Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Новости Искусства@ARTINFO

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка Подписчиков 1.683 RSS
←   Июль 2008   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://www.artinfo.ru/ru/news
Открыта: 22-12-1999

Автор
Юрий Пластинин

Статистика

1.683 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Новости Искусства@ARTINFO http://www.iCKYCCTBO.ru


Новости Искусства@ARTINFO
http://www.iCKYCCTBO.ru
в Сети, в Мире, в России, в Москве, в Питере, Веб навигатор (музеи, ярмарки, фестивали, периодика etc), периодика, фото и аудио репортажи,  "Theory is Sexy"  с Александром Соколовым, "АРТФон с Оксаной Саркисян", Арт-Лондон с Еленой Зайцевой, Венские заметки Лены Лапшиной, репортажи Михаила Молочникова из Берлина, SUPREMUS Zurich, "АРТикуляция" с Дмитрием Барабановым, Московский дневник Михаила Сидлина и другие специальные авторские проекты>
Выпускающий редактор - Юрий Пластинин

02.07.2008
N 223:

<<Арт Лондон #11 с Еленой Зайцевой. 1 июля 2008 года. Из Лондона – о Третьяковской галерее>

Реплика редактора:
<От увольнения Ерофеева из Третьяковской галереи гадкое впечатление. Никакие объяснения Родионова и Лебедевой не могут изменить этой двойной гадости. Первая - от лицемерия по поводу коллекции, собранной Ерофеевым в музее. На самых разных условиях. Сотрудникам отдела говорилось, займётесь делом, оформите коллекцию, не расформируем отдел. Оформили - и Ерофеева уволили. Отдел, говорят, останется, но как и что будет происходить без Ерофеева, думаю, пока руководство не очень представляет. А художники, отдававшие работы на хранение, уже звонят, как бы их теперь забрать... Думаю, пришла пора арт сообществу озаботиться выделением этой коллекции в отдельный музей. Но это обстоятельство меркнет по сравнению со вторым, с демонстрацией типично советской повадки - уволить человека перед  судом, где его будут судить фактически за кураторскую деятельность. Кстати, в достославные поздне советские времена после подобных поступков с начальниками, их совершившими, переставали здороваться. В кругу приличных людей.
Я себя не отношу к сторонникам кураторских замашек Андрея Ерофеева тасовать одну колоду то в поп-арт, то в соц-арт. Более того, будь его начальником, может быть тоже не выносил бы амбициозного обособления и радикального упрямства. Но - есть же незыблемые вещи. Как-то даже неловко напоминать об этом директорату Третьяковки... Ю.П.>

<30 июня Третьяковская галерея распрощалась со своим самым скандально известным сотрудником. Из музея уволен заведующий отделом новейших течений Андрей Ерофеев. Из интервью ТВЦ:
Ирина Лебедева, заместитель генерального директора Третьяковской галереи по научной работе: - Когда нас собственный подчиненный просто подвел и подставил, то это другая ситуация. Я сомневаюсь, что в каком-то другом учреждении начальник будет это терпеть, несмотря на любую гениальность его подчиненного.
Андрей Ерофеев, бывший заведующий отделом новейших течений Третьяковской галереи: - Небеса разверзлись, и из них крикнул министр Соколов, что современное искусство - позор для России, что это провокационные картинки, хулиганство. Ему сказали: "Все, мы вас поняли!" Изгнали меня, распадается отдел, разрушается коллекция.
Ирина Лебедева: - Речь о расформировании отдела не идет, направление деятельности сохраняется. В любом случае, мы будем работать с этим материалом, будем его хранить и изучать.
Андрей Ерофеев: - Мы будем работать в другом месте, желательно вместе. И я надеюсь, что когда-нибудь мы сюда вернемся. Только в другом качестве.
<Коммерсант публикует интервью с Ириной Лебедевой: "Если бы мы не хотели, то он бы не сделал в музее ни одной выставки. Так, как он над ними работал, не работает ни один музей мира: он все сдавал в последний момент, не оставляя времени на положенное в таких случаях проведение конкурса и прочих процедур. Мы все работали на него – но он этого не ценил. К тому же сами концепции его выставок стали вызывать у нас сомнение. Он действовал по одной и той же модели: выставлял блок бесспорных вещей, своего рода паровоз, к которому цеплялось непонятно что... Этот человек просто не должен работать в музее. Он ведет себя так, как будто у него частная галерея или фонд, а не государственный музей">

