Рассылка №1

 

Жарникова С.В., заместитель директора по науке Вологодского областного научно-методического центра народного творчества, кандидат исторических наук, этнограф.

Член научно-общественного движения “Северная Традиция”.

Более 20 лет занимается исследованиями Гипербореи, по крупицам собирая информацию, восстанавливая облик удивительной страны, не менее легендарной, чем знаменитые Атлантида и Шамбала.

Каждый исследователь, изучающий историю православия на Руси, останавливается перед необъяснимым феноменом, резко негативным отношением к такому, безобидному казалось бы музыкальному инструменту как гусли.

Так еще проповедник 12 века Кирилл Туровский грозил посмертными муками тем ”кто ворожит, гудит в гусли, сказывает сказки”. В требнике 16 века среди вопросов на исповеди есть такие: ” ни пел ли яси песней бесовских, не играл ли яси в гусли?”.

 
Cвятитель Кирилл Туровский. Автор - Мельниченко Алла (Туровская епархия).

А игумен Памфил ругал псковичей за то, что “они во время купальской ночи играли в бубны и сопели и гудением струнным”. Исторические документы свидетельствуют, что во времена Алексея Михайловича Романова гусли изымались у населения и сжигались возами.

Почему?

Сегодня, судя по всему, мы можем ответить на этот вопрос.

Но начнем с того, что еще в 1903 году, в индийском городе Бомбее вышла на свет книга выдающегося индийского ученого и общественного деятеля Тилака “Арктическая Родина в Ведах”.

Посвятив всю свою жизнь изучению родного народа, он долго и тщательно анализировал древние предания, легенды и священные гимны, рождённые в глубинах тысячелетий далёкими предками индийцев и иранцев.

И те странные явления, которые были описаны в священных книгах Ригведе, Махабхарате, Упанишадах, Тилак пришел к выводу,  что эти тексты создавались на севере Европы, где-то около полярного круга.

Именно здесь находилась прародина индоиранцев, или как они себя называли Ариев. Часть из них 4 – 5 тыс. лет назад ушла на территорию Индии и Ирана.

Книга Тилака переведенная на все европейские языки впервые переведена на русский только в 2000 г. Наталией Романовной Гусевой и вышла в свет в Москве в 2001 году.

В середине 50-х годов XX-го века выдающийся санскритолог Рахула Санкритьяяна описал эти передвижения в своей книге “От Волги до Ганга” и ввёл в научный оборот новый термин – индославы.

Заметим, что еще в 1964 году один из крупнейших санскритологов Индии профессор Дурга  Прасад Шастри писал “Если бы меня спросили, какие два языка мира наиболее похожи друг на друга, я ответил бы без всяких колебаний русский и санскрит”.

Таким образом, древние ведические обряды, ритуалы, священные тексты имеют непосредственное отношение к севернорусской народной традиции, исследователи которой неоднократно отмечали, что для нее характерна консервация рудиментовархаичнейших явлений, порой не находящих отражений даже в ведической традиции.

Общеизвестно то огромное значение, которое придавалось в ведической мифологии водоплавающей птице – гусю, лебедю, утке, где она символизировала: небо, свет, огонь, солнце, а также воплощение Творца и Вселенной.

Так в санскрите хамса – гусь – лебедь душа, познавшая высшую Истину, высший дух, свет, огонь, сакральный музыкальный Рим, музыка Вселенной.

Но и в русской народной традиции образы водоплавающих птиц играют исключительную роль.

Зачастую именно гусь, лебедь, утка маркируют собой сферу сакрального в обрядовых песнях календарного цикла.

И в этих же песнях именно гусли являются обязательным компонентом озвучивания сакрального текста.

Примером может служить предсвадебная песня, записанная в Архангельской губернии:

“Вы где гуси были, вы где ночевали, где спали, побывали.
Мы спали у княгини, побывали у первобрачной.
И что княгиня делает?
Во гусли играет, дары снаряжает”.

В гусли гудели, и здесь стоит вспомнить, что и в русских диалектах и на санскрите “гу” значит звучать. Ни гука – ни звука, ни гукнуть, то есть не прозвучать.

