Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
←  Предыдущая тема Все темы Следующая тема →
Модератор пишет:

Сопряжение понятий «нравственность» и «духовность» в рамках православной традиции

 

Когда мы говорим о нравственности, принято различать три понятия  «этику», «мораль» и «нравственность». Для примера приведем рассуждения на эту тему В.С. Библера. 

 

Он считает, что мораль и нравственность есть две сферы человеческой этики в реальном их сопряжении. «В предлагаемом сопряжении, – пишет В.С. Библер, – я понимаю мораль как устоявшуюся в нормах и предписаниях (как надо себя вести чтобы жить достойно…) форму нравственности. Моральные догматы отцеживаются, уплотняются, обезличиваются в веках, утрачивают историческое напряжение, культурную изначальность, единственность. Внутренняя освещенность вытесняется свыше нисходящей освященностью.

В автоматизме повседневной жизни такие закрепленные извне (кодексы морали) и изнутри (императивы добра) моральные предписания, неукротимо шепчущие мне, в чем состоит единственно  правильное поведение, абсолютно необходимы. Но в трагедийные моменты нашей  жизни такие нормы отказывают, обнаруживая свою вненравственную закраину.

На мой взгляд, нравственность воплощается не в моральные нормы, но в трагедийные перипетии свободного личного поступка. Эти перипетии формируют коренные Образы личности – образы культуры различных исторических эпох…. Нравственность есть (это и «настоящее время» и «логическое определение») всеобщее сопряжение, диалог ключевых исторических нравственных средоточий!» [Этич.мысль, с. 374].

В.С. Библер в своем определении нравственности психологичен, даже литературно психологичен. Он различает, а точнее наблюдает поведение человека в социуме в определенный культурно-исторический момент и в момент личной трагедии, в момент совершения вненормативного уникального и единственного поступка в котором заключена и личная ответственность человека.

«Личностные образы культуры» и являются средоточием  любого литературного произведения. Не психологию поведения исследует писатель, а психологию поступка. Трудно согласится с тем, что нравственность может быть только автономно трагедийной. Поступок может созидать, а может и разрушать ткань культурно-исторической жизни. Не имея критериев оценки поступка лежащих вне социума, и не определив силу которой, движется человек в момент трагедийной перипетии, не осознав ради чего человек готов на самопожертвование, мы остаемся сторонними наблюдателями героизма и предательства, святости и низости. Содрогаясь и восхищаясь, мы не в состоянии определить, а на что я сам буду способен в момент трагедийного выбора, важно не как я поведу, а как я поступлю. А это проблема не столько психологическая сколько антропологическая.

Поведение человека чаще всего  определяется знанием норм социума  или человекоугодием… С.Л. Рубинштейн, изучая формирование и развитие психики человека в процессе и в результате различных видов деятельности, обратил внимание на включенность человека в сложную систему отношений с другими людьми. Когда моральное содержание таких отношений приобретало ведущее значение, Рубинштейн определял в этом случае деятельность как поведение [Психол.и эт., с. 79]. Поведение идет от ума, когда мы успеваем подумать, как необходимо поступить. В этом случае совершенно справедлив В.С. Библер, говоря о морали как о внешнем моральном кодексе и внутреннем императиве добра, то есть рационализированном опыте социального устройства и поведения.

Поступок несет в себе иррациональную основу. В момент совершения поступка человек не успевает, или  не может осознать происходящего, им движет внутренний порыв, основанный на мире ценностей принятых и выстраданных, но чаще всего не осознаваемых. Человек таков, каков он в поступке. В.С. Библер заметил трагедийную ноту поступка. В поступке возможна жертвенность как преодоление закона самосохранения, как преодоление нормы, нравственность, по мнению Библера, созидается поступком, есть его результат. Очевидно только то, что за источник нравственности принимается человек, а сама нравственность признается ненормативной.