<<Арт Лондон #10 с Еленой Зайцевой. Официальное искусство эры демократии 2>

<<Итак, 1-я биеннале молодого искусства "Cтой! Кто идёт?" стартовала. Несколько лет пестовавшийся ГЦСИ молодёжный фестиваль обрёл новый формат и размах. 457 художников - более, чем серьёзная заявка. Удастся ли выдержать приемлемый уровень выставок - посмотрим. Рано судить, самое время поздравить и ГЦСИ и партнёров: ММСИ, Фонд Stella Art, ЦСИ Винзавод, ЦСИ М'Арс - со столь значительным событием. Расписание мероприятий Биеннале. 1 - 30 июля 2008 года>

<<Информация о множестве выставок и других событий середины мая и далее>

<<Еще много анонсов замечательных выставок>

 Продолжение следует>

<<Ежедневно пополняемая информация о важнейших событиях на мировой, московской, российской, питерской, берлинской арт сцене <здесь>

1. <<Арт Лондон #11 с Еленой Зайцевой. 1 июля 2008 года. Из Лондона – о Третьяковской галерее

Проработав 15 лет в Третьяковской галерее, из них последние четыре – хранителем и лектором в отделе новейших течений под руководством Андрея Ерофеева, не могу промолчать в ситуации, когда отдел, из которого я ушла некоторое время тому назад из-за переезда в Лондон, находится на грани уничтожения. Не повторяя фактов, известных из сообщений информационных агентств, а также из большой статьи Е.Деготь, глубоко и подробно анализирующей ситуацию с увольнением Ерофеева и заведением на него уголовного дела, хочу обратиться к музейному аспекту проблемы.

В понедельник был опубликован комментарий представителя руководства Третьяковской галереи: «Причина увольнения Ерофеева заключается в том, что он не обеспечил необходимый уровень учетно-хранительской деятельности отдела новейших течений». Несмотря на то, что почти все относятся к этой, достаточно расплывчатой, формуле как надуманной, называя главной причиной увольнения заведующего отделом нестыковку эстетических парадигм традиционного коллектива галереи и молодого отдела новейших течений – и это чистая правда – все же такая формулировка относится и к нам, хранителям отдела, поэтому считаю своим долгом ее прокомментировать. В общем-то, хранителей отдела, и правда, можно было бы обеспечить: например, вместительным запасником, оборудованием для него, компьютерами. Но мне бы не хотелось присоединять здесь свой голос к плачу музейных хранителей всего мира, работа которых никогда не бывает материально обеспечена в полной мере. В России, пожалуй, особенно, но и за рубежом, в частности, крупнейших музеях Лондона, проблема вместить растущую коллекцию в старые запасники стоит очень остро. Андрей Ерофеев не ставил себе задачи «обеспечить уровень» хранительской работы. Он эту работу просто делал, делегируя ряд задач сотрудникам отдела и предоставляя им достаточно высокую степень свободы. Его задачей, и даже, я бы сказала, миссией, было сохранить и приумножить музейный фонд современного искусства в нашей стране. Хочу обратить на это внимание: именно музейная работа с современным искусством является главным приоритетом данного куратора. Не продажа картин на аукционе, не создание успешного бизнеса частной галереи, не использование искусства для политтехнологий, а сохранение и показ в музее, который является пока единственной изобретенной человечеством формой бескорыстного показа искусства.

В задачи хранителя музея со времен эпохи Просвещения входит не только регистрация наличия работ, но и научная обработка коллекции, которая, понятное дело, невозможна без проведения выставок: только на выставке, расположив определенным образом материал, можно понять, как к нему следует относиться в исторической перспективе и в контексте данного времени и места. И представить его в достойном виде публике. И в этой деятельности, в создании представительного музейного собрания российского искусства, легитимирующего это самое искусство как в глазах мирового художественного сообщества, так и отечественной публики, а также репрезентации этого искусства, Ерофееву нет равных. Каждый год отдел открывал выставку, которая выделяла какой-то определенный аспект российского искусства, помещая его в интернациональный и исторический контекст. Каждая выставка расширяла наш взгляд на российское искусство и способствовала его лучшему пониманию.

