[Blind-Unlimited] ГЛАВА ВТОРАЯ. ПЕРВАЯ РЕТРОСПЕКЦИЯ.
Hello, all!
Молодая служанка-негритянка в белоснежной полупрозрачной блузке, под которой
просвечивал старомодный бюстгальтер, и длинной черной юбке, совершенно сбилась
с ног, по всему дому разыскивая Патрицию. Внизу у лестницы, аккуратно стояли
собранные вещи Патриции -- вместительная кожаная коричневая сумка и чемодан
совершенно чудовищных размеров.
-- Патриция! -- служанка взбежала вверх по лестнице и нервно распахнула дверь
в комнату девушки. -- Патриция! Где же ты! Нас уже ждут целый час! -- в
голосе негритянки звучали нотки отчаяния -- она всегда все принимала
близко к сердцу. -- Самолет улетает! Патриция!
Она спустилась и прошла в светлую столовую, где ее хозяева угощали изысканным
завтраком важного гостя. Сидящие за столом вопросительно посмотрели на нее.
Служанка виновато развела руками и бросилась на дальнейшие поиски Патриции.
Отец Патриции тяжко вздохнул и посмотрел на наручные часы. Он сидел в строгого
покроя черном костюме и накрахмаленной белой рубашке. Узел галстука,
прихваченного бриллиантовой заколкой, был слегка ослаблен. Кофе перед ним
давно остыл -- он его едва попробовал. Был глава семейства уже пожилым,
седовласым, представительным мужчиной, который несмотря на возраст не потерял
деловой активности и являлся исполнительным директором греческого филиала
крупной транснациональной кампании.
-- Уже половина второго! -- с раздражением сказал он. -- У меня в два сорок
пять совещание! -- Он строго посмотрел на жену, словно она виновата: -- Где
девочка?
Мать Патриции выглядела значительно моложе своего супруга и тщательно
ухаживала за своей внешностью, чтобы не отпугивать молодых поклонников. Она
внимательно следила за европейской модой и всегда за ней поспевала, что
подчеркивал ладно сидящий на ней белый брючный костюм, под пиджаком виднелся
элегантный сиреневый бадлон, на шее красовалась кокетливая пестрая косынка.
-- Не знаю, -- раздраженно ответила она, нервно сжимая в кулаке салфетку, и
оглянулась в сторону дверей. -- Я опаздываю к парикмахеру. Ох уж эта Патриция!
Хоть сегодня-то она могла бы не опаздывать!
-- А почему вы ее отсылаете именно сегодня? -- вежливо поинтересовался гость.
Хозяйка дома виновато улыбнулась ему -- вот, вынуждены при желанном госте
решать семейные неурядицы. Она имела на гостя виды не только в его
профессиональной пригодности, поэтому и пригласила его на завтрак, хотя
вполне могла решить все вопросы в его конторе. Опытный юрист прекрасно
понимал это, и вел себя соответствующим образом. Хотя костюм его и отличался
неброской строгостью, всем своим поведением за столом он подчеркивал, что он
еще и элегантный кавалер. Было ему около сорока, но здоровый образ жизни и
ежедневные занятия гимнастикой делали свое дело -- он казался мужчиной хоть
куда, а элегантной формы очки придавали ему очень интеллигентный вид.
-- Кончились каникулы, -- пояснил гостю отец Патриции. -- Она должна вернуться
в колледж в Мюнхене.
-- Патриция, Патриция! -- сбилась с ног служанка-негритянка, она вновь вбежала
в столовую: -- Я даже не знаю где ее искать!
-- Посмотри в бассейне, Дэниел, -- посоветовал хозяин дома и пригладил свои
густые, седые с желтизной волосы. Эта история начинала утомлять его и он с
облегчением подумал, что каникулы у дочки не бесконечны, и что завтра
размеренный уклад его дома ничто не нарушит.
Из просторной столовой одна дверь выходила в сад, где в метре от дома,
зажатый с трех сторон раскидистыми кипарисами, размещался уютный небольшой
бассейн, отделанный мраморными плитами. Служанка выскочила к поребрику и у нее
как камень с души свалился -- в бассейне радовалась жизни потерявшаяся
Патриция, которую ничуть не заботил предстоящий отъезд.
Девушка совершенно обнаженная плавала в голубовато-зеленой прозрачной воде
бассейна.
-- Патриция! -- с укором в голосе закричала негритянка. -- Вы опоздаете на
самолет! Скорее! Ваши вещи я уже подготовила...
Патриция не особо-то обратила на ее высказывание внимание.
-- Ну, Патриция! Быстрее же! -- переживая, воскликнула служанка.
