Ко дню памяти иеромонаха Серафима (Роуза) …

Когда мы рассказали прихожанам нашего храма в Риге, что в этот раз мы совершили паломничество в Америку, они с округлившимися глазами недоуменно спросили: «А что можно? Там наши Храмы?», у других просто вырвалась фраза: «А что вы там забыли?». Как говорится и смешно, и грустно. Жалко, что зачастую представление об Америке ограничивается пропагандой гнусности, толстыми американцами, и искусственной улыбкой со словами: «No problem». Но после поездки открылась другая Америка, где есть православные храмы, монастыри, сплоченные приходы и хорошие батюшки. Где люди могут помочь и не ждать чего-то в ответ.

Американцы не улыбаются

Вспоминается, как нам в институте рассказывали, что все американцы постоянно улыбаются, и существуют даже специальные тренинги и курсы, где обучают такому мастерству. Слушая лекцию, я всё пыталась представить, как будет выглядеть толпа таких людей с пустой улыбкой на лице. И вот этим летом мне довелось проверить этот факт на самом деле. Однако за двух недельное пребывание в Калифорнии ничего подобного я не увидела. Начиная с пограничника, проверяющего документы в аэропорту и кончая продавцами в шоппинг-моллах (не говоря уже о встречных прохожих) никто во весь рот тебе не улыбался, даже «дежурной улыбки» не довелось перехватить. Той же участи подвергся и стереотип о «толстых американцах». Мне показалось, что ни в какой другой стране так не увлекаются спортом, как здесь. Беговые дорожки в центре города, велодорожки вдоль океана, множество парков со специальными тропами, удивительные озёра с кемпингами вдоль берегов, национальные парки, раскинувшиеся высоко в горах — все это лишь малая толика активного отдыха на суше, в воде и над водой. А громадные торговые острова, предоставляют возможность купить абсолютно все для занятия спортом, от карбоновой лодки до нечто такого, что придет на наш рынок вероятно спустя несколько лет. И как результат, толстые американцы, питающиеся одним фаст-фудом мне так и не повстречались. Также, говоря об уровне жизни в Америке, представляются роскошные особняки и миллионеры, разъезжающие в красных кадиллаках с откидным верхом. Ничего подобного, в Риге и то больше людей обладает шикарными машинами, чем в Сан-Франциско. Да, большинство американцев живут в частных домах, а не в серых панельных многоэтажках, но эти дома отнюдь не являются виллами с гигантским бассейном и полем для гольфа, наоборот это совсем небольшие двухэтажные коттеджики с маленьким садиком на заднем дворе. Вот так и идешь по длинной-длинной авеню вдоль разноцветных домиков, с пальмами и аккуратно подстриженными кустиками на грядках, а на встречу торопятся люди всех национальностей. За все время пребывания я не заметила ни одной женщина в обуви на высоком каблуке или в дорогом платье от кутюр. Все одеты на столько просто и практично, что только улыбаешься своим давнишним представлениям. Жалко только, что этот простой спортивный стиль почти приравнивает мужчин и женщин. Джинсы или спортивные штаны, тоненький пуховичек, кроссовки, кепка на коротко постриженной шевелюре, наушники в ушах — со спины и не поймешь кто идет впереди тебя. А знаете чем американцы отличаются от нас? Никто на тебя не смотрит. Можешь идти в чём-угодно, с кем угодно и как угодно. В ресторане спокойно помолиться перед едой и благословить трапезу. Дети нашего знакомого залезли в багажник папиного джипа, поднялись во весь рост и на всю улицу пели русские романсы (стоит отметить, что у старшей голосок был хрустальный), размахивая панамками. Так никто даже не обернулся и не посмотрел в нашу сторону. Видать уличные концерты совсем приелись. По дорогам едет общественный транспорт — старенькие автобусы, троллейбусов или трамваев тут нет, возле домов стоят чьи-то машины, в основном это вместительные пикапы или кроссоверы с прицепами и багажниками на верху, и никаких дорогостоящих кабриолетов или джипов Porsche.

Табличка «Конец света» в Америке

А попробуй скажи, что в Америке природа красивая, так тебе ведь не поверят, скажут всё там искусственное, ненастоящее, и вообще Америка скоро погибнет. На самом деле всё не так, как малюют. Не дерзну описывать своим скудным языком все Божьи краски и цвета природы, скажу, что поразило больше всего. Сан-Франциско будто собран из мозаики разных цветов и очертаний. Начинается город, вернее заканчивается на берегу Тихого Океана, хотя водная стихия тут изрядно буянит и не отличается спокойным нравом. На одном из зданий даже есть табличка с надписью «Конец Света» — всё, конец, дальше Земля заканчивается. Климат в этом районе суровый. Фраза Марк Твена: «Я не встречал более холодной зимы, чем лето в Сан-Франциско» как нельзя верна. Солнце изрядно припекает, но ветер такой сильный и холодный, что закладывает в ушах. Вдоль океана чередуются песчаные и каменистые пляжи, и парки с высоченными соснами. По небу дружным строем летят то ли птицы, то ли вертолёты, чёрного цвета, траекторией полёта и формой напоминающие военных истребителей. Выясняется, что это местные громадные пеликаны, не путать с такими же громадными чайками, в отличии от них пеликаны не летают в одиночку, только клином. Внезапно складывая крылья, камнем ныряют в воду. Не повезет тому серфингисту, окажись он на их пути, пробьют вместе с доской. Знаменитый мост «Золотые ворота» прячется от фотографов в тумане. Продвигаемся в центр города или Downtown. С каждой остановкой на улице теплеет, можно снимать куртку с шапкой и идти в одной майке. Ветра почти нет, вероятно высоченные здания или как их называют «стекляшки» не пускают этого непрошенного гостя. Прямо из объятия шумных многолюдных магазинов вырываешься на берег океана, а точнее пирс, который тянется на несколько кварталов, обхватывая город. Кораблик вздыхая и пыхтя увозит нас на островок Сан-Солито. Стекляшки тоскливо жмутся на том берегу, а нас встречает зеленый островок со множеством кустиков и ярких цветов на причале. Совсем жарко. Пальмы, концерты морских котиков, чайки, белый какаду, маленькие, миленькие магазичики и ресторанчики, вкуснейшее мороженое, фонтанчик — вот и мозаика островка. На горизонте цепь гор — там знаменитый парк Тахо, там лес с красными деревьями, там водопады…но об этом мы узнаем только в следующие дни. Можно привезти с собой сувениры и фотографии и показать их знакомым, делясь впечатлениями и воспоминаниями. Но запах, этот аромат эвкалиптов и секвой, которым пропитан солёный океанский воздух…с ним, к сожалению не поделишься с тем, кто не был в Калифорнии.

Великие святыни

Говоря или читая о православии, о монастырях и храмах, складывается впечатление, что в западной Европе или Америке вера в людях совсем не сохранилась, не говоря уже о храмах или монастырях. Но, побывав в Германии на выносе «четырех великих ахенских святынь», которые были доставлены в Ахен из Иерусалима и Константинополя во времена правления Карла Великого (примерно в 798-799 гг.) и представляют из себя одеяние Приснодевы Марии (в виде женской туники), которое было на Божьей Матери в ночь Рождества в Вифлееме; пелены Богомладенца Иисуса Христа (оторванный рукав от одеяния Пр.Иосифа Обручника, так как в ночь Рождества для Богомладенца не оказалось пеленок); окровавленная повязка с чресл Иисуса Христа, бывшая на Нем во время крестных страданий, а также плат, в который была завернута глава Святого Иоанна Крестителя, мне открылась доселе неизвестная Европа, в которой есть такие святыни, каких не встретишь на Руси. Также и в этот раз, после поездки в Америку, Господь обернул её другую сторону, о которой до селе в наших кругах ничего не говорилось, не писалось и, соответственно не зналось.

Платина. Серафим Роуз.

Основатель — латыш

Милостью Божьей нам удалось посетить много святых мест, и первым местом, в котором мы побывали стал православный мужской монастырь в честь святого Германа Аляскинского, расположившийся в несколько сотнях километров на север от Сан-Франциско, в живописном местечке Платина. В 1967 году Юджин Роуз (в монашестве — Серафим) вместе с монахом Германом Подмошенским, который тоже родом из Латвии приобрел этот участок земли, где в последствии и возник монастырь. И нам довелось попасть сюда спустя почти 50 лет со дня его основания. Выехали мы из Сан-Франциско ночью. Автомобиль вёл наш знакомый, совсем недавний, но успевший стать замечательным другом, который не жалея ни сил, ни времени успел нам показать и рассказать столько всего, что в мыслях накопился целый кладезь воспоминаний. Будучи водителем и смотря естественно только вперёд, он умудрялся вести репортаж о видах за бортом справа, слева и даже сзади. За окном мелькали светящиеся ночные шоппинг моллы, громадные аттракционы с американскими горками, затем замелькали деревья, и я заснула. Сквозь сон слышу голос водителя: «А теперь мы проезжаем американские горки». Поднимать голову было лень, тем более только одни уже проехали и видели, поэтому решила спать дальше; но что имел наш экскурсовод под американскими горками я узнала лишь на следующее утро. Рассвет прокрался в машину, по салону запрыгали солнечные зайчики, под колесами заворошилась галька и под фразу «Слава Богу. Приехали» я окончательно проснулась. Первое, что поразило — тишина, даже птицы словно раздумывали петь или подождать, насладиться звуком тишины и покоя. Нас встретил брат-иеромонах с седой бородой и добрыми глазами, спрятавшимися за стеклами очков, в ногах «лучший друг человека» — большой черный лабрадор, с мелькающим из стороны в сторону хвостом и улыбкой во весь рот. Они нас ждали еще на ночевку, как мы обещали, а теперь уже утро в шестом часу; и мы испросив прощения, объяснили,что не хватило сил доехать за один раз, по дороге останавливались и чуток спали. Батюшка сочуственно ухмыльнулся и повел нас по тропинке сквозь лес в деревянные домики для паломников. В храме уже началсь полунощница, но до литургии оставалось более двух часов и мы смогли передохнуть. Проснувшись через пару часов побежали на литургию, и как раз во время — успели послушать и часы. Зашли в белую арку ворот и через пару шагов по брущатой дорожке попали в белокаменную церковь.

При входе столик — где записки и свечки можно взять за пожертвование. Стены внутри такие же белые, как и снаружи. Под таким же белоснежным куполом без росписей — потемневшее паникадило, со свечами вместо лампочек.

На стенах разные иконы, большинство совсем простые бумажные, много сербских икон, которые сразу выделяются своим по детски ярким письмом. Писанных или старинных икон почти нет, может большая икона Святителя Германа Аляскинского с тропарем на славянском под изображением святого. Одна дверца царских врат расшаталась и во время богослужения приоткрывалась сама собой. Единственным благолепием была огромная вифлеемская звезда, выложенная на полу из из красивой синей мозаики со стеклышком в центре. А так храм представлял из себя весьма аскетический образ. Последним штрихом стала горстка братий — человек 15, от совсем юного мальчика, который оказался прекрасным иконописцем, до седовласого старца. Американский дух присутсвовал с виде чернокожего монаха, с длинными скрученными в дреды волосами. Все в черных потрепанных мантиях или в протертых подрясниках. На ногах запыленные грубые ботинки или простые кроссовки. У некоторых из под полы выглядывали пыльные штаны недавно повидавшие стройку. В монастыре был ремонт и некоторые пришли на службу прямо со стройки. Облачение батюшки тоже совсем истрепалось. Но несмотря на внешнюю скудость, внутренне храм был словно полон Духа Святаго, как сказала мама: «Тут Дух Валаама. Такое чувство будто я на Валааме», здесь непонятно отчего были те же самые ощущения, как и в том святом месте. Хоть литургия и проходила полностью на английском, но это было совсем незаметно, будто служба совершалась на славянском, те же прошения, возгласы, мотив Антифонов и напев тропарей. Единственными прихожанами в то утро были мы, чем наверное обрадовали братию. Сразу после литургии, под пение тропаря и с иконой праздника в руках, братия пошла крестным ходом через широко распахнутые центральные двери в трапезную, которая располагалась прямо по соседству с храмом. По правилу, женщины и мужчины сидят за отдельными столами, расположенными напротив. Так что нам с мамой на двоих выделили целый стол. Завтрак был простой, но сытный. В монастыре ничего не выращивают и не разводят, поэтому трапеза была в американском стиле. Как и принято в монастырях один из монахов нес послушание — чтение жития святого на сей день. Помещение трапезной видно только после ремонта, прада скамьи да стулья еще старые, тяжеленные. Стены украшают очень красивые иконы и портреты. Запомнился большая картина-портрет отца Серафима Роуза, сделанный по фотографии.

Лицо повернуто к смотрящему, яркий желто-фиолетовый фон, словно лучи заходящего солнца и мягкий взгляд голубых глаз, необычная кудрявая борода, приятное лицо… братия кушает молча, только наш знакомый что-то шепотом пояснял. Поблагодврив Господа за трапезу, настоятель игумен Дамаскин — эдакий благообразный американец с седой бородой и позолоченных очках поручил нас русскому монаху, который должен был провести нам экскурсию.

Там Дух Валаама

Невысокого роста, с треугольной бородкой и круглыми очками на тонком носике он представился: «Монах Дональд. Очень легко запомнить имя». Мы улыбнулись и сразу расположились. Экскурсия получилась билингвальной на русско-английском, так как отец Дональд оказался американцем, только изучающим русский язык. Рассказав пару слов про главный храм, где была утром литургия, мы спустились в нижнюю церковь-пещерку, расположенный тут же в левом приделе. Подземная церковь носит имя Святителей Сергия и Германа Валаамских, и тут мы удивленно воскликнули: «Так вот откуда шёл Дух Валаамский».

Затем мы пошли по территории монастыря. Небольшой деревянный храм с покосившимся куполом. Внутри совсем мало места, на скрипучих половицах лежали обветшалые коврики. На стенах сруба иконы и портреты Царской семьи — храм освящен в их честь.

Далее отправились на могилку отца Серафима Роуза. На пригорке, в кругу вековых сосен расположен большой деревянный помост, окруженный заборчиком, а в центре высокий крест — тут же и покоится батюшка. Сначала прикложились к писанным иконам — прекрасному творению того самого молодого брата в монастыре, затем к кресту и по узкой тропинке пошли в домик-келью отца Серафима.

Идем, а на встречу сам батюшка Серафим…

На полпути нас встретил отец настоятель с иконой Серафима Роуза — пока еще просто изображением в каноническом стиле на золотом фоне, но без нимба, так как отец Серафим Роуз пока не прославлен. Мы все приложились и чуть отошли в сторону — дали пройти настоятелю дальше. Смотрим, а у нашего проводника выражение слегка недоуменное. Он протягивает руку и дергает за колокольчик: «Видите ли, на этом месте, где мы сейчас стоим, посетители звонили в колокольчик и ждали Серафима Роуза». А мы ведь даже и не знали об этом, а батюшка сам вышел нам на встречу и благословил. Удивленные и весьма окрыленные этим знаком, мы пошли в домик, где жил батюшка.

Совсем крохотная постройка из деревянных досок, сквозь щели светит лучик солнца, две узкие комнаты, шкаф с книгами, простой стул у окна, напротив жёсткая кровать.

Вот и вся мебель. На столе газеты, журналы, книги, напечатанные отцом Серафимом Роузом. Выходим и спускаемся вниз. Пару старых построек, в одной сохранилась типография, где трудился батюшка. Всё осталось, как при его жизни: печатные машины и станки, зеленоватые металлические оттиски с изображениями святых и храмов. На стеллажах — напечатанные им книги, с пожелтевшими от лет страницами.

Рядом жмется другой домик чуть поновее — это церковная лавка с книгами, утварью и иконами. По одаль тянется цепочка домиков-келий монахов. Братия как может, так и поддерживает порядок и благоустройство монастыря. Но надо еще очень и очень много вложить трудов, чтобы не дать совсем обветшаться этому чудесному месту. Поблагодарив отца Дональда за экскурсию, мы направились к воротам.

Тут нас встретил и проводил тот самый батюшка, который размещал нас в домики на отдых. Тепло попращавшись, пошли в машину.

Пока наш знакомый собирал вещи, мы пошли послушать тишину. Так нам представил это место русский американец: «Когда вы поедете к Серафиму Роузу, обязательно сходите к Кресту, там я впервые узнал, что тишину можно слушать, даже птицы не поют». Мы пошли и впраду на краю обрыва стоит высоченный деревянный крест, а внизу красота неописуемая — вся гора с верху до низу покрыта зеленью, цветами аж до следующей горы, а там до соседней и так до горизонта и дальше. Присев на лавочку, насладились тишиной, правда жужжали насекомые, но это не помешало. А место и впрямь чудесное, Крест на вершине горы под облаками, как на Афоне. Выезжали с монастыря мы по той же шуршащей щебенке, проезжали те же крутые склоны дорог — «американские горки», а мыслями были еще там — позади, в скрывшимся за горизонтом скромном монастыре.