И ни один хранитель отдела новейших течений ГТГ не занимался только регистрацией и хранением работ: все участвовали в организации выставок, встреч с художниками, читали лекции. Работа музейного хранителя это, с одной стороны, рутинная и, так сказать, базовая работа, требующая усидчивости и аккуратности. С другой стороны – в ней есть интрига тайны: только хранитель может беспрепятственно входить в «святая святых» музея – запасник, у него есть почти свободный доступ к коллекции, которую публика никогда не увидит целиком, и достаточно большие полномочия в ее изучении. Но, поскольку работа хранителя скрыта от глаз публики, для человека непосвященного в ней всегда есть элемент интриги заговора, некоего неясного злоупотребления: если группа людей занимается чем-то за закрытыми дверями – а двери запасника закрыты всегда – то кто их знает, какие страшные тайны могут там скрываться. Именно поэтому важные решения хранительской работы всегда выносятся коллегиально – любому приобретению работы, публичному ее представлению на выставке или реставрации предшествуют специально разработанные для этого процедуры обсуждения. В настоящее время работа хранителя – и далеко не только в России регулируется развитой системой инструкций, правил – как общегосударственных, так и локальных, учитывающих особенности того или иного музея.

Именно таким образом обстоит дело и в Третьяковской галерее. Этот музей, создававшийся в ХIX веке как частная инициатива с целью поддержки передовых явлений в искусстве, в ХХ веке стал одним из крупнейших государственных, в основе систематизации коллекции которого лежит научно-технический принцип. Ее хранители разделены на отделы по эпохам: к примеру, «древнерусское искусство», «XVIII - первая половина XIX века», «Вторая половина XIX века» и так далее. Но в каждой эпохе, за исключением, понятно, древнерусской, здесь отдельно существуют отделы «живопись», «скульптура» и «графика». Так сложилось исторически, и не потому, что у живописи и графики, скажем, передвижников, были различные эстетические ориентиры, а просто в силу того, что для их хранения нужны были разные помещения: для графики – закрытые шкафы в полутемных комнатах, для живописи – просторные залы, обязательно с естественным светом, иначе картина темнеет и может заболеть грибком.

И вот начале 2000-х в Третьяковской галерее появляется отдел, эпоха которого – современность и постсовременность, а 90 процентов материала не является ни живописью, ни скульптурой, ни графикой. К какой из традиционных техник, например, отнести хрестоматийную работу Риммы и Валерия Герловиных «Предметы с планеты ФС-Х», представляющую собой 36 мешочков из черной саржи с зашитыми в них предметами советского быта, или работу Константина Звездочетова «Роман-холодильник», являющий собой расписанный художником допотопный холодильник «ЗИЛ» с красноречивым наполнением? Или инсталляцию Ильи Кабакова «Ящик с мусором», который, и вправду, является ящиком, наполненным мусором – предметным и словесным? Все эти работы «живых классиков», кстати, можно пока увидеть в постоянной экспозиции Третьяковской галереи на Крымском валу.

И тут оказалось, что не существует музейных инструкций, регулирующих музейное хранение таких вещей. Само по себе их нахождение в художественном музее, по сути, было нарушением инструкции. Но современный художник не читает музейных инструкций и он продолжает, несведущий, создавать вещи, от которых плачут музейные реставраторы, потому что их учили только реставрации живописи, скульптуры и графики. И Андрей Ерофеев собирал работы этих не читающих инструкции художников, пополняя музейную коллекцию. В интервью «Эхо Москвы» Валентин Родионов сказал, что оказывается, «дело в том, что коллекция так называемая, Ерофеева, она была передана в 2002 году по приказу Министра Швыдкова нам из Царицына, она довольно серьёзная». При этом не уточняется, что каждая, буквально каждая вещь «царицынской коллекции», а речь идет более чем о тысяче вещей, была помещена туда стараниями Ерофеева и его отдела: выбрана, выпрошена, выторгована, уговорами и обещаниями добыта у художника, редко – куплена для музея, опять-таки, по низкой цене – ведь для общего дела стараемся, для русского искусства, для русского общества. И художники соглашались, дарили, передавали на безвременное хранение, снижали цену. Мы живем сейчас в довольно циничном словесном поле, и когда я пишу эти строки: «для общего дела, для искусства, общества», думаю – ну кто сейчас серьезно отнесется к этим словам. Но точно знаю, что Андрей Ерофеев всеми силами стремится создать музейную коллекцию, открытую для общества и служащую этому обществу. И он сам эту позицию ясно артикулирует в своих статьях.

