Дорогие Друзья! Уважаемые коллеги!

Последний Выпуск рассылки "Современное религиоведение" вышел 2 июля 2003 года. По причине моего отъезда мы не виделись с Вами почти месяц. Сегодняшний Выпуск, первый после длительного перерыва, мне хотелось бы посвятить светлой памяти человека, со смертью которого российское религиоведение понесло невосполнимую утрату. 12 июля 2003 года в Санкт-Петербурге скоропостижно скончался профессор Евгений Алексеевич Торчинов.

Его величайший ум, множество научных трудов, бескорыстная помощь людям и поддержка молодых коллег, его бесконечная внимательность ко всему происходящему в научном мире - все это вмещалось в одном человеке, заставляя многих восхищаться его самоотверженностью и вдохновляться его примером. И вот его не стало... Остались его труды, его страница и форум (http://etor.h1.ru). Осталась наша память о нем. Светлая память...

Евгений Алексеевич Торчинов о себе: Я  родился 22 августа 1956 г. в г. Орджоникидзе (Владикавказе), но почти сразу же моя мать переехала в г. Саратов, где я и прожил до лета 1973 г., когда закончил среднюю школу номер 67. Еще в возрасте тринадцати лет я увлекся культурой традиционного Китая, что и привело меня на кафедру китайской филологиии восточного факультета СПбГУ, куда я поступил в 1973 г., а окончил в 1978 г. Своими основными учителями я считаю преподавателей кафедры В.В. Петрова и Т.Н. Никитину, а также ученого из Института востоковедения Л.Н. Меньшикова. В студенческие годы я также увлекся индийской философией и буддизмом, много читал и даже занимался йогой. В конце концов я стал не только буддологом, но и буддистом.  В 1978-1981 гг. я учился в аспирантуре Государственного музея истории религии и атеизма. Тема моей кандидатской диссертации (я защитился в 1984 г.) была "Трактат Гэ Хуна "Баопу-цзы" как историко-этнографический источник" и писал я ее под руководством Л.Н. Меньшикова. С 1981 по 1984 г. я работал в Музее, а в 1984 перешел в Ленинградское (теперь -- Санкт-Петербургское) отделение (теперь  -- филиал) Института востоковедения РАН (тогда -- АН СССР), где проработал 10 лет.  Когда работа вне системы высшего образования стала понемногу терять смысл, я перешел на работу  на кафедру философии религии и религиоведения философского факультета СПбГУ, где вскоре стал профессором, а потом (с 1999 г.) и заведующим кафедрой философии и культурологии Востока. В конце 1993 г. я защитил докторскую по своей книге "Даосизм. Опыт историко-религиоведческого описания".  В 1993 г. я вместе с молодым китаистом и буддологом К.Ю. Солониным создал питерское отделение международной буддийской общественной организации -- Международной Ассоциации "Свет Будды" (International Buddha's Light Society:; по-китайски: Гоцзи ФО ГУАН хуэй), президентом которой я и был до конца 1998 г. (сейчас я почетный президент СПб отделения и член совета директоров всей Ассоциации). Я владею английским и китайским (древним и современным), слегка читаю по-японски и по-французски и немного владею ивритом (древнееврейским языком) и еще меньше -- тибетским языком.  Я опубликовал около 100 научных работ, в том числе несколько монографий (в основном по истории даосизма и буддизма).  Я женат с 1977 г. и имею сына 21-го года, его зовут Феликс.

