Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Украина неизвестная

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 939 RSS
←   Ноябрь 2003   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30


За последние 60 дней ни разу не выходила


Открыта: 03-07-2003
Адрес автора: country.ua.unknown-owner@subscribe.ru

Автор
Dr. Sokha

Статистика

939 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Украина неизвестная Выпуск 26


Информационный Канал Subscribe.Ru
УКРАИНА НЕИЗВЕСТНАЯ
ВЫПУСК №26


ЖАТВА СКОРБИ

Знаем ли мы украинскую ночь?
Нет, мы не знаем украинской ночи.
В.Маяковский
"ДОЛГ УКРАИНЕ "

      Здравствуйте, уважаемые подписчики!

      Четвертая суббота ноября, то есть 22 ноября этого года, - День памяти жертв голодомора и политических репрессий в Украине. Мы не имеем права быть в стороне от этой даты, от памяти о миллионах невинно убиенных по воле "сильных мира сего". Предлагаю вашему вниманию фрагменты свидетельств очевидцев трагедии из материалов комиссии Конгресса США по украинскому голоду 1932-1933 годов. Эта комиссия работала 4 года и закончила свою работу в 1990-м году. По результатам работы был выпущен сборник интервью со свидетелями и потерпевшими от голода в 3-х томах. Эти интервью на украинском языке можно найти на сайте "http://holodomor.nashadoba.org", а на английском языке на сайте газеты "Ukrainian Weekly".


      Свидетель: Одарка Окопна

      - В каком году Вы родились?
      - Второго февраля 1919 года.
      - Где?
      - На Полтавщине, район Ромны, село Вовкивци.
      - А кем были Ваши родители?
      - Крестьянами, хлеборобами.
      - Сколько десятин земли у них было?
      - 12.
      - И до революции?
      - До революции не знаю.
      - Значит, они были середняками.
      - Да, середняками.
      - Как вам жилось при НЭПе?
      - Я плохо помню.
      - А что говорили люди?
      - Люди были очень довольны…

      - Как происходила коллективизация?
      - Происходила так, что если кто не шел, то забирали все. И в моего отца все забрали. И хозяйство, и коней, и коров, и свиней. Все забрали. Даже гусей и кур. Все забрали. Отец не был в колхозе. Мой отец не был в колхозе ни одного дня. А когда все забрали, отец дома не жил, прятался от коммунистов, чтобы не забрали в Сибирь. А мы, два брата, я и мама остались дома. А пришел голод, кушать было нечего - все забрали, это уже в 1932-м году, я не помню в какой день, но в декабре, так за месяц два брата, сначала младший, а потом старший, умерли. Мама еще держалась, и аккурат перед Рожеством померла. В 1932-м году.
      - Когда начался голод в Вашем селе?
      - Зимой 1932-го. Уже зимой у людей нечего было кушать…
      - А отец где был?
      - Отец был в Донбассе, но приезжал, навещал нас. Но прятался, чтобы не видели коммунисты.
      - Он привозил с собой еду?
      - Привозил отец хлеба немного. Пару раз привозил. И один раз привез сухой рыбы, но из сельсовета узнали об этом, пришли и забрали, не дали нам съесть…

      - А что люди кушали?
      - Ели, кто что мог найти.
      - Например?
      - Например, мы ели желуди. На крыше сарайчика у нас были желуди, которые мы раньше насобирали под дубом для свиней. Носили ведрами и там высыпали, чтобы они сохли. А потом этот сарай разобрали, раскидали, когда забирали у нас скот. И мы эти желуди выбирали из-под снега и парили горячей водой, растирали в ступе и делали такие оладьи. А у отца была пасека, поэтому был у нас воск, мазали им сковороду и пекли эти оладьи. И ели их. Так у нас всех уже зубы черные были от этих желудей. Позже ели полову. Растирали гречневую. Овсяную не ели, так как была очень жесткой, тяжело, а из гречи мягче. А как уже к весне, зимой мама и два брата умерли, а мы пережили теми желудями, а весной, как стали распускаться деревья, так мы стали печь хлеб. Обрывали листья и сушили на солнце, потом растирали и делали такие маторженики. И эти маторженики ели. Я и теперь их вспоминаю. Маторженики, вот такое мы ели. Ну и так, у меня самой ноги были вспухшие, едва не умерла. И так я на этом выжила, а они умерли.
      - Что вы делали после того, как они умерли?
      - Когда они умерли, к нам из сельсовета приехало 10 телег и забрали наш дом, а мы остались в сарайчике для дров. Я с папой спала там в холодном аж до середины ноября. папа сделал из кирпича такую маленькую печь, и мы там готовили кушать и там спали между дров. Уже начался сильный мороз, и стало очень холодно, а нас никто не пускал в дом, говорили, что мы кулаки, никто не хотел дать нам жилье. А уже в конце ноября пустили нас люди в дом; не в дом, в избушку. Маленькая такая избушка, только для двоих и то тесно было очень. И надо было платить 30 рублей ежемесячно за эту избушку.
      - А где отец доставал деньги?
      - Зарабатывал. Я работала сначала в совхозе, потом в лесхозе. И отец там работал…