Но кроме этого термин “гу” в санскрите значит ещё и идти, двигаться.

Вспомним русское слово гулять. Мы с вами гуляем праздник, мы с вами гуляем свадьбу, то есть и звучим и двигаемся.

И тут мы подходим, пожалуй, к самому главному.

В древних ведических текстах, в книгах эпоса Махабхарата, Адипарва и Ашвамедхикапарва говорится, что сотворение Вселенной происходило следующим образом.

По мысли и слову, которое является озвученной мыслью Творца, появилась некое огромное яйцо, “вечное как семя всех существ. В нем подлинным светом был вечный Брахмо – чудесный, непредставимый, вездесущий.

Тот, кто есть скрытая и не уловимая причина реального и не реального”. Брахмо как соединение мужского и женского начала, то есть нечто среднее. У него было только одно свойство, это звук.

В Ашамедхикапарве Брахмо называют сверхсветлым светом, эфиром. Именно этот сверхсветлый свет создал пространство и произвел основу личности, которая по своей сути небесна.

Заметим,что сверхсветлый свет, это название фона наших с вами русских икон.

Брахмо в древнеарийских текстах называется эфиром. И утверждается – эфир высший из элементов.

У него есть только одно свойство, и называется оно звуком. Эфир порождает семь звуков и аккорд. Затем звуки эфира порождают движение или ветер.

И у него  уже два свойства, звук и касание, то есть инерция.

Причем инерция является собственным свойством ветра и движения.

В результате сокращения скорости сверх света или эфира, вследствие касания – инерции, появляется  видимый свет, состоящий из семи цветов спектра, который корелируется с семью первозвуками.

Свойствами света является звучание, касание и образ. Причем собственным свойством света (видимого света), является именно образ. Все что мы с вами видим в этом мире это то, что имеет образ.

Рожденный из звука и движения, именно видимый свет находится на пограничье, относясь как светк миру божественному Прави и как образ к миру проявленному Яви.

Заметим что в поучении против язычества в XI – XIII века в “Слово о твари и дни рекомом недели”, говорится, что русские язычники поклоняются в первый день семидневной недели (воскресение) не солнцу, утверждая, что солнце только вещественное воплощение света, а белому свету, то есть свету
вселенскому.

Как писал Борис Александрович Рыбаков, вот этот свет, не имеющий видимого источника не осязаемый и неисповедимый, как эманация божества творящего мир, и был предметом поклонения средневековых язычников.

В священных текстах Упанишад говориться, что вселенский свет это златоцветная птица, обитающая в сердце и солнце. Огонь называют белой птицей, несущей свет.

На санскрите огонь “очищающий, очищение”, звучит как павана, а павана – чистый, яркий огонь.

Кроме того, павана это свежий ветер, а павана манна это название многих хвалебных гимнов.

Но в севернорусских обрядовых песнях, водоплавающая птица гусь – лебедь носит название паванька, пава, павана.

Наталья Мотуз - Гуси-лебеди

 
Таким образом, огонь и хвалебный гимн в санскрите прямо соотносятся с севернорусским названием гуся – лебедя – паванька, пава, павана.

И здесь стоит вспомнить, что древнеславянские ритуальные костры VI – V века до нашей эры выглядели как фигуры пылающих лебедей.

О чем свидетельствуют найденные археологами зольники – остатки этих костров.

Зная о том, что в древнейшей традиции, музыкальный лад, связанный с гусями, лебедями, творит музыку космоса, что игра на гуслях сравнима в этом мифопоэтическом ряду с тканьем мировой гармонии, можно понять почему автор “Слова о полку Игореве” связывает в единый образ стадо лебедей и живые струны – гусель, по которым передвигаются пальцы вещего Бояна, как по нитям основы уток, творя ткать эпической песни.

В Ригведе гимнотворчество мудрецов (Риши или Раша) это процесс, в котором высшая творческая сила слово (озвученная мысль) создает космос, ткёт его.

О единстве понятий узор ткани и узор песни, ткать ткань, излагать песню, свидетельствует такой термин санскрита как “прастава”, имеющая аналогию в севернорусском диалектном “прастава”, “праставка”.

