Древний Мистический Орден Розы и Креста

Розенкрейцеры: философия, история, символы

Содержание выпуска

1. История. Кристиан Ребисс. История розенкрейцерства от истоков до наших дней.

Продолжаем публикацию книги Кристиана Ребисса "История розенкрейцерства от истоков до наших дней".

Софи Жама в своём исследовании, посвящённом снам Декарта, возвращается к этому эпизоду жизни философа. В связи с ним она обращается к тексту, написанному Декартом в молодые годы, который никогда не был опубликован: "Математическое сокровище Полиба Космополита". Рене Декарт предлагает в нём путь решения всех математических трудностей и указывает, что эта работа посвящается "учёным всего мира и, прежде всего, FRC (Братьям Розы и Креста), очень известным в Г. (Германии)". Софи Жама считает, что, как и мыслители XVII века, которые ответили на призыв Манифестов своими книгами, Рене Декарт имел, без сомнения, такой же план. Однако драматические события, которые последовали за битвой у Белой Горы, фанатизм, царивший во Франции, охваченной контрреформацией, заставили его отказаться от своего плана. Добавим, что повод для написания этого текста подобен тому, который подвиг его друга Йохана Фаульхаберта написать свою книгу "Арифметическая тайна ..." и посвятить её розенкрейцерам.

Если Рене Декарт и не встречался с розенкрейцерами, то можно задаться вопросом о том, разделял ли он розенкрейцерские идеи. Сопоставляя основные идеи розенкрейцерских Манифестов с "Olympica" и другими текстами Декарта, Софи Жама показала в своей книге, что идеи розенкрейцерства были не второстепенным эпизодом в жизни философа, а оплодотворили его философскую мысль. Она идёт до предположения, что даже если Декарт не встречался с розенкрейцерами в Германии, то он мог встретить их в опыте, пережитом им в своих трёх сновидениях.

Декарту не нравится царящее во Франции волнение и в 1628 году он переезжает в Нидерланды, где обосновывается недалеко от Лейдена, чтобы спокойно работать и продолжать свои исследования. Некоторые исторические факты свидетельствуют, что розенкрейцерство быстро распространилось в этой стране. Как мы видели в предыдущей главе, Фридрих V, нашёл в ней прибежище после битвы у Белой Горы (1620). В 1615 году "Fama Fraternitatis" была переведена на голландский язык: "Fama Fraternitatis Oft Ontderckinge van de Broederschap des loflijcken Ordens des Roosen-Cruyces (Gedruckt na de Copye van Jan Berner, Franckfort, Anno 1615) ". В этот перевод включено письмо, в котором Андреас Хобервесхель фон Хобернфельд просит о приёме его в Орден Розы и Креста. Этот человек, родившийся в Праге, последовал за Фридрихом V в изгнание в Гаагу. О присутствии розенкрейцеров в Голландии нам также известно из письма художника из Антверпена Пауля Рубенса, адресованного Никола-Клоду Фабри де Переск. В письме, датированном 10 августа 1623 г., он пишет, что розенкрейцеры действуют в Амстердаме уже в течение нескольких лет. Однако эта информация, равно как и сведения Орвиуса, указывающего, что Орден владеет дворцом в Гааге, недостаточно конкретна, чтобы судить о действительном развитии розенкрейцерства в Голландии.

Как бы то ни было, переписка за январь 1624 года между членами городского суда Гаарлема свидетельствует о существовании розенкрейцерского кружка в этом городе. Богословы Лейдена жалуются на присутствие некоего Ордена, посягающего на целостность церкви. По их мнению, он может стать причиной политических и религиозных волнений. В июне следующего года члены суда открывают следствие. Хоф ван Холланд просит теологов Лейдена проанализировать "Fama Fraternitatis" и "Confessio Fraternitatis". В результате этого изучения появляется рапорт, названный "Judicium Facultatis Theilogicae in Academia Leydensi de secta Fraternitatis Rosae Crucis", и этот текст заставит суд начать преследовать розенкрейцеров.

Художник, занимающийся алхимией, Йоханнес Симонс Торрентиус (или Ван дер Беек) быстро объявляется главой голландских розенкрейцеров. Его арестовывают вместе с его другом Кристианом Коппенсом 30 августа 1627 г. В течение процесса, который длится пять лет, художника подвергают тяжёлым допросам. Несмотря на пытки, он отрицает свою принадлежность к розенкрейцерам. Тем не менее, его приговаривают к сожжению на костре, которое вскоре заменяют на двадцатилетнее заключение. К счастью для него, его заточение продлится всего несколько лет. Благодаря помощи его друзей художников и вмешательству короля Англии Карла I, его освобождают в 1630 году, и он уезжает в жить в Лондон. В этом же году Петрус Мормиус издаёт в Лейдене свой труд "Весьма тайные арканы всей природы, разоблачённой коллегией розария", в котором говорится о создании розенкрейцерского движения, основанного французом по имени Фредерик Роз, рождённым в Дофине (к этому вопросу мы ещё вернёмся).

Католическая церковь в это время ведёт настоящую охоту на ведьм. В 1610 году после бесконечно долгого процесса над Джордано Бруно, его сжигают на костре в Риме. Вскоре начинаются преследования Галилея. Когда Рене Декарт узнаёт о приговоре Галилею, вынесенном в 1633 году, он думает о том, чтобы сжечь свой "Мир", трактат по космологии, в котором упоминается о гелиоцентризме. Следует быть осторожным. Поэтому в своём "Рассуждении о методе", законченном в 1637 году, Декарт предпочитает осудить "плохие учения" алхимиков, астрологов и магов. В письме, написанном в июле 1640 года его другу Мерсенну, он критикует алхимию и её эзотерический язык. Он ставит под сомнение принцип трёх элементов: серы, соли и ртути. Однако его письма говорят о том, что он интересуется алхимией и знает её принципы. Его интерес к этой науке не угасает, как представляется, на протяжении нескольких лет. В этом отношении Жан-Франсуа Майар подчёркивает один редко упоминаемый факт. Он пишет, что, действительно, Рене Декарт сам занимался алхимией в лаборатории своего друга Корнелиса ван Хогеланда в 1640 году. Он говорит об искушении, которому не смог воспротивиться рассудок и которое не принесло плодов. Действительно, внимание автора "Метода" в это время было поглощено другими науками, такими как математика, геометрия, метеорология, медицина или оптика.

Нужно, тем не менее, сказать, что, несмотря на свой интерес к алхимии, Декарт отдаляется от эзотеризма своего времени. Он отказывается от применения аналогий, теории соответствий и принципа символизма. По его убеждению, только ясные и чёткие идеи, когда все концепции могут быть полностью подвергнуты анализу, способны привести к "настоящему знанию". Только математические истины, прирождённо свойственные человеку, могут позволить ему понять мир. Декарт считает также, что если человек способен осознать понятия совершенства и бесконечности, то это означает, что Бог оставил в человеке свою печать.

Кроме того, Декарт отрицает конечные цели, потому что отвергает любую попытку понимания смысла Творения и человека. Он "основывает свою физику на метафизике", потому что считает, что математические истины, врождённо пребывающие в нашей душе, позволяют объяснить мир природы физикой, а человеку стать "повелителем и хозяином природы". Декарт лишает натуральный мир его оккультных свойств и определяет его как набор геометрических объёмов, сочетающихся по образцу механизмов, соответственно своим измеряемым формам, и рассчитанных благодаря непреложности математических истин. Конечно, такая механистическая концепция Творения отличается от концепции Парацельса, который видел в Природе ключ ко всему сущему и реальность, с которой человек способен вступать в диалог. Но при этом, нужно сказать, что подход Декарта позволил вывести целую эпоху из глубокого обскурантизма, чтобы привести её к бесспорно современному научному знанию, освобождённому от опасных предрассудков и причудливых суеверий.

Вместе с тем, можно заметить, что некоторые аспекты идей Декарта совпадают с розенкрейцерскими идеями. Его отрицание бесплодных умопостроений и стремление к "знаниям, весьма полезным в жизни" заставляют вспомнить основные положения "Fama Fraternitatis" и "Confessio Fraternitatis". Серж Ютен пишет: "Что касается "методического сомнения", значения, придаваемого эксперименту, необходимости борьбы с суевериями, то эти позиции прекрасно вписываются в общие перспективы розенкрейцерства". Следует отметить также, что в некоторых моментах, касающихся, в частности дополнительной роли интуиции и дедукции или функции шишковидной железы, мысли Декарта весьма близки теориям современного розенкрейцерства. Если Рене Декарт и не был розенкрейцером в полном смысле этого слова, тем не менее, его можно считать розенкрейцером в той мере, в какой в определённый момент своей жизни он был заинтересован розенкрейцерством. Этот интерес должен быть принят во внимание в контексте процесса его созревания как учёного, поскольку он подвёл его к созданию своей собственной философской системы.

Любопытно, что в конце жизни Рене Декарт стремился сблизиться с принцессой Елизаветой, дочерью несчастного короля Фридриха V, покровителя розенкрейцерства. Она стала одной из его учениц. Философ посвятил ей свои труды "Principia" (1644) и "Трактат о страстях души". После Вестфальского договора, положившего конец Тридцатилетней войне, принцесса вернула свои земли в Богемии и пригласила Декарта обосноваться недалеко от неё. К несчастью, этому плану не суждено было осуществиться, так как философ скончался в феврале 1650 года, когда находился с визитом при шведском дворе, куда приехал по приглашению королевы Кристины.

2. Фрагменты. Рудольф Штайнер. Как достигнуть познаний высших миров. Внутренний покой.

В своих рассылках мы уже обращались к трудам Рудольфа Штайнера. Предлагаем вам ещё одну главу из его книги "Как достигнуть познаний высших миров". Глава называется "Внутренний покой" и в ней достаточно подробно рассказывается о начальных шагах ученичества.

Уточняем, что творчество отдельных мистиков, работающих в русле розенкрейцерства, не всегда выражает официальную позицию ДМОРК, которая закреплена в монографиях Ордена. Тем не менее, знакомство с некоторыми произведениями может подготовить Искателя к получению в будущем аутентичной информации.

На путь благоговения и на развитие внутренней жизни указывается ученику в начале его поприща. И в руководство духовная наука дает ему еще практические правила, при соблюдении которых можно вступить на путь и развить свою внутреннюю жизнь. Эти практические правила не выдуманы произвольно. Они основаны на опытах и знаниях глубочайшей древности. Они даются одинаковым образом всюду, где указываются пути к высшему познанию. Все истинные учителя духовной жизни согласны между собой в содержании этих правил, хотя и не всегда облекают их в одинаковые слова. Это второстепенное и, в сущности, только кажущееся различие происходит от обстоятельств, которые не подлежат здесь обсуждению.

Ни один учитель духовной жизни не ищет при помощи этих правил господства над другими людьми. Он не хочет ограничивать ничьей самостоятельности. Ибо никто не умеет лучше ценить и охранять человеческую самостоятельность, чем учитель тайноведения. Было сказано (в первой главе этой книги), что союз, обнимающий собою всех посвященных, есть союз духовный, и два закона образуют скрепы, удерживающие отдельные части этого союза. Но когда посвященный из своей замкнутой духовной области выступает в духовный мир, тогда для него тотчас же получает силу третий строгий закон. Он гласит: Направляй каждый твой поступок и каждое твое слово так, чтобы не прикоснуться к свободному волевому решению ни одного человека.

Кто понял, что истинный учитель духовной жизни бывает вполне проникнут этим настроением, тот в состоянии понять также и то, что он не потерпит никакого ущерба в своей самостоятельности, последовав предлагаемым ему практическим правилам.

Одно из первых правил можно облечь приблизительно в следующие слова нашей речи: "Создавай в себе мгновения внутреннего покоя и научайся в эти мгновения отличать существенное от несущественного". - Здесь сказано, что это практическое правило гласит таким образом, будучи "облечено в слова нашей речи". Первоначально все правила и учения духовной науки даются на символическом языке знаков. И желающий все их значение и глубину должен сначала уразуметь этот символический язык. Для этого уразумения необходимо, чтобы ученик уже сделал уже первые шаги в тайноведении. И он может сделать эти шаги при точном соблюдении правил, как они даны здесь. Путь открыт каждому, у кого есть серьезное желание.

Это правило, касающееся мгновений внутреннего покоя, очень просто. И просто также следовать ему. Но к цели оно приводит только тогда, когда оно принимается настолько серьезно и строго, как оно просто. - Поэтому здесь будет тотчас указано, как надо выполнять это правило.

Ученик должен выделить себе в своей повседневной жизни короткий промежуток времени, чтобы посвящать это время совсем другим занятиям, чем те, которые составляют предмет его ежедневных забот. И самый образ его занятий должен быть здесь совсем другим, чем тот, которым он наполняет весь остальной день. Но это нельзя понимать так, будто совершаемое им в этот промежуток времени не имеет никакого отношения к содержанию его ежедневной работы. Напротив: человек правильно ищущий таких выделенных мгновений, скоро заметит, что только благодаря им он получает полноту сил для своей ежедневной задачи. Не следует также думать, что соблюдение этого правила может действительно отнять у кого-либо время от исполнения его обязанностей. Если у кого-либо действительно нет больше времени, то достаточно и пяти минут каждый день. Дело в том, как использовать эти пять минут.

В это время человек должен совершенно оторваться от своей повседневной жизни. Жизнь его мыслей и чувств должна получить другую окраску, чем какую она имеет обычно. Он должен провести перед душой свои радости, свои печали, свои заботы, свой опыт и свои поступки. И при этом он должен поставить себя так, чтобы смотреть на все, обычно переживаемое им, с высшей точки зрения. Подумайте только, как совсем различно смотрят люди в обыкновенной жизни на то, что переживают или делают другие, и на то, что переживают или делают они сами. И это не может быть иначе. Ибо с тем, что мы переживаем или делаем сами, мы бываем тесно связаны, а переживания и поступки другого мы только рассматриваем. И в эти выделенные мгновения мы должны стараться смотреть на собственные переживания и поступки и судить о них также, как если бы их переживал и делал кто-нибудь другой, а не мы сами. Представьте себе: кто-нибудь пережил тяжелый удар судьбы. Как различно отнесется он к этому удару судьбы и к совершенно такому же, постигшему его ближнего? Никто не может считать это неправомерным. Это лежит в природе человека. И совершенно также, как в этих исключительных случаях, происходит это и в повседневных обстоятельствах жизни. Ученик должен найти в себе силу в известные мгновения относиться к самому себе как посторонний. С внутренним спокойствием человека, который только обсуждает, он должен выступить перед самим собой. Когда это бывает достигнуто, собственные переживания человека являются перед ним в новом свете. Пока он остается тесно связанным с ними, пока он сам стоит посреди них, до тех пор он бывает одинаково связан с несущественным, как и с существенным. Но когда он приходит к внутреннему покою наблюдателя, существенное отделяется от несущественного. Печаль и радость, каждая мысль и каждое решение являются ему иными, когда он таким образом стоит перед самим собой. - Это вроде того, как если бы мы целый день находились в каком-нибудь месте и смотрели на все, на самое малое, как и на самое большое, с одинаково близкого расстояния, а затем вечером поднялись бы на соседний холм и сразу окинули взором всю местность. Тогда части этой местности предстали бы нам совсем в других взаимоотношениях, чем когда мы находились среди них. С только что пережитыми событиями, посылаемые нам судьбой, это не удастся; да и не нужно, чтобы удавалось; но относительно событий, отошедших в более далекое прошлое, ученик духовной жизни должен стремиться к достижению этого. - Ценность подобных спокойных внутренних обзоров самого себя зависит не столько от того, что при этом видишь, как от того, чтобы найти в себе силу, развиваемую подобным внутренним покоем.

Ибо каждый человек несет внутри себя еще другого, высшего человека. Этот высший человек, остается скрытым, пока он не будет пробужден. И каждый может только сам пробудить в себе этого высшего человека. Но пока высший человек не пробужден, до тех пор остаются скрытыми также и дремлющие в каждом человеке высшие способности, ведущие к сверхчувственным познаниям.

Пока человек не почувствует плодов внутреннего покоя, ему надо продолжать серьезно и строго следовать этому правилу. Для каждого, кто так поступает, наступит день, когда вокруг него станет духовно светло, когда его внутреннему оку, которого он в себе не знал раньше, откроется совсем иной мир.

И не нужно, чтобы что-нибудь изменялось во внешней жизни ученика из-за того, что он начинает следовать этому правилу. Он по-прежнему исполняет свои обязанности; он терпит первоначально те же горести и переживает те же радости, как и раньше. Он отнюдь не может стать благодаря этому отчужденным от "жизни". Более того, в течение всего остального дня он может тем полнее отдаваться этой "жизни", потому что в эти выделенные мгновения он приобщается "высшей жизни". Мало-помалу эта "высшая жизнь" окажет свое влияние и на обычную. Покой выделенных мгновений распространит свое действие также и на остальной день. Весь человек станет спокойнее, получит уверенность во всех своих действиях, не будет выходить из равновесия из-за возможных случайностей. Постепенно такой начинающий ученик будет все больше и больше сам руководить собою и все меньше давать руководить собой обстоятельствам и внешним влияниям. Такой человек скоро заметит, каким источником силы являются для него эти выделенные им промежутки времени. Он перестает раздражаться на вещи, на которые он раньше раздражался; множество вещей, которых он раньше боялся, перестанут внушать опасения. Он усвоит совершенно новый взгляд на жизнь. Прежде он, может быть, робко приступал к тому или иному делу. Он говорил себе; о, у меня не хватит сил сделать это так, как я бы хотел. Теперь ему больше не приходит эта мысль, но приходит совершенно иная. А именно, отныне он говорит себе: я соберу всю мою силу, чтобы исполнить мое дело самым лучшим образом, как я только могу. И он подавляет ту мысль, которая может сделать его нерешительным. Ибо он знает, что именно нерешительность может повлечь за собой худшее исполнение его дела, и во всяком случае эта нерешительность отнюдь не поможет ему сделать лучше то, что ему предстоит сделать. И таким образом в жизнепонимание ученика проникают одна за другой мысли, которые действуют плодотворно и благоприятно на его жизнь. Они заступают место тех, которые действовали на него задерживающим и ослабляющим образом. Твердым и уверенным ходом начинает он вести свой жизненный корабль посреди волн жизни, между тем как прежде эти волны швыряли его из стороны в сторону.

Этот покой и эта уверенность оказывают в свою очередь, действие и на все существо человека. Благодаря им растет и внутренний человек. А вместе с ним растут те внутренние способности, которые приводят к высшим познаниям. Ибо благодаря своим, сделанным в этом направлении успехам, ученик постепенно достигает того, что он сам начинает определять, как должны влиять на него впечатления внешнего мира. Он слышит, например, какое-нибудь слово, который другой хочет оскорбить его или раздражить. До своего ученичества он бы и оскорбился и раздражился. Теперь же, вступив на путь ученичества, он в силах отнять у слова его оскорбляющее или раздражающее жало, прежде, чем оно найдет путь внутрь его. Или вот другой пример. Человек легко теряет терпение. Он вступает на путь ученичества. В минуты своего покоя он так сильно проникается чувством бесцельности всякого нетерпения, что с тех пор при каждом переживаемом им нетерпении в нем тотчас же возникает это чувство. Готовое уже вспыхнуть нетерпение исчезает, и время, которое иначе было бы потеряно на представления вызываемые нетерпением, теперь может быть наполнено каким-нибудь полезным наблюдением, сделанным во время ожидания.

Теперь нужно представить себе все значение сказанного. Вспомним, что "высший человек" в человеке находится в непрестанном развитии. Но только описанные покой и уверенность дают ему возможность закономерного развития. Волны внешней жизни со всех сторон теснят внутреннего человека, если не сам человек владеет этой жизнью, а она владеет им. Такой человек подобен растению, которое принуждено развиваться в расщелине скалы. Оно чахнет до тех пор, пока ему не создадут простора. Но внутреннему человеку никакие внешние силы не могут создать простора. Это может сделать только внутренний покой, вызываемый им в своей душе. Внешние обстоятельства могут изменить только его внешнее жизненное положение; пробудить в нем духовного человека они не смогут никогда. - В самом себе должен ученик породить нового, высшего человека.