      - Тетя моя называлась Порфиевич, у нее было трое детей, и дядя был еще живой. Дядя умер первым, так как мужчина хочет больше кушать, а кушать было нечего. И двое детей умерло маленькими от голода. Это было уже весной 1933-го. Уже голод был очень сильный. В 33-м умерли дядя и двое детей старшеньких. А тетка осталась с маленьким ребенком, это был грудной ребенок. Так она еще грудь давала, пока были силы; а позже не знаю, что случилось, как случилось, чего не знаю, не буду говорить, нашли тетю под горой в лесу. Тетя шла к колодцу по воду, набрала воды, а на гору подняться сил уже не было. И там под горой умерла. Так нашли ее не сразу; люди позвали и нас, меня позвали и моего отца, и сказали: "Это ее волосы?" Коса у тети была такая длинная и очень густая. Так нашли только косу, а все съели птицы. Выели все, не было уже ничего. Кости и коса. Из сельсовета приехали исполнители, и зашли в ее дом, так в доме был жуткий запах. И вытащили из печи, в горшке было какое-то мясо, но уже было сгнившее, а косточки были маленькие, так говорили, что из этого маленького ребенка. Как видно, ребенок тот помер, и она варила его кушать. Но, наверное, еще не кушала, так как еще пошла за водой и не вернулась. Вот, что случилось с моей тетей. Потом, мой дядя один, знаю где, на другом конце села, шел в совхоз, чтобы заработать, еды достать, так в этом совхозе работали - за то, чтобы поесть, потому что голодные. И мой дядя, он был и моим крестным отцом, Иван Богуславский, моей мамы брат, так он вышел за село и полем шел. А там были такие большие леса, и в них орлы. А вдоль дороги вербы, такой пруд был, и там под вербой мой дядя сел отдохнуть и не встал. Умер. Так до моей сестры ближе было, чем до меня, от этого места, так люди шли и говорили моей сестре, что дядя ее там лежит. Уже, говорят, орлы глаза выклевали и мясо разодрали, узнать тяжело… И моей сестре говорили: "Пойди, возьми лопату, и хотя бы прикопай своего дядю". А она сказала: "Как я пойду, если у меня самой ноги вспухли!"

      Свидетель: Ольга Йосипенко.