Т.И. Петракова в своей  работе «Духовные основы нравственного  воспитания» говорит о двух основных подходах к происхождению морали: нравственные требования выводятся  из наличной действительности (материализм, позитивизм, социальный детерминизм  и др.), или признается в основании  нравственности безусловное и внеисторическое религиозное начало. В первом подходе, который можно назвать рациональной этикой, в качестве источника нравственного закона провозглашается сам человек, который в нравственном отношении действует независимо (автономно) ни от какого-либо высшего авторитета, независимо от высшей цели. Нравственные законы в этом случае могут подменяться законами разума, законами социальной жизни, либеральными свободами (вседозволенностью) автономной личности и т.д. Если исходить из того, что нравственность по своему существу не является независимым самобытным явлением, а ее истоки лежат в сфере иного бытия, мы не сможем обойтись без ответа на вопрос: «Что есть человек по своей природе, по отношению к миру, Богу и другим людям?» [Петрак.–Дух.осн., с. 37-40???].

С.С. Аверинцев дает антропологическое  определение нравственности. «Не  буду предлагать тысяча первой дефиниции  морали, – пишет он, – воздержусь и от попыток глубокомысленно  противопоставлять друг другу «этику», «мораль», «нравственность»; этимологически это абсолютно одно и то же слово, только выраженное сначала греческим, потом латинским, и под конец  славянским корнем. В латинском слове  для русского уха есть привкус  «умственности». Я бы сказал так: совесть  не от ума, она глубже ума, глубже всего, что есть в человеке, но для того, чтобы сделать из окликания совести правильные практические выводы, нужен ум. Мораль и должна быть посредницей между совестью и умом. Совесть – глубина, ум – свет; мораль нужна, чтобы свет прояснил глубину» [Этич.мысль, с. 370].

С.С. Аверинцев вводит в  обиход непривычное для философии  понятие «совесть», как голос  как «оклик» из глубин человеческих, голос не связанный с социумом, но умом услышанный и осознанный, совесть  как проявление естественного нравственного  закона. Человек может, услышав этот голос послушаться его, но может  его и отвергнуть. Человек не подчинен голосу совести безусловно он свободен в выборе, и эта свобода нравственного выбора есть основа личностного бытия человека, его достоинство и привилегия. «Совесть, – пишет архимандрит Платон (Игумнов), – является естественным духовным даром человеческой тварной природы. Она выступает как врожденная способность видеть, оценивать и переживать события личной жизни в свете нравственных понятий и норм. Совесть – это выражение всего нравственно-психологического функционирования личности, а не какая-то изолированная ее способность» [О вере и нрав., с. 329].

Свобода открывает  человеку различные возможности. Он может стремиться к святости и  богоподобию, а может пасть в бездну греха. Смерть и жизнь, вот две дороги открытые человеку.

Нравственность  – путеводитель по дороге жизни. «Верными и неизменными ориентирами в выборе пути, – по словам архимандрита Платона, – являются нравственный закон, нравственное чувство и нравственное сознание» [О вере и нрав., с. 325]. Архимандрит Платон разъясняет подробно суть этих ориентиров. Реальность естественного нравственного закона, обретаемого во всех людях, признается богословием Православной Церкви, Благодаря естественному нравственному закону признаются фундаментальными правила нравственной жизни человека и общества. Православие признает, что этот закон дан Богом, и является достояние всех людей, он ориентирует каждого человека в выборе добра. «Однако как бы мы высоко не ставили естественный нравственный закон, – пишет архимандрит Платон, – мы должны признать, что он указывает на самый элементарный и обязательный для всех людей уровень нравственности. С точки зрения евангельской этики мы не можем назвать человека нравственно совершенным, основываясь лишь на том, что он – не убийца, не прелюбодей и не вор…

Нравственные нормы и  принципы, какими располагает Церковь, никогда не рассматривались в  качестве средств научить человека приспособиться к внешним формам поведения. Святые отцы всегда видели в них цель руководства к нравственному  совершенству, спасению и обожению» [О вере и нрав., с. 326].

Нравственный закон не может быть выполнен в отсутствии нравственного сознания. По мнению архимандрита Платона, нравственное сознание включает в себя такие понятия как стыд, совесть, долг, ответственность, стремление к добру или добродетель.

«Стыд, – по словам архимандрита Платона, – является одним из видов нравственного сознания, оказывающим влияние на эмоциональную жизнь. Человек обладает естественной склонностью к переживанию чувства смущения, вызванного обличением какого-либо безнравственного поступка. Несоответствие поступка нравственной норме производит страх перед позором или бесчестием. Это страх перед потерей уважения в глазах тех, перед кем человек уронил свое достоинство» [О вере и нрав., с. 327].

Совесть признается в Православии как внутренний закон, как голос Божий, благодаря которому человек может судить о положительном или отрицательном достоинстве своих поступков. Совесть определяет внутреннее устроение личности и дает человеку способность нравственного суждения в каждом конкретном случае.

Архимандрит Платон так определяет другие элементы нравственного сознания: «Долг – это определяемая человеку со стороны его воли и разума необходимость поступать в соответствии с нравственным идеалом. В жизни Церкви человеку открывается идеал безграничного совершенства. Учение Церкви создает основу для углубленного понимания евангельского идеала и путей его осуществления…

Ответственность – это нравственная отчетность за совершенный поступок. Человек несет нравственную ответственность перед своей совестью и перед Богом за нарушение требований нравственного закона… Согласно слову Божию, человек несет личную ответственность не только за свои слова и поступки, но и за скрытые намерения, желания, помыслы…
 
Воздаяние – это вменение, которое человек заслуживает за совершение добра и зла. Человеку присуще неискоренимое представление о том, что по закону высшей справедливости всякое зло и несправедливость должны влечь за собой наказание. Однако в личной религиозной жизни бескорыстность христианина должна простираться до отказа от всякой мысли о вознаграждении за свою праведность. Для него высшей наградой является пребывание в достоинстве сына света, сына Небесного Отца. Именно к такому пониманию воздаяния Бог призывает всякого человека…

В Священном Писании Нового Завета понятие добродетели выступает  как предельно обобщенное обозначение  всех нравственных достижений человека…. У блаж. Августина мы встречаем такое определение добродетели: добродетель – это искусство жить праведно» [О вере и нрав., с. 331-334???].

Подводя итоги  рассуждений о нравственности, архимандрит  Платон (Игумнов) говорит о том, что  нравственный рост личности определяют три главных условия: природные  качества, воспитание и действие благодати [О вере и нрав., с. 334].

Понятие «духовно-нравственное воспитание» давно и прочно укрепилось в педагогике и нашло свое место  в официальных документах (программах, законах, приказах). Такое сопряжение понятий нравственное и духовное, мы почти не встречаем в святоотеческой, богословской и психологической литературе. Чаще всего происходит различение душевности и духовности в процессе рассмотрения антропологических проблем. Для примера приведем различение понятий «душевный» и «духовный» предлагаемый П.В. Симоновым. Он понимает духовность как стремление к истине, а душевность – как стремление к добру. Мы можем говорить о том, что в основе определения П.В. Симонова положена идея «целе-устремленности». В первом случае цель определяется как «истина», цель с точки зрения христианства являющаяся запредельной, то есть лежащей за пределами человеческого бытия, как предстояние человека перед Истиной и стремление к ней. Во втором случае цель определяет стремление к нравственным отношениям с собой, другими людьми, и миром, в котором человек живет. На первый взгляд может показаться, что это иерархически разные «целе-устремления», но с точки зрения целостности человека, безнравственный человек не может стремиться к истине. П.М. Ершов связывает духовность со стремлением к высокой цели, а душевность со средствами достижения цели [Симон.Ерш.-Вяз.–Происх.].

Г.В. Акопов рассматривает  душевность как проявление качеств  духовности в повседневной жизни. С этой точки зрения он интерпретирует распространенное мнение о том, что «была духовность – теперь нет». «Ошибка, – пишет он, – заключается в переводе духовности как сущностного явления, имевшего и имеющего место в любом обществе, в ранг более распространенного явления душевности. Парадоксально, но обычно не недостает не духовности как икания высокой истины и цели, а именно душевности, как повседневного проявления культуры – культуры чувств и отношений, да и культуры знаний…» [Акоп.–Рос.созн., с. 30].

В.В. Медушевский считает душу жизненным началом, а дух началом благодатной жизни, «искрой богоподобия в человеке, дыханием вечности в нем». «Духовность – не знания, – пишет он, – не навыки решения задач, а способность мировоззренчески полетного бытия. Это движительная сила, устремляющая ввысь. Сила многомерная и цельная» [Медуш.–Внемлите, с. 41]. Нравственность, по мнению В.В. Медушевского есть важное проявление духовности. Содержанием нравственности является то высшее, что можно охарактеризовать словами истина, добро, красота. Он напоминает, что понятие «нравственность» произошло от «нравить», то есть любить. В основе нравственности лежит любовь, но не корыстная и эгоистическая, но любовь к истине, добру, справедливости [Медуш.–Внемлите, с. 41-42].

В.И. Слободчиков и Е.И. Исаев связывают духовность и нравственность. «Говоря о духовности, – пишут исследователи, – мы имеем в виду прежде всего его нравственный строй, способность руководствоваться в своем поведении высшими ценностями социальной, общественной жизни, следование идеалам истины, добра и красоты… Духовная жизнь человека всегда обращена к другому, к обществу, к роду человеческому. Человек духовен в той мере, в какой он действует согласно высшим нравственным ценностям человеческого сообщества, способен поступать в соответствии с ними. Нравственность есть одно из измерений духовности человека» [Слоб.Ис.–Псих.раз., с. 334-335]. В наивысшей степени духовность человека, по мнению В.И. Слободчикова и Е.И. Исаева, обнаруживает себя и становится способом его жизни, когда для человека открываются его личные отношения с Богом, высшей Основой бытия всего сущего [Слоб.Ис.–Псих.раз., с. 338].

Исследуя индивидуальный дух человека, в рамках культурно-исторической традиции, психологи вплотную подошли  к осознанию источника силы этого  духа, который, по Православным представлениям есть благодать Духа Святого даруемого  человеку в жизни в Церкви. Границу  мира и Церкви пока переступить не удается по причине огосударствления науки и специфически воспринимаемого  светского характера государственной  жизни и образования. Наука может  и должна выходить в изучении человека за пределы системы образования  и официального уклада жизни, должна проникать за пределы культурно-исторической традиции, входя в жизнь народного и церковного Предания, изучать развитие и становление человека в православной семье и Церковной общине. Необходимо осмысливать психолого-педагогические понятия не только с научной, но и с богословской точки зрения.

Святитель Феофан говорит  об изначальной духовности человека, которая сама по себе не может удержать человека от греховного падения (отрицания  нравственного закона и следование своей греховной воле). Для исполнения нравственного закона недостаточно одного нравственного самоопределения  или желания человека, необходима сила, которая даруется человеку Божественной благодатью в таинствах Церковных, сила оживляющая дух и устремляющая человека к Богу. Практически во всех богословских работах мы встречаем  объяснение понятие духовность как благодать Божию, как особую силу, оживляющую индивидуальный дух человека и к Богу устремляющую. Условием оживления духа является нравственное самоопределение и нравственное перерождение человека.

Аналогичную точку зрения высказывает и архимандрит Платон (Игумнов). «Требования нравственного  совершенства, – пишет он, – кажутся  подчас безмерными и нереальными  с точки зрения затемненного грехом бытия. Однако даруемая в жизни Церкви сверхъестественная благодать сообщает человеку творческие силы, способствующие нравственному совершенствованию» [О вере и нр., с. 331]. С этой точки зрения архимандрит Платон рассматривает духовность, как степень преображенности человека Божественной благодатью, как утверждение человеческой бытийности в Боге [О вере и нр., с. 335].

Духовность как  потенциальная возможность нравственного  совершенствования человека обретает силу через стяжание Божьей благодати  в церковной жизни.

Другими словами, мы можем  говорить о благодати как божественной энергии дающей человеку силы духовного  оживления и нравственного совершенствования. Энергийный подход объясняет смысл понятия духовно-нравственного становления как процесса, как устремленности и доминанты (а не только цели) развития всех сил человека (как плотских, так и разумных сил души) и его духовного становления как обретения целостности и превосхождения естетства в личностном бытии.

Достижение конечной цели обожения или «превосхождения естества и претворения бытия человека, по словам С.С. Хоружего, нельзя достичь собственными энергиями человека, и совершается оно энергией Божественной, благодатью, с которой человек лишь сообразует свои тварные энергии в синергии [Хоруж.–О стар].
 
Иеромонах Георгий (Шестун)

Это интересно
+2

Модератор 30.05.2016
Пожаловаться Просмотров: 690  
←  Предыдущая тема Все темы Следующая тема →


Комментарии временно отключены