Уп.: Вы помните, с чего именно началось Ваше увлечение культурой Китая? Что Вас больше всего привлекало тогда и что привлекает сейчас?   Е.Т.: Это довольно мистическая история. На зимние каникулы 1969-70 годов я поехал к отцу в Орджоникидзе (Владикавказ). Было скучно, все готовились к Новому году. Я же увлекался историей (в основном, западной), и, увидев на полке старую книгу, университетский учебник "История Востока в Новое время", начал ее читать. Вначале про Турцию, потом про Японию. И наконец, дошел до Китая. И тут что-то случилось. Я почувствовал огромный интерес к этой стране. Мне захотелось узнать, как в старину жили китайцы, что такое конфуцианство и даосизм и т.д. Вернувшись домой я сразу же стал в библиотеках искать книги о Китае и к моменту моего поступления в университет (1973 г.) был начитан на уровне студента восточного факультета курса 2-3-го, что произвело на собеседовании определенное впечатление на приемную комиссию. Меня интересовало все, но прежде всего то, что относится к области духовной культуры -- религия, философия, литература. Ну и этнография, конечно. Должен сказать, что с тех пор круг моих интересов если и изменился, то незначительно. И я счастлив, что мне посчастливилось познакомиться с этой великой культурой и расширить свой кругозор и просто обогатить само мое видение мира. Тогда (1970-73 гг.) все моему увлечению удивлялись: в Китае шла "культурная революция", СССР был на грани войны с КНР, столкновения на границе и т.д. А мне все это было "до лампочки", я как бы жил в иных эпохах -- Тан или Сун.   Уп.: Вами написано множество книг на тему даосской философии. Более того, я не ошибусь, если скажу, что на сегодняшний день в России Вы являетесь одним из ведущих специалистов по даосской философии. Но несмотря на Ваш интерес к этой теме даосом Вы не стали... Почему? :-)   Е.Т.: Ну, не множество, конечно. Несколько книг и много статей. А даосом я не стал по нескольким причинам: во-первых, это религия этническая, китайская. Чтобы по-настоящему быть даосом, нужно стать китайцем. Вероятно, это возможно, но мне этого не хочется, я хочу быть причастным разным культурам, наслаждаться ими и вместе с тем видеть их ограниченность. И величие и ограниченность. И европейской (включая русскую), и китайской. Во-вторых, практика даосизма предполагает постоянный контакт с учителем. А где я его здесь найду? Или надо в Китае прожить хоть несколько лет, общаясь с учителем, а у меня не было и нет такой возможности. Да и в мировоззренческом плане даосский натурализм -- не для меня, буддийский психологизм и феноменологизм более мне подходят. Но тем не менее, даосизм -- это очень интересно и, надеюсь, нужно для нашей культуры. Наверно, немножко я все-таки и даос: "Сань цзяо вэй и" -- "Три учения суть одно".   Уп.: (вопрос подписчика рассылки:) "Везде говорится, но мало где определяется. Как Вы понимаете термин Дао?"   Е.Т.: Как гласят сами тексты, знающий не говорит, говорящий не знает... Великий поэт IX века Бо Цзюй-и даже написал стихотворение "Читаю Лао-цзы". Оно кончается словами: "Если Лао-цзы был тем, кто знал, то зачем он написал трактат в пять тысяч знаков?". А в общем... Дао -- Путь, истина, правда. Я ищу Дао, скажет китаец, имея в виду, что ищет истину, правду, смысл жизни и т.д.   Уп.: Даосизм - что это? Религия или философия?   Е.Т.: Для меня -- безусловно религия, религиозная практика. Философия -- очень тонкий слой даосской традиции. Знать ритуал и уметь правильно (не формально правильно, а "умно") совершать его, это гораздо важнее, чем знать философские тексты. "Учитель учит не словами, учитель учит своим телом", -- говорят даосы.   Уп.: Насколько практическая сторона религиозной жизни важна для даосов? Является ли она доминирующей?   Е.Т.: Безусловно доминирующей. Я уже сказал об этом. Я недавно (в начале этого года) опубликовал небольшую книжку "Даосские практики" (СПб: Петербургское востоковедение, 2001), в которой попытался рассказать об этом.    