      - Когда Вы родились?
      - В 1918-м, 20-го октября.
      - А где именно?
      - Село Гапоновка, Сенчанский район, Полтавская область.
      - А чем занимались Ваши родители?
      - Пахали, сеяли, на своей земле.
      - А сколько земли у них было?
      - Семь гектаров. Нас было пятеро: трое детей, отец и мать. Когда пришел НЭП, разделили землю. У одного деда было 60 гектаров, но у него забрали и разделили, и нам дали семь гектаров… Была у нас только корова, двое лошадей и свиней, куры и утки. И все. Это все наше хозяйство. И этим мы жили.
      - Может описать Ваше село?
      - Как его описать?
      - Например, сколько домов было?
      - Я думаю, домов 500 было. У нас большое село было.
      - А церковь была?
      - Была. Большая церковь. В центре села.
      - А школа?
      - И школа была. Не было высшей школы, а только младшие класы учились, а если кто хотел в десятилетку, так надо было в район идти.
      - А когда закрыли церковь?
      - О, я думаю, закрыли где-то в 29-м, а в 30-м уже не было. Поснимали колокола и священников арестовали, и тех, что веровали, многих забрали и вывезли. А потом стали, я думаю, где-то в 29-м, а может и в 28-м, сгонять всех в колхоз, чтобы забрать всю землю, чтобы отдали лошадей и коров, и чтобы все было колхозным. Чтобы государство всем этим управляло, а каждый шел трудиться, как рабочий: те - свинарками, те - доярками, те - чтобы лошадей кормили, а те - чтобы в поле работали. Но многие не хотели, знаете, туда идти.
      - Они сопротивлялись?
      - Сопротивлялись. И тогда давай накладывать налоги разные на вас - хлеба столько пудов, столько молока, мяса. А вы не можете этого дать, так как у вас нет.
      - Когда начали организовывать колхозы?
      - В 29-м. В 30-м колхоз уже гремел. А мы не шли. Отец может пошел бы, но мама не хотела. Ну и мы дожили до осени 30-го, все насадили и вспахали, но отца забрали у нас за то, что не шел в колхоз.
      - Как отца забрали?
      - Арестовали ночью и забрали. В район, засудили на пять лет в Сибирь. А мы еще до октября жили в своем доме. И уже ничего у нас не было. Не дали нам с поля собрать ни рожь, ни пшеницу, ничего нам уже не дали. Они уже все сами, колхоз, собрали. И в октябре нас с мамой - брат был на пять лет старше и сестра на три года меня моложе - выгнали нас из дома. Так брат пошел сразу в совхоз и там свиней кормил. А мы с мамой пошли к своей тете в Жданы. Это в 10 километрах было, где мама моя родилась. Пошли к этой тете и там перезимовали зиму, и дожили до весны, а там эти активисты говорили: "Где ты этих кулаков взяла, чего ты их держишь?"… А какие мы были кулаки? Ничего у нас не было. Тете сказали, чтобы она нас не держала. Тогда мама нашла какую-то женщину, чтобы я ее детей смотрела. Она в колхозе работала, а муж ее был трактористом. Ну и пошла я детей смотреть. Ну а маму никто не пускает, ведь ни у кого отдельных комнат не было, а все вместе. Никто чужой вас не хочет. Ну, так она нашла в том селе землянку, под горкой такой погреб выкопанный. Так, что туда зайдешь, а там ни окон не было, ничего, только дверь и маленькая печь из железа сделанная, чтобы можно было кушать готовить. И там мама и сестра зимовали. Ну и когда я к ним приходила, у них нечего было кушать. Я то работала в этой хозяйки, в колхозницы, так у нее была корова. Она мне давала кушать, и было у нее немного хлеба и всего. Они то трактористам больше давали… А в 31-м они такие налоги на все накладывали, что столько пудов вези, и люди уже не могли, и они тогда ходили и все забирали: картошку, хлеб, даже в горшках смотрели, не спрятано ли что-нибудь. По дворам ходили и штыками землю протыкали, не спрятали ли люди хлеб или что-то еще. И все забрали, и тогда урожай у нас был, и было всего много, но они все забрали. И как пришла уже весна 32-го года, такой голод пришел, что уже нигде нельзя было достать ни хлеба, ничего. Люди такие были без этого всего, что никаких чувств не было, чтобы пожалеть кого-нибудь или что-то еще. Потому что шли детки такие, лет по 12, как я, подростки такие, ходили просили хлеба. Но кто вам даст, если его нет? Ну и шли, и так на дороге падали и умирали. И так лежит, согнулось, умерло. А мы кушать хотели, а та хозяйка давала мне супик или что, знаете. Не наешься, но давала. А кушать хотелось страшно. А мама моя только на сорняках жила, так как ничего не было. Как вспомню, так очень мне больно становиться… Она мне говорила: "Знаешь, Оля, лезь на дерево и обрывай листья"… И высушивали его, и терли. А потом давали чуть-чуть муки и пекли такие коржи. Оно было такое зеленое-зеленое… И так их было тяжело глотать, такое оно было колючее в горле… А кушать, так один Бог знает, как хотелось. Люди целыми семьями - пять, шесть душ - умирали все. Лежали все как дрова. И никто не плакал, не жалел. Матери даже детей своих ели. Котов съели, собак, кто что поймал… Знаете, это очень тяжело рассказать, как человек хочет кушать. Кто еще выехал в город, так остался живой, а те, что в селах, страшно много людей вымерло. Один Бог только знает. Тогда те колхозники, что всем там управляли, имели больше возможностей себе еды достать. Они варили себе там котлами и там кушали. И тех мертвецов они собирали на телеги, выкапывали яму такую глубокую и бросали их туда. Не знаю сколько - 30, может меньше, может больше, набросали, а тогда присыпали, чтобы не пахло, ведь весна была, тепло… Никто не плакал, чтобы плакать, потому что кто-то умер. Какие-то люди такие стали, будто бы ничего им не нужно, знаете… Пойду к маме, мама моя была такая вспухшая, и та сестричка, прямо, ну такая колодка. И лежала уже, не могла встать… А брат был в совхозе - свиней кормил. Так он поэтому и выжил, свиньям давал там все и сам мог поесть, картошку давал когда, так и себе мог сварить и съесть. Но это было, я думаю, в каких-то 50 километрах от нас, он к нам тогда не приходил… Нас еще когда выгоняли из нашего дома, то забрали всю одежду, все забрали. Это же я не по порядку рассказываю, но так было. А у меня был корсет такой, веночек, и сапожки, и сорочка вышитая. А они когда забирали, я так кричала: "Отдайте, это мое!" А они говорили: "Это тебе не принадлежит. Вон, свинья!" - Они по-русски больше разговаривали. - "Иди свинья отсюда!"
      - А кто сначала умирал от голода?
      - Дети и мужчины. Больше женщин осталось, чем мужчин. А дети особенно. Больше всего умирали.

