ИМР. Вера с Надеждой на Любовь

- Ну что, братцы, в шахматишки, домино или в картишки перебросимся? – В очередной раз предложил «неугомонный». – Скучно же валяться целыми днями, давайте хоть в «тыщу» сыграем!

- А может, пивка накатим? Поднимем, так сказать, гемоглобинчик в крови, а то завтра на лучевой опять сожгут запас. Или по коньячку с кофеем! - Встрепенулся Коля-дальнобойщик из Курска.

- Тебе бы всё пивка да коньячка. – Укорил его «профессор», немолодой и малоразговорчивый врач-хирург со Ставрополья, совсем недавно перешедший в общении с соседями по палате на «ты», а то всё «Вы, да Вы». – Кефир пей, да орехи грецкие ешь, вот и подымешь свой гемоглобин. А шахматы, они мышление развивают, не дают мозгу застояться.

- А Вы, мужики, чаёк заваривайте и пейте, как я вот. И жажду утоляет и от другого чего помогает. - Вошел в разговор, поглаживая мощной ладонью по фарфоровому заварному чайнику, гаишник из Воронежа, недавно поступивший в клинику, представившись всем сразу, что он лейтенантом ГАИ в Воронеже работает. Все долгожители палаты тогда насторожились даже, как же, представитель закона в соседях будет, особенно напрягся молчаливый «горец», небольшого роста и весь растатуированный картинками, пальцем ткнуть некуда. Коля-дальнобойщик тогда даже реплику бросил:

- Ну, повезло! В одной палате с инспектором, думал, хоть здесь от гаишников отдохну, ан нет, жизнь опять по-своему повернула.

Но потом всё улеглось – «лейтенант» оказался нормальным малым.

- Эх, «профессор», кефир-то он только кишку расслабляет. А чаёк – чифирок, и вправду, можно заварить. Ты как, «горец», не против? Или, все-таки, по пивку? – Не унимался Коля-дальнобойщик. – Ты вот когда хирургом был, поди, не пивко, а спиртику накатывал, перед тем как резать начинал. А, «профессор»?

- Другого разговора у него и нет. - Проворчал «профессор» и, встав с кровати, вышел из палаты.

- Мужики, что Вы его все подтруниваете: «профессор- профессор», может ему это не нравится, он же нам в деды годится. Переживает он, что сюда попал. – Высказался молодой парень из Норильска.

- Нет, он, значит, переживает, а мы тут лежим себе, радуемся! Ну, ты Володька, сказал. Тебе он может и в деды годится, а нам – в отцы. Он, может быть, и хороший мужик, сомнения есть маленькие на счет этого, может и хирург нормальный, но сильно переживательный какой-то! А как он уколов боится, видели, аж весь напрягается, ещё чуть и под потолок подпрыгнет. Надо же так, хирургом работает, скольких распластал, а уколов боится! Странно как-то! – Сказал Коля-дальнобойщик, в наступившей тишине. – А вообще-то все мы здесь одинаковые, все с одним и тем же лежим. Он-то хоть пожил, а у нас вот эта тема, под бо-о-ольшим вопросом! Сколько ещё выделено кому, неизвестно! Лежим тут уже по месяцу, а кто и больше, как кролики подопытные, обрыдло всё: и шахматы, и карты.

Клиника эта была институтом медицинской радиологии и находилась в городе Обнинске, имела несколько лечебных отделений, специализировавшихся на лечении разного вида онкологических заболеваний. Больные, разных национальностей и вероисповеданий, поступали сюда со всех краев и республик страны, обследовались и лечились по два – три месяца, потом разъезжались по домам. Затем, кто через полгода, а кто через год, опять приезжали для проверки на две-три недели или для продолжения лечения на два-три месяца. Разные люди, разные характеры, разные судьбы.

- Да ладно Вам, мужики, завели бодягу. Давайте про жизнь поговорим, про любовь и всё такое. – Прервал «лейтенант» Колю-дальнобойщика. – Вот, Вы знаете, какой я чаёк пью постоянно из этого чайничка? – И с какой-то, видимой не вооруженным глазом, любовью погладил пузатый чайничек. Сказано это было спокойно и в тоже время интригующе, что все, не сговариваясь, заинтересованно уставились на чайник и, чуть ли, не одновременно, видимо от любопытства, распирающего их изнутри, спросили:

- Какой?..

Немного помолчав, «лейтенант» начал свой рассказ.

Вера с Надеждой на Любовь.

«С женой мы прожили пять лет, год до, четыре после свадьбы. Жизнь вроде была размеренная: работа, дом, в выходные дача, иногда ходили в ресторан, иногда в кино. Сказать, что жили, душа в душу, значит соврать – всяко бывало, но, в общем, всё было нормально. Потом вдруг стал плохо себя чувствовать, уставать быстро, появилась вялость и апатия ко всему, и по - мужскому делу провал за провалом, потом попал в больницу, перетрясли всего, направили сюда – в ИМР, здесь облучили, пролечили как им, врачам, виднее, пролежал четыре месяца, проходя курс лечения. Первые два месяца жена приезжала проведать, раза два в месяц, потом в следующие два месяца – раз.