Упомянутая в одной газете, почему-то во множественном числе, «уволившаяся сотрудница отдела с многолетним стажем» http://www.vremya.ru/2008/114/10/207271.html сказала о «бардаке в хранении». Дорогая коллега, если твои слова, конечно, не переврали в газете, я тобой не согласна. В хранении отдела новейших течений не было беспорядка. Были нескончаемые споры о том, по какому принципу систематизировать коллекцию и постоянные попытки Андрея Ерофеева и его хранителей распределить работы в соответствие с какой-то ясной логикой, которая, понятно, вырабатывалась по ходу дела – ведь мы же исторически первые, кто музеефицировал этот материал, сохраняя его для истории, для общества. Были.

Мне очень жаль, что теперь ничего этого не будет: не будет яростных споров о том, куда отнести ту или иную вещь – не только в смысле понимания связей различных явлений в искусстве, но и пространственно-бытовом: каким образом «впихнуть» все ценные работы в помещение, которое для них явно тесно. Это, впрочем, общая проблема всех музейных запасников, ни Третьяковка, ни отдел новейших течений здесь не исключение. И при этом организовывать выставки, служащие осмыслению истории отечественного искусства. (организация которых, помимо всего прочего, связана с просмотром а, значит, с перемещением со стеллажей сотен и сотен весьма крупногабаритных работ, только десятая часть которых в результате войдет в экспозицию, - в помещении, где даже 2-3 работы, сдвинутые со своих мест, полностью перегораживают проход, но это я так, к слову «бардак», которое лично меня задело). И не будет больше наших лекций, которые были, совершенно точно, единственным систематическим курсом по истории современного российского искусства в Москве. И регулярных публичных встреч с крупными художниками, и клуба для юных мастеров искусства и многих выставок, которые задумывались отделом. И пополнения коллекции и библиотеки галереи – никто в пылу даже и не вспомнил, что Андрей Ерофеев не так давно организовал передачу в библиотеку ГТГ нескольких сотен редких в нашей стране и крайне нам необходимых изданий по современному искусству. А еще собирались выучить за границей реставратора, который был бы компетентен работать со сложными техниками современного искусства… Кто теперь будет все это делать, если отдел расформируют? Точно знаю, потому что была там сама, что людские ресурсы Третьяковской галереи хотя и прекрасны, но не столь безграничны, чтобы она могла себе позволить бросаться десятком профессиональных специалистов в области современного искусства (которых в нашей стране насчитывается всего пока несколько десятков) во главе с одним из лучших, а, может быть, самым лучшим музейным куратором.

2. <<Арт Лондон #10 с Еленой Зайцевой. Официальное искусство эры демократии 2>

Мне бы очень хотелось, чтобы и у нас на Красной площади развернулось что-либо подобное.  В самом сердце столицы Великобритании на Трафальгарской площади «четвертый постамент» на протяжении почти десятка лет  является пространством открытых общественных дебатов. Российские художники Виталий Комар и Александр Меламид предлагали подобный проект в Москве, с бегущей строкой на Мавзолее Ленина еще в 1991 году, но и по сей день центральная площадь России остается символическим пространством торжества тоталитарной власти, своей эстетической завершенностью демонстрирующей, что диалог здесь невозможен. При этом чиновники чаще всего отговариваются тем, что не хотят обижать представителей старшего поколения.

Желание людей преклонного возраста более охотно обращаться к прошлому, нежели к настоящему, понятно и не вызывает никаких других чувств, кроме уважения. Вот и мэр Лондона  Борис Джонсон с большим вниманием отнесся к компании, которую развернули британские ветераны, выступающие за то, чтобы «четвертый постамент» отдали навсегда под статую героя Второй мировой войны сэра Кейта Парка. Мэр ответил, что «это будет трудно сделать». «Трудно, но не невозможно!» - с энтузиазмом провозгласили ветераны и продолжили борьбу. Однако мэр уже связал себя обязательствами по поддержке проекта, в соответствии с которым постамент открыт для сменных работ в области современного искусства. Недавно были объявлены результаты конкурса на следующие две статуи, которые сменят «Отель для птиц» Томаса Шютте на Трафальгарской площади. Это работы Энтони Гормли и Инки Шонибаре. Кроме них, в «короткий список» входили Джереми Деллер, Аниш Капур, Трейси Эммин и Боб и Роберта Смит.