      Свидетели: Остап и Оксана Пивень.

      - Где Вы родились?
      Остап Пивень: В Шляховий, Кегичевского района, на Харьковщине.
      - В каком году?
      Остап Пивень: В пятом. В 1905 году, второго ноября…

      Остап Пивень: В колхоз всех согнали. А в 1933- м голод, хлеб хороший уродился, но забрали все на свете, у каждого, и пол села вымерло. Это не только в нашем селе, а и в другом, третьем, в каждом селе по пол села вымерло в 33-м. И никого не судили, хотя бы ты убил кого-нибудь, никто не судил, потому что голод был.
      - А знаете ли Вы фамилии людей, умерших от голода?
      Остап Пивень: Почему же не знаю? Знаю. Там и Бурлаки, там Тищенко, там Яременко, там Сеницы, там все подряд вымерли, и Закипные, и Матущенко, Цихместров, Коврига. Все повымирали, от голода.
      Оксана Пивень: Очень тяжело было. Очень страшное мне пришлось пережить. (Плачет). Умер ребенок, полтора годика, на глазах. Ни хлеба, ни картошки, ни молока в доме - нечего было ему дать. Мало того, что холодно, и кушать нечего, холодно - надо было их прятать. (Плачет). Я их прятала, как та наседка цыплят накрывает крылом. Так я их прятала. Ведь зима, холодно, и кушать нечего. С работы голодная приходила, обуви не было, одежды нормальной не было. К весне ноги опухли, водой сочились, от этого голода, а на работу гонят. Иди. Двенадцать часов ночи. Приходят, оставляй деток голодных, холодных, и иди работать. За что? За что мучили голодом? За что оставили босых, голодных и холодных? За что терпела? (Плачет). За какую кару? Боже мой? Все молилась, посмотри на народ свой. Боже, дай им силу. Идешь улицей, переступаешь как через снопы, через людей преступаешь. Так умирали, так лежали на улице, так валялись по дорогам - идет на работу, или где кусочек хлеба достать, так уже и не дошел, там и помер. И это сущая правда, что я пережила. Мой родной брат был в экономии. И я там работала, только завтрак съела, а тот кусочек, обед, ужин, собирала, тот суп, воды, чего-то там кинули, жиденькое, я его сливала, и несла, так как двое детишек у меня было, и я им несла, и они ждали, в окно выглядывали, мама несет кушать. (Плачет). А позже пришли из управы и сказали, что тут такая-то работает, когда она придет, чтобы вы ее не принимали, так как она должна в колхозе работать, а не в экономии. И я пошла. Пришла домой, мой ребенок уже лежит. На полу. На полу. И уже мама свечечку зажгла. Я к нему, оно не говорило уже от голода этого, перед смертью. Оно взяло меня за руку и сказало: "Мама!" Больше уже ничего не слышала. Как тяжело, когда перед материнскими глазами ребенок умирает. Она ничего меня не просила, только кушать. А когда позже занемело, не говорило со мной, когда я присела к нему, и оно мне отозвалось таки: "Мама!" И умерло, так я не знаю, жива ли я была или нет. (Плачет). Умер от голода также, хотел кушать, просил кушать. Откуда я возьму, когда сама хожу опухшая. Он лежал уже, не мог встать. (Плачет). Мужа моего два брата умерло. И такое тихое село наше стало, не увидите ни кота, ни собаки. Съели люди. И котов, и собак.
      - А слышали ли Вы о людоедстве? Чтобы людей ели?
      Оксана Пивень: Да. В нашем селе женщина съела своего ребенка, три года девочке было. И еще одну украла. Пошла в экономию и там украла ребенка, единственного у родителей. Украла, принесла домой, порезала на кусочки, повесили, правда, повесила. Позже узнали, куда она делась, пришли к ней в дом, а тот ребенок на куски уже был порезан, пять годиков ребенку, на куски порезан, повешен уже - готовый, варить только. Они потом этого ребенка сложили. Родители пришли этого ребенка, хотели ее убить, но милиция не дала. Забрали ее в управу, там был суд, и послали ее в Сибирь.
      - Может, Вы знаете, как ее звали?
      Оксана Пивень: Брынь, Горпина. Она жила на Новоселице.


