В ночь с 1-го на 2-е  февраля 1945 года в бараке «смертников» № 20 концлагеря Маутхаузен никто из 600 заключенных не спал - все ждали, когда уснут «капо» - старшие по бараку. Их было четверо: три поляка и один голландец, физически крепкие и рослые. Это они по ночам обливали зимой спящих на полу советских офицеров  (даже коек в этом бараке не было) водой из пожарного шланга, «чтобы пленные не слишком расслаблялись». Примерно во втором часу ночи «капо» уснули.

«Мы набросились на них и задушили голыми руками. Дальше - какой-то офицер, фамилии его я не запомнил, произнес речь: «Лучше погибнуть в бою, чем умереть в лагере, как последняя тварь!». Те, у кого уже не было сил подняться с пола, разделись до гола - они отдали нам последнее, что у них было - одежду, чтобы после побега мы не замерзли в зимнем лесу. 

Мы попрощались с ними и с заранее заготовленным оружием - камнями и кусками угля - рванули к колючей проволоке», - так вспоминал об этом побеге Михаил Рябчинский, - один из бывших узников «лагеря смерти» Маутхаузен.

Его уже нет в живых, но о том, что он говорил об этом героическом поступке плененных офицеров Красной Армии, в эксклюзивном интервью телеканалу «Звезда» рассказал председатель Правления «Общества бывших Российских узников Маутхаузена», кандидат исторических наук Алексей Вячеславович Конопатченко.

Четыре месяца «на раздумье»

Старший лейтенант Рябчинский попал в плен весной 1942 года в результате неудачной Изюм-Барвенковской наступательной операции. Пройдя несколько лагерей для офицеров («офлагов»), он попал в качестве рабочего на фарфоровую фабрику в Карловых Варах. После довольно жесткого диалога Михаила с представителями Русской Освободительной Армии (РОА), которые вербовали в свои ряды пленных офицеров, Михаил оказался в отделении гестапо. После нескольких невыносимых недель пребывания в гестапо, часть узников не расстреляли, а другую отправили в концлагерь Маутхаузен - там был организован барак с особыми условиями для всех особенно опасных советских офицеров.

«Михаил пробыл в бараке около четырех месяцев. Спали офицеры на полу, никаких нар и одеял не было

По ночам лагерные надсмотрщики обливали спящих узников холодной водой. Каждое утро из барака выносили по 5-6 умерших.  Кормили один раз в два-три дня. Давали хлеб и иногда соленую баланду, но после этого пить не давали. Днем узники не работали: их выгоняли на улицу и заставляли выполнять изнуряющие физические упражнения: ходьба гуськом, ползание на четвереньках, ползание по-пластунски, прыжки, бег и т.д.

Виктор Николаевич Украинцев 

Все понимали, что их ждет неминуемая смерть, особенно это было понятно в связи с приближением фронта - советские войска уже подходили к Венгрии», - говорит Алексей Конопатченко.

«Чужой» среди «своих»:  предательство организаторов побега Герой Советского Союза, летчик Николай Иванович Власов был одним из организаторов восстания советских офицеров в Маутхаузене. 29 июля 1943 года был сбит над территорией врага, и в бессознательном состоянии взят в плен.

Весной 1944 года за попытку побега переведён в крепость-тюрьму Вюрцбург (Германия), где начал готовить новый побег. Попытка оказалась неудачной. Гестаповцы схватили его и после пыток бросили в тюрьму города Нюрнберга. Здесь в августе 1944 года вновь попытался бежать, но по доносу предателя был схвачен и отправлен в Австрию, в блок смерти № 20 концлагеря Маутхаузен.

 -  лейтенант-бронебойщик, прошел ряд концлагерей, неоднократно пытался бежать, был уличён в актах саботажа на немецких предприятиях, в конце концов, как «неисправимый» был приговорен к смерти и отправлен в блок смерти №20.

Иван Васильевич Битюков – капитан авиации, летчик-штурмовик, которого однополчане считали «заговоренным». В 1943 году совершил воздушный таран, был вынужден приземлиться на территории, занятой врагом. Был ранен и захвачен в плен. Совершил три дерзких побега, а когда попался в четвертый раз, был признан «особо опасным преступником». Первоначально восстание назначили в ночь на 29 января 1945 года, но в барак неожиданно нагрянули эсэсовцы. Они увели с собой 25 человек.  Позже станет известно, что их за то, что они никого не выдали, после пыток заживо сожгли в крематории. Новым руководителем побега стал майор Леонов. Кто предал Власова, выяснить так и не удалось.

Два пожарных шланга и мокрые одеяла

Отличное знание законов физики советскими офицерами сыграло решающую роль в успешном и скором преодолении всех препятствий, стоящих на пути беглецов.