После выписки с каким-то нехорошим предчувствием приехал домой, а там голая квартира - одни стены, диван и полупустой шифоньер с моими вещами - ушла супруга, даже из города куда-то уехала, оставив записку, чтобы не искал и заявление - согласие о разводе. С работы уволили по состоянию здоровья, так как на ВТЭКе дали вторую группу инвалидности. Получается, что не нужным стал никому: ни на работе, ни жене. Да и зачем ей, красивой и молодой, я - больной, инвалид 2-й группы, да ещё импотент. Начал пить. Появились «друзья», которых раньше на порог не пустил бы.

Потом, где-то, через полгода, встретил женщину. Вытянула она меня из этого «омута» запойного прямо как в фильме «С лёгким паром»: «подобрала, отмыла, отогрела, приютила». Пить бросил.

Но силы мужской не было, а женщина хорошая попалась, и понимает меня и старается помочь, но тщетно. Ничего не выходит, хоть ты тресни. Предлагал ей уйти, а она ни в какую не соглашается: «Нет, не уйду! Люблю и всё тут, и разговор окончен, всё будет хорошо, только нужно успокоиться, подлечиться!». И так спокойно сказала это, что я поверил, что так и будет. Стал я тогда искать лекарства от импотенции, был у разных врачей, у бабок. Потом кто-то сказал, что в области живёт дед, который лечит от всех болезней. Через своё УВД навёл справки о том лекаре, всё узнал и поехал. Оказывается, во время войны он был военврачом в прифронтовом госпитале, и в звании полковника, а после войны работал в районной больнице, а сейчас вот лечит травами.

Деревня находилась в двухстах километрах от Воронежа, небольшая такая деревенька, дворов на пятьдесят, у самого леса и от трассы в километрах пяти. Пока шел полевой дорогой до неё, вдыхая аромат разнотравья под стрекотание кузнечиков, много передумал о своей жизни. Лет - то мне тогда было двадцать семь, молодой ещё, а уже болезней букет… Ну, да ладно. В общем, дотопал я до деревни, спросил в первом доме, где найти этого деда. Мне объяснили.

Пришёл.

Стоит рубленый дом под железной крышей, двор, огороженный тыном, весь засеян разнообразными цветами, много цветов.

Когда я зашёл в дом, сразу попал в просторную, невысокую и светлую комнату в три окна, с белёной русской печкой и деревянным столом на резных массивных ножках, стоящем посреди комнаты, в левом углу, под потолком, в резной рамке с позолотой располагалась и обращала на себя внимание икона. За столом я увидел седого крепкого деда с окладистой бородой, одетого в холщёвую рубаху, широкоплечего и крупного как дуб, перебирающего травы.

- Здравствуй! - Сказал он мне, как будто мы с ним давно знакомы.

- Здравствуйте! – Ответил я, а сам стою как школьник перед учителем. И чувствую, что как мурашки забегали по спине. Представляете, работая в ГАИ, приходилось в разные ситуации попадать и с разными нарушителями сталкиваться, но такого не припомню, не было, ни разу. А этот дед продолжал мне говорить, не отрываясь от своей работы:

- Знаю, знаю, зачем пришёл, вижу. Выйди-ка во двор, - он показал в окно, - вон там растут цветы, ноготки называются, нарви кулёк, вот возьми газетный листок и сверни, потом как закончишь - зайдёшь, дальше скажу.

Я, как по приказу, вышел во двор, нарвал газетный кулёк жёлто-оранжевых цветков, и вернулся в дом.

- Садись и слушай. Я бы мог, конечно, тебя и от той болезни вылечить, но тебя уже прооперировали, и чувствую пока всё нормально, а вот от второй твоей хвори по мужскому делу эти ноготки помогут, да и сосуды кровеносные укрепят и очистят, только готовить настой и принимать нужно так, как я тебе скажу, понял. Иначе всё зазря будет. Курс выполнишь в три этапа. Так вот, возьмёшь две щепотки цветков, зальёшь кипятком и настоишь в заварном чайничке стакана на два, и будешь пить в два присеста в течение 15 дней: прополощешь минут пять во рту и проглотишь. Весь отвар из чайничка так за шесть часов ты и выпьешь, эдак минут через тридцать это надо будет делать, потом 15 дней отдыхаешь, потом опять так же ещё два раза по 15 дней пьёшь, 15 - отдыхаешь. Еще раз – два в день зубок чеснока с кусочком сальца, размером так с кусочка два сахара, принимай, допустим, утром на голодный желудок и вечерком перед сном. Спиртного и табаку ни-ни! И главное, когда почувствуешь мужика в себе, потерпи, не кобелись, а закончи курс лечения как надо, а то потом никто тебе не поможет. Понял меня?

Его голос был какой-то глухой и негромкий, но ясно слышим. Откуда он про всё узнал, про мои болячки - не знаю. Просто так всё сказал, а потом добавил:

- Ну, иди с Богом!

Я встал, поблагодарил его и спросил, сколько я ему должен за совет, помощь в этом моём лечении и за цветки. Он посмотрел на меня пристально и сказал:

- Не в деньгах счастье, парень! Здоровье и Душа дороже! Вот, когда тебе станет хорошо, и ты обретёшь душевное спокойствие и здоровье, сам решишь. Так что ступай с Богом!

Сейчас, видите, всегда чайничек со мной, заканчиваю уже второй курс календулопития, и чувствую себя как молодой жеребчик, тьфу-тьфу! Так и хочется порадовать свою новую жёнушку за долготерпение и за заботу. Но лучше потерплю ещё немного, а то – вдруг, не дай Бог, всё испорчу! Понимаете, начинаешь верить в разное.

Вот такая штука, братцы! Думал сначала, что всё потерял и Любовь, и Веру в эту самую Любовь после побега первой жены, но вот ведь нашлась Настоящая Женщина, вдохнула в меня Надежду, укрепила Веру и зажгла Любовь! "

- Вот так, Коля-Николай, а ты пивко, водочка!

В палате повисла тишина. Каждый, наверное, обдумывал услышанное и мыслил о своём и про себя, а смог бы лично он, вот так запросто, взять и рассказать в мужской компании, случись такое с ним, не дай бог, об импотенции, как об этом рассказал «лейтенант»?

- Да!.. Ну, лейтенант, ты и наговорил тут страстей. Да ты и не переживай, что ушла она, значит не любила, … она одним словом, ты уж извини!

- Да, что там, переживал сильно, по началу. Ну, а теперь, всё позади!

- Ну, и ладненько, ну и хорошо. А я Вам, мужики тоже, свою одну историю расскажу. Всяких историй было, но эту как щас вижу, вот здесь, как ступица в колесе сидит. – Постучав себя ладонью по груди, начал Коля-дальнобойщик.

Старая дева.

«После армии я устроился работать в автоколонну шофёром. Проработал всего 2-3 месяца и нас, человек двадцать, отправили в командировку, в дальний колхоз, на уборку урожая.

Механик колхоза после встречи и знакомства определил нас на жительство: вначале несколько шоферов расселилось в колхозном клубе, а затем оставшиеся водились по домам, где он уговаривал колхозников принять на две-три недели постояльцев. Особого желания в подселении шоферов семейные колхозники не проявляли, поэтому расселяли по домам, где жили старики, обещая в оказании им помощи. Мне достался небольшой, затрапезного вида, дом, в котором проживала одинокая женщина неопределённого возраста, может 40, может 50 лет, на вид. Она долго сопротивлялась на счёт моего проживания, но потом, под нажимом и после долгих уговоров механика, согласилась.

Поздно вечерами я возвращался из рейсов, ужинал тем, что было на столе - хлеб и молоко, ложился спать, утром рано вставал и опять в рейсы.

Через несколько дней я узнал, что моей "хозяйке" всего 34 года, работает она дояркой, и к тому же не вдова, как я думал, а так называемая "старая дева".

Больше всего удивило то, что она мне показалась старухой, а мне тогда было 22 года.

А тут ещё наша "шоферня" узнав такой казус, стали меня "поедом съедать":

- Ты чё, да чё! Ты, мол, парень не будь лохом. Жми на педаль! Не тушуйся! Женщины любят ласку и напор, как в машине смазку любит мотор.

Наслушавшись их наставлений, однажды я решил рискнуть. Купил в сельпо бутылку водки, колбасы и конфет, и попросил хозяйку вечерком истопить баню, мол, день рождения у меня, праздник вроде бы. Вечером, после баньки, сели за накрытый стол, выпили. Говорили долго и много, спать уложились поздно, а может уже рано, сейчас вспомнить трудно.

Помнится, в темноте, я пришёл в её комнату…

...Утром, сильно обняв меня и поцеловав, она сказала:

- Какая же я была дура, столько лет прожила, и не знала - как это хорошо!

Вечерами она угощала меня то пирожками с картошкой и солониной, то наваристой куриной лапшой. Потом мы нежились в постели, и я до сих пор помню её упругое тело и ласковы руки, а через неделю - полторы мы, закончив свою работу, уехали в город.

Года три, а может четыре прошло с того времени и вот как-то пришлось проезжать мне мимо той самой деревни и, подчиняясь воспоминаниям, я решил заехать к ней.

Дом стоял там же, но был обихожен, а в палисаднике играл мальчуган, лет трёх. Когда я подъехал, из дома вышла моя бывшая хозяйка.

Легкой походкой она подошла к воротам и, увидев меня, как-то просто, как - будто мы не виделись всего дня два, сказала:

- Здравствуй! Вот, вышла замуж. Муж хороший. Родили Ванюшку. А как ты?

- Я… Я тоже нормально…

Больше я в той деревне не был."

- Да, Коля- Николай! Как же ты так, а вдруг – твой мальчонка-то!

- Да, думал, я! Но живут себе, нормально, да и она ничего не сказала. Муж, мол, хороший. Да и женатый я уже на тот момент был. Ладно, разбередили душу…

И происходило это в г. Обнинске в 1974 году. Людей этих давно уже нет, а вот истории, рассказанные ими, сохранились.