Уп.: Насколько отличаются современные даосы от их знаменитых предков, положивших начало даосизму?   Е.Т.: Трудно сказать. Я мало общался с живыми даосами. Думаю, что если они настоящие даосы, то не отличаются.   Уп.: Какую роль в настоящее время играет даосизм в Китае? И вообще, насколько популярен даосизм в мире? Часто складывается впечатление о "внешнем" облике  даосизма, который берется за основу многих организаций, выдающих себя за даосские...   Е.Т.: Даосизм -- важная часть современной китайской культуры. К сожалению, в КНР государственный контроль и постоянное вмешательство государства в деятельность даосских общин часто деформируют их сущность. Но много и вполне аутентичного. Рыночные реформы тоже не на пользу даосизма -- иногда монастыри превращаются просто в средство привлечения туристов и зарабатывания на этом денег. Интересно, что на "капиталистическом" Тайване эта "маркетизация" даосизма заметна гораздо меньше. Что же касается даосских "европейскоязычных" даосских общин, то это как правило просто  кружки у-шу или цигун.   Уп.: А что касается буддизма? Буддизм Вам открылся тоже через Китай?   Е.Т.: Да, конечно. Но потом я много читал по Индии (и о брахманизме тоже). И немного учил санскрит, хотя результаты этого вполне скромные, мягко говоря. Индия создала великие философские учения, я просто восхищаюсь их глубиной и разработанностью, в том числе и формально-логической.   Уп.: Ваше вероисповедание - это буддизм?   Е.Т.: Совершенно верно. Я определил бы его как "внесектарную Махаяну", то есть  махаянский буддизм в его классической форме, вне "привязки" к конкретным школам и направлениям. Хотя у меня есть формальное посвящение в тибетскую школу Бригун-кагью, а один из моих почитаемых Учителей принадлежит к традиции Чань/Дзэн (высокочтимый Син-юнь с Тайваня).    Уп.: Вы называете себя "внесектарным буддистом". Для западного мышления понятие "секты" часто означает максимальное расхождение с доктриной ортодоксального учения. Так ли это в буддизме? Принадлежность к той или иной школе буддизма накладывает ли какой-либо отпечаток на смысл учения буддизма?   Е.Т.: Я употребил слово "внесектарный" так, как оно употребляется в англоязычных странах, где слово "секта" (sect) в значительной степени сохранило значение "учение", "доктрина". Поэтому "nonsectarian" означает скорее "неконфессиональный", а не "несектантский". Это как если бы кто-нибудь сказал: "Я просто христианин. Не православный, не католик, не протестант". Так сказать, личное христианство, принимая которое человек что-то принимает от католицизма, а что-то от протестантизма, практикует молитвенные методы и того и другого (а также еще и Иисусову молитву) и посещает храмы всех христианских конфессий. Только для христианства это очень странно и ненормативно, а для буддизма гораздо более приемлемо. То есть, я считаю себя буддистом Махаяны, но не ограничиваю себя традициями Дзэн, тибетских школ, амидаизмом и т.д., а оставляю за собой право практиковать методы этих и других традиций, слушать их учителей и т.д. В рамках буддизма это вполне возможно. В буддизме ведь вообще нет оппозиции ересь-ортодоксия. Буддизм существует в виде отдельных школ и направлений и кроме них и вне их никакого буддизма нет. Но можно одновременно принадлежать нескольким традициям (китайский буддийский философ 8-9 вв. Цзун-ми был одновременно патриархом школ Чань и Хуаянь, Пятый Далай-лама кроме методов своей школы Гелуг-па практиковал йогу школы Ньингма-па, многие дзэнские монахи практикуют повторение имени Будды Амитабхи, как амидаисты и т.д.). Иногда, конечно, учение различных школ очень сильно отстоит друг от друга, гораздо больше, чем даже католицизм и протестантизм, но это не мешает их вполне мирному сосуществованию.   Уп.: Не так давно Санкт-Петербург  посетил с визитом Лама Оле Нидал (школа Карма Кагью). Лама Оле считает, что буддизм идеально подходит для мышления западного человека. Вы согласны с этим? Каково Ваше мнение на этот счет?   Е.