      Трудно добавить что-то к этим страшным, жестоким по отношению к нашим изнеженным душам, строчкам.
      Остается надеяться, что мировое признание этой трагедии поможет будущим поколениям избежать подобной катастрофы.
      Ведь вслед за парламентами Канады, Аргентины, Страны Басков в Испании, палатой представителей Конгресса США, признавшими голодомор в Украине массовым убийством, специальное заявление, осудившее эту акцию террора тоталитарной власти, приняли 30 государств-членов ООН.
      Во время открытия специальной выставки в штаб-квартире ООН 12 ноября профессор Джеймс Мэйс, которого Украинская миссия при ООН попросила представить фильм "Жатва скорби" на специальном показе для послов и сотрудников этой организации, сказал следующее:
      "По счастью, я - совершенно частное лицо, что означает, что я пользуюсь роскошью говорить то, что думаю, не ставя при этом в неудобное положение никого другого. Однако хотел бы напомнить вам, что история этой организации связана с именем другого человека, который также называл себя "совершенно частным лицом" - Рафаэля Лемкина, который изобрел термин "геноцид", написал проекты базовых документов - Резолюции Генеральной Ассамблеи № 1:96 (1946) и Международной конвенции (1948) - и работал с делегациями разных стран, чтобы добиться их принятия. В самом деле, права человека, в том числе и предотвращение геноцида - это самая суть того, для чего существует ООН… Некоторые из нас, в том числе и я, верят, что то, что произошло в 1930-е в Украине, следует считать геноцидом. Другие страны-члены не согласились с этим, и, в лучших традициях ООН, Украинская миссия предложила компромиссное заявление, которое подписали 30 государств. Однако не стоит думать, что на этом все закончится. Третий комитет составил два доклада о геноциде, первый - в 1978 году и обновленную версию - в 1985-м. Второй доклад, подготовленный Беном Уиттэкером, был принят прежде всего для того, чтобы включить туда признание геноцида армян, о котором не упоминалось в первом варианте из-за возражений Турции. Ввиду тех событий, которые произошли после 1985 года в Руанде и бывшей Югославии, рано или поздно встанет вопрос о еще одном пересмотре этого доклада. И тогда Украинская миссия будет наготове, чтобы подать свои предложения".
      Тем временем американские украинцы продолжают работать над принятием Резолюции Сената № 202, в которой бы говорилось, что сенат США признает Голодомор актом геноцида. Несмотря на активное лоббирование администрации Буша против резолюции, у нее появился двадцать четвертый сторонник - сенатор Хиллари Родмэн Клинтон от Нью-Йорка.
      Недавно состоялась специальная конференция по Голодомору в Колумбийском университете в США. 21 ноября в Париже, в Сорбонне, проходит коллоквиум - первая в серии мемориальных акций, организованных украинской общиной во Франции при поддержке посольства Украины.
      Украинцы продолжают рассказывать миру о своей трагедии в надежде предотвратить последующие.
      Я же, в свою очередь, хочу напомнить вам еще раз об акции газеты "День", призвавшей в День памяти жертв Голодомора зажечь в окне свечу, чтобы выразить свою скорбь за миллионами погибших.

Высказать свои замечания, пожелания автору рассылки можно по адресу: VasylSokha@yandex.ru. Заранее благодарю.
Будьте здоровы!
До встречи!
Всегда ваш Dr. Sokha

ПОДПИСКА

Рассылки Subscribe.Ru
Украина неизвестная
http://subscribe.ru/
E-mail: ask@subscribe.ru 		Отписаться
Убрать рекламу
В избранное