[Dailyreading] книга

Выпуск 853

Джони. Продолжение.

4.

В течение следующего месяца я сосредоточила свои усилия на подготовке
для Зеленых Дубов. Там я опять научусь ходить и начну новую жизнь.
Когда поступило известие, что в Дубах освободилось место, все очень
обрадовались. Сестры и врачи пришли пожелать мне всего лучшего перед
этим новым этапом выздоровления. Ну, девочка моя, держи себя в
руках! Никаких бесчинств и оргий, шутил доктор Харрис, или нам
придется забрать тебя обратно сюда. О нет, вам этого уже не удастся!
воскликнула я, обратно вам меня не заполучить. У вас достаточно
больных и без этого. Может быть, я и приду однажды сюда, поправила я
себя, но только своими ногами. Договорились! улыбнулся доктор
Харрис. Он похлопал меня по плечу, блеснул глазами и вышел. Сестры
Анита и Алиса помогли мне собраться. Они сняли со стен картинки,
упаковали все скопившееся здесь за три месяца. Набралось три полных
ящика. Наконец, санитары отнесли меня в автомобиль, ждавший у
подъезда, чтобы отвести меня в Зеленые Дубы. При выносе из наружной
двери подвала, меня коснулось дыхание чистого и сладковатого свежего
воздуха. Повсюду было разлито солнечное сияние. Умоляю вас подождать
минуточку, попросила я санитаров. Чувствуете, как пахнет воздух?
возбужденно вскрикнула я. Тяжелый воздух, пробормотал один из них
добродушно. Нет, чудный воздух! Я стала глубоко вдыхать его
свежесть. Вы еще опьянеете от кислорода, сказал один из мужчин.
Они осторожно внесли мои носилки в автомобиль, закрыли дверь и мы
отправились в Зеленые Дубы. Я невольно сравнила эту поездку с той
последней. Деревья были зелены, трава сочной, всюду были цветы, а люди
одеты по-летнему. Сейчас воздух был свеж и прохладен. Витрины
магазинов украшены для праздника Всех Святых. Завершалась осенняя
распродажа. Деревья горели золотыми, красными и оранжевыми оттенками
всей палитрой осенних красок. Лето миновало, пока я лежала в больнице!
Это было странно, однако, я не печалилась. Окружающая красота во время
поездки слишком возбуждала меня, чтобы я могла печалиться об ушедшем
лете. В автомобильное окно глядело теплое солнце. Водитель опустил
стекло, впуская свежий воздух, радовавший меня теплыми и мягкими
дуновениями. Это было славное чувство, так что мне от радости хотелось
заплакать. На подъезде к Зеленым Дубам, я еще больше разволновалась.
В самом названии мне виделось

хорошее предзнаменование. Я представляла себе обширное здание в колониальном
стиле с высокими белыми колоннами, а позади него просторные окаймленные высокими
дубами поляны.
Когда мы въезжали в ворота, я заметила, однако что ничто не соответствует созданному
мною образу. Это было вытянутое низкое каменное строение, скорее похожее на старый
промышленный комплекс, конторский дом или фабрику.
Вот и приехали, сообщил водитель.
Да-а-а-а, сказала я медленно.
Что-то не так?
Нет. Но, кажется, я немножко разочарована, так как действительность оказалась
совершенно иной, нежели я себе представляла.
Он улыбнулся, а затем добавил:
Не огорчайтесь, они лечат здесь весьма результативно. Я думаю, что они вам помогут.
Здесь много девушек вашего возраста. Вы обживетесь . здесь скоро.
Надеюсь, озабоченно ответила я.
Когда он вез меня на каталке по коридору, я заглядывала в открытые двери. Все
было спокойно, словно в больнице. Я не видела исцеленных, никто не бегал.
Я видела людей, сидящих в подвижных креслах, лежавших на подвесных или обычных
кроватях. Коридоры казались мне столь же мрачными и угнетающими, как и люди,
прикованные к креслам. Это было старое, требующее неотложного обновления здание.
Когда меня подняли в мою палату,
я была окончательно смущена.
Мама и папа ждали уже здесь и приветствовали меня. Они уже урегулировали сопряженные
с приемом формальности и внесли положенную плату. Они попытались приободрить
меня, затем извинились и ушли, как только я как-то устроилась.
Их реакция была такой же, как и в городской больнице, когда они узнали о неизлечимости
моего увечья. Я знала, что их нервы вновь на пределе, и они не хотели, чтобы
я видела их отчаяние и слезы. Они простились со мною, пообещав: Дорогая, мы опять
придем, как только сможем.
После их ухода я оглядела комнату, куда меня поместили. Четыре девушки делили
ее со мною. Я решила представиться.
Хелло, я Джони Эрексон, начала я.
- Джони Эрексон! с пренебрежением повторила одна из них и с насмешкой добавила:
это все! А я-то слышала в городской больнице: Цжони это, Джони то! Просто тошно!
Огорчение, прозвучавшее в ее голосе, меня словно ударило по голове. Однако, я
быстро справилась с охватившим меня смущением и ответила:
О, я вовсе не знала, что окажусь вдруг в клубе болельщиков.
Лед тронулся. Девушки рассмеялись.
Ты должна извинить Аню, объяснила мне одна из них. Она тоже здесь новичок.
Она после тебя попала в городскую больницу, но не была столь образцовой пациенткой,
как ты. Там тебя всегда ставили в пример. Я Бетти, Бетти Джексон.

Девушка напротив это Денис Уолтерс.
Хелло! Уж извини меня, что я не встаю. Рада познакомиться с тобою, Денис.
А там тоже Бетти, сказала Бетти Джексон и словно указала своей бессильной
рукой на девушку напротив, Бети Гловер. Они называют меня БэДж, чтобы отличать
нас друг от друга.
Бетти Гловер была красивой стройной темной девушкой, выглядевшей гораздо моложе
всех остальных.
Хелло, Бетти, улыбнулась я.
Бетти глянула на меня и тоже слегка улыбнулась.
Я здесь, как и ты, из-за перелома шеи, точно, как ты, заявила БэДж. У Бетти
сворачивается кровь в позвоночнике. Врачи усиленно исследуют в чем дело и хотят
узнать, почему она парализована. Денис же здесь потому, что у нее PC.
Что это такое PC? спросила я.
Рассеянный склероз.
Я раскаялась, что спросила об этом. Я вспомнила кое-что из того, что слышала
в больнице о рассеянном склерозе. Это смертельная болезнь. Денис, вероятно, умрет,
не дожив и до двадцати лет, подумала я. Меня охватил ужас и одновременно я удивлялась
тому, как она в ее положении могла быть столь любезной и открытой.
А в этом углу, продолжала БэДж лежит Анна Вильсон, с пустословием которой
ты уже смогла познакомиться. Любимое хобби Анны негодование и злословие.
Анна продолжала злиться. Она вынула изо рта сигарету и кинула упавший на кафельный
пол окурок в направлении Денис.
Итак, вот ты и познакомилась с нами. Готова ли ты к такому обществу? спросила
БэДж.
Я..., я полагаю, что да, пробормотала я. И мысленно добавила исключая Анну
и курение.
Анна закурила новую сигарету.
В больнице я как-то удерживала окружающих от курения. В Зеленых Дубах курили
многие пациенты. Для меня же курение было отвратительной и злостной привычкой,
которой вольны предаваться люди в своих четырех стенах, но по возможности, не
в моем присутствии. Я ненавидела резкий запах и зловоние сигарет. Но сейчас я
могла притязать лишь на одну пятую комнатного пространства, а потому мне не оставалось
ничего иного, как привыкать к мучениям.
Я попыталась применить единственное известное мне оружие.
Знаешь ли ты, что никотин вызывает рак легких? Ведь это может убить тебя!
Анна посмотрела мне прямо в глаза и сказала спокойным голосом:
А как ты думаешь, зачем я это делаю?
Ее характер не был столь труден и противоречив, как это могло показаться на первый
взгляд. Я видела в ней многое из моих собственных переживаний, из моего собственного
огорчения и протеста. Еще совсем недавно и я страдала от такой же подавленности
и отчаяния, как она, подумала