Т.: Я думаю, что буддизм как универсальное учение вполне подходит для мышления человека любых культур -- и западных, и восточных. Да и в целом индийское мышление (а буддизм все-таки возник и сформировался в Индии) не должно быть чуждым для нас -- мы тоже индоевропейцы, наш язык родственен санскриту и имеет сходные морфологию и синтаксис. А язык и его структуры в значительной степени и определяет тип мышления.   Уп.: Как Вы думаете, почему в наше время много людей, в том числе в России, обращаются к буддизму?   Е.Т.: Причин может быть очень много. Это и неудовлетворенность казенным  формальным и обрядоверческим православием, и вера в большее соответствие буддизма, чем других религий, современной картине мира и стремление через буддийскую практику достичь внутренней гармонии и мира и просто увлечение внешней стороной, экзотикой. Или, скажем, человек имеет религиозный и даже мистический склад ума, но не может принять христианские догматы, чудеса, теизм, креационизм. А буддизм как религия нетеистическая и даже включающая в себя элемент скептицизма, не требующая примата веры над интеллектом и оперирующая рациональными аргументами его вполне устраивает. Много разных причин. Но базовая, конечно, это стремление к работе над психикой, сознанием, для их окультуривания, если так можно выразиться, и для обретения внутренней гармонии. Своего рода, буддийская психотерапия, если хотите. Буддизм, конечно, к этому не сводится, но этот элемент в себя включает. Сейчас ведь буддизм уже отнюдь не чисто азиатская религия. Во Франции и Германии он превращается уже в третью по распространенности религию и отнюдь не только среди иммигрантов из стран Азии. И этот процесс будет продолжаться. А Россия так ведь и вообще отчасти буддийская страна (как Волга -- буддийская река)  :))) .   Уп.: В 1997 году в Центре "Санкт-Петербургское востоковедение"  была опубликована Ваша работа "Религии мира. Опыт запредельного. Трансперсональные  состояния и психотехника". В свое время Вы читали курс по психологии религии. Я могу сказать, что мне крупно повезло, поскольку тогда, будучи студенткой РХГИ, я также имела возможность прослушать Ваш курс. :-) И теперь, пользуясь случаем, я хотела бы спросить Вас: как продвигаются Ваши исследования в области психологии религии? Насколько Вас занимает данная тема и можно ли ждать Ваших новых исследований по этой теме?   Е.Т.: Спасибо большое. В принципе, мне хотелось бы больше заняться не столько психологией религии, сколько эпистемологической ценностью мистического опыта и проблемами онтологии психического в контексте того же трансперсонального опыта. Увы! Это тема, требующая тщательности, да и просто свободного времени, которого у меня нет: лекции, руководство студентами и аспирантами, руководство кафедрой и т.п и т.д. Но эта университетская работа мне тоже нравится, не думайте, что я жалуюсь на жизнь. Поэтому больше пока в области науки я занимаюсь традиционной для меня востоковедной проблематикой, учебниками и учебными пособиями. Вот, только что издали мой курс лекций "Введение в буддологию" (СПб., 2000). Скоро выйдет коллективный труд с моим значительным участием: хрестоматия "Религии Китая".   Уп.: А как Вы оцениваете состояние современного религиоведения в России?   Е.Т.: Довольно пессимистически. Настоящих ученых-религиоведов почти нет. Для одних религиоведение -- все тот же замаскированный научный атеизм, для других, наоборот, форма проповеди православия, для третьих -- прикрытие для борьбы с сектами и разными "экзотическими" религиозными движениями. Но я все-таки надеюсь на лучше, верю в религиоведение и потому категорически против его подмены теологией.   Уп.: Каково Ваше отношение к Мирча Элиаде и как Вы оцениваете его вклад в мировое религиоведение?   Е.Т.: Это великий религиовед прошлого (XX) века. И не только религиовед. И не только ученый. Он -- культуротворец. И не надо забывать, что вместе с тем он -- профессиональный индолог и санскритолог, ученик (и не состоявшийся зять) Дас Гупты. Уп.: Насколько, на Ваш взгляд, Элиаде открыт в России? Не находите ли Вы, что зачастую Элиаде остается непонятым в кругах российских ученых?   