Чем может обернуться иллюзия красивой жизни, которую мы создаем в соцсетях

Первым делом она взяла с меня обещание, что я никогда никому не назову ее настоящего имени и адрес ее блога. Я, разумеется, обещала.

— Мне всегда, с детства нравились красивые картинки, — сказала женщина, тщательно одетая и накрашенная. — Помню, прихожу я с бабушкой в детскую библиотеку, нам что-то предлагают, а я всегда спрашиваю: а картинки там есть? Причем комиксы про каких-нибудь уродов я тогда не любила и сейчас не люблю, мне хотелось, чтоб картинки были именно красочные, привлекательные — принцессы, замки, животные, деревья, природа, как у них там дома устроено — очень мне уже тогда нравились детки в аккуратных кроватках, с игрушками, или как они с мамой и папой гулять идут...

— Ваша собственная семья, та, в которой вы росли — какая она?

— Обыкновенная. Никаких особых несчастий, но и счастья особого тоже не было. Жили как все — не бедно, не богато. Я была единственным ребенком, с нами жила бабушка. Когда мне было лет 12, родители развелись, еще через год разъехались, но папа и потом иногда приходил, как бы ко мне, но в основном они с мамой на кухне сидели, обедали, пили чай, разговаривали. Или он чинил что-то.

— Почему они расстались?

— У папы появилась другая женщина. Но он с ней недолго прожил, года два или три, а потом они разбежались. После он долго жил один, снова женился, когда уже у меня самой были дети. Сейчас его уже нет в живых.

— Так, как вы рассказываете, получается, что «другая женщина» была скорее поводом, чем причиной расставания ваших родителей.

— Да, возможно и так. Мама с папой никогда не скандалили, не выясняли отношений. Да и нечего, честно сказать, было выяснять. Теперь мне кажется, они сами не очень понимали, зачем живут вместе, что, собственно, их связывает и как так получилось. Им было непонятно, скучновато и слегка тягостно. Потом остались хорошими знакомыми и, кажется, это обоих устраивало.

— Иногда родителей связывает ребенок…

— Нет, это не наш случай. На меня они иногда так же смотрели — как бы с недоумением: кто это у нас такая и как это вышло? Вот бабушка меня любила — это да, это я всегда знала.

— Ваша мама потом замуж не выходила?

— Нет. Кажется, у нее и личной жизни никакой после развода не было. Во всяком случае, я ни о чем таком не знала.

— Вернемся к красивым картинкам.

— Да. В телевизоре мне в детстве очень нравилась реклама, а потом — костюмные сериалы. Но реклама, признаюсь честно, все-таки больше.

— В вашем детстве существовало понятие «понарошку»?

— Конечно. Мы с подружкой очень любили наряжаться во всякие взрослые яркие вещи и говорили, что мы «понарошку» принцессы.

— Вы понимали, что реклама — это «понарошку»?

— А вот не знаю. С одной стороны, конечно, да, я знала, что в фильмах, книгах описывают, показывают то, чего не было на самом деле. Но реклама же была всегда про что-то конкретно существующее — еда, одежда, путешествия. И кажется, внутри себя я тогда думала: а вот, может, оно и в самом деле где-то есть именно в том виде, в котором его короткими кусочками снимают? Во всяком случае, реклама казалась мне более реальной, более «про жизнь», чем игровые фильмы — это я точно помню, мы даже с бабушкой как-то об этом спорили.

— Чем еще вы интересовались в детстве? Как выбрали профессию?

— Да, собственно, ничем не интересовалась. В школе я училась неплохо, но в основном за счет того, что не хотелось получать плохие оценки. Меня за них не ругали, но мне самой это было неприятно, и я старалась. Когда пришло время выбирать, мы с мамой сели на кухне (а может быть, там и папа был?), посмотрели друг на друга… Мама спрашивает: может, врачом? Я говорю: нет, я крови боюсь. Она: тогда, может, учителем? Я говорю: ой, дети так орут! Еще, кажется, обсуждали менеджера (мы обе не понимали, как и чему там учат), юриста и в текстильную промышленность. Кто-то, помню, спросил: ты, может, артисткой хочешь? Но я даже ни в одном любительском спектакле никогда не играла. В конце концов остановились на инженере, потому что мама и папа были инженерами и понимали, как там все устроено, и могли подсказать. Я поступила, выучилась. Пошла работать. И знаете, иногда мне, наверное, даже нравится.

— Но хотелось чего-то еще?

— Наверное, да. Но я вышла замуж, родила сначала одного ребенка, потом второго…

— Не смотрели на них с недоумением: дескать, откуда взялись?

— Нет. Ну если только самую капельку, — улыбнулась она. — Но я никогда не была такой сумасшедшей матерью и домохозяйкой, которая все время крутится как белка в колесе и ничего не успевает. Наоборот, пока я с детьми сидела и на работу не ходила, у меня было очень много свободного времени (мне много помогала моя мама). Но поскольку из дома с грудным младенцем все-таки не очень уйдешь, я открыла для себя социальные сети. И как инженер и любитель картинок, очень быстро все освоила и сориентировалась.

— Поясните.

— Я сначала, конечно, все читала. Семья, дети, все такое — больше-то у меня тогда и не было ничего. Природа еще немножко — я это люблю, но опять же — не чтоб дикий лес, а там парк с дорожками, цветы красиво, пруд со скамейкой. Потом стала потихоньку разговаривать на форумах. И тут поняла: я как-то намного спокойнее ко всему отношусь, чем большинство. Они мне прямо так и писали: господи, какая же вы спокойная, как вам это удается?! Я сначала словами отвечала. А потом поворот: я стала фотографировать нашу жизнь и выкладывать картинки. И так мне это понравилось, вы даже не представляете!

— Представляю, чего же… — задумчиво протянула я, уже знакомая с историей ее детства.

— Может быть, это даже такие специальные способности: я вот прямо видела, как сделать, чтобы было особенно красиво. Меньше, чем через год у меня было больше десяти тысяч подписчиков.

— Что было в этом блоге? Вы просто показывали вашу «красивую жизнь» или чему-то учили?

— Сначала просто показывала. Рассаживала или расставляла всех как в рекламе и… Мы завели персидскую кошку и карликового вислоухого кролика. Они отлично смотрелись вместе, и с детьми тоже. И еще много комнатных цветов — мне они всегда нравились. Кошке и кролику жилось у нас неплохо (мои дети их не обижали), а вот цветы почему-то все время гибли, и приходилось покупать новые.

— Мужа вы тоже задействовали в своих картинках? Вместе с кошкой, кроликом и вновь купленными цветами?

— Да, конечно. Муж у меня невысокий и худощавый. Я стала покупать ему рубашки с воротником апаш и вельветовые костюмы, в них он был похож на мушкетера. Он сначала сопротивлялся, а потом привык. У нас, я думаю, была такая особая популярность, потому что мы «простые инженеры» (я потом стала зарабатывать на этом блоге, но все равно на работу вышла) и живем в обычной квартире, в обычном районе, и не в Москве. Мне все писали, что я должна рассказать, как я все это успеваю, почему не психую, не впадаю в депрессию, и почему у меня много времени остается, и все так красиво. Я и сама этого не знала, но пыталась объяснить, научить.

— Вы и сейчас не знаете? Или уже догадались?

— Я — как мои родители, да?

— Вероятно, да. Некоторое изначальное (унаследованное генетически? приобретенное?) эмоциональное снижение позволяет вам не включаться в большинство невротизирующих ситуаций. Но бесплатный сыр, разумеется, бывает только в мышеловке. Совсем без неврозов живется слегка скучновато. Об этом вы, конечно, не писали?

— Разумеется, нет. Я никогда, даже в детстве, об этом не мечтала, но вдруг стала знаменитой. Я была во всяких рейтингах, у меня брали интервью разные интернет-издания. Иногда я сама пересматривала свои посты и удивлялась: это, вообще, откуда взялось?

— Знакомый вопрос, не так ли? — рассмеялась я.

Ее ответный смешок звучал горьковато.

— Когда и как рухнул карточный сетевой домик?

— Подросли старшие дети. Сын сказал: я больше не буду в этом участвовать, я эту рубашку не надену и сидеть здесь не буду, и вообще — не хочу жить «понарошку»! Ты всем все врешь, надо мной в школе смеются. Муж как будто обрадовался и присоединился к нему. Сказал: и правда, какая-то странная у нас получается жизнь. Вроде и есть, а вроде и нет ее. Я уже давно не понимаю: мы на лыжах едем кататься, чтобы кататься, или чтобы ты потом нас всех в разноцветных шарфиках в своем блоге разместила?

— Что было дальше?

— Он ушел. И стал жить с молоденькой девушкой, которая его слушает и все делает, как он говорит. Старший сказал, что это я во всем виновата, и если б можно, он бы к отцу жить ушел. Средняя дочь мечется между мной и братом. Сегодня меня жалеет, завтра — его. Младшая на моей стороне однозначно, ей вся эта история с блогом очень нравится, она такая кокетка и очень публичная персона, мечтает, когда вырастет, стать блогером-принцессой. Муж к детям и ко мне часто приходит. Недавно вот пришел, починил кран, с младшей поиграл, мы с ним чаю попили, а потом он с таким светлым облегчением мне говорит: ну, до свидания, дорогая, до четверга (мы договорились, что он в четверг старшего к зубному поведет). И тут я, конечно, своего отца вспомнила, и когда за ним дверь закрылась, села на пол прямо в коридоре, ревела и головой об вешалку билась. Младшая испугалась — они у меня к такому не привыкли, мне теперь перед ней очень стыдно. Теперь вот я к вам пришла. Вы не подумайте, я никого, кроме себя, за все это не виню. Но, понимаете, моя жизнь рухнула сразу в обоих мирах — и в реальном, и в виртуальном. Что мне теперь делать-то?