«Восставшими были созданы ударные отряды, оружием которых стали выкопанные камни, куски угля, деревянные ботинки и оба находящихся в бараке пожарных шланга. Для каждого огнетушителя выделялось три человека, задачей которых было: направить пенную струю в лицо эсесовцам, находящихся на наблюдательных вышках, чтобы лишить их возможности использовать их оружие. С помощью смоченных одеял и предметов одежды токопроводящие участки колючей проволоки были замкнуты накоротко. После относительно короткой борьбы была захвачена одна из наблюдательных вышек. С помощью пулемета, установленного на этой вышке, была уничтожена охрана на второй, соседней вышке», - говорит кандидат исторических наук Конопатченко.

Немаловажную роль в подготовке побега сыграл Михаил Рябчинский.
«Я лежал у окна, и мне было поручено изучить поведение часовых: кто, как и во что одет, когда приходит и когда уходит, когда стоит, а когда спит. По общему поведению охраны была понятна их уверенность в том, что находящиеся в блоке «живые мертвецы» никуда не побегут», - вспоминал о январе 1945 года Рябчинский.

Морковку отобрали у коров

Уже через несколько минут после начала побега, двор блока №20 был усеян трупами, мертвые тела висели на проволоке,

Но уже сотни узников, подсаживая один другого, втягивая товарищей наверх, взбирались на стену и спрыгивали по ту сторону ограды. За ней находился ров с водой, за ним – еще один высокий забор из колючей проволоки, но уже ничто не могло остановить офицеров Красной Армии.

«Температура воздуха той ночью была около минус 8 градусов. Все поля вокруг концлагеря были покрыты снежным покровом высотой от 20 до 30 сантиметров. Беглецам удалось вырваться на несколько километров от лагеря, разделившись на небольшие группы по 2-3 человека. Вместе с Михаилом Рябчинским оказался Николай Цемкало, и еще один беглец, чье имя не установлено. Втроем они зашли в несколько селений: где-то нашли банку с молоком, где-то попытались войти в продовольственный магазин, но им это не удалось.

Забежали во двор, где был большой коровник, в котором и спрятались. Набрали морковок у коров и зарылись поглубже в сено. Переночевали, а утром зашли в какой-то пустующий дом и переоделись в одежду, которую удалось найти. После чего Рябчинский и Цемкало остались вдвоем: их третий товарищ решил пробираться к своим самостоятельно, - говорит председатель Правления «Общества бывших Российских узников Маутхаузена», кандидат исторических наук Алексей Вячеславович Конопатченко.

«Мюльфиртельская охота за зайцами»

Не прошло и получаса с момента побега, как комендант Маутхаузена штандартенфюрер СС Франц Цирайс прибыл в комендатуру лагеря и за короткое время организовал преследование смертников. Поскольку собственных сил эсэсовцев было явно недостаточно для погони за такой массой беглецов, он передал руководству местной жандармерии (так называлась австрийская полиция) приказ: «Схваченных беглецов привозить обратно в лагерь только мертвыми».

Бургомистры окрестных населенных пунктов собрали на сход все местное население и объявили бежавших опасными преступниками и «вооруженными монголами», которых нельзя брать живыми, а нужно уничтожать на месте. На поиски смертников были мобилизованы фольксштурм (народное ополчение), члены нацистской партии и беспартийные добровольцы из местного населения, гитлерюгенд и даже аналог гитлерюгенда для девушек. Так как многие из этих добровольных преследователей и большинство эсэсовцев были страстными охотниками, а свои жертвы они не считали людьми, то данная акция получила цинично-шутливое название «Охота на зайцев в округе Мюльфиртель».

«Мы слышали выстрелы неподалеку, но не обращали на них никакого внимания. Что будет - то будет! Так мы думали тогда, нам очень хотелось согреться и наестся. А выживем мы или нет, конечно, мы не знали и знать не могли», - говорил о тех тревожных днях погони Михаил Леонтьевич Рябчинский.

О том, как она происходила, оставил запись местный жандарм Йохан Кохоут: «Люди были в таком азарте, как на охоте облавой. Стреляли во все, что двигалось. Везде, где находили беглецов - в домах, телегах, скотных дворах, стогах сена и подвалах - их убивали на месте. Снежный покров на улицах окрасился кровью».

«Три недели продолжалась садистская акция под названием «Охота на зайцев». Для подсчета количества жертв (число пойманных и убитых должно было составить 419) трупы свезли в деревню Рид ин дер Ридмаркт в четырех километрах севернее Маутхаузена и свалили на заднем дворе местной школы», - рассказывает военный историк Конопатченко.

Подсчет беглецов осуществлялся зачеркиванием нарисованных мелом на школьной доске 419 палочек.

У нацистов счет не сошелся: 410 трупов были сосчитаны, а 9 палочек остались не зачеркнутыми. Михаила Рябчинского и Николая Цемкало  приютила у себя австрийка Мария Лангталер.

Груши, табак и Господь Бог

В феврале 1945 года четверо сыновей Марии Лангталер оставались на фронте, они служили Гитлеру. Но в ее доме, в отличие от большинства австрийских домов в зоне «охоты на зайцев», не было портрета фюрера. «Мы даже не пытались спрятаться в домах, на самом видном месте в которых висели портреты Гитлера, мы заглядывали в окошки, и потом просто обходили такие дома стороной. А в этом доме портрета не было, вот мы и забрались на сеновал», - рассказывал Михаил Рябчинский.