я. Ведь и я хотела погубить себя. Анна была скорее безалаберна, нежели зла. Ее
показное бесчувствие прикрывало ее беспомощность. Она просто не знала, как следовало
вести себя. Я решила предпринять попытку ближе познакомиться с нею.
В последующие дни я лучше поняла отношения, существующие в Зеленых Дубах. Пациенты
разных возрастных, расовых и общественных групп и слоев были распределены в четырех
крылах здания. Среди них были перенесшие ампутацию, совершенно парализованные,
жертвы полиомиелита, больные, страдавшие мышечной недостаточностью, рассеяным
склерозом и другими болезнями нервной системы.
Как же все-таки получается, что здесь столько новеньких, особенно в нашем возрасте?
спросила я у БэДж.
Переломы шеи. Большинство таких переломов случается летом во время плавания
и ныряния. Пострадавшие проводят обычно несколько месяцев в одной из городских
больниц, а затем уже попадают сюда для поправки, объяснила БэДж.
Мысленно я обратила внимание на слово поправка. Я старалась усвоить и другие
привычные здесь выражения, которыми пользовались девушки, чтобы не выглядеть
новичками.
Сколько же пациентов с переломами шеи находятся здесь в настоящее время? спросила
я.
Десять, а может быть, и пятнадцать.
А ты давно уже здесь, БэДж?
Два года, ответила она.
Два года! Меня бросило в дрожь. Два года, и она все еще парализована и все еще
лежит в постели, как и я! Мысль о том, что я могла бы находиться здесь столько
же, показалась мне совершенно невыносимой. Долго я не могла сказать ни слова.
Ночью, в своей постели, я пыталась уснуть. Но мне это не удавалось. Огорчение
и прежний ропот на Бога, одолевавшие меня еще в больнице, вновь проснулись во
мне. Я пыталась молиться, но не могла. Я мысленно искала обетований в Евангелии,
способных меня ободрить, но не находила.
Другие девушки, вероятно, уже примирились с своей судьбой. Они тихо беседовали
в ожидании, когда выключат свет. Все, кроме Анны. Она говорила громко и многословно,
употребляя весьма соленые выражения.
Это глубоко меня задевало. Я решила, по крайней мере внешне, быть любезной и
ровной, не такой, как Анна, даже если остальную часть жизни я вынуждена буду
провести в таком месте, как это.
Анна не имела друзей, и дома, очевидно, вела себя так же как здесь. Потому никто
не шел ей навстречу и не стремился завоевать ее доверие и Дружбу.
Мне нужны друзья, или я совсем потеряюсь, решила я про себя и мысленно пообещала
никогда не терять равновесия ни по отношению к маме и папе, ни по отношению к
Джеки и всем, кто