Девушка вняла наконец ее увещеваниям и подплыла к поребрику. Вылезла из
бассейна и взяла большое полотенце. Вытерла не спеша волосы, обернула талию
полотенцем и безмятежно вошла в столовую.
-- Доброе утро всем, -- сказала Патриция, не обратив на гостя ни малейшего
внимания.
Гость откровенно уставился на ее обнаженную великолепную грудь по которой
стекали редкие струйки воды.
-- Патриция! -- с осуждением сказала мать, отложив салфетку.
-- А что? Что-нибудь не так? -- удивилась девушка и прикрыла полотенцем
грудь, обнажив низ живота и стройные ноги.
Гость чуть не поперхнулся своим кофе.
Девушка подошла к столу и поцеловала отца в щеку:
-- Здравствуй, папа.
Она обошла стол и чмокнула в щеку мать:
-- Здравствуй, мама.
Присутствие элегантного гостя она проигнорировала -- словно больше за столом
никого не было. Зато он не мог оторвать от нее похотливого взгляда и девушка
это прекрасно знала.
Отец встал и стал выпроваживать ее к дверям:
-- Какой срам! -- воскликнул он. -- Постыдилась бы!
-- Чего? -- притворно удивилась Патриция.
-- Извините, -- обратилась мать к гостю.-- Надеюсь, вы нас простите?
-- Да что вы, -- вежливо ответил гость. -- Она само очарование.
Отец вывел Патрицию в коридор, плотно притворил дверь и полез во внутренний
карман пиджака.
-- Это билет в Мюнхен, первый класс, -- сказал он и отдал конверт дочери. --
А
это тебе кое-что для поддержания боевого духа, -- и он сунул ей солидную пачку
денег. -- Но на твоем месте, -- добавил отец, потупив взгляд, -- я бы ничего
не рассказывал маме.
-- Пусть это будет наш маленький секрет, -- сказала Патриция и с
благодарностью поцеловала отца. -- Спасибо, папа.
-- Ну ладно, работай и проводи время, как следует. -- Напутствовал ее отец и
снова посмотрел на часы. -- Я бы с удовольствием проводил тебя в аэропорт, но
я опаздываю. -- Он поцеловал дочь в щеку.-- Счастливого пути.
Отец вернулся в столовую, чтобы попрощаться с гостем.
Патриция подошла к лестнице, взяла огромных размеров чемодан и кожаную
коричневую сумку. Сгибаясь от непомерной тяжести, потащила их наверх, в свою
комнату.
Там, надев футболку в тонкую горизонтальную полоску и розовые трусики, она
вытряхнула все вещи, заботливо уложенные служанкой, и стала складывать то,
что считала нужным сама в свою просторную сумку. Сама мысль о том, что
придется таскаться с чемоданом ужасала ее.
-- Патриция! -- в комнату вошла мать и девушка встала.
Мать нежно обняла дочь и несколько раз поцеловала.
-- Да я всего лишь в Мюнхен улетаю, -- удивленная подобным проявлением
материнских чувств, сказала Патриция.
-- Да, но ты одна едешь! -- вздохнула мать. -- Ты уверена, что все будет
хорошо?
-- Да все будет в полном порядке, -- успокоила Патриция мать лишь бы
отвязаться.
-- Тебе нужны деньги, -- мать протянула ей толстую пачку банкнот. -- Только
папе не рассказывай, договорились?
-- Договорились, -- весело согласилась Патриция.
Мать еще раз поцеловала ее.
-- Патриция, ты знаешь -- я на тебя надеюсь. Веди себя хорошо. -- Она
посмотрела на часы. -- Я опаздываю в парикмахерскую, -- сказала она и
двинулась к дверям. -- И обязательно напиши отцу, когда приедешь! Пока!
-- Пока, -- послала девушка воздушный поцелуй и вновь повернулась к
распотрошенной сумке.
Наконец она собралась, надела джинсы, кроссовки и красную дорожную куртку,
вскинула на плечо сумку и направилась к двери. Остановилась, подумала, взяла
с
туалетного столика и положила в сумку переносной магнитофон с кассетами.
Роскошный автомобиль отвез ее в аэропорт Эленикон. Шофер остановил автомобиль
возле входа в зал регистрация, вышел из кабины, открыл дверцу. Патриция
вылезла, таща за собой огромную сумку. Шофер хотел взять поклажу, но
девушка сказала ему:
-- Спасибо, езжай домой. Я дальше сама.
Шофер пожал плечами, но перечить не стал.
Патриция уверенно вошла в здание аэропорта.
В джинсах и любимой футболке в полосочку, в красной дорожной куртке на молнии,
с огромной надписью во всю грудь "Coca-Cola" и отложным большим белым
воротничком, она шла к стойке регистрации, привычно отмечая, что проходящие
мимо мужчины задерживают на ней долгий, внимательный взгляд, прожигающий ее
одежду, словно рентгеновские лучи.
У регистрационной стойки стояла молодая пара. Белокурая девушка, в слезах
прижимаясь к груди своего возлюбленного, воскликнула:
-- Я не хочу, не хочу уезжать без тебя!
-- Я приеду к тебе в Мюнхен, дорогая, как только соберу денег, --
успокаивал он ее.
Патриция похлопала по плечу черноволосого молодого человека. Они оба
обернулись и вопросительно уставились на нее.
-- Как вас зовут? -- улыбаясь, спросила Патриция.
-- А зачем вам нужно? -- недоверчиво проговорил парень.
-- Пожалуйста, ответьте, -- мягко, но настойчиво попросила Патриция.
-- Робус Ромунус, -- нерешительно ответил парень
-- Робус Ромунус? -- переспросила Патриция.
Парень утвердительно кивнул.
Патриция уверенно подошла к регистрации и положила на стойку свой билет.
-- Пожалуйста, переоформите этот билет на мистера Робуса Ромунуса, --
попросила она служащую аэропорта.
-- Хорошо, -- равнодушно ответила та и взяла билет.
Патриция на листке бумаги написала текст телеграммы родителям и свой адрес.
Молодые люди непонимающе смотрели на действия незнакомой им девушки.
-- Так вы хотите полететь вместе в Мюнхен? -- улыбаясь, спросила их Патриция.
-- Да, конечно, -- ответил опешивший молодой человек. -- Но я без денег, я
не могу себе этого позволить...
-- Прекрасно, -- заявила Патриция. -- Теперь вы при деньгах.
-- Не понимаю, -- сказал парень.
Патриция обратилась к девушке:
-- Пожалуйста, когда прилетите в Мюнхен, пошлите телеграмму. Это для моих
родителей, чтобы они не волновались.
Молодая женщина поняла наконец, что Патриция не разыгрывает их и от счастья
бросилась целовать своего парня.
-- Обязательно, -- сказал тот, чувствуя себя несколько неловко, и беря из рук
Патриции бумагу с запиской и билет.
-- Спасибо, -- воскликнула блондинка.
Они вновь на радостях поцеловались, но тут же посмотрели на незнакомку,
чтобы еще раз поблагодарить благодетельницу.
Но Патриция уже шла по огромному залу к выходу из аэропорта.
Проблема с поездкой в Мюнхен была благополучно решена.
* * *
Патриция, держа ремень большой сумки через плечо, вышла из здания аэропорта и
стала оглядываться, решая, что же ей теперь делать. Сняла с плеча ношу,
поставила на тротуар. Открыла маленькую круглую сумочку, вынула пачку сигарет,
не спеша закурила. Торопиться некуда.
Хорошо одетый мужчина лет сорока, импозантной внешности, вылез из только что
остановившейся неподалеку от Патриции машины, обошел автомобиль и открыл
дверцу, подавая руку некрасивой, начинающей седеть женщине в мешковатом
зеленом костюме и в больших старомодных очках. Они поцеловались на прощанье,
она что-то сказала, он поцеловал ей нежно руку. Она направилась к стеклянным
дверям аэропорта, мужчина послал ей воздушный поцелуй и вернулся к автомобилю.
Патриция усмехнулась при виде этой трогательной сцены.
Женщина повернулась и тоже послала ему воздушный поцелуй. Он с любовью помахал
ей рукой и сел в автомобиль, предварительно убедившись, что она скрылась в
здании аэропорта.
Патриция, равнодушно повернулась в другую сторону.
Автомобиль с импозантным мужчиной остановился возле нее.
-- Хэлло, -- сказал мужчина, опустив стекло. -- Могу ли я что-нибудь для вас
сделать? -- опытно улыбнулся он.
-- Нет, спасибо, -- ответила Патриция.
-- Вы американка? -- поинтересовался он.
-- Нет, китаянка, -- съязвила Патриция.
Он рассмеялся.
-- Насколько я понимаю, вы ждете автобус? -- не унимался он.
-- Совсем нет, -- заявила Патриция и потянулась на носках, якобы высматривая
нет ли автобуса на подходе.
-- Я сейчас возвращаюсь в Афины... -- начал он.
Патриция сделала вид, что заинтересовалась и шагнула к автомобилю.
-- А куда именно? -- спросила она.
-- Куда вы скажете, -- последовал немедленный ответ. -- Надеюсь, вы видели
Афины и пригороды...
-- Их все видели, -- оборвала она. -- Невероятно скучно.
-- Тогда, может быть, поедем ко мне? Мы с вами выпьем!
Патриция улыбнулась и бросила сигарету.
-- Это прекрасно, -- сказала она и нагнулась за сумкой.
Патриция ни на секунду не обольщалась насчет сего достойного джентльмена --
от нее ему требовалась отнюдь не беседа на отвлеченные темы.
Выпрямившись, она заметила, что из здания аэропорта выбежала женщина в
зеленом костюме, которую только что проводил мужчина.
Но сообщать неверному супругу об этом немаловажном факте она не стала, села в
автомобиль и улыбнулась соблазнителю радушно. И еще раз обернулась -- женщина
тоже заметила, что Патриция села в автомобиль ее мужа и от удивления открыла
рот. Вид у нее был чрезвычайно глупый -- отметила Патриция и захлопнула
дверцу автомобиля.
-- У меня сегодня случайно выпал свободный день, -- продолжил партию
элегантного соблазнителя мужчина и тронул автомобиль с места. -- Так уж
получилось, что я только что проводил своего шефа в Мадрид...
-- Как удачно, -- улыбнулась Патриция и вновь обернулась.
Женщина бежала за автомобилем.
Но мужчина не смотрел назад, он радовался удачно пойманной золотой рыбке,
понимая, что еще надо постараться, чтобы она не сорвалась с пока еще
ненадежного крючка.
Машина вывернула на дорогу, ведущую на главное шоссе. В зеркальце
заднего обзора Патриция видела, как потерявшая надежду остановить автомобиль
супруга обманутая жена, видно опоздавшая на самолет, суматошно пытается
поймать такси. Патриция довольно откинулась на мягком сиденье и улыбнулась
мужчине.
Он вел автомобиль умело и уверенно -- почти на предельных скоростях. До его
особняка в фешенебельном районе на противоположной от аэропорта
стороне Афин было довольно далеко, и соблазнитель опасался, что чем дольше
путь, тем больше шансов, что жертва передумает и попросит высадить ее
где-нибудь.
"Хотя почему "жертва"?" -- поразился он ходу собственных мыслей. У него
наверняка достанет такта и умения, чтоб она не ушла обиженной.
Так удачно начавшееся приключение в первый же час долгожданной свободы
привели его в великолепное состояние духа. Он еще раз бросил восторженный
взгляд на сидящую рядом девушку и, от переполнявших его чувств, несколько
фальшиво замычал фривольный мотивчик. Перехватив боковым зрением ее удивленный
взгляд, он смутился и замолчал. Решил загладить свою промашку, спросил:
-- Вы любите музыку? У меня дома большая коллекция пластинок -- на все вкусы.
-- Мы едем слушать музыку? -- деланно изумилась она. И добавила без малейшего
стеснения: -- А я-то думала, что мы будем заниматься любовью.
Он сглотнул накативший ком, смутился окончательно и пробормотал:
-- Да... Конечно... Это я так...
"Она что, с луны свалилась такая? -- подумал он с некоторым раздражением и
вновь на мгновение оторвался от дороги, чтобы еще раз оценить ее внешность.
Она завлекающим жестом расстегнула молнию на красной куртке и,
полуобернувшись к нему, чуть подалась, выпятив стянутые тонкой футболкой холмы
возбуждающей груди. Он чуть не застонал от предвкушения. -- Впрочем, мне с ней
в церковь не ходить, а тело у нее, как у Афродиты!" -- решил он и ловко
вписался в поворот, обогнав медлительный грузовик.
Наконец автомобиль подкатил к его тихой зеленой улочке. Автомобиль нырнул в
нее, миновал несколько роскошных вилл и остановился около высоких чугунных
ворот. Мужчина вышел, чтобы открыть их.
Патриция осмотрелась. По обеим сторонам улицы тянулись высокие заборы из
солидного, чуть сероватого камня. Метров через семь от ворот улица делала
резкий поворот, и что там было впереди оставалось загадкой. Она посмотрела
на старинного литья ворота. Аккуратно выложенная булыжником аллейка за
воротами тоже сворачивала в отдалении и плотная стена зелени по обе
стороны скрывала от нескромных взглядов дом. Девушка скучая достала сигарету
и закурила. Вряд ли сегодняшний день добавит ей новых ощущений, но не
попробовав не узнаешь. К тому же интересно поглядеть его реакцию на
каверзный вопросик, что она приготовила ему на десерт.
Он сел в кабину, проехал ворота, хотел снова вылезти и закрыть их, но девушка
подарила ему такую улыбку, что мужчина не выдержал и с силой нажал на педаль
газа.
Он услужливо открыл дверь и протянул руку, стараясь поразить галантными
манерами. Патриция вздохнула и взялась за ручки сумки. Он тут же подхватил
сумку и сделал приглашающий жест рукой, улыбаясь горделиво:
-- Вот моя скромная обитель.
Патриция присвистнула якобы показывая свое восхищение. Собственно, ему есть
чем гордиться, но ей было наплевать, как на дом, так и на его гордость.
Перед красивым двухэтажным особняком постройки прошлого века располагалась
большая площадка, на нее вели четыре широких ступеньки. Посреди площадки
красовался летний круглый стол и два легких плетеных кресла. Патриция
подошла к одному из них и села.
-- Жарко, -- заявила она. -- Посидим здесь.
Он растерялся.
-- А ты не хочешь посмотреть мои апартаменты? -- спросил он.
-- Нет, -- посмотрела она на него чистыми глазами. -- Принесешь что-нибудь
выпить?
-- Да, да, конечно, -- пролепетал он и поставил ее сумку рядом с креслом. --
Я
быстро.
Он торопливо прошел в дом, сбросил пиджак и, пританцовывая, приготовил два
коктейля. Ей он налил джина побольше -- на всякий случай.
-- Я сейчас подойду, -- крикнул он в сторону дверей, кладя в коктейли лед.
Поставил бокалы на серебряный поднос, подошел к зеркалу и придирчиво
осмотрел себя. Пригладил волосы и расправил выпятившуюся на начинающем расти
брюшке, рубашку. Расстегнул воротничок, снял модную косынку-галстук. Довольно
улыбаясь, держа в руках словно заправский гарсон поднос с высокими
бокалами, он вышел в сад.
И остановился на пороге удивленный.
Кресло стояло спиной к дому, он видел лишь ее темные каштановые волосы над
плетеной белой спинкой. Но рядом с креслом, на огромной коричневой сумке,
лежала вся одежда девушки -- горку тряпок венчала ее футболка. Он мгновенно
вспомнил, что лифчика она не носит, облизнул ставшие неожиданно сухими губы и
двинулся к столу.
Патриция лежала, откинувшись в кресле, подставив лучам солнца свое
изумительное, ровно загорелое тело, цвета подрумянившегося хлеба. На ней были
надеты лишь узкие красные плавки. Увидев его, она улыбнулась. Он протянул ей
бокал.
-- А что это такое? -- спросила она, взяв коктейль.
-- Красное -- компот, а остальное -- секрет, -- интригующе ответил он.
-- Секрет? -- улыбнулась она. -- Надеюсь, ничего возбуждающего?
-- Будем здоровы, -- вместо ответа поднял он бокал.
Они чокнулись и пригубили коктейли.
Он сел в кресло рядом, не сводя глаз с ее тела. Она улыбнулась ему и вновь
откинула голову на спинку кресла, закрыв глаза.
-- Меня зовут Тимус Папулус, -- представился он, завязывая светскую беседу. --
А тебя?
-- Элизабет, -- не открывая глаз, сказала она. -- Элизабет Бейкер из
Нью-Йорка. -- И добавила игриво: -- Друзья зовут меня просто Эли.
-- Эли, -- пробуя на слух ее имя, повторил он. -- Ты наверно манекенщица?
-- С чего ты решил, что я работаю манекенщицей? -- поразилась девушка и
повернулась к нему.
-- У тебя такое восхитительное тело, -- сделал он неуклюжий комплимент. -- И
если тебе нужна работа фотомодели в Афинах, то у меня есть контакты и...
-- Как удачно -- равнодушно сказала она.
-- Ну почему же нет? -- обиделся он.
Она посмотрела на него своими черными бездонными глазами. Отметила, как
вздулись у него брюки на ширинке.
-- Ты слышишь, как у меня бьется сердце? -- с придыханием произнесла Патриция.
-- Просто как сумасшедшее, попробуй.
Он нерешительно протянул руку к ее груди и робко положил ладонь несколько
выше левого коричневого овала соска. Она взяла его поросшую черными волосами
руку и уверенно опустила вниз, чтобы его пятерня полностью обхватила упругий
и
в то же время податливый бугор груди.
-- Да, -- подтвердил он, не зная что и сказать. Эта девица не укладывалась
ни в какие привычные ему схемы. Он не понимал как себя с ней вести.
-- Это оно из-за тебя так бьется, -- томно сказала она.
-- А-а... э-э... -- промямлил он, словно не многоопытный муж, а безусый
девственник. -- Так ты значит возбуждена?
-- Ласкай меня, -- глядя ему в глаза, произнесла она.
Дважды повторять ей не пришлось. Он жадно, даже немного грубо провел рукой по
ее груди, потом опомнился и уже медленно склонился к животу, погладил пальцами
по красным трусикам в треугольничке которых был вышит кораблик с полосатым
парусом и желтая морская звезда рядом. Тело его била непроизвольная
похотливая дрожь. Он спустился до точеного колена левой ноги, опять поднялся
к
вожделенному кораблику. Она притворно-страстно вздыхала, но он был в
состоянии, когда различить фальшь уже не возможно.
-- Поцелуй меня, Тимус, -- сказала она, тонко поддразнивая его, ибо знала, что
произойдет в самом ближайшем будущем. Ей хотелось довести его до состояния
крайнего возбуждения.
Он не ожидал такого быстрого развития событий и послушно потянулся к ней
вытянутыми трубочкой губами.
-- Ты женат? -- неожиданно спросила девушка. Как опытный укротитель она
решила чуть натянуть поводок.
Он остановился в своем движении к ее губам и задумался.
-- Да, -- наконец ответил он. -- Можно сказать, что женат. Но это... -- он
задумался, подыскивая подобающие слова, -- так сказать, условность. --
Сделав чистосердечное признание, он вновь потянулся к ней губами.
-- Это хорошо, -- удовлетворенно констатировала девушка. И задала ему
следующий вопрос: -- И ни один из вас не ревнует?
-- Я настоящий плэйбой, -- заявил он горделиво. -- И теперь я свободен, как
птица. -- Он настороженно ждал еще вопросов, а тело его тянулось к ней.
-- Хочешь поцеловать меня в животик? -- спросила она.
Он посмотрел на нее и склонился над ее телом, губами лаская загорелую кожу
живота и стягивая аккуратно ее красные трусики. Девушка не сопротивлялась,
напротив -- чуть приподнялась в кресле, чтобы он беспрепятственно мог
выполнить желаемое. И чуть раздвинула ноги, чтобы ему было лучше видно ее
интимное естество. Он почувствовал что не может медлить более ни мгновения,
оставил ее трусики на щиколотках, рука его потянулась к брюкам, чтобы
освободить скорее свое мужское достоинство и вонзить в эту лакомую,
манящую плоть.
Приближался кульминационный миг -- прекрасный, таинственный и
восхитительный. Вершина наслаждения, дарованного природой мужчине и женщине.
-- Она опоздала на самолет, между прочим, -- равнодушно сообщила Патриция и
закрыла глаза. Ей стало нестерпимо скучно.
-- Кто? -- не понял мужчина, досадуя, что его в такой момент отвлекают на
какие-то незначительные пустяки.
-- Твоя жена, -- улыбнулась девушка, словно речь шла о вчерашнем футбольном
матче.
-- Что?! -- вскинулся он, словно на его глазах прекрасный особняк, которым
он так гордился, проваливается в тартарары. Что, собственно, было близко к
истине, в случае, если она говорит правду.
-- Она опоздала на самолет, -- уверенно повторила Патриция.
-- Опоздала на самолет? -- в ужасе переспросил он. -- Ты что ее видела?
-- Она бежала за нами, -- Патриция, постаралась произнести это бесстрастно, но
внутренне наслаждалась пикантной ситуацией.
Он мгновенно потерял свой импозантный самоуверенный вид. Неподдельный страх
перед возможным объяснением с благоверной супругой отразился на его холеном
лице с седеющими висками.
-- Боже мой! -- вскочил соблазнитель на ноги. -- Она наверное скоро будет
здесь. -- Он нервно стал собирать ее одежду в охапку.
-- Ты же сказал, что свободен как птица, -- напомнила Патриция насмешливо.
Но неверный муж, оказавшийся перед угрозой скорого разоблачения, был не в
состоянии оценить ее тонкий юмор. Он схватил девушку за руку и рывком поднял
с кресла.
-- Скорее, скорее! -- торопил он ее, ведя в дом.
"Может, еще обойдется!" -- не очень-то уверенно уповал он на счастливый
случай. Сейчас он ее спрячет в кабинете, а потом тихо выведет через черный
ход. Бесплодная болезненная эрекция заставила его мучительно застонать.
-- Ты же сказал, что вы не ревнуете друг друга, -- обиженно скорчила
капризную гримасу Патриция, нехотя повинуясь его настоятельному
подталкиванию к дверям дома..
-- Она ревнует. Она из меня капаму сделает, если увидит тебя здесь. Скорее!
Они скрылись в доме.
Вовремя, так как он услышал вдалеке пронзительный голос ревнивой жены:
-- Тимус! -- Она бежала по аллее, держа руку на вздымающейся от волнения
груди. -- Тимус!
Он подтолкнул Патрицию к лестнице, ведущей на второй этаж, в его кабинет:
-- Подожди меня в кабинете. Я потом все объясню. Только не выходи оттуда,
христом господом заклинаю! -- Взмолился он и сунул ей смятую в спешке одежду
и
тяжелую сумку.
Кроссовки Патриции с грохотом упали на пол, он в сердцах чертыхнулся, но
понадеялся, что она сама справится и поспешно выскочил из дома. Он наивно
полагал, что девушка вряд ли захочет попадаться на глаза женщине, с супругом
которой столь беззастенчиво флиртовала.
На круглом столе красовались два бокала с коктейлями безжалостно выдавая его.
Он схватил со стола один из двух стаканов и торопливо спрятал под кресло
вопиющую улику.
Из-за поворота аллеи показалась запыхавшаяся супруга. Он выпрямился, сделал
радушное лицо любящего супруга и воздел к ней навстречу руки.
-- Тимус! -- вновь воскликнула она и остановилась, переводя дыхание.
-- Дорогая, -- сделал он удивленное лицо. -- Почему ты не улетела?
-- Отложили рейс на четыре часа -- Мадрид не принимает, -- объяснила супруга
и тут же перешла в лобовую атаку: -- Что за девица встречалась с тобой в
аэропорту? Где она?! -- от злости женщина сжала кулаки и походила на
разъяренную фурию.
-- Какая девица встречалась со мной в аэропорту? -- сыграл оскорбленную
невинность супруг. -- О чем ты говоришь, дорогая?
-- Ах о чем? -- возмутилась его жена. -- О той вертихвостке, что села в нашу
машину. И не отнекивайся -- я видела собственными глазами! Где она?
-- Ах ты, о той девушке! -- очень правдоподобно хлопнул он себя по лбу. --
Ну, подвез...
-- Где она?!
-- Да откуда я знаю! Вылезла на площади Омониа, -- без зазрения совести
солгал он.
Солгал убедительно. Либо ей очень хотелось поверить в правдивость его
слов. Но холодная рука ревности стала отпускать закравшееся сомнение в его
супружеской верности.
-- Ты ее просто подвозил, Тимус? -- примирительно сказала она, подходя к
мужу и взяв его за руку.
-- Конечно, -- ответил он, внешне оставаясь спокойным, но сердце его
стучало по ребрам, как попавший в смертельную западню дикий зверь. Чтобы
скрыть это от супруги он сам перешел в наступление: -- А ты засомневалась во
мне, дорогая? Да разве я подавал когда-либо повод для этого?
Она почувствовала себя виноватой и смутилась. Мчалась на такси через весь
город, представляла картины одна срамнее другой, а он благопристойно
вернулся домой, один и, наверное, беспокоился, как она себя чувствует в
воздухе. А эта девица -- всего лишь случайная попутчица.
Она хотела сказать мужу что-нибудь приятное, чтобы загладить свое
оскорбительное, беспочвенное обвинение, но в этот момент из дверей дома
вышла Патриция.
В одних плавках и черных очках.
В руке Патриция держала свою огромную сумку, меж ручек которой были аккуратно
сложены джинсы, футболка и куртка, другой рукой закинула за спину кроссовки,
держа их за шнурки. Ее обнаженные груди рассказали обманутой женщине всю
глубину нравственного падения ее мужа яснее любых слов.
Супруга вырвала руку из ладони мужа и отпрянула. Лишь невнятное мычание
сорвалось с ярко и безвкусно накрашенных губ -- дар речи покинул ее. Ему тоже
было нечего сказать -- более дурацкого положения он даже представить себе не
мог. Ему оставалось одно -- достойно пропадать. Мурашки ужаса заставили спину
выгнуться, на лбу выступил холодный пот.
Проходя мимо изумленной супружеской пары, Патриция мило улыбнулась
неудачливому ловеласу:
-- Пока, плэйбой!
Они оба онемело смотрели на ее обнаженную спину и едва прикрытые узкими
плавками такие соблазнительные ягодицы. Мужчина непроизвольно облизнул губы
-- даже в преддверии семейного скандала он не мог не оценить их по
достоинству. А ведь обладание ими было так близко! Чертова погода в
Мадриде, чертов аэрофлот, чертова девица -- знала и молчала! Ну попадись
она ему еще раз -- завалит на спину без всяких предварительных разговоров!
Патриция не оглядываясь скрылась за поворотом аллеи, не спеша вышла к
открытым воротам на улице и остановилась, чтобы одеться. Из глубины аллеи
донесся оглушительный взрыв гневных тирад обманутой жены. Девушка довольно
улыбнулась.
Патриция стала натягивать джинсы и вдруг в дальнем конце улицы показалась
машина с привычной надписью сверху.
"Очень кстати", -- подумала Патриция и застегнула пуговку джин, чтоб не
сваливались.
-- Такси! -- закричала она и подняла руку. Тугая грудь ее вздернулась к
безоблачному небу.
Водитель высунулся в открытое окно кабины окно и, увидев коричневые овалы ее
сосков, забыл обо всем остальном. То есть, что он сидит за рулем, а дорога
делает поворот.
Как результат -- врезался в высокий каменный забор. Хорошо, что хоть скорость
невелика была.
Патриция поняла, что на этом такси она уже никуда не уедет и надела футболку.
Таксист выскочил из кабины и первым делом посмотрел в каком состоянии мотор.
Капот автомобиля был перекорежен, вокруг валялись осколки вдребезги
вышибленных фар. Из-под смятого железа поднялась вверх невесомая струйка пара.
Водитель непристойно выругался, не обращая теперь никакого внимания на
соблазнительную невольную виновницу аварии и расстроенно махнул рукой.
Кроме себя самого осуждать некого, вот что обидно!
Наконец он сердито повернулся к незнакомке, чтобы высказать ей все-таки свое
праведное негодование по поводу ее непристойного поведения. Но она уже оделась
и таксист увидел лишь затянутый в джинсы плотный зад удаляющейся по улице
девушки.
-- Шлюха проклятая! -- бросил он ей вслед несправедливое оскорбление, облегчив
таким образом душу, хоть немного.
Но Патриция его не услышала.
Патриции пришлось долго блуждать по тихим уютным улочкам, утопающим в
зелени. Район был тихим, респектабельным, почти пригородным. В конце концов
она вышла на оживленное шоссе, встала у обочины и подняла руку.
Почти сразу же затормозил небольшой грузовичок с открытым кузовом. Патриция
заметила, что оттуда торчит большой старинный комод и торшер -- кого-то
перевозили в другой город. Толстый добродушный на вид шофер приветливо открыл
дверцу кабины.
-- Здравствуй, -- весело сказала Патриция. -- Подбросишь?
-- А куда надо? -- улыбнулся толстяк. -- Я еду в Коринф.
-- Прекрасно, -- ответила Патриция. -- Значит, едем в Коринф.
Глаза шофера масляно блеснули. Патриция подумала, что приключений ей на
сегодня, пожалуй, хватит. Ей необходимо подумать в одиночестве.
Она забралась было в кабину и поморщилась:
-- Как бензином-то пахнет... Можно я в кузове проедусь?
Улыбка сползла с лица шофера, надежда скоротать путь с приятной собеседницей
умерла, едва родившись. Но отказать прекрасной даме он не посмел.
Патриция удобно расположилась на зачехленном грубой холстиной диване.
Ветерок освежающе обдувал ее, она с удовольствием любовалась проносившимися
мимо древними развалинами. Потом шоссе обступили с обоих сторон заросли
маквиса и шибляка.
Солнце клонилось к горизонту, когда они подъезжали к Элефсису. Патриция
заметила внушительные развалины древнего храма и постучала по кабине. Машина
послушно остановилась.
Девушка искренне поблагодарила толстяка за доставленное удовольствие.
-- На здоровье, -- пожал плечами тот.
Набродившись вдоволь средь колоссальных колонн, вызывающих восхищение и
гордость за свою страну, она села на останки когда-то великолепного
портала и закурила. Совсем стемнело.
Она отшвырнула окурок, достала магнитофон и начала диктовать:
-- Итак, я решила. Не знаю: правильно или нет, но я решила. Я хочу узнать
жизнь сама. И для этого мне не нужно ехать в Мюнхен. В аэропорту я отдала
свой билет влюбленной парочке. И вот я здесь, по прежнему в Греции и
по-прежнему люблю эту страну. Сегодня у меня был довольно скучный день с одним
пожилым мужиком средних лет. Чем они старее, тем гнуснее. Как бы то ни было
первую ночь я хочу провести одна. Здесь будут только я и Аполлон.
Затем она расстелила свою курточку, свернулась на камнях развалин и почти
сразу заснула.
подписчиков на данный момент 124