Михаил решился пойти к хозяевам, он знал немецкий язык, это его и выручило. Хозяева (Мария и Иоганн Лангталеры) сразу догадались, с кем имеют дело, -  Михаил и Николай носили прическу «гитлерштрассе» - это такая выбритая полоса от затылка до лба. 

«Хозяева скрывали беглецов и кормили картошкой, из дома никуда не выпускали. Николай нашел на чердаке корзину с грушами, которую потихоньку съели. Иногда Михаил общался с хозяевами и даже помог им починить машинку для взбивания масла», говорит кандидат исторических наук Конопатченко.

Сначала пленных спрятали среди сена, однако утром на сеновал нагрянул отряд СС и переворошил сухую траву штыками. Рябчинскому и Цемкало повезло - лезвия чудом их не задели. Через сутки эсэсовцы вернулись с овчарками, но Мария увела узников Маутхаузена в каморку на чердаке. Попросив у мужа табак, она рассыпала его по полу…  Собаки не смогли взять след. После этого долгих 3 месяца офицеры скрывались у неё дома на хуторе Винден, и с каждым днём было всё страшнее: сотрудники гестапо постоянно казнили предателей из местного населения. Советские войска уже взяли Берлин, а Мария Лангталер, ложась спать, не знала, что случится завтра. 2 мая 1945 г. рядом с её домом повесили «изменника»: бедняга старик заикнулся, что, раз Гитлер мёртв, надо сдаваться.

«Семья  Лангталеров была очень набожной, все ее члены регулярно ходили на службы в церковь. У Марии дядя был архиепископом и в один из приездов даже познакомился со спрятанными беглецами. После общения с Михаилом, архиепископ сказал семье, что они «делают большое дело для Бога».  Беглецы стали помогать семье Лангталеров по хозяйству - убирать коровник», - говорит историк войны.

«Когда одна из лучших коров Лангталеров наступила на гвоздь и находилась на издыхании, мне пришлось провести небольшую операцию, после которой корова благополучно выздоровела», - вспоминал потом Михаил Рябчинский.

Иногда к Лангталерам приезжали родственники, особенно часто сын с женой, которая симпатизировала национал-социалистической партии. Тогда для беглецов объявлялся «комендантский час». Дочка Лангталеров Анна даже дежурила возле сеновала для предотвращения нежелательных встреч.
Через несколько десятилетий после окончания войны Анна

рассказала о разговоре отца с матерью в ночь со 2-го на 3-е февраля 1945 года: «Мать сказала отцу: «Давай поможем этим людям». Папа испугался: «Ты что, Мария! Соседи и друзья донесут на нас!» Мама ответила: «Быть может, тогда Бог оставит в живых наших сыновей».

Из концентрационного в проверочно-фильтрационный лагерь После войны все четверо сыновей Марии Лангталер целыми и невредимыми вернулись домой. На радостях спасители двух советских офицеров сходили к местному фотографу, этот снимок сохранился.

«Цемкало и Рябчинского ждала судьба миллионов советских военных, попавших в немецкий плен, - они попали, в один из так называемых, проверочно-фильтрационных лагерей НКВД, он находился в Вышнем Волочке. Там их допрашивали и просили заполнять огромное количество документов. И только после того, как семья Лангталеров  подтвердила его историю побега, Михаил был восстановлен в звании и праве ношения медали «За боевые заслуги», - говорит Алексей Конопатченко.

После этого Михаил Рябчинский вернулся в Киев и устроился директором столовой завода «Арсенал». Через некоторое время он управлял отделом общественного питания Московского района города Киева. Всю жизнь после войны Михаил и Николай поддерживали дружбу с семьей Лангталеров, а когда появилась возможность - навещали их. Эта фотография была сделана в 1965 году.

Преодолевшие страх

Сегодня уже нет в живых Михаила Рябчинского, Николая Цемкало, Марии и Иоганна. Но остались их дети и внуки. И каждый год в Австрии в мае к памятнику жертвам «мюльфиртельской охоты на зайцев» в деревне Рид-ин-Ридмарк люди приносят венки.

«Я считаю, что все советские офицеры, которые в ходе настоящего боя вырвались из «лагеря смерти» Маутхаузен, давно заслужили того, чтобы у них на Родине поставили памятник, посвященный их стойкости и мужеству», - говорит председатель Правления «Общества бывших Российских узников Маутхаузена», кандидат исторических наук Алексей Вячеславович Конопатченко.

Всего лишь несколько дней назад российская делегация встретилась с Анной Хакль - дочкой Марии Лангтайлер. Находясь уже в почтенном возрасте, Анна продолжает встречаться с антифашистской австрийской молодежью и хранить память о тех страшных днях 1945 года.

Автор: Олег Горюнов

Фото: Алиса Сахацкая