Но севернорусская “праставка”, “прастава” - это вышитая или заполненная тканым узором полоса ткани, украшающая рубахи, передники, концы полотенец набожников, скатерти, свадебные простыни, то есть сакрально означенные вещи.

Санскритская же “прастава” – это священный текст, хвалебный гимн.

Так в гимнах Ригведы поэт-певец просит помочь ему, ткущему произведение, и говорит о том, что новую и новую нить ткут к небу и в океан озаренные поэты.

Причем внутри текста самого гимна термин “прастава” имеет множество значений: “прастава” – это огонь, солнце, взошедшее солнце,  время после восхода солнца, воздушное пространство, дождь, ветер, лето, речь, кожа человека, любовный зов, три мира.

Таким образом, исполняя священный гимн, поэт-певец-музыкант соединял в одно целое все три мира.

Голосом, ритуальным пением, как утком ткется из нитей – слов, на нитях основы – струнах ткань вселенной.

В этой структуре музыкальный инструмент фактически идентичен ткацкому стану.

Не случайно в ведических текстах, многотысячелетней давности говорится о трех нитях основы, по которым двигается гусь-свет-огонь, созидая вещественный мир.

Древние трехструнные крыловидные гусли, это предельно приближенный к идеальному музыкальный инструмент – божественный инструмент.

Вдумайтесь в слова гимнов древней веды заговоров – Адхарва Веды – повествующего о сохранении гармонии во вселенной: “Две юницы снуют основу, на шесть колышков две снующих, одна другой протягивает пряжу и не рвут её, не прерывают.

Вот колышки – они основа небу, стали гласы для тканья челноками”.

Упомянутые в гимне 6 колышков, по три с каждой стороны, на которых натянуты три струны – нити основы (гуны) это священные столбы, о которых в Ригведе говорится “Словно гуси, выстроившиеся рядами, прибыли к нам столбы, одетые в светлое, поднимаемые перед огнем поэтами, боги вступают на путь
богов”.

Гусляры из года в год, из века в век, из тысячелетия в тысячелетие, постоянно в процессе творческого озарения повторяли акт творения Вселенной.

Они гудят, а значит из звука гу и движения гу, созидают третий компонент – видимый свет, творящий все проявленное во Вселенной, весь материальный, иллюзорный мир.

Они подпитывают светом космос, не давая хаосу разрушить его, сохраняя наш мир и высший закон бытия.

И не случайно о них, которых ещё называли скоморохами, а “скомрат” на санскрите значит вестник, посланец, говорили “идущие со светом по свету”.

И в той борьбе за духовную власть, что шла на Руси в течение тысячелетия, судя по всему, они остались непобежденными, коль скоро даже в конце в XX-го века сохранилась в России архаическая форма живой гусельной традиции, которая была найдена экспедицией Ленинградской консерваторией в Псковской, Новгородской и Кировской областях.

Осень 2009 г. С. Петербург, Конгресс Ведической культуры ариев-индославов.

 

Источник http://paranormal-news.ru/blog/gusli_kosmicheskaja_ehtika/2011-06-20-350

Посмотреть ролик

---

 

Сидоров Г.А. –

Хронолого-эзотерический анализ развития современной цивилизации (книга 3)

Пути.  Дороги. Встречи

 

Глава 33

ОККУЛЬТНЫЙ ПРИЁМ ОТОЖДЕСТВЛЕНИЯ

Отрывок

Напившись чаю, гости поблагодарили хозяев за угощение и все вместе: и женщины, и мужчины направились в горницу.

-То, что сейчас будет, вы хорошо все знаете, - обратился хозяин дома к публике. - А вот он, - показал Добран Глебыч на меня, - присутствует на нашем празднике души впервые. Поэтому прошу ничего нашему гостю не объяснять. Пусть Арий пройдёт свой духовный путь сегодняшнего вечера самостоятельно.

С этими словами, поманив за собой четырёх парней, Добран Глебыч скрылся за дверями.

«Опять загадка, - подумал я про себя.

- Когда же они кончатся? Интересно, что это ещё за духовный путь, который мне предстоит пройти?»

