[mgr] <<Есть биотоки, которые связывают дирижера и оркестр>>
<<Есть биотоки, которые связывают дирижера и оркестр>>
АНАТОЛИЙ ЧУРГЕЛЬ
Российская государственная специализированная академия искусств -
единственный в стране вуз, где высшее образование получают инвалиды. Об
этом учебном заведении
<<Новые Известия>> уже рассказывали в декабре, а теперь мы беседуем с
дирижером оркестра РГСАИ Валерием КОРАБЛЕВЫМ.
- Сколько человек в вашем оркестре?
- Более пятидесяти. С учетом того, что у нас есть еще и концертмейстеры,
которых мы приглашаем, чтобы <<вести за собой>> незрячих: учить примером,
подсказать
жест дирижера. Хотя есть и свои секреты, да и просто биотоки, которые
связывают дирижера и оркестр. Ну, как может увидеть мой жест незрячий?!
Но ведь видят,
вступают. На самом деле вступают! Есть, конечно, и <<выигранность>>, но,
несмотря на все, я чувствую, что у многих ребят просто <<чутье>>. Другое
чувство какое-то
работает вместо зрения.
- Значит, инвалиды по зрению в оркестре не редкость?
- У нас ведь специализированный вуз. Единственный в мире. Музыканты в
основном - это инвалиды именно по зрению. Есть еще ребята с
инвалидностью по общим
заболеваниям, но их меньше. Как правило, у инвалидов срабатывает
компенсаторный фактор. Доказано, что больше 80 процентов всей информации
у человека проходит
через глаза, а когда их нет, организм каким-то образом пытается
восполнить это через слух, осязание, другие органы чувств. И среди таких
ребят большинство
- с обостренным слухом. Именно тем слухом, который нужен музыканту.
Поэтому они прогрессивно, хорошо развиваются именно в музыкальной среде.
- Получается, что <<слепой музыкант>> - вполне современная личность,
способная преодолевать барьеры, все еще отделяющие инвалидов от большей
части общества?
- Искусство - универсальный язык общения, где слова нужны не всегда.
Особый, международный статус - у музыки. Наш оркестр несколько
международных конкурсов
отыграл, а в 2013 году выступал на фестивале в Вильнюсе. То, что там
было, - просто фейерверк. Ну, вы знаете сложное отношение литовцев к
русскоязычным
людям: как отделились, по-русски больше не разговаривают. Но когда мы
сыграли свою программу, ко мне толпами подходили: <<Какое удовольствие мы
получили,
мы 30 лет не слышали русской музыки, а она же и у нас в крови!>> Мы
встречались с простыми людьми, и они сами начинали беседу на родном для
нас языке, говоря,
что им <<приятно что-то сказать по-русски>>. Душевная атмосфера.
Искусство, особенно народное, ценят везде.
- А до поступления в академию ребята обычную музыкальную школу заканчивают?
- Специализированных музыкальных школ нет. В Москве есть несколько
интернатов, но там музыкальное образование на уровне кружка. А вот в
провинции поступление
в музыкальную школу - не редкость. Это, конечно, нагрузка родителям -
каждый раз приводить, забирать... Но там проще: перешел дорогу - напротив
тебя школа,
а в Москве попробуйте: на метро, потом на автобусе доехать... И дорогу так
просто не перейдешь - не везде есть эта <<пищалочка>>, которая незрячих
предупреждает.
А в небольших городах ребята сами приходят в музыкальную школу, и
педагоги их учат, находя и даже изобретая методики. Хотя научного,
методического материала,
конечно, маловато. Кстати, приезжают к нам со всей России, включая
Дальний Восток. Много ребят из Курска, где находится единственное
музыкальное училище
для незрячих. Есть и иностранные студенты.
- А как вы сами стали преподавать в специализированном вузе?
- Совершенно случайно. Так получилось, что меня пригласили восстановить
оркестр при Центральном доме культуры Всероссийского общества слепых
(ВОС). Я никогда
не работал с незрячими, но втянулся и понял, что моя деятельность очень
нужна. С удовольствием этим занимаюсь, от души. Появилась цель в жизни -
серьезная,
духовная. Да и опыт уже уникальный, его передавать надо.
- А что ждет выпускников за стенами академии?
- Раньше я считал, что они пытаются получить образование больше для
самоутверждения, а работа в этой сфере - второй вопрос. Ведь сам я
заканчивал академию
Гнесиных, где из 15 человек моего курса работают по музыкальной
специальности не более четырех. И хотя часть однокурсников уехали за
границу, но и там
они программисты или строители. А недавно проректор РГСАИ интересовался
нашей статистикой. О <<моих>> я практически все знаю. Не поверите, почти
100 процентов
работают по специальности. Играют в клубах, ансамблях, устраиваются
учителями в музыкальные школы. Я просто удивляюсь, насколько ребята
тянутся, превозмогают
себя, остаются верными своему делу. Есть наши воспитанники и в
профессиональных хорах, и в оркестрах. Кто-то и диссертации защищает.
Это ценят, и спрос
на выпускников РГСАИ есть. А работу они ищут просто фантастически
эффективно.
- Возникают ли у вас как у руководителя оркестра проблемы с дисциплиной?
- Конечно, постоянно приходится заниматься вопросами дисциплины. Да, не
все <<радивые>>. Вот, сегодня мы полчаса репетиции потеряли из-за
опозданий. Мне
из оркестра предлагают продлить репетицию! Конечно, это правильно, но
тут другая половина, которая пришла вовремя, обиделась. Ну, а каждый
концерт для
нас, по сути, - экзамен. И если можно пересдать экзамен по теоретической
дисциплине, то пересдать оркестр просто невозможно. Здесь все - единый
коллектив,
и, как только выпадаешь из обоймы, начинаются проблемы, которые в
принципе объективно решить невозможно. У оркестра есть и еще один,
важнейший смысл. В
нем все студенты знакомятся, общаются. Для них это - отдушина. Ведь пока
не заболит, особо не осознаешь, насколько это тяжело. А здесь они знают,
что у
каждого точно такие же проблемы, и можно обсудить, кто как их решает.
Ведь, они между собой не только на творческие темы говорят, но и просто
на житейские:
как пользоваться смартфоном, как сходить в театр. Вплоть до того, как
семью создать. Взрослые же ребята - всем около двадцати.
Источник:
http://www.newizv.ru/culture/2014-01-16/195433-dirizher-orkestra-rossijskoj-specializirovannoj-akademii-iskusstv-valerij-korablev.html