Этот "высший человек" становится тогда "внутренним повелителем", который уверенной рукой направляет обстоятельства внешнего человека. Пока одерживает вверх и руководит внешний человек, этот "внутренний" остается его рабом и не может поэтому развернуть своих сил. Если не от меня самого, а от чего-либо другого зависит, раздражаюсь ли я или нет, то я не господин сам себе, или - лучше сказать - я еще не нашел "повелителя во мне". Я должен развить в себе способность допускать до себя впечатления внешнего мира только мной самим определяемым образом; только тогда могу я стать учеником на пути тайноведения. - И только в той мере, в какой ученик серьезно ищет этой силы, может он прийти к цели. Дело не в том, как далеко успеет он уйти за какое-нибудь определенное время, но только в том, чтобы он серьезно искал. Бывало, что иные годами напрягали свои силы, не видя в себе заметного успеха; Но из тех, которые не отчаивались, оставались непоколебимыми, многие потом совсем внезапно достигали "внутренней победы".

Конечно, во многих жизненных положениях необходима большая сила, дабы создать в себе мгновения внутреннего покоя. Но чем больше требуется сила, тем значительнее и достижение. В ученичестве все зависит от того, чтобы со всей энергией, с внутренней правдивостью и полной искренностью мочь стоять перед самим собой, со всеми действиями и поступками, как совершенно посторонний человек.

Но этим рождением своего собственного высшего человека характеризуется только одна сторона внутренней деятельности ученика. К нему должно присоединиться еще нечто другое. Если даже человек и стоит перед самим собой как посторонний, он все же рассматривает самого себя; он смотрит на переживания и действия, с которыми он сросся благодаря особому жизненному положению. Он должен переступить эти пределы. Он должен подняться до чисто человеческого, не имеющего ничего общего с его особым положением. Он должен перейти к рассмотрению таких вещей, которые все же продолжали бы касаться его, как человека, хотя бы он находился в совсем других условиях и в совсем другом жизненном положении. Благодаря этому в нем оживает нечто, возвышающееся над личным. Он направляет взор на более высокие миры, чем те, с которыми связывает его повседневность. И вместе с тем человек начинает чувствовать и переживать, что он сам принадлежит к этим высшим мирам. Это миры, о которых его чувство, его повседневные занятия ничего не могут сказать ему. Так впервые переносит он центр своего существа внутрь себя. Он прислушивается внутри себя к голосам, говорящим к нему в мгновения покоя; он вступает внутри себя в общение с духовным миром. Он отрешен от повседневности. Шум этой повседневности умолк для него. Вокруг него стало тихо. Он отстраняет от себя все окружающее; он отстраняет даже и все то, что извне напоминает ему об этих впечатлениях. Спокойная внутренняя созерцательность, беседа с чисто духовным миром наполняет всю его душу. - Эта тихая созерцательность должна стать естественной жизненной потребностью ученика. Сначала он бывает совершенно погружен в мир мыслей. Он должен развить живое чувство для этой тихой деятельности мыслей. Он должен полюбить то, что к нему притекает от духа. Тогда вскоре он перестает ощущать этот мир мыслей, как нечто менее действительное, чем окружающие его обыденные вещи. Он начинает обращаться со своими мыслями, как с вещами в пространстве. И тогда для него приближается мгновение, когда он начинает чувствовать открывающиеся ему в тишине его внутренней работы мысли, как нечто гораздо более высокое и действительное, чем вещи в пространстве. Он познает то, что в этом мире мыслей высказывает себя жизнь. Он убеждается, что в мыслях изживаются не одни только теневые образы, но что посредством них говорят к нему скрытые существа. Из тишины начинает звучать ему речь. Прежде речь звучала ему только через его уши; теперь она звучит через его душу. Ему открылась внутренняя речь - внутреннее слово. Переживая в первый раз это мгновение, ученик чувствует высочайшую степень блаженства. На весь его внешний мир проливается внутренний свет. Вторая жизнь начинается для него. Поток божественного мира, дарующего божественное блаженство, изливается через него.