придет навестить меня. Я не подам виду, сколь бы ни было мне горько.
Отличная идея, заметила БэДж, когда я на следующий день рассказала о своем
решении. -Здесь у каждого аналогичные проблемы, а потому не жди, что встретишь
много сочувствия. Собственно, весьма разумно вообще не пытаться подружиться с
кем-нибудь здесь.
Почему? спросила я удивленно.
Жизнь здесь словно в башне из слоновой кости. Здесь все в более или менее одинаковом
положении. Если провел достаточно времени прикованным к креслу, тогда можешь
вернуться домой. Но на возвращение сюда вновь уже едва ли можно рассчитывать.
А ведь гораздо легче жить с людьми в равном с тобой положении. Здесь нет проблем
из-за опорных аппаратов или движущихся кресел. Но когда покидаешь эту лечебницу,
становится действительно тяжело. Люди на воле думают, что если твои ноги парализованы,
стало быть, у тебя в голове не в порядке. Они обращаются с тобою, как с идиотом.
А потому каждый охотно стремится сюда вернуться, мысленно сравнивая свои телесные
и душевные травмы с другими. И ты станешь такой же, когда обвыкнешься здесь.
Но если жить легче в башне, то это еще не значит, что это лучше. Нет, не лучше.
Я это знаю, потому что уже два года тут живу.Что ты
в состоянии сделать, так это сберечь дружеское общение с живущими за пределами
этого дома!
Джей, казалось, понимала мои чувства и потребность в общении. Она не только часто
навещала меня, но приводила с собою старых школьных друзей. Правда, в отличие
от городской больницы, служащие в Зеленых Дубах строго следили за соблюдением
правил посещения. Ровно в восемь они просили Джей и ее друзей покинуть клинику.
Тупое однообразие моей жизни нарушалось лишь, когда меня навещали.
В теле образовались пролежни, так как я была прикована к постели. Утром медсестра
выносила утку и кормила меня. Затем она поправляла круглое зеркало над моей кроватью,
отражавшее телевизионную передачу.
В обеденное время меня кормили опять. Затем вновь послеобеденные передачи. Если
с утра обычно шли шуточные передачи или опросы, то после обеда сентиментальные
душещипательные фильмы. Вечером ужин, вновь выносилась утка, и опять телевидение
вплоть до выключения света. Каждый новый день монотонно повторял предыдущий:
пища, телевидение, сон непрерывный разрушающий нервную систему замкнутый круг.
Мне было необходимо быстро научиться есть и пить. Персонал всегда был занят и
перегружен, и поэтому не мог долго заниматься с каждым больным и терять время
при кормлении. Сестры были Почти не в состоянии как следует обслуживать нас.
Если, например, нос у меня был забит, надо было ожидать, пока Джей или кто-то
из персонала поможет мне высморкаться. Волосы стали у меня вновь расти, но они
спутались, свалялись, загрязнились, в них была перхоть. Но ни у кого не хватало
времени помыть их. Однажды Джей, придя навестить меня, спросила:
От чего такой страшный запах?
Какой запах? удивилась я.
Ужас! Это твои волосы! Когда их мыли в последний раз?
Приблизительно месяц назад, когда я была еще в городской больнице, ответила
я.
Это ужасно! Нужно что-то делать, заявила она. Джей договорилась с сестрами,
получила таз, воду и мыло и вымыла мне голову.
Как хорошо! с облегчением воскликнула я.
И мне тоже, попросила Денис, Джей, прошу вас, помойте и мои волосы!
А потом и нам, воскликнули Бэдж и Бетти. Так в обязанность Джей стало вменяться
каждую неделю мыть голову нам пятерым.
После того, как у меня отросли волосы, так что их можно стало расчесывать, у
меня вновь появился интерес к своей внешности. Побочные действия медикаментов
сходили постепенно на нет, моя внешность уже не вызывала во мне прежнего ужаса.
Правда, я по-прежнему была весьма тощей; вес намного меньше положенного, кости
обтянуты кожей, на которой порой открывались страшные язвы.
Диана Уайт, подруга по гимназии и Молодой Жизни, посещала меня теперь регулярно.
Это была девушка весьма заботливая, тактичная, с живым и милым характером. Она
была христианкой и трудилась радостно и успешно. Её оптимизму равно соответствовал
практицизм. Ее взгляды не были поверхностными и наивными. Наоборот, сила ее личности
бесстрашно встречала трудности жизни. Ее готовность придти на помощь, ее приятный
характер скоро завоевали ей уважение тех, с кем она общалась. Глаза ее светились,
когда она говорила. Улыбка была доброй. Я свободней дышала в ее присутствии.
Я тем более дорожила ее посещениями, потому что у Джеки возникли свои сложности
в жизни, и она не могла посещать меня столь часто, как прежде. Поэтому ободрения
Дианы меня поддерживали особенно. Когда же она читала мне Слово Божье, заполнялась
пустота, образовавшаяся от того, что Дик в силу своей занятости не мог навещать
меня Достаточно часто. И Джесон вовсе исчез из моей жизни. Я слышала от других,
что у него другая Девушка, с которой он познакомился в колледже, и что у него
серьезные намерения по отношению к ней.
Я была благодарна, когда лечебная гимнастика разнообразила дневную рутину. Она
вносила оживление в повседневность.


***
Это сообщение от автора Michael Burchak
за номером 853
на тему [Dailyreading] книга,
опубликованое в день 2006-09-30 и в час 07:06,
разошлось для 16
участников телеконференции Ежедневные духовные чтения