Е.Т.: Нет, я так не думаю. Сейчас это один из наиболее переводимых авторов. У нас на факультете им довольно активно занимаются студенты-религиоведы. И его методологию тоже используют. Для старшего поколения Элиаде непривычен, конечно. Этим религиоведам ближе социологический подход (если не Маркса, то его социологических оппонентов -- Вебера, Дюркгейма, Сорокина).    Уп.: Вас часто сравнивают с Элиаде. Как Вы относитесь к такому сравнению и чем, на Ваш взгляд, оно прежде всего вызвано?   Е.Т.: Это неприкрытая лесть, я так думаю :) Ну никак я не достоин такой чести. Хотя приятно, конечно, не буду спорить. Но я маленький такой Элиаде (это я серьезно, без ложной скромности). Правда, эпигоном даже Элиаде быть не хочется. Думаю, что меня сближает с Элиаде и близость мировоззренческих позиций: для меня религии Востока и "архаика" в большей степени "эталонные" репрезентанты универсалии "религия", чем авраамические монотеистические религии -- иудаизм, христианство и ислам. Если бы не арабские завоевания и не западная колониальная экспансия, эти религии исповедовало бы абсолютное меньшинство населения нашей планеты. Когда-то Померанц написал статью "Парадоксальные религии Индии: буддизм и индуизм". А для меня (и для Элиаде) это как раз НОРМАЛЬНЫЕ, ЭТАЛОННЫЕ религии, а вот христианство и другие креационистские монотеистические религии в чем-то парадоксальны и даже странны. Далее, и для Элиаде и для меня религия -- не объект академического препарирования, а живая реальность человеческого духа, выражение его экзистенции, так сказать.   Уп.: Судя по материалам, представленным на Вашем сайте, Вы много путешествуете. Это действительно так?   Е.Т.: Да, если есть возможность. Хотя больше люблю сидеть дома за компьютером. Я не кокетничаю, это правда. Но иногда поехать куда-то просто необходимо. С наибольшим удовольствием езжу на Дальний Восток -- Китай (включая Тайвань и Гонконг), Япония. Я просто наслаждаюсь восточноазиатской жизнью. Самой атмосферой. Бытом. Поведением людей на улице. Ну и кухней тоже, конечно (китайской, японская оставила меня довольно равнодушным). Я и сам немного готовлю по-китайски. Вообще люблю кулинарию, просто отдыхаю у сковородки (особенно, если готовлю что-нибудь сложное). Но на это времени редко хватает, увы.   Уп.: Ваша семья разделяет Ваши интересы? На Вашем сайте представлены рисунки Вашей жены Яны Боевой, которые говорят о духовном взаимопонимании между Вами. Это впечатление соответствует истине?   Е.Т.: Да, полностью соответствует. Мы с женой находимся в полной гармонии. Я просто не мыслю себя без нее. Очень важно, что с ней я могу свободно говорить на любые темы, хотя она не востоковед и не философ, а художник и немного литератор (мы с ней вместе кое-что из китайской поэзии переводили и даже публиковали).   Уп.: Спасибо. И в конце нашей беседы - Ваши пожелания подписчикам рассылки Введение в религиоведение.   Е.Т.: Прежде всего, простые человеческие пожелания -- счастья, здоровья, мира, душевного спокойствия, успеха во всех мириадах дел -- вань ши жу и -- как говорят китайцы. Ну и конечно, успехов на ниве религиоведения. Постигая суть религии, мы постигаем в конечном итоге суть нашего духа, а постигая наш дух, мы постигаем и суть всего мира. Это понимали все великие мыслители -- от Мэн-цзы до Гегеля. А это постижение поможет и обретению внутренней гармонии, целостности и умиротворенности, без которых нельзя полноценно ни жить, ни мыслить, ни чувствовать.    ************************************************************************ P.S. Ссылки на интервью Евгения Алексеевича Торчинова в Интернете: Интервью на сайте Русского журнала - http://www.russ.ru/netcult/20010213_goralik.html Интервью на сайте Zen.Ru - http://klein.zen.ru/zen-spirit/biblio/torchinov-01.htm Интервью опубликовано: Рассылка Введение в религиоведение, Выпуск 73 от 4 мая 2001 г.

 

Впечатления от лекции Е.А. Торчинова

30 января 2003 г. в культурно-просветительском центре "Агора" (Санкт-Петербург) состоялась лекция Евгения Алексеевича Торчинова "Введение в буддизм". Упельсинка, с попыткой передачи атмосферы происходившего...

Выдался тихий зимний вечер, вполне располагавший к постижению чего-то нового. Три с лишним недели я с нетерпением ждала этой лекции и вот, наконец, иду по Фонтанке и, прислушиваясь к шуршанию машин, думаю о своей карме...

Евгений Алексеевич Торчинов - фигура известная и глубоко уважаемая. Заведующий кафедрой философии и культурологии Востока Санкт-Петербургского государственного университета, профессор востоковедения, китаевед, специалист по буддизму и даосизму... Его любят все, и особенно - студенты. Его лекции - необычны; на них никогда не скучно. Потому что Евгений Алексеевич - не просто преподаватель. Он - рассказчик, который делится своими самыми яркими и глубокими впечатлениями, заставляя тем самым вслушаться и понять самую суть предмета. Рассказывают, что однажды на лекции по буддизму Евгений Алексеевич запел мантру. Студенты до сих пор восторженно вспоминают об этом. И не удивительно, что после подобных "живых" лекций слушатели Евгения Алексеевича переосмысливают свое восприятие буддизма...

И вот я на месте. Достаю блокнот, мысленно укоряя себя за забывчивость - снова без диктофона. Постепенно аудитория заполняется. Всего приходит около тридцати человек. Рассаживаются, кто-то удобно устраивается на полу...

Время идет незаметно. Перед нами проносятся мгновения, в которых - жизнь Будды, буддийские школы, образ Тибета и иконография буддизма, известные буддологи и многое другое. Лекция заканчивается, но присутствующие продолжают задавать вопросы, а Евгений Алексеевич с удовольствием на них отвечает.

После лекции я обращаюсь к Евгению Алексеевичу с несколькими вопросами:

- Евгений Алексеевич, прошло около двух лет с момента Вашего интервью рассылке "Введение в религиоведение". Что нового произошло в Вашей жизни за это время?

- В жизни произошло довольно много всего, скорее хорошего, чем плохого (к плохому относятся некоторые проблемы со здоровьем, но они, хвала Небу, как говорят китайцы, не слишком серьезны). За это время я занялся сочинением романов (все вокруг пишут, почему бы не попробовать?) и написал некий текст в двух частях: "Таинственная самка. Трансперсональный роман" и "Апостолы дракона. Алхимический роман". Там много умных разговоров, трансперсонализма, каббалистической и прочей мистики, элементы фэнтези и детективы. Постмодерн такой, одним словом. Но пока не нашел издателя -- мои научные и научно-популярные работы они рвут из рук, а художественной прозы как-то побаиваются, но надеюсь все-таки опубликовать рано или поздно.

Кроме того, я приобрел опыт преподавания на Западе, семестр читал лекции по религиям Китая и буддизму в Канаде (University of Saskatchewan) и собираюсь туда в сентябре еще раз, тоже на семестр. А в апреле-мае еду заниматься научной работой в Париж, все еще центр изучения даосизма: получил грант от Maison des Etudes d'l Homme.

Я стал немного оптимистичнее относиться к будущему российскому религиоведению: появилось несколько очень талантливых молодых ребят (фамилии пока называть не буду).

- Что значит буддизм для Петербурга? Какое место учение буддизма занимало в нашем городе прежде и какое занимает теперь?

- Тут я позволю себе процитировать доклад ректора нашего университета Л.А. Вербицкой, представленный ею на Международную буддологическую конференцию в Калмыкии (2000 г.):

"По существу вся великая классическая традиция российской буддологической науки была тесно связана с Петербургом, что делает выражение <классическая петербургская буддология> синонимом словосочетания <классическая российская буддология>. Именно петербургская школа ученых востоковедов не только во многом определяла пути изучения великой восточной религии на Западе, но и оказывала влияние на сам интеллектуальный и культурный климат северной столицы, что нашло свое отражение даже в высокой российской словесности (например, на страницах романа Андрея Белого <Петербург>). Как показали недавние публикации Г.М. Бонгард-Левина, влияние отечественной буддологии на развитие русской культуры и особенно литературы <серебряного века> было гораздо более масштабным, чем это обычно полагалось. Так, теперь мы знаем, что многие деятели этой эпохи стремились познакомиться с буддийской мудростью из первоисточников, для чего изучали восточные языки, прежде всего, санскрит. Так, Иннокентий Анненский брал уроки санскрита у И.П. Минаева, А. Блок учился <языку Вед> у французского буддолога С. Леви, поддерживавшего тесные связи с петербургской Академией Наук, В. Брюсов учился у Фортунатова, Вяч. Иванов - у Ф. Де Соссюра; изучали санскрит какое-то время также А. Белый (он предпринимал попытки переводить с пали такой важный буддийский текст, как <Сутта-нипата>), К. Бальмонт, С. Городецкий, а Велимир Хлебников даже поступил на санскритское отделение Петербургского университета .