Такая жизнь души в мыслях, которая расширяется все более до жизни в духовном существе, называется в гносисе, в теософии медитацией (созерцательным размышлением). Эта медитация есть средство к сверхчувственному познанию. - Однако в такие мгновения ученик не должен расплываться в чувствах. У него не должно быть в душе неопределенных ощущений. Это только помешало бы ему прийти к истинному духовному познанию. Ясно, остро, определенно должны слагаться его мысли. Он найдет для этого точку опоры, если не будет слепо отдаваться возникающим в нем мыслям. Пусть он лучше проникается высокими мыслями, которые мыслились в подобные мгновения людьми, уже далеко ушедшими в своем развитии и исполненными духа. Он должен взять своей исходной точкой писания, которые сами возникли из подобных откровений в медитации. В литературе мистической, гностической и в современной, теософский ученик найдет подобные писания. Они дадут ему материал для его медитации. Мудрецы человечества сами изложили в этих писаниях мысли, исполненные божественного знания; дух возвестил их миру через своих послов.

Благодаря такой медитации с учеником происходит полное превращение. Он начинает создавать себе совсем новые представления о действительности. Все вещи получают для него другое значение. Но нужно еще и еще раз повторить: ученик не становиться благодаря этому превращению отчужденным от мира. Он ни в каком случае не отчуждается от круга своих ежедневных обязанностей. Ибо он научается понимать, что малейшее действие, которое ему надо выполнить, малейшее переживание, встречающееся ему на пути, стоит в связи с великими мировыми существами и мировыми событиями. И когда эта связь станет для него ясной благодаря моментам созерцания, он будет вступать в круг своей ежедневной работы с новой и более полной силой. Ибо теперь он будет знать: все, что он делает, и все, что он переносит, он делает и переносит ради великого, духовного мирового целого. Сила для жизни, а не вялое безразличие, вливается в него из медитации.

Уверенным шагом проходит ученик через жизнь. Что бы она ему не приносила, он продолжает твердо идти вперед. Прежде он не знал, зачем он работает, почему страдает, теперь он знает это. Легко понять, что такая медитативная работа лучше приводит к цели, если она происходит под руководством опытных людей. Таких, которые по собственному опыту знают, как сделать все наилучшим образом. Поэтому следует искать совета и указания подобных опытных руководителей. Человек поистине не теряет при этом своей свободы. То, что иначе было бы неуверенным блужданием наугад, становится при таком руководстве уверенно направленной к цели работой. Кто обратиться к знающим и опытным в этом отношении людям, тот никогда не постучится напрасно. Пусть он только сознает, что он ищет лишь дружеского совета, а не превосходящей его силы, ищущей господства над ним. Люди, обладающие действительным знанием, всегда окажутся в то же время и наиболее скромными, и для них не будет ничего более чуждого, чем то, что называется властолюбивыми желаниями.

Кто путем медитации поднимается к вершинам, связывающим человека с духом, тот начинает оживлять в себе то, что есть в нем вечного и не ограниченного рождением и смертью. Только те могут сомневаться в вечном, кто сами не пережили его. Таким образом, медитация - это путь, приводящий человека к познанию, к созерцанию вечного, неразрушимого ядра своего существа. И только посредством нее человек может прийти к такому созерцанию. И гносис и теософия говорят о вечности этого сущностного ядра, о его перевоплощении. Нередко спрашивают, почему человек ничего не знает о своих переживаниях по ту сторону рождения и смерти? Но вопрос следовало бы ставить не так, а скорее вот как: каким образом достигнуть этого знания? Путь открывается в правильной медитации. Благодаря ей оживает воспоминание о переживаниях, лежащих по ту сторону рождения и смерти. Каждый может приобрести это знание; в каждом заложены способности, чтобы самому познать, самому увидеть то, чему учат мистика, теософия, антропософия и гносис. Он должен только выбрать верные средства. - Воспринять звуки и краски может только существо, имеющее уши и глаза. Но и глаз ничего не может воспринять, если нет света, который делает вещи зримыми. В тайноведении даны средства развить духовные уши и очи и возжечь духовный свет. На следующие три ступени можно разделить средства духовного обучения: 1) подготовление, - оно развивает духовные чувства; 2) просветление, - оно возжигает духовный свет; 3) посвящение, - оно открывает общение с высшими существами духа.

3. Фрагменты. Мистическая поэзия. Джубран Халиль Джибран.

Предлагаем вашему вниманию небольшое мистическое стихотворение Джубран Халиль Джибрана (1883-1931) из сборника "Сокровенная страна".

4. Жемчужины мудрости. Фразы.