Мы обсудили еще несколько не совсем ясных мне деталей, а потом я сказала:

— Мне кажется, вы уже, без всякого моего участия, идете правильным путем. Анализ произошедшего, честность и открытые ладони, стараться не врать ни себе, ни окружающим. У вас на самом деле много всего есть. Дети, работа, которую вы, в общем-то, любите, умение не суетиться и рационально распоряжаться своим временем и силами, умение видеть и выстраивать картинку — вы, кстати, не пробовали себя в художественной фотографии? И сцена в коридоре — вам не в укор, а в зачет. Дети должны знать, что у вас все-таки есть нормальные человеческие чувства. А мужу вы когда-нибудь рассказывали о ваших детских отношениях с красивыми картинками?

— Да нет вроде, как-то к слову не приходилось.

— Расскажите.

— Хорошо, расскажу. А что делать с блогом?

— Как пожелаете. Но подумайте вот о чем: чем честность в виртуальном мире хуже честности в реальном? Разве вы одна публикуете там красивые картинки, имеющие отношение, скорее, к наивной семейной рекламе времен вашего детства, чем к реальной жизни? Вы-то как раз не так уж и врали поначалу — у вас ведь из-за ваших особенностей действительно было много свободного времени и абсолютно отсутствовали обычные зацикленность и замотанность молодой матери. Люди, любящие красивые картинки, как вы, просматривающие их тысячами в день, и так же, как и вы в детстве, думающие, что они отражают какую-то реальность, сравнивающие ее со своей жизнью, приходящие к определенным депрессивным выводам — разве они, вместе с вашими детьми и мужем, не заслуживают честности с вашей стороны?

— Да, вы правы! — воскликнула моя посетительница и почти сразу ушла. Ушла значительно более бодрой, чем была вначале.

* * *

— Какое огромное вам спасибо — вы даже не представляете! Вы меня тогда просто спасли!

У всех людей, с интеллектом начиная от среднего, подобные заявления сразу вызывают настороженность. Я, разумеется, не исключение, поэтому — насторожилась.

Выглядела женщина прекрасно, глаза яркие, на губах — улыбка с каким-то приглашающим оттенком. Люди, окончательно расставшиеся с красивыми картинками, выглядят не так — это я поняла сразу.

— Я сделала все так, как вы сказали. Рассказала мужу и детям про свое детство и про красивые картинки. Старшая дочка даже заплакала — так ей меня жалко стало. И в блоге написала все, как есть. И вы не представляете, сколько людей меня поддержало. Теперь мы все вместе боремся с этой картиночной фальшью, и мои дочки меня поддерживают, и даже муж — я вижу! — уже почти готов вернуться, потому что с той девушкой у него не вышло, ему надоело, что она ему в рот смотрит, и тут он даже рубашку апаш надел, чтобы мне приятно сделать.

Я — психолог-практик из муниципальной поликлиники на окраине Питера, а не колдунья-экстрасенс, мне не пишут положительных отзывов в газету и уж тем более не приходят ко мне, чтобы сказать: ах, спасибо-спасибо. Что-то тут не так.

— А с чем вы сейчас, собственно, пришли-то? — спросила я.

— Поблагодарить и…

Я помотала головой.

— Я пришла спросить, могу ли я на вас в своем блоге сослаться? Это же вы мне тогда глаза открыли, и теперь…

— Не можете.

— Почему?! — смотрит с уже знакомым мне непониманием. — Вам же ничего делать не надо будет.

— Потому что на самом деле я тогда сказала вам совсем другое: вернуться к себе реальной и попробовать от этого дальше строить жизнь. Не заменить одну интернет-кампанию на другую. Ездить на лыжах, чтобы покататься на лыжах, садиться за стол, чтобы поужинать.

— Но у меня же все получилось. И с сыном отношения более-менее наладились, и подписчиков стало еще больше. И интервью. И с мужем. Правда, он думает, что я с блогом совсем закончила, но это ведь опять столько людей на меня надеются, пишут мне, как им было плохо, когда они думали, что все действительно вот так красиво и живут, и вот теперь…

— Я искренне желаю вам всяческих успехов, в конце концов, мы все в той или иной степени сочиняем свою жизнь.

— Но сослаться на вас нельзя?

— Увы.

Ушла с гримасой недоумения. Так тоже бывает.

Катерина Мурашова