Однако влияние российских исследователей не ограничивалось узкой сферой академического востоковедения, оказывая постоянное воздействие на интеллектуальные и духовные поиски выдающихся умов Европы. Так, труды члена Петербургской Академии Наук Я.И. Шмидта (1779-1847) оказали определенное влияние на формирование философской системы А. Шопенгауэра, который закончил первый том своего основного труда <Мир как воля и представление> цитатой из статьи Я.И. Шмидта о праджня-парамите - Запредельной Премудрости, а во втором томе привел внушительный список трудов петербургского ученого в качестве авторитетных материалов по буддийской философии". Конец цитаты.

Именно в Петербурге, столице Российской империи, строится первый буддийский буддийский храм в Европе, строится он на средства главы тибетских буддистов Далай-ламы и на пожертвования, собранные в Бурятии и Калмыкии. Значительную сумму на строительство пожертвовал также и Богдо-геген, глава буддистов Монголии. Строительством и деятельностью храма руководит представитель Тибета, выдающийся бурятский лама Агван Доржиев. А жертвуют на строительство храма великие князья, Императорская Академия Художеств, многие представители интеллигенции. Храм прекрасно вписывался в формируемый Серебряным веком образ Петербурга: новой Александрии, космополитического центра пересечения и взаимодействия разных культур и традиций.

- Центр духовной жизни буддиста - это медитация. Публичного богослужения как такового нет, есть определенные ритуалы. Т.о., буддизм предстает перед нами более индивидуализированным, чем, скажем, христианство, которое ориентировано на спасение членов Церкви, участвующих в Литургии. И в то же время, Вы подчеркиваете не-личностный аспект буддизма. Так кто же такой буддист? Монах-одиночка, противостоящий всему миру? Часть этого мира, тесно с ним связанная? Или же просто пучок дхарм, выполняющих свое предназначение?

- Вы в своем вопросе затронули на самом деле две совершенно разные проблемы: вопрос о проблеме всеобщего спасения и метафизику личности. Последнего я касаться не буду и отсылаю интересующихся к моей статье на http://etor.h1.ru/torchperov.html

Что касается первого. В махаянском буддизме (а именно он исторически распространен в России), как Вы знаете, каждый человек должен породить особую установку, бодхичитту: да стану я Буддой ради блага всех существ. Тогда он становится бодхисаттвой. А бодхисаттвы высших ступеней даже от нирваны отказываются ради помощи другим существам.

Пусть я буду лекарством, кому нужно лекарство;
Пусть я буду рабом, кому нужен раб;
Пусть я буду мостом, кому нужен мост.
(Шантидева, VIII век)

Поэтому альтруизм (великое сострадание) фундаментален для буддизма, но реализуется личными усилиями каждого, а не литургическими средствами. Единственным исключением является амидаизм, культ Будды Амитабхи, в котором все сотериологические обязательства переносятся на Будду Амитабху (Амиду), а само "спасение" (освобождение) достигается благодаря вере в спасительную силу этого Будды и всемерное упование на него. Но это специфически дальневосточная (Китай, Япония) школа...

Я благодарю Евгения Алексеевича за его ответы. Спускаясь по ступенькам лестницы, вспоминаю его слова о человеческой жизни: завтрашнего дня не будет, а вчерашнего - уже нет. Каждое мгновение - важно, отсюда - особое отношение ко времени в буддизме.

На улице уже темно. Я иду по пустынным улицам и думаю о мгновениях, которые так быстротечны и которые мы, к сожалению, не всегда ценим...

Марина В. Воробьева,
г. Санкт-Петербург, январь 2003 г.

P.S. 30 января 2003 г. на сайте Харе Кришна. Ру опубликовано Интервью с Е.А.Торчиновым "Великое счастье человеческого рождения".

[Опубликовано в рассылке Современное религиоведение, Выпуск 20 (5 февраля 2003 г.)]