В это время Светлада со своей подругой, тоже очень красивой девушкой из соседнего терема, принесли в подсвечниках десяток толстых восковых свечей.

Девушки поставили свечи на специально прибитые к стене комнаты подставки, по очереди зажгли их и погасили в горнице свет.

Теперь отблески живого пламени скользили по брёвнам стен, отражаясь на потолке, и плясали на стекле замерзших окон. Свет огня наполнил горницу чем-то торжественным и неповторимым.

В этот момент в комнату вошли пятеро мужчин. Двое, осторожно ступая, несли что-то вроде огромных гуслей. Двое других держали в руках древнерусские скрипки-гудки.

Один гудок был маленький и изящный - его бережно нёс Добран Глебыч, другой гудок выглядел значительно больше первого и смычок к нему напоминал небольшой лук.

Последний вошедший парень с гордостью сжимал в руке резной деревянный рожок. Четверо музыкантов расположились вокруг стоящих на ножках громадных гуслей, и Добран Глебыч, подняв маленький смычок, объявил:

-Сначала сыграем песнь времени. Как вы знаете, это традиция, потом хороводную для наших «богинь». А там посмотрим.

Я с интересом наблюдал за приготовлениями музыкантов. Вот они уселись друг против друга, настроили щипками гудки.

И, поставив инструменты к колену, приготовили смычки-луки. У огромных гуслей, точнее, как я со временем, догадался - цимбалы, никого не было.

Но потом к инструменту подошёл рослый музыкант, и раздались звуки музыки.

Но это была совсем не та привычная музыка, которую мы привыкли слушать.

Солирующий гудок издавал какие-то гортанные, сдавленные звуки, они переплетались, связывались воедино с какими-то неизвестными потусторонними вибрациями.

В них слышалось завывание ветра, шум далёкого неведомого мне моря и что-то такое, чего я не мог себе объяснить.

Я чувствовал, что странные скрипучие, воющие звуки всё глубже и глубже проникают в природу моего глубинного далёкого и пока неясного.

Но вдруг раздался удар струн второго гудка, следом - басовый напев цимбалы и сдавленный бархатный перелив рожка.

Звуки четырёх инструментов слились в единое многоголосье.

Совершенно иное, не узнаваемое, такое, какого я никогда не слышал.

Но в то же время почему-то своё, вполне понятное. И вдруг единая мелодия снова разделилась, казалось, что каждый инструмент стал играть сам по себе свою собственную мелодию: но в какой-то момент после перебора струн басового гудка все мелодии опять слились.

Неземные звуки дуэта гудков всё больше набирали силу, и вдруг я почувствовал, что моё сознание как будто вырвалось из какой-то незримой клетки.

И его стало уносить в неведомые дали времени: звуки волшебной музыки стали наполнять меня светом, какими-то странными размытыми видениями.

Вдруг образы стали оформляться, приобретать чёткие очертания.

Я увидел себя маленьким семилетним ребёнком в белой рубашке, босиком, бойко идущим в окружении таких же, как сам, сверстников к ступеням гигантской белой, как снег, устремлённой в синее бездонное небо пирамиде.

Я хорошо знал, куда иду и зачем, знал, где нахожусь и кто я.

 Золотое застывшее над горизонтом Солнце освещало своими лучами стены великолепных зданий, площадь города, заросшие сосновым лесом далёкие холмы и застывшую стеклянную гладь хорошо известного мне озера.

Потом я увидел себя и детей-сверстников внутри пирамиды.

Мы сидели в украшенном каменной резьбой зале и внимательно слушали выступления облачённых в жреческие одежды учителей-наставников.

Всё, с чем нас, детей, познакомили жрецы в «сердце» гигантской пирамиды, пронеслось мгновенно.

Затем в моём сознании возникли отрывочные картины какого-то торжественного праздника. Я был уже не ребёнком, а сильным, здоровым парнем.

На мне красовалась белая расшитая орнаментом праздничная одежда, белый длинный тяжёлый плащ и на голове серебряный венок.

Меня и таких же, как я, молодых парней, куда-то провожали.

Мы покидали свою родину. На душе, несмотря на торжественную обстановку, было тоскливо и тревожно.