Таким образом четверо из шести кандидатов принадлежат к кругу YBA – «молодых британских художников», совершивших переворот в музейно-галерейном искусстве 90-х, а в 2000-е постепенно завоевывающих публичные пространства. Работа Гормли «Ангел Севера» уже признана важнейшей достопримечательностью ландшафта вдоль северо-восточного побережья Англии. http://www.gateshead.gov.uk/Leisure%20and%20Culture/attractions/Angel/Home.aspx  

С самого начала было понятно, что Гормли должен выиграть проект: художник, в юности изучавший антропологию в Тринити колледж в Кембридже, изображает в основном человеческие фигуры: из глины, из проволоки, из металлических блоков, старой мебели: в виде толпы, запрудившей музейные залы, в виде инсталляции в центре гигантской свалки мусора, на пляже, в галерее: стоящие, сидящие, опустившиеся на колени, прислонившиеся к стене, отчаявшиеся, бодрые, вдохновенные, сломленные жизнью. Он привлекает к работе далеких от искусства людей из далеких земель. Фигуры для выставки в Британском музее выполняла семья, у которой есть маленький заводик по производству кирпичей -  целых 60 человек из Мексики, включая детей, все родственники друг друга.  К тому же, у Гормли  есть опыт работы в публичном пространстве – контроверсивный, но грамотный: статуи хоть и призваны шокировать и смещать привычные представления об одном из самых традиционных из искусств, скульптуре, но продуманы до мельчайших деталей, до состояния безупречности. 
 
То, что предложил художник для Трафальгарской площади, удивило и восхитило не только мэра, но и жюри во главе с художественным директором ICA Экоу Эшун. Проект называется Один и Другой (One and Other), и предполагает, что в течение 12 месяцев, каждый день, 24 часа в сутки на постаменте будет стоять живой человек. Люди будут сменять друг друга каждый час и, таким образом, в работе примет участие 8760 добровольцев.
«Будучи поднятым на высокий постамент и удаленное от привычного уровня земли, индивидуальное, живое тело предстанет одновременно в качестве объекта и субъекта репрезентации, привлекая внимание к различиям, уязвимости и индивидуальности в современном обществе», - говорит художник.  Пока непонятно, как будут записывать в добровольцы, но уже известно, что желающих больше, чем проект может вместить. Хотя, летним погожим днем побыть на постаменте было бы совсем неплохо, а вот зимней ночью, под ледяным дождем в порывах северного ветра простоять неподвижно целый час на пустынной площади можно только из большой и бескорыстной любви к искусству. И здесь сразу будет понятно, кто герой и борец, а кто так, рядовой потребитель. В общем, скульптор и антрополог Гормли таким хитрым образом предлагает каждому честно спросить себя, кем является он в эстетической парадигме: участником и игроком, или потребителем развлечений. Поскольку дождливых ночей в Лондоне намного больше, чем теплых и солнечных дней, каждый записавшийся должен быть готов решать эту дилемму. 
Второй из выигравших проектов, как водится, призван не разделять публику, а объединить и успокоить всех. Лондонец с африканскими корнями Инка Шонибаре поместил уменьшенную копию линейного корабля «Виктори» адмирала Нельсона в гигантскую бутылку, изготовив паруса корабля из традиционных африканских тканей – на самом деле, это ткани с индонезийским орнаментом, ранее изготавливаемые на голландских фабриках, но в конечном итоге они стали прочно ассоциироваться с африканской культурой.
Художник считает, что таким образом он утверждает  «торжество этнического богатства Лондона, начало которому было положено Трафальгарским сражением». Это можно перевести так: несмотря на наше общее колониальное прошлое, мы счастливы вместе. Хм, в общем-то, так оно и есть: Лондон – самое приветливое  место дли иностранцев, не желающих ассимилироваться в европейской культуре. Но все же от этого проекта сильно попахивает официальной политкорректностью и скомпрометированным консенсусом, подменяющим культурные различия расплывчатым понятием «мультикультурности». К тому же он весьма развлекательный и слишком хорошо заточен под туризм. Мне больше по душе проект Джереми Деллера, не выигравший конкурс: он предложил установить на постаменте останки сгоревшего автомобиля как «след» войны в Ираке. Наверное, жюри показалось, что это слишком сильное высказывание в адрес недавней истории и гораздо безопаснее будет обратиться к далекому прошлому. К тому же, это уже стало традицией: первый из выигравших проектов должен всколыхнуть народ и заставить его думать, второй – погрузить его в сладкий сон. Можно считать, что таким образом учитываются интересы всех: и тех, кто хочет изменить мир, и тех, кому и так хорошо.

Еще больше нового и интересного в ЕЖЕДневных Новостях Искусства@ARTINFO - http://www.iCKYCCTBO.ru
Пополнение 3-4 раза в день.

Юрий Пластинин
В избранное