Литературный журналец Михаила Армалинского General Erotic

26 мая 2003

Литературный журналец Михаила Армалинского General Erotic No. 95
http://www.mipco.com/win/GEr95.html


ЭЙНШТЕЙН КАК ЁБАРЬ, И Я КАК ЭЙНШТЕЙН

Время - записывающее устройство...
Михаил Армалинский. Жизнеописание мгновенья.



Время и пространство никогда не оставляли меня равнодушным. По-видимому, в силу
этого вышел я на биографию Альберта Эйнштейна. Ознакомился я с ней, а также с
популярными пересказами его работ и осознал, что влияние Эйнштейна на человеческое
общество настолько велико и повсеместно, что Эйнштейна можно рассматривать как
"перст божий", указавший землянам направление развития цивилизации. А проще -
Эйнштейн был истинным пророком, который не мутил воду общими словами, как это
делали ошалелые библейские пророки или как политические, параноидальные "пророки",
или как темнящие Нострадамусы, а пророчествовал Эйнштейн с математической точностью.
Во время посетившего его откровения (предварившегося интенсивной работой) в 1905
году он написал свои главные пять статей, которые изменили видение мира. Физико-математические
построения, в них опубликованные, не имели практического применения и рассматривались
коллегами Эйнштейна как талантливая физическая фантазия, и только потом через
годы и уже после смерти Эйнштейна, они стали сбываться и воплощаться.
Поэтому если уж изучать пророка, то самого важного и истинного (математически
подтверждаемого), ибо в нём сосредоточена суть повелений Бога.
Истинность Эйнштейна как пророка подтверждает и то, что секс в его жизни играл
существенную роль - Эйнштейн был не бесполым, витающим в облаках ангелом-жуликом-предсказателем,
которыми полнится пантеон пророков, выстроенный кликушами женского и мужского
рода, жаждущими быть систематически обманутыми.
Тем более становится интересна половая жизнь Эйнштейна, которая не только по
моему убеждению, является важнейшей частью человеческого существования. В ней
должна отражаться суть Эйнштейна-пророка, которая проецировалась на его взгляды
на мир вообще и на физику в частности.
Вот что я узнал из прочитанного:

Первое, что известно о, так сказать, любовных приключениях Эйнштейна - это его
привязанность к Marie Winteler, дочке учителя, в доме которого он жил, пока учился
в школе городка Aarau в Швейцарии. Эйнштейну было 17 лет, а Marie - 19. Она явно
была подручной женщиной - жила с ним в том же доме, что весьма удобно, была старше
- а значит вполне развившаяся самочка, что тоже полезно для обучения в 17 летнем
возрасте. Была ли у них сексуальная связь в полной и регулярной мере - судить
трудно. Значительно позже Marie писала, что "они очень любили друг друга, но
их любовь была чистой". Конечно, она могла и привирать. Их романтическая переписка
существует, но я до неё не добрался - там всё равно ничего нет, так как её романтичностью
восхищаются все подряд, а это значит секса там никакого не было, иначе бы её
скрывали или уничтожили. Но Marie сильно переживала, когда юный Альберт её бросил,
уехав в Цюрих продолжать обучение. Даже в психбольницу загремела, но скоро оправилась
и вышла замуж.
Параллельно с Marie он вёл музыкальные игры (Эйнштейн поигрывал на скрипке) с
другой женщиной Julia Niggli. До чего они доигрались неизвестно, но вскоре Julia
испрашивала совета у Альберта в отношении своей любовной связи с мужчиной значительно
старше её, который не выражал желания на ней жениться. Двадцатилетний мудрый
Альберт ответил ей так:

"До чего же странная девичья душа! Неужели вы действительно верите, что сможете
обрести безмятежное счастье через другого человека, даже если этот человек один
единственный любимый мужчина? Я близко знаком с этим животным по личному опыту,
ибо я один из них. Я точно знаю, что от них нельзя многого ожидать. Сегодня мы
грустны, завтра веселы, послезавтра холодны, затем опять раздражительны и усталые
от жизни - да я чуть не забыл о неверности и неблагодарности, и эгоизме - о том,
что нам присуще в значительно большей степени, чем милым девушкам..."

В этом письме продолжала выказывать себя знаменитая Эйнштейновская честность,
нетерпимость ко лжи. Он не стал распевать "Сердце красавицы склонно к измене...",
а открыто признался в мужской сути без попыток валить всё на женщин, из чего
большинство мужчин состряпали себе хобби и профессии.

В Цюрихе восемнадцатилетний Альберт немедля увлёкся сокурсницей по колледжу Mileva
Maric. Сербка из состоятельной семьи, выказавшая способности в математике, Mileva
приехала поучиться и оказалась единственной женщиной в группе студентов. Она
была на три с половиной года старше Альберта. Примечательно, что некоторое время
после переезда в Цюрих и уже познакомясь с Милевой, Эйнштейн отсылал своё грязное
бельё для стирки Marie, и та высылала обратно выстиранное по почте. Любопытно,
нюхала ли она его грязные трусики перед стиркой или держала двумя пальцами вдали
от себя с отвращением?
В прощальном письме Марии Эйнштейн писал воодушевляюще: "Любовь приносит больше
счастья, чем жажда встречи - приносит боли." (Сам он придумал или вычитал у кого?)

Сближение с Милевой можно проследить по их продолжительной переписке, так как
по разным обстоятельствам они находились в частой разлуке.
Повторяя любимого Шопенгауэра, Эйнштейн в одном из писем Милеве пишет, что жена
отличается от проститутки только тем, что продлевает свой контракт на сожительство.
И вёл он себя с Милевой по поговорке: "зачем жениться, когда и так ложится".
Жениться в итоге всё-таки пришлось, додавила его Милева и чувство долга.

Так как Милева соображала в физике и математике, Эйнштейн перемежал в своих письмах
любовные высказывания со своими физическими размышлениями. Способность Милевы
понимать его научный говор - была одним из определяющих качеств Милевы, которая
делала её идеальным партнёром в глазах Эйнштейна.
Однако родители Эйнштейна, с которыми он был очень близок, резко восставали против
его связи и женитьбы на Милеве. Из-за своей прямоты и честности Альберт недальновидно
пересказывал в письме своей возлюбленной оскорбительные замечания матери о ней:
"Она книжница, как ты - а тебе нужна жена. Когда тебе будет 30, она уже будет
старой ведьмой и т. д." "Родители плачут обо мне, как будто я умер", - такую
картину отношения будущих родственников он рисовал своей невесте.

Одно из своих писем Милеве он заканчивает так: "Целую тебя повсюду, везде, где
ты мне разрешишь."
Это что? - она какие-то места не разрешала целовать, а Эйнштейн смирялся с этим
запретом? Значит Эйнштейн позволял ей не давать ему целовать пизду, что наверно
было из ложного стеснения, которое Эйнштейн не мог преодолеть на том этапе. Но
после очередной встречи в последовавшем письме он пишет: "...приятные воспоминания
о том, как счастлива ты была в наш последний день, проведённый вместе, не покидают
меня. Так что позволь мне поцеловать твой маленький ротик, чтобы не дать уйти
этому счастью!"
У Милевы на фотографиях рот весьма велик и вовсе не мал. Уж не имеет ли в виду
Эйнштейн междуножный ротик, целовать который Милева наконец допустила Альберта,
что сделало её такой счастливой?

Несмотря на свою якобы пламенную любовь к Милеве Альберт дважды забывает о дне
рождения своей возлюбленной и поздравляет её с запозданием. Просто в разлуке
он думает о ней вовсе не всегда и не так сильно, как это излагается им в письмах.

Альберт пишет: "Без тебя мне не хватает уверенности в себе, страсти к работе,
и жизнь не в радость - короче, без тебя мне и жизнь не жизнь."
То есть ему нужна была обстановка для спокойных занятий физикой. Регулярное удовлетворение
похоти должно было создать рабочую атмосферу, без отвлечения на поиск и уговоры.
Современники описывают Эйнштейна как очаровательного молодого человека, на которого
женщины обращали пристальное внимание. Милева же была крайне непривлекательна,
малоросла, сутула, прихрамывала. Его друзья и знакомые, не говоря уже о родителях,
недоумевали как он, такой очаровашка, мог связаться с такой уродкой. Однако Эйнштейн,
оправдывался тем, что у неё красивый голос (в России говорили бы, что у неё красивые
глаза), пренебрёг внешностью Милевы, во имя пизды и её доступности, да ещё способной
поддерживать (Милевы, а не пизды) разговорчики о физике. Правда, через несколько
лет Эйнштейн сам признавал, что становясь старше, Милева просто "стала уродливой",
а "женился он на ней из чувства долга".

Эйнштейн всегда смотрел в корень, и такое видение отражало стремление Эйнштейна
заниматься не сторонними и мелкими физическими проблемами, а только краеугольными,
основополагающими. Он писал: "Я хочу узнать как Бог создал мир. Мне не интересны
те или иные явления в спектре того или иного элемента. Я хочу знать Его мысли,
остальное - это детали."
При Эйнштейновой одержимости красотой в построении картины мира и использованием
её как критерия справедливости физической теории можно лишь утверждать, что красоту
Милевы он видел не в лице. И не в её голосе. А в ... - вот именно!

Внебрачную девочку, которую она от него родила в 1902 году, Эйнштейн так и не
увидел. Родилась она, когда он с Милевой был в разлуке, Милева уехала к родителям
рожать и в силу разных обстоятельств, Милеве пришлось её отдать на удочерение.
Зато они женились в 1903, и Милева родила Альберту двух сыновей. Так что свои
основополагающие работы 1905 года Эйнштейн написал, будучи скучно женатым на
Милеве и качая коляску ногой, держа в одной руке книгу, а в другой - воняющую
дешёвую сигару, каким его однажды увидел его друг, зашедший в гости.
Эйнштейн мог легко концентрироваться на важных для него мыслях в любой обстановке
- ещё в детстве он сиживал в гостиной на диване и углублённо читал научно-популярные
книжки среди шума и гама. А когда у него уже было два ребёнка, он мог сосредоточенно
заниматься своими теориями, не обращая никакого внимания на их плач и вопли.
Иллюзии о прекрасности брака с Милевой у Эйнштейна быстро рассеялись и выразились
в таком афоризме: "Брак - это безуспешная попытка создать нечто продолжительное
из краткого эпизода".
Многозначительным предсказанием обречённости его брака оказался факт, что в день
свадьбы, отпраздновав событие, он забыл ключ от новой квартиры, и ночью будил
соседей, чтобы начать свадебную ночь. Даже на свадебной фотографии видно в невесёлом
лице Эйнштейна, что он испытывал внутреннее сопротивление женитьбе. Но так как
Милева пожертвовала своей карьерой и честью ради него, он решил отплатить ей
женитьбой.
Милева была психически неустойчива, что усугублялось с каждым годом. Дурная наследственность
давала себя знать. Она вела себя как одержимая, устраивая сцены и скандалы, ревнуя
Альберта не только к женщинам, но и к друзьям.
В 1909 году давняя знакомая Эйнштейна Anna Meyer-Schmid прочла в газете о его
назначении профессором, и вспомнила студента-физика, с которым она кокетничала
(или спала?) несколько лет назад. Теперь она была за мужем и решила поразвлечься,
написала письмо Эйнштейну. Тот обрадовался, дал ей понять что горит встретиться,
дал ей свой рабочий адрес, и Анна ответила, что, мол, давай. Но её письмо перехватила
Милева, устроила скандал, написала мужу Анны жалобу на её поведение. Муж с возмущением
написал Альберту - что, мол, происходит? И Эйнштейн вынужден был написать извинительное
письмо мужу, что ошибочка вышла. Так Милева хотела сорвать прекрасную еблю. Но
за это Альберт так обозлился на Милеву, что брак стал трещать по швам.
Однако, несмотря на Милевины препоны, они всё-таки встретились, случились, и
у Анны родилась от Альберта дочка Эрика.
В 1951 году, уже после того как Милева и Анна были уже в земле, Эйнштейн назвал
реакцию Милевы типичной для женщины такого "редкого уродства".
Однажды, после очередной сцены ревности, когда Милева ударила Альберта, он дал
ей сдачи, и её лицо распухло. Выходя на люди, она говорила, что это от больного
зуба.
В 1911 году, когда Эйнштейн преподавал в университете в Праге, их служанка Fanni,
что жила у них в квартире, забеременела, и кто отец было неизвестно. Альберт
и Милева не могли пристроить ребёнка ни в приют, ни в какую-либо семью, и оставили
на некоторое время у себя, планируя, что позже они отправят ребёнка бабушке,
матери служанки.

Эйнштейн предпочитал простых женщин светским. Его друг Janos Plesch, который
был свидетелем многих похождений Эйнштейна, писал своему сыну: "Эйнштейн любил
женщин, и чем проще они были, чем больше они пахли и потели, тем больше он их
любил." Это говорит о том, что Эйнштейн действительно любил женщин, а не их фальшиво-возвышенный
образ, что он любил их ебать не с закрытыми глазами и зажатым носом, а искренне
обожал женскую плотскую суть.
Служанка Herta Waldow, жившая в семье с 1927 по 1932 год и тоже, наверно, бывшая
наложницей Эйнштейна, сказала: "Он любил красивых женщин, и они отвечали ему
взаимностью, обожая его." А это значит, что Эйнштейн любил всяких и любых женщин,
красивых и уродливых, грязных и подмытых - и нет более убедительного доказательства
безоглядного женолюбия.

1912 - Его первая любовь Marie, которую он безжалостно бросил, наконец вышла
замуж и родила мальчика очень похожего на Эйнштейна. Ходили слухи, что это был
его сын, так как Эйнштейн свиделся с Мари по времени похожем на нужное.

К 1914 году на исходе совместной жизни с Милевой, Эйнштейн выдвинул ей письменные
условия, при соблюдении которых он ради того, чтобы не потерять детей, соглашался
оставаться в браке. В списке условий были и такие: стирать его бельё и следить
за его одеждой, три раза в день еда должна доставляться в его кабинет, уходить
из его кабинета и спальни по первому требованию, не сметь ни в чём его упрекать
и критиковать при детях. Кроме того, Милева не должна была надеяться не только
на возобновление интимных отношений, но и даже дружеских. Она этих условий не
приняла и брак впал в агонию.
Эйнштейн твёрдо для себя решил, что больше с Милевой он жить не будет ни при
каких обстоятельствах.

Второй и последней женой стала его кузина Эльза, на которой он женился в 1919
году, сразу как он развёлся с Милевой, которая несколько лет отказывалась дать
согласие на развод, но наконец сдалась. В разводных документах Эйнштейн признавал,
что у него был адюльтер и что в их браке имело место рукоприкладство.
Милеве, воспитывавшей двух его сыновей, Эйнштейн в дополнение к алиментам отписал
свою Нобелевскую премию, в получении которой он был уверен. И действительно,
через три года он её получил.

После развода напряжённость отношений с экс-женой ослабла, Милева стала чинить
меньше препятствий Альберту для общения с сыновьями, что было для него самым
важным, и Альберт писал Милеве: "С течением времени ты убедишься, что нет лучше
экс-мужа, чем я, ибо я верен, быть может не в той форме в какой себе это представляют
юные девушки, но тем не менее, верен и честен".

Эйнштейн потерял Эльзу из виду в ранней юности и снова встретился с ней после
долгой разлуки, когда она уже была разведена с двумя дочками. Эйнштейн пытался
ухаживать и за младшей сестрой Эльзы - Paula, прельщённый её свежестью, по сравнению
с Эльзой. Но пришлось остановиться на старшенькой.
Он с ней сошёлся до развода с Милевой.
В одном из писем Эльзе, когда Милева уехала, он писал: "Отсутствие Милевы мне
так приятно. Как ты видишь, я тоже получаю удовольствие от брака."
(Знал ли Эйнштейн анекдот:
Мужик положил на стол хуй и бьёт по нему молотком.
- Ты что делаешь? - удивляется приятель.
- Занимаюсь онанизмом.
- А когда же ты удовольствие получаешь?
- Когда мажу.)

Эльза обеспечивала Эйнштейну необходимый уход и пыталась обучать его основам
гигиены: чистить зубы, причёсывать волосы и чаще принимать ванну и ещё там что-то
из чистоты. На что Эйнштейн по сути твёрдо, но словесно мягко, как он это умел
делать, заявил, что он перестанет быть самим собой, если будет отказываться от
своих привычек.
Эльза была богемной особой, занималась художественным чтением стихов и якшалась
с плэйбоем-врачом Georg Nicolai. Эйнштейн знал об этом и открыто разрешал ей
продолжать отношения по её просьбе. Позже Эльза видно в благодарность разрешала
Эйнштейну держать любовниц.
Жениться на Эльзе он тоже не горел, но так как с ними в квартире жили две её
дочки брачного возраста, то они могли быть скомпрометированы. Родственники Эльзы
тоже давили. Однако Эльза была не единственной кандидаткой в жёны - её старшая
20-летняя дочь Ильза была для Эйнштейна явно желанней.
Знаменитый на весь Берлин сердцеед Georg Nicolai был сначала любовником Эльзы,
а потом и дочери Ильзы. Вот ему и написала письмо Ильза, которое требовала уничтожить
после прочтения. В этом письме она спрашивала совета что делать - выходить замуж
за Альберта или нет. Nicolai письма не уничтожил, а сохранил, и потом разные
родственники и попечители пытались не допустить обнародования этого письма. Однако
оно всплыло, и в нём Ильза сообщает, что Альберт объявил, что может жениться
на матери или на дочери и пусть они решают, на ком. Эльза не возражала, чтобы
женой стала дочь и предоставила решение ей. Что ответил Nicolai осталось неизвестно.
Альберт женился на Эльзе, а потом продолжал жить и путешествовать с матерью и
двумя дочками, пока старшая не вышла замуж. В письме Nicolai Ильза пишет:
"Я знаю, что Альберт любит меня так сильно, как, быть может, ни один мужчина
меня любить не будет, он мне даже сам об этом вчера сказал". Также она поведала,
будто Альберт признался ей, что не в состоянии контролировать свои сексуальные
порывы, когда Ильза находится рядом с ним. Далее она признавалась Nicolai: "Если
существуют истинные чувства дружества и товарищества, то именно их я испытываю
по отношению к Альберту. Однако я никогда не испытывала даже намёка на физическое
влечение к нему."
 Эйнштейн сказал, что если она будет продолжать жить с ним под одной крышей,
то ему не важно выйдет она за него замуж или нет, потому что она в любом случае
останется совершенно независимой и будет дорога ему в той же мере, как и её мать.
 Тут явно попахивало желанием еть как мать, так и дочку, что скорее всего и поимело
место. Кроме того, он сказал, что если у Ильзы нет желания родить ему ребёнка,
то тогда лучше ей не выходить за него замуж. Ильза же утверждала в письме, что
у неё нет ни малейшего желания рожать ему детей.
Пришлось жениться на мамаше. Эльзе на момент женитьбы было 42, и за шесть лет
сожительства с Альбертом она весьма постарела к свадьбе.
Но младшая дочь Эльзы Margot была тоже влюблена в Эйнштейна, и он брал в спутницы
на общественные мероприятия чаще её, чем Эльзу.

Эльза была старше Эйнштейна на три года, тоже была далеко не красавицей и на
фотографиях всегда кажется, что он стоит рядом с матерью или бабушкой, а не с
женой. Зато она была хорошей секретаршей, хозяйкой дома, которая вместе с дочерьми
обеспечивала Эйнштейну комфортабельное жильё, необходимое ему, чтобы сосредоточиться
на физике, а также на других женщинах.
Эйнштейн и Эльза спали в разных спальнях. Эльза объясняла это тем, что Альберт
храпит так громко, что она не может с ним спать. Я же объясняю это тем, что,
несмотря на храп, к нему в спальню наведывались Ильза и Марго, порознь и сообща.
В кабинет Эйнштейна Эльза вообще не имела права входить. Он запретил Эльзе и
сам никогда не говорил о себе и о ней - "мы": она должна была говорить только
за себя и никогда за него.
Эльзу иногда называют "второй женой", потому что она терпела открытую связь мужа
с Betty Neumann, которой было 23 года. Она была племянницей его друга, которая
приехала из Австрии, и Альберт устроил её работать секретаршей себе в институт,
чтобы она осталась в Берлине. С разрешения Эльзы он встречался с ней два раза
в неделю в течение года. Разрешение это было дано в обмен на обещание, что Альберт
не будет больше никуда ходить на сторону. Переписка с Betty до сих пор недоступна,
но там приводится фраза из опять-таки прощального письма Эйнштейна: "...я должен
искать в звёздах то, в чём мне отказано на Земле". Трудно понять, в чём ему было
отказано на Земле. Разве что вспомнить его пусть шутливый, но, разумеется, с
долей правды ответ на предложение участвовать в музыкальном открытии (Эйнштейн
всю жизнь слабовато, но с воодушевлением играл на скрипке) Первого Международного
Конгресса по Исследованиям в Области Секса: "К сожалению, я не чувствую в себе
достаточно мощи ни в сексуальных, ни в музыкальных способностях, чтобы принять
Ваше предложение".
В его письме Эльзе, когда их роман только начинался есть многозначительная фраза,
после подписи: "...с уверенностью, что я считаю себя вполне adequate male, и
наверно мне предоставится возможность тебе это доказать."
Фразу "adequate male", да ещё переведённую с немецкого можно интерпретировать
и переводить многообразно, но общий смысл - "я считаю себя вполне нормальным
мужиком". Можно предположить, что у любовника в начальной стадии отношений с
любовницей могли возникнуть какие-то неполадки с процессом совокупления. То ли
он не проявил достаточной настойчивости в чём-то, то ли проявил, но настойчивость
ничем не окончилась.
Впрочем некоторые считают, что это было его реакцией на подшучивание Эльзы, что,
мол, Альберт находится под сапогом Милевы. Пусть считают, а у меня - свой счёт.

В течение всей его жизни до эмиграции в Штаты Эйнштейн удовлетворял свою обильную
похоть с проститутками. Он был завсегдатаем борделей, о чём сообщают его друзья
и соучастники (Otto Stern, Janos Plesch). Так как его отношения с Милевой быстро
исчерпали себя после женитьбы, а связь с не сразу появившейся Эльзой поначалу
тоже была весьма нерегулярной, то только благодаря проституткам он не свихнулся
от похоти.
Эту информацию тщательно скрывали и вымарывали из воспоминаний и только недавно
она всплыла. Причём автор, сообщающий об этом, сразу оговаривается, пытаясь извинить
Эйнштейна, что, мол, в ТО ВРЕМЯ (а раньше и сейчас - ну ни за что!) это было
обычным методом избавления от напряжений у холостяков и у несчастливо женатых
мужчин.
Таким образом, можно легко представить, что не будь доступных женщин в этих прекрасных
заведениях, научная работа Эйнштейна могла бы быть нарушена каким-либо психическим
заболеванием, непременно являющимся при неудовлетворяемом сексуальном голоде.
И полетела бы в тартарары теория относительности и сидели бы мы сейчас в дерьме
девятнадцатого века, окружённые несуществующим эфиром.
Близость образа проститутки для Эйнштейна выражается в той свободе, с которой
он им оперирует в своих высказываниях. Например, он писал в 1934: изучая законы
природы "мы имеем дело со сфинксом, а не с доступной проституткой".

Когда в 1919 году астрономы подтвердили предсказанное Эйнштейном отклонение лучей
света при прохождении вблизи солнца, на Эйнштейна обрушилась мировая слава, причём
такая, которую можно приравнять к славе нынешних кинозвёзд и политических деятелей
вместе взятых. Начались встречи с заискивающими сильными мира сего, приёмы и
рауты, триумфальные путешествия по разным странам и прочие события, сопутствующие
славе. Доступность женщин - главное следствие славы - всячески имело место, и
Эйнштейн радостно набрасывался на открывшиеся возможности.
Делясь своими впечатлениями о поездке в Японию, Эйнштейн бросил такую реплику:
"Я умалчиваю об особенностях японок, цветообразных существах, ибо здесь обыкновенный
смертный должен дать слово поэту..."
Нет сомнений, что в Японии, где его встречали, как Бога, ему удалось попробовать
лучших гейш.
Слава Эйнштейна, в которой любила купаться Эльза, вынуждала её смириться со многим.
Хотя и в негодовании, но послушно она уезжала из их загородного дома в Берлин,
якобы за покупками, когда к её мужу раз в неделю приезжала красивая молодая блондинка
Margarete Lenbach. Упоминается также роскошная женщина Toni Mendel, которая приезжала
за ним в лимузине с шофёром и увозила его на театральные вечера, а затем на свою
виллу, откуда он возвращался только утром.
Эйнштейн не скрывал своих отношений с женщинами от Эльзы, и Тоni заняла положение
как бы дальней родственницы. Эльза пыталась бунтовать и однажды, когда Toni в
очередной раз поджидала Эйнштейна на улице в лимузине, Эльза спрятала деньги
и не давала мужу наличные, необходимые для вечерних развлечений. Но бунт был
подавлен.

Эйнштейн старался не оставлять следов связей, уничтожая переписку с женщинами
и прося их уничтожать его письма. Несмотря на это, следы оставались. Занесена
на скрижали и другая богачка Estella Katzenellenbogen тоже с лимузином и шофёром,
которая владела сетью цветочных магазинов.

Слава дала Эйнштейну не просто женщин, а красивых женщин, то чего он был лишён
в своих бесславных браках.

В Америке после смерти Эльзы в 1936 году он больше решил не жениться и жил, как
всегда, в окружении женщин в своём доме на 112 Mercer Street в Принстоне. Это
были Margot, младшая дочь Эльзы (которая вышла замуж за русского афериста Дмитрия
Марьянова, развелась с ним и стала жить в доме Эйнштейна), которую он употреблял
не хуже старшей Ильзы, Маja, сестра Эйнштейна и Helen Dukas, его секретарша-любовница
c 1928 года, которой он отписал большую часть наследства.
Его любовные приключения продолжались. Одно из них наиболее громогласно. Согласно
переписке, которая была впервые обнародована благодаря продаже писем на аукционе
Сотби в 1998 году, Альберт в течение нескольких лет поддерживал отношения с Маргаритой
Коненковой, женой скульптора Сергея Коненкова, которые жили в США с 1920 по 1945
год. Они познакомились в 1935 году и в страсти даже объединили свои имена в единое
имя, состоящее из начальных букв их имён Almar, которым они пользовались в переписке.
Коненков изваял бюст Эйнштейна, который установлен перед Institute of Advanced
Studies, где работал Эйнштейн. В 1945 году Маргарита Коненкова уехала в Москву.
В то время ей был 51 год, а Эйнштейну - 66.
КГБешник Павел Судоплатов утверждает, что она была советской шпионкой.
http://www.s-t.com/daily/06-98/06-02-98/a08wn046.htm - Но я пишу не об этом.


      *

Теперь, после изложения фактов, можно на их основе и порассуждать с более или
менее важным видом. Порассуждать в свете Эйнштейновской теории, которую я понимаю
вовсе не до конца. И скорее всего, даже не до середины. Однако понимание даже
её кусочка достаточно кружит голову, чтобы не поддаться соблазну полепетать по
её поводу.
Эйнштейн предостерегал от формальных и неверных интерпретаций и интерполяций
его теории. Когда попытались объяснить любовь силой тяготения, Эйнштейн ответил,
что "хотя влюбляться - это не самое глупое, что делают люди, тем не менее, гравитация
за это ответственности не несёт".

Тем не менее, Эйнштейн делал немало ошибок, не умея оценить последствия своей
же теории. Одной из главных ошибок было упорное неприятие им квантовой механики,
в которой главенствовал принцип неопределённости. Эйнштейн говорил, что "никогда
не сможет согласиться с тем, будто Бог управляет миром, бросая кости". На это
Нильс Бор ответил Эйнштейну: "Не надо указывать Богу, что делать."
Так что Эйнштейн сделал своё дело, а теперь я делаю - своё.


СВЕТ МОЙ, ОРГАЗМ

Все интересы Эйнштейна были направлены на исследования фундаментальных физических
явлений: времени и пространства (мелкими проблемами физики он принципиально не
занимался). Такого же рода основополагающим феноменом в человеческом существовании
является оргазм.
Вроде ещё никто не рассматривал оргазм как основу человеческого самосознания
и религиозного бытия. А вот я - рассматриваю.

До Эйнштейна всё плавало в эфире: представлялось, что свет - это чисто волновое
явление, а весь мир погружён в эфир, сквозь который свет пробивается. Эфир этот
никак замерить или как-либо прихватить не удавалось, поскольку он был высосан
из пальца физиками, чтобы с его помощью можно было описать то, что происходит
со светом будь он чисто волновой природы. Но многие факты не состыковывались,
да и сам эфир хотелось за вымя взять, но никак не получалось, какие только эксперименты
ни ставили.
Вот Эйнштейн и додумался, что свет - это поток частиц, да ещё который не сплошной
вовсе, а испускается пучками, то бишь квантами. Понятие эфира сразу было похерено,
и всё застыковалось и заиграло. Хотя многие физики изо всех сил упирались, вроде
ленинского Маха, и прижимали к сердцу неосязаемый эфир.
Эйнштейн популярно объяснял кванты света как питие пива, которое можно осуществлять
лишь кружками. Но это на территории Германии - он не учитывал, что в России можно
лечь под бочку пива и открыть рот. Но тогда можно сказать, что пиво можно пить
только глотками, которые тоже есть кванты.

Понятие любви легко уподобить понятию эфира в физике: нечто якобы существующее
везде, но никак не определяемое. А я по-эйнштейновски сказал, что никакого эфира-любови
нет, а есть лишь оргазм (прообраз света) и стремление к нему. Более того, оргазм,
как и свет, испускается квантами спазм.
В ранней юности, впервые познакомившись с понятием кванта, я осознавал это таким
поэтическим способом:

При переходе из неудовлетворённое состояние в удовлетворённое
человеком испускается квант счастья.

Подобие оргазма свету наблюдается и в том, что свет рассматривался Эйнштейном
как нечто абсолютное с точки зрения его постоянной скорости, вне зависимости
от системы координат, в которой свет двигается. Так и оргазм - абсолютен вне
зависимости от того, с какой скоростью движется (взад-вперёд) объект (мужчина-женщина),
его испускающий.
Я считаю, что человек, испытывающий оргазм, духовно движется со скоростью света
в своей прекрасной системе координат. При наслаждении время начинает замедляться.
В своём пике оргазм достигает скорости света, а время при достижении скорости
света останавливается. Но лишь на мгновенье оргазма.
Подтверждением тому, что свет оргазма, распространяется, как материальные частицы,
а не является идеалистическими волнами, распространяющимися посредством любви-эфира,
является полное исчезновение интереса к движению после завершения оргазма: тухнет
источник света, и с последней спазмой прекращается свет - излияние семени.
Аналогии со светом можно продолжать и далее. Как наблюдается изменение скорости
света в зависимости от гравитационного потенциала, в котором движется луч, так
наблюдается изменение силы оргазма в зависимости от влечения к партнёру.
Так же как скорость света зависит от места его прохождения (is location dependent),
так острота оргазма рознится в зависимости от отверстия, в котором он происходит.

Понимание оргазма как света позволяет объяснить, почему за оргазмом следует усталость,
даже при отсутствии физических движений. У мужчины переход от оргазма к безразличию
весьма быстр, то есть из остановившегося в оргазме времени, мужчина выбрасывается
безразличием в несущееся время человеческой жизни. От этой резкой смены скоростей
(с места - в карьер) и возникает резкая усталость.
В английском языке есть выражение "till the end of time", соответствующее русскому,
"навсегда", "навечно". Остановку времени можно считать концом времени и даже
краткая остановка - это краткий конец. Когда в песнях поётся "I will love you
till the end of time", то получается весьма реалистическая картина - любовь длится
до мгновения оргазма (end of time), после которого она исчезает с наступлением
безразличия.
Продолжая лингвистические ассоциации, можно привести пример из русского фольклора.
В этом свете (а свет, как мы постулировали, это - оргазм) поговорка: "Кто поёт
и ебёт два века живёт" подтверждает замедление времени в наслаждении и его остановку
в оргазме. Иными словами, при пребывании в частом оргазме, время приостанавливается
и, следовательно, жизнь удлиняется, по сравнению со временем жизни человека мало
или вообще не ебущегося.
Сам Эйнштейн в ответ на жалобы о якобы сложности его теории для понимания дал
такой горячий эротический пример, точно описывающий суть его теории: "Час, проведённый
с красивой девушкой на скамейке в парке, пролетает как минута, а минута сидения
на горячей плите тянется как час."
Он скромно не уточнил, насколько ускоряется время, если быть с девушкой не на
скамейке, а на лежанке?!

Итак моя аксиома - свет-оргазм - это основополагающая постоянная, описывающая
человеческую реальность.



ФОРМУЛИЩЕ

 Если Фрейд выявил сексуальную основу человеческого бытия, что называется, "на
пальцах" (на словах), то Эйнштейн открыл физико-математическую интерпретацию
человеческой вселенной с помощью своей знаменитой далеко идущей формулы: E =
mc2.
Cуть её заключается в том, что энергия превращается в массу, а масса в энергию,
причём даже малая масса может превратиться в огромную энергию, благодаря тому,
что после массы стоит колосального размера коэффициент - квадрат скорости света.
Объяснить формулу простым русским языком можно так: берёшь маленький кусочек
любого дерьма, умножаешь на огромнейшую цифирь и враз получаешь кучу проблем
или удовольствий.
Народ давно ощущал способность перехода массы в энергию и наоборот и это, как
всё людское, нашло своё отражение в языке. Выражения: она - настоящий "сгусток
энергии" или у него "масса энергии" предвосхитили Эйнштейна с давних пор - идеи
носились в воздухе.
В моих же системах координат смысл Формулы таков: капельная масса семени, усиленная
мощью оргазма превращается в огромную энергию жизни нового человека.
Этой же формулой объясняется усталость (потеря энергии) после оргазма, которая
весьма значительна, хотя вызвана утратой крохотных по массе капель спермы. Несоответствие
огромной усталости и безразличия - нескольким капелькам объясняется великим наслаждением
(светом в квадрате).


БЕЗОТНОСИТЕЛЬНАЯ КРАСОТА

Эйнштейн не только гонялся за наслаждением, но и ощущал его краеугольную значимость.
Это осознание ярко высветилось в его фразе, написанной в 1946 году, ибо к тому
времени Эйнштейн уже точно знал её верность:
"Суть (хотя её почти не обсуждают) заключается в том, что верхняя половина планирует
и думает, тогда как нижняя половина определяет нашу судьбу."
А вот я эту суть только и обсуждаю, ибо, уточняя Эйнштейна, оргазмы определяют
нашу судьбу. А они испускаются источником света - половыми органами. Они же,
в свою очередь, как я уже писал - являют безотносительную красоту, на которой
подсознательно строится эстетика.
Эйнштейн же ставил красоту превыше всего, поскольку именно её он использовал
как первый критерий правильности своих теорий. Так как человек очевидно и безусловно
есть мера всех вещей, то неизбежно, пусть подсознательно, Эйнштейн соизмерялся
с человеческой красотой при поиске красоты в физическом мире.
Банеш Хоффманн, коллега Эйнштейна в Принстоне, писал что "Эйнштейн, в своих мыслительных
построениях руководствуется не столько логикой в узком пониманием слова, сколько
чувством прекрасного. В своей работе он всегда искал красоту". Я же добавлю от
себя, что всякая красота сексуальна, а значит генитальна.
В письме Милеве от 1897 года Эйнштейн писал (а может Милева - Эйнштейну - лень
лезть проверять - но суть всё равно остаётся): "Если ты можешь ощутить бесконечное
счастье, то ты должен быть способен ощутить бесконечность пространства".
Легко подставить вместо "бесконечного счастья" оргазм и получается: "в оргазме
мы ощущаем бесконечность пространства". А раз пространства, то и времени.
При жажде красоты, которую остро испытывал и ценил Эйнштейн, тот факт, что он
женился на уродливой телом и лицом Милеве можно истолковать моим способом: красоту
он видел прежде всего в её половых органах, и она была для него главенствующей.
Конечно же, ознакомившись с безразличием после оргазма, Эйнштейн понимал, что
на одной пизде не проживёшь, и ему также виделся в Милеве понимающий и сопереживающий
партнёр по мышлению в промежутках между совокуплениями.
Но жажда подручной и ручной пизды вовсе не приковывала Эйнштейна к этому удобству.
Вот что он писал в назидание бабёнке, что жаловалась ему на неверность мужа:
"Вы, наверно, знаете, что большинство мужчин, как и большинство женщин, не являются
моногамными по своей природе. И чем больше препятствий для удовлетворения этих
желаний ставится на пути, тем с большей энергией люди их преодолевают. Заставлять
человека соблюдать верность - это тягостно для всех участвующих в принуждении".


МОРАЛЬСТВО

Как классическая физика до Эйнштейна основывалась на едином времени в прямолинейном
пространстве, так классическая мораль основывается на абсолютных понятиях добра
и зла, которые вычитаны из "священных" книг, где они сведены в те или иные заповеди.
И подобно тому, как пространство и время вовсе не кровать и не будильник, а нечто
гораздо мистичнее и кривее, то и человеческие нравы и мораль нельзя воспринимать
однозначно и ограниченно. Про себя, негласно, молча, люди всегда это прекрасно
чувствовали, а иногда даже понимали, и потому в той или иной степени всегда нарушали
классические, "заповедные" установления морали.
Мораль, подобно математике, строится на аксиомах. В христианстве в качестве аксиом
берутся десять заповедей. Аксиоматичность их, то есть вера в них, не требующая
доказательств, объясняется якобы божественностью их происхождения. На этих заповедях
строится общественная структура. Если изменить или убрать хотя бы одну заповедь,
то эта структура либо существенно изменится, либо рухнет.
Однако аксиоматичность морали зависит от места расположения наблюдателя, подобно
тому, как течение времени в теории относительности. Чтобы заповеди не отменять
полностью и тем не подвергать всё строение общества риску разрушения, их оставляют
незыблемыми, но зато делают к ним поправки, и таким образом пытаются придать
морали динамичность. Так, например, убийство запрещено заповедью, но в качестве
самообороны оно оказывается позволительным. Аксиомы морали, уподобляясь американской
конституции, обрастают поправками, чтобы отражать меняющуюся реальность лучше,
чем это делают статичные аксиомы-заповеди.
Зависимость справедливости моральных принципов от точки положения наблюдателя
зависит от того, сколько наблюдателей находится в данной точке, а сколько в иной
точке. Иными словами - большинство наблюдателей оказавшихся в данной точке отсчёта
делают именно этот угол зрения общепринятым, а значит по понятиям морали, "справедливым".
Одно и то же время может представляться "золотым веком" группе наблюдателей,
находящимся в одной системе координат, а другой группе, в другой системе координат
- временем деградации и притеснений (рабовладельцы и рабы). Однако есть абсолют,
подобный скорости света, не зависимой от системы координат и точки наблюдения,
который видится одинаково всем людям, который не зависит от тех или иных принципов
построения морали и заповедей, лежащих в их основе. Это оргазм. Он отменяет мораль,
останавливая время.
В моей теории морали (а точнее, в разглагольствовании о) единственной константой
в любой системе координат является наслаждение, которое можно уподобить лучу
света - оргазму.
Его можно считать естественным (а не вычитанным), абсолютным критерием добра,
а его отсутствие критерием зла.
Следовательно, мораль может быть построена на этом абсолюте-аксиоме и сводиться
к единому принципу: всё, что ведёт к оргазму - хорошо, а всё что не позволяет
ему свершиться - плохо. Основным дополнением (поправкой) к этому постулату, должно
быть то, что поистине хорошо лишь то, что ведёт не только к твоему собственному
оргазму, а и к оргазму твоих ближних. Благодаря такой поправке будет развиваться
не эгоистическая, а "разумно-эгоистическая" сторона морали.
На абсолютности оргазма может быть разработано много вариантов заповедей. Один
из них был сделан мною в Храме Гениталий:
1. Познание бога даётся человеку в оргазме. Приближение к оргазму есть предчувствие
бога.
2. Так как оргазм возникает в гениталиях, то они являют собой божественное. Возбуждение,
которое вызывают гениталии, есть истинный религиозный трепет.
3. Гениталии, будучи средством познания бога, являются объектами почитания, гордости
и воплощением идеальной красоты.
4. Совокупление и мастурбация - это богослужение.
5. Гениталии связывают нас с будущим благодаря деторождению, что есть чудо божественное.
Потому гениталии не только взывают оргазмом к богу, но и творят чудеса его властью.
6. Любое изображение гениталий и их совокупления есть икона.
7. Наслаждение изображением гениталий есть иконопочитание.
8. Проституция предоставляет любому доступный оргазм. В силу этого проститутки
достойны преклонения, восхищения и благодарности.

В обществе, построенном на этих принципах, люди будут стремиться делать друг
другу добро - то есть доводить друг друга до оргазмов. Не забывая, конечно же,
и о себе.
Мышление в этом направлении, но не до конца осознанное и потому разжиженное было
свойственно в том числе и Эйнштейну, который говорил: "Чтобы добиться благоприятно
реакции от людей лучше апеллировать к их животу, чем к их голове".
Вспоминая его выражение о низе, который определяет судьбу, эту фразу следовало
бы ему уточнить так: "Чтобы добиться благоприятной реакции от людей лучше апеллировать
к их животам или гениталиям, чем к их голове".
Но христианская и прочие морали построены по чрезвычайно простому принципу -
чем человек меньше ебётся, тем он лучше, а если не ебётся совсем, то и вовсе
святым становится. Но чем больше человек ебётся, тем он хуже, а ебущийся с множеством
партнёров, и не испытывающий никого стыда по этому поводу - так вообще диавол.
Им-то по этому определению и был Эйнштейн, который не столько сетовал, сколько
констатировал: "Только при рождении и когда мы умираем нам разрешается вести
себя честно".



ЕВРЕЙСТВО И ВЕРА В БОГА

Без открытий Эйнштейна не смогли бы расшифровать человеческий геном. Это весьма
символично, так как расшифровка его даст объективные основания для объяснения
библейской избранности еврейского народа, к которому Эйнштейн принадлежал, а
заодно дать точное генетическое определение еврея, которое в последнее время
пытаются размыть, считая также евреями людей, не еврейского происхождения, а
лишь принявших иудаизм.

После того, как сделали полную "деталировку" человека с помощью генома, станет
очевидна избранность еврейского народа, которой наделил его Создатель. Будет
увидено, что Он дал евреям особый генный набор, который позволил им не только
выжить тысячелетия, а производить гениальных и талантливых людей "по удельному
весу" в значительно больших количествах, чем любые другие народы. Читая об Эйнштейне
и знакомясь с десятками знаменитых физиков начала века, я без удивления узнал
что процентов 80 из них были евреями.
Важность еврейского закона, который обязывал евреев жениться только на евреях,
выявляет его генетическую цель - сохранять и передавать по наследству генный
набор, дарованный богом. Потому и генетическое определение еврея - это тот, у
кого если не оба родителя, то хотя бы мать - еврейка. Только мать в то время
могла без сомнения знать, что ребёнок её, тогда как отец до недавнего времени
не мог никогда быть на сто процентов уверен, что ребёнок его. Соблюдение этого
закона обеспечило выживание евреев с сохранением "избранной" генетической структуры.
Чтобы гарантировать общность евреев на бытовом уровне и держать их вместе, не
допуская в свою среду инородцев и обеспечить тем самым сохранение своего особого
генетического набора, были созданы религиозные церемониалы, обряды и обычаи:
обрезание, кошерная еда, распорядок и разнарядка молитв и прочая механика. Соблюдая
все эти предписания, люди бездумно держались вместе и не подпускали к себе чужаков
с иной генетической структурой.
Таким образом, традиционный иудаизм это установление размножения по божьему указу,
метод сплочения и удержания "избранных" генов.
Жёсткость законов иудаизма с точки зрения неприятия инородцев - лишь подтверждение
её генетических целей.
Многие принимают ритуал, за сам иудаизм, тогда как ритуал - это лишь охранник
богатства, а не само богатство.
Впоследствии отступники-евреи создали Христианство, которое допустило кардинальную
ошибку - пренебрежение генетикой. Христианство решило брать не качеством, а количеством,
ставя главный акцент не на сохранении генного кода, данного богом, а на охват
максимально большого количества людей и на форму церемоний и ритуалов, лишившихся
всякого генетического содержания. Христианство раскрыло объятия всем подряд,
более того, стало вербовать неофитов огнём и мечом и смешивать без разбора любые
гены с помощью прозелитства, корыстного и кровожадного.
Если евреем нельзя стать, а нужно им родиться от евреев-родителей, то христианином
мог стать любой, стоило ему облиться мутной водицей, переименованной в святую
- то есть окреститься. Ты можешь знать Тору вместе с Талмудом наизусть, сделать
обрезание хоть до самого корня и всё равно никогда не стать евреем, если в тебе
нет еврейской крови. А христианин становился тем истиннее, чем лучше он вызубривал
Новый завет и чем сильнее ненавидел евреев. В результате исходный генный состав
евреев-первохристиан разбавился генами прочих народов и заполонил мир водянистой
человеческой массой. Христианство ополчилось против секса, и тем самым пренебрегло
генами - людской сутью. Об этом писал В. Розанов, интуитивно чувствуя важность
секса, присущего иудаизму и отторгнутого христианством то есть важность раскрепощённой
передачи генов, но только генетика даёт этому математически точное обоснование.

Эйнштейн точно ощущал генетическую основу еврейства и пренебрежительно относился
ко всяким ритуалам, чувствуя их выдуманность, фальшивость. Побывав у Стены Плача
в Иерусалиме, он с холодной иронией смотрел на раскачивающихся в молитвах правоверных
евреев. Эйнштейн писал: "Насколько я ощущаю себя евреем, настолько я чувствую
себя чуждым традиционным формам религии".
Родители его не соблюдали никаких еврейских ритуалов и обычаев, не знаю, был
ли Эйнштейн обрезан. Так как еврейская школа была далеко от его дома и не по
карману его родителям да ещё была закрыта в то время, когда ему нужно было начать
школение, то его определили в соседнюю католическую школу. Там Альберт поднабрался
знаний христианских. Потом, он познакомился с Ветхим заветом, его проняло ощущение
еврейства, и он мальчишкой захотел сделать себе бармитсву (еврейский обряд посвящения
мальчика во взрослого мужчину). Но когда к Альберту в руки попали научно-популярные
книги, он быстро пришёл к заключению, что все чудеса, описанные в Библии - обман,
так как они противоречат законам природы. Это его было первым в жизни серьёзным
разочарованием. Он осознал, что с помощью этой белиберды идёт систематическое
оболванивание молодёжи государством. (С другой стороны, эту общепринятую религиозную
ложь можно также рассматривать как пробный камень для ума - если ты её распознаешь
и отбросишь, твой ум пойдёт развиваться дальше, как и произошло с Эйнштейном,
а если примешь, подчинишься, поверишь лжи, то и ум твой показал свои пределы,
и ты будешь жить соответственно своим умственным возможностям, а каковы они у
большинства - всем известно.)

Эйнштейн пришёл и к осознанию феномена еврейства через ощущение своей близости
к другим евреям: вне зависимости, в какой стране он с ними встречался - он сразу
ощущал взаимное родство. Эйнштейн объяснял это чувство "единоплемённостью", то
есть кровным родством, а по нынешней терминологии - генетикой.
Эйнштейн весьма критически относился к евреям, пытающимся ассимилироваться под
давлением антисемитизма и называл это мимикрией. Потому-то он и стал ярым сионистом,
считая, что евреям необходимо место, где они бы могли жить свободно, развивая
свои таланты без притеснений.
Эйнштейн писал: "Иудаизм - это не религия, которую можно начать исповедовать
или перестать - это община единой судьбы ("community of destiny")". А судьба
определяется генетическим кодом, который опять же не мог бы быть раскрыт без
Эйнштейна.

Свою религиозность Эйнштейн черпал не из ритуалов и не из человеком написанных
текстов, выдаваемых за слова Бога, а из повсеместного божественного присутствия,
очевидного для любого мыслящего человека.
"Традиционной религии не было места в моём сознании. Однако я прекрасно знал
о своём еврейском происхождении, но значение этого я смог понять только значительно
позже."
Эйнштейн пришёл к познанию Бога со стороны науки, изумившись гармонии и чудесам
мироустройства и поняв, что такие вещи случайно не возникают.
В течение всей жизни он чрезвычайно остро испытывал ощущение чуда и удивление
ему. С сожалением Эйнштейн отмечал потерю этого чувства у большинства людей при
расставании с детством: "В некотором смысле, развитие мышления - это постоянное
отдаление от "удивления".
Вот ещё несколько цитат Эйнштейна о корнях его религиозности:

"Я вижу в Природе восхитительную структуру, которую мы можем осознать только
до какого-то предела и это должно наполнять любого думающего человека чувством
своей малозначимости. Это чувство является поистине религиозным и не имеет ничего
общего с мистицизмом."

"Самое прекрасное и глубокое чувство, которое человек может испытать - это ощущение
чего-то таинственного. На нём зиждется религия так же как и все плодотворные
устремления в искусстве и науке. Те, кто не испытывал этого чувства представляются
мне если не мёртвыми, то слепыми. Ощущать, что в каждом явлении, которое мы можем
испытать, остаётся нечто, что наш разум не может постигнуть до конца, и чья красота
и величественность достигают нас только опосредованно - вот в этом состоит религиозность.
В этом смысле я религиозен".

Однако Эйнштейн никогда не стремился подольститься к Создателю, как это делают
большинство религиозников с помощью жертвоприношений и молитв. После подтверждения
предсказания его теории об отклонении лучей при прохождении мимо солнца, его
спросили, а что если бы этого не смогли бы подтвердить. Эйнштейн ответил: "Тогда
мне бы пришлось пожалеть дорогого Боженьку. Моя теория - верна."

Если раньше религия и наука противостояли друг другу, то теперь наука лишь утверждает
религию, вернее, веру в бога, теизм, ибо научные открытия всё неопровержимее
доказывают, что только Великий Творец мог создать такой бесконечно сложный мир.
Таким образом, наука изо всех своих растущих сил работает на религию.
Раньше считали, что невежество является основанием для религиозности и что эрудиция
должна обязательно сделать мышление материалистичным, атеистичным. Теперь, с
развитием науки становится очевидно, что именно невежество может быть основанием
для атеизма, а постижение бесконечности, содержащейся в каждой клетке, и прочие
чудеса являются основой для религиозного мышления. Даже трудно представить, что
при продолжении развития цивилизации и науки вместе с нею может опять наступить
время, когда атеизм сможет вытечь из всё продолжающегося постижения бесконечности.
Впрочем, материалистическая теория "большого взрыва" как начала вселенной и есть
прекрасная основа для нынешнего атеизма - теория, основанная на торжествующей
ограниченности ума, способного объяснить разбегание галактик не иначе как примитивным
взрывом, а значит полным отсутствием божественного, ибо насколько мне известно,
эта теория не пытается объяснить, а что же было до этого взрыва.
Недаром Эйнштейн сказал: "Наука без религии хрома, религия без науки, слепа".

ПОДВОДА ИТОГОВ

Эйнштейну, вечному искателю гармонии и ценителю красоты, удалось честно и благодарно
относиться к своим сексуальным нуждам. Понятие сексуальной верности для него
не существовало. Это было следствием ярой независимости его мышления. Сексуально
верным можно быть только своим желаниям. Если они в какой-то период совпадали
с желаниями какой-то женщины, она могла считать Эйнштейна верным ей. Верность
Эйнштейна себе заключалась и в том, что он не скрывал своих желаний от себя и
от жён - потому-то он был верен проституткам и любовницам.

Эйнштейн не предпринимал поиск женщин по каким-то мечтаемым критериям, а брал
тех, что попадали под руку, все они поначалу оказывались старше его, ценил в
них не внешность, а доступность пизды да бытовое удобство, которое они ему создавали.
Женщин он держал на расстоянии от своих привычек и дел. Когда пришла слава, женщины
сами потекли к нему (и на него) со всех сторон. В придачу к обильным женщинам
ему была дана их красота, которую он всегда любил, но драться за неё он не мог
и не хотел, а все свои силы устремлял в физику - там красота была в его власти,
так как её надо было лишь узреть, и это зависело только от него самого. В остальной
жизни Эйнштейн не любил соревнований и конкурентной борьбы, следствием чего был
его пацифизм, за исключением ведения "неизбежной войны с женами". Эйнштейн не
играл в шахматы, эту пресловутую затею для интеллектуалов, он не любил в ней
постоянную борьбу с противником. Ему была интересна не победа над кем-то, а познание
как приобщение к тайне.
Он вообще не любил тратить силы на незначительные дела: "Я люблю кататься на
паруснике, потому что это спорт, который требует наименьших затрат энергии".
(Хотя плавать он не умел, носить спасательный жилет отказывался).
Эйнштейн и не дрался за свою жизнь, отказался от операции, предложенной ему врачами,
и ждал, когда аорта разорвётся от аневризма. А ведь голова его была светла, других
болезней не было и согласись Эйнштейн на операцию, он мог бы прожить значительно
дольше.
Пацифизм Эйнштейна был огромных размеров и весьма активный, взращённый на ненависти
к немецкой жажде крови.
Однако когда он узнал об угрозе создания Гитлером атомной бомбы, он не задумываясь,
подписал письмо президенту Рузвельту, предупреждая его об опасности и призывая
срочно начать собственные разработки для создания атомной бомбы. Так что, если
Эйнштейна припирали, то он всегда давал отпор (кроме самого последнего случая).

Эйнштейн был человек чрезвычайно честный и говорил правду в глаза, часто ставя
многих в неудобное положение. Он не лгал женщинам. Прямо говорил Эльзе о своих
связях. А значит он не считал неверность женщине нечестностью. И действительно,
понятие "честность" неприменимо в сексе, поскольку честность в сексе определяется
верностью одной женщине, а быть верным - это рубить сук на котором секс сидит,
поскольку верность убивает влечение. Честность необходима в деловых и прочих
отношениях вне секса, поскольку честность в тех, прочих отношениях способствует
их развитию и потому продуктивна. Неудивительно, что когда брак представлял из
себя деловое предприятие, в котором сексом вскоре перестаёт и пахнуть, то понятие
честности-верности стало в нём уместным, поскольку были проблемы с детьми "не
в мать, не в отца, а в проезжего молодца", которым могло перепасть наследство.
Теперь, когда с помощью генетического теста точно определяется отцовство ребёнка,
то и в браке верность стала противопоказанной.
О браке Эйнштейн отзывался как о "рабстве в цивилизованном платье", что брак
был "изобретён свиньёй, у которой не было воображения". Он также утверждал, что
"брак противоречит человеческой природе". А когда спросили его мнение о женитьбе
еврея на не еврейке он сказал: "Это опасно, - и тут же добавил, смеясь, - впрочем,
любой брак опасен."
Эмоциональная структура Эйнштейна была стабильна, чужда экзальтации, истерии,
психопатства и искала стабильности в себе и вокруг себя. Брак был приемлем для
Эйнштейна только как средство для установления стабильности, но при наличии других
источников наслаждений. Он писал:
"Я испытал насколько изменчивы отношения между людьми и научился изолировать
себя от жары и холода, чтобы обеспечивать себе температурный баланс".

Когда Альберту было два годика, родилась его сестра Maja. Родители, желая подготовить
его к её появлению, сказали, что у него скоро будет сестричка, с которой он сможет
играть. Альберту подумалось, что сестричка - это игрушка, так что когда его мать
впервые показала ему сестричку, Альберт удивлённо спросил: "А где колёсики?"
А обо мне можете рассказывать такую историю: когда Армалинскому было два годика,
родители подарили ему игрушку - легковую машинку. Он, взяв её в руки, перевернул
вверх колёсиками и спросил: "А где пися?"

Читанная литература:

1. Alebert Einstein - Mileva Maric. The Love Letters. Princeton University Press,
1992.
2. Kenji Sugimoto. Albert Einstein. A Photographic Biography, Schocken Books,
New York, 1989
3. Albrecht FЪlsing. Albert Einstein: A Biography. New York: Viking, 1997
4. Dennis Overbye. Einstein in Love. A Scientific Romance. New York: Viking,
2000
5. John Stachel, ed. Einstein's Miraculous Year: Five Papers That Changed the
Face of Physics. Princeton, NJ : Princeton University Press, 1998. The great
1905 papers, translated and explained.
6. Roger Highfield and Paul Carter. The Private Lives of Albert Einshtein. St.
Martin's Press, New York, 1993
7. Peter A. Bucky. Private Albert Einstein. Anrews and McMeel, Kansas City, 1992.
8. Albert Einstein. Relativity. The Secial and the General Theory. A Popular
Exposition. Crown Publishers, New York, 1961
9. http://www.alberteinstein.info


Михаил Армалинский




Клинтон всего лишь делал жизнь с товарища Кеннеди.


http://story.news.yahoo.com/news?tmpl=story&u=/ap/20030512/ap_on_re_us/kennedy_intern_1
Открылась великая тайна: Джон Кеннеди ёб 19 летнюю intern, предшественницу Моники
Левински - пишет в новой биографии Robert Dallek, "An Unfinished Life". В отличие
от Моники та, чьё имя держалось в секрете, не обладала никакими навыками и умениями,
не могла даже как следует отвечать по телефону, но Кеннеди интересовали её другие
навыки и умения - недаром он возил её с собой, чтобы она служила ему в дороге.
Но в итоге та оказалась умнее и честнее Моники, так как держала язык за зубами
и выпускала его только лично для Кеннеди. Правда и слава её из-за этого миновала.
А Моника - истеричка-провокаторша теперь собственное дурацкое шоу имеет на ТВ
и деньгу гребёт ни за что, тогда как её нужно было заставить сниматься в порно
фильмах с десятью X.
После этого открытия нужно посмертно импичнуть Кеннеди. А ещё лучше - расстрелять
бешеных псов, что накинулись на Клинтона пару лет назад.
Интересно и то, что в той же книге рассказывается, насколько Кеннеди был болен
в течение всей жизни и особенно в период избрания в президентство и самого президентства.
Кеннеди и вся свора вокруг него больше всего боялись, что информация о состоянии
его здоровья просочится в прессу и тогда ему никогда не быть бы избранным не
только в президенты, но и в сенаторы. Информация о ебле просочиться могла, но
не могла быть опубликована, ибо в то время считалось невозможным писать и тем
более печатать что-либо о сексуальной жизни президента.
Теперь всё изменилось - любой инвалид может баллотироваться куда угодно, включая
в президентство, об этом пишут и никого это не волнует, но зато все обременились
сексуальной жизнью каждого кандидата и если обнаружится, что он поместил свой
хуй куда-то кроме жениной пизды, начнётся такой вой, что ни о какой публично-занимаемой
должности и речи быть не сможет. Получается, что болезни не оказывают влияние
на способность человека выполнять тяжелейшие функции, требующие огромного напряжения,
а наличие лишней пизды, способствующей производительности труда президента, считается
страшным преступлением, несовместимым с высокой государственной должностью.

Вскоре объявилась уточняющая информация о наложнице Кеннеди (New York Daily News
15 May http://story.news.yahoo.com/news?tmpl=story&u=/kr/20030515/lo_krnewyork/jfk_intern_admits_all
)
Этой бывшей услужанке теперь 60 лет. Зовут её Мими Marion (Mimi) Fahnestock.
Говорит, что теперь как камень с неё свалился, и она смогла поведать своим двум
замужним дочерям секрет, который она хранила 41 год. Дочки всячески одобрили
её поведение в те времена. Но и теперь она ничего о самом Кеннеди не рассказывает,
не то что сучка-истеричка Моника.
Началось с того, что Мими, школьницу и редакторшу школьной газеты, в 1961 году
пригласили интервьюировать Жаклин Кеннеди. Ей не удалось встретиться с Жаклин,
но президент успел положить на неё глаз. Через год Мими наградили почётной должностью
быть интерном в Белом Доме, хотя она не умела даже печатать на машинке.
Красавицу приглашали на вечеринки у бассейна в Белом Доме, в которых участвовали
и другие девушки, а потом её доставляли на военных самолётах на курорты и в другие
места для секретных встреч с Президентом.
Так она работала два лета до 1963 года, пока Кеннеди не пристрелили, и на том
её карьера кончилась. Она вернулась в колледж, вышла замуж, родила двух дочерей,
развелась и всё это время хранила свои приключения в Белом Доме в секрете.
Теперь у неё четыре внука, и она решила подтвердить произошедшее, раз до него
докопался автор биографии и предал историю гласности.
Дай ей Бог здоровья и радостей!

Михаил Армалинский