Я видел, как ко мне подошла облаченная во всё белое высокая необыкновенной красоты девушка.

Взяв меня за руку, она уткнулась своим божественным лицом мне в грудь, и я гладил другой рукой её длинные золотые волосы.

Я знал, что девушка сделала свой выбор.

Она поедет со мной на край света, туда, куда и я, и теперь мы будем с ней неразлучны. Потом замелькали новые картины: берега какой-то могучей реки.

Я стою на палубе какого-то быстроходного бесшумного корабля в окружении двух девушек. Мы всматриваемся в дикую суровую природу края.

На корабле много людей, все подавлены и насторожены. В голове мысли о будущем. В этот момент звуки музыки опять донеслись до моего сознания.

И я увидел себя летящим на каком-то аппарате над бесконечными просторами какой-то южной лесостепи. По курсу поблёскивали в лучах тёмного Солнца какие-то озёра, выглядывали леса и отдельно стоящие деревья.

И вдруг я увидел впереди какой-то знакомый комплекс строений. Стоящий в окружении садов на циклопической платформе необыкновенной красоты храм, рядом с ним второй!

Летательный аппарат сделал над садами и храмами круг, и моему взору предстали две параллельные дороги, ведущие через сады к далёкому, еле видному на горизонте городу.

Я знал о храме, знал о городе, знал обо всём, что видел!

Через несколько секунд я ощутил себя идущим быстрым шагом по площади к каким-то ступеням. Сердце переполняла радость: по ступеням навстречу мне также быстро шли две девушки.

-Наконец-то я снова вас вижу! - говорил я дрожащим голосом, протягивая к ним руки.

В этот момент высокая лирическая мелодия сменилась неистовым барабанным боем. И я увидел надвигающийся из моря флот.

Синее небо, спокойное море и этот огромный военный флот!

Неистовый рёв труб, уханье каких-то неизвестных мне барабанов. Корабли, бесконечное множество кораблей! Из их бортов торчат громоздкие тройные, похожие на зубы, тараны.

Борта увешаны дикой расцветки расписными щитами.

«Весла и цветные паруса! Сила, огромная сила! Как её остановить?»

А потом в сознании понеслись видения битв, грозных, страшных и неистовых. Горящие корабли, пылающие города.

Чудовищной силы взрывы, колебания земли и наступающие на сушу гигантские волны.

Я увидел себя в подземелье. Рядом какая-то печь, в ней мерцает огонь. Тело пронизывает холод.

«Всё кончено», - говорит сознание.

Сначала пришёл огонь, потом обрушились воды океанов, а сейчас всё, что ещё уцелело, умирает от тьмы и холода. Скоро придёт смерть и сюда... Кто-то со мной рядом. Дорогие мне люди, душа разрывается от сознания неизбежного.

Звуки музыки почти стихли, и видения стали пропадать, но новый перебор струн, на гудке создавая теперь уже жизнеутверждающую мелодию, снова вернул меня к видениям.

Теперь передо мной лежала бескрайняя поросшая редким кустарником ковыльная степь. Я вглядываюсь в неё с седла своего коня. И вижу, как по ковыльным просторам, похожим на морские волны, ползут в неведомое кибитки моего народа.

«Уходим от снежных зим и морозов. Но  что нас ждёт в чужом, неведомом мире? Где конец этому ковыльному простору?»

Напрягая зрение, я вглядываюсь в линию горизонта. Там видны далёкие горы. Они цепью выступают из степного марева и кажутся неясным загадочным миражом.

«Через несколько дней кочевье упрётся в их каменные зубья. Что тогда?»

Мой взгляд скользнул по медленно ползущим в степи войлочным вежам.

-Быки устали, дойдём до воды и надо делать на несколько дней привал.

Да и стада утомлены долгими переходами. И коровам, и овцам
требуется продолжительный отдых, - обернулся я к табунщикам, следящим за домашними животными.

Вдруг до моего слуха долетели крики. Было видно, что в стаде что- то произошло.

«Неужели опять волки или, чего доброго, гигантский серый степной кот?» - подумал я, разворачивая своего коня.

Но когда я прискакал на место происшествия, всё уже было кончено. Двое всадников в недоумении рассматривали троих утыканных стрелами лохматых уродов. Все трое были коренасты, обладали мощной мускулатурой и были покрыты шерстью.

-Они, вот эти, - показал кнутом на лежащих оскалившихся мёртвых уродов пастух, - каким-то образом, очевидно, под прикрытием кустарника пробрались в стадо и успели своими дубинками уложить четырёх овец. Ладно мы их заметили.

-Такие вот под прикрытием ночи, когда стояли у реки, пытались украсть наших женщин. Но тогда их спасла вода, - сказал второй пастух.

Обоих пастухов я хорошо знал и, оглядев лохматых тварей, сказал:

-Передайте воинам и всем, кто смотрит за стадом, начинаем смертельную войну на уничтожение. Наши деды от лохматой нелюди свои земли избавили.

И нам предстоит сделать то же самое. Иначе на новых местах от этих тварей нам житья не будет.

Услышав моё решение, молодые воины, круто развернув коней, помчались догонять ускакавших вперёд воинов охраны. Я ещё раз оглядел лохматых уродов и не торопясь поехал за стадом.

Через несколько секунд яркая картина степного кочевья сменилась не менее впечатляющим видением битвы.

Я увидел себя, с ног до головы покрытым чешуйчатой, по всей видимости, костяной бронёй, на голове чувствовал тяжелый шлем, правая моя рука сжимала древко тонкого и длинного копья, а левая прикрывала тело плоским прочным прямоугольным щитом.

Подо мной нёсся вперёд на противника полностью покрытый кожано-деревянной бронёй могучий скакун.

И справа, и слева от меня скакали с острыми длинными копьями наперевес, так же как и я, покрытые непроницаемой бронёй всадники.

«Впереди враги, их много, очень много, они злобны, жадны и жестоки. Это другая раса людей. Раса непримиримых людоедов с плоскими жёлтыми лицами и короткими кривыми ногами. Вот они, на низкорослых конях со щитами и выставленными вперёд копьями».

На нашу конную лаву обрушивается град острых стрел. Но стрелы не причиняют нам вреда. Они отскакивают и застревают в наших доспехах и броне коней.

И вот мы всей своей массой обрушиваем свой копейный удар на противника. Моё копьё, сбив в сторону щит, протыкает покрытое кожаными латами тело плосколицего.

Он вылетает из седла, и я наношу своим копьём ещё один смертельный удар, потом ещё и ещё. Но врагов много, они обступают меня со всех сторон.

Моё копьё сломано, и теперь я яростно сражаюсь с наседающими врагами удобно лежащей в руке секирой.

И справа, и слева от меня идёт рукопашный конный бой. Слышен рёв труб, гортанные каркающие крики плосколицых.

Но вот сзади нас появляется новая шеренга коней. Они сметают наших противников. И мы вместе с подошедшими вовремя копейщиками рвёмся вперёд.

Врагов много, очень много, но они трусливы, вот они уже и бегут. Бегут по всему полю! Мы останавливаем своих вымотанных долгой битвой коней.

«Снова победа!» - отмечает сознание.

А за бегущими врагами устремляется наша не участвовавшая в битве лёгкая кавалерия.

«От наших конников на своих коротконогих клячах им не уйти.

Теперь вся степь покроется их трупами. Они получили то, что хотели, - в глубине моего сознания нет ни радости, ни злорадства. - За чем пришли, то и получили».

Но вновь сменившаяся музыка вызвала другие видения: я с тяжёлой корзиной за плечами подымаюсь на высокий земляной холм.

Там я высыпаю из своей корзины грунт и снова отправляюсь вниз для того, чтобы наполнить свою корзину снова. Рядом со мной точно так же, как и я, работают тысячи людей. Наконец, курган готов.

Жрец в белой  одежде на вершине кургана подымает руки к небу и показывает, что пора устанавливать на нём священные камни предков. Гранитные столбы уже готовы, их привезли на быках с далёких гор, и скоро они займут своё место на кургане.

Но вот доносившиеся звуки музыки стали торжественными и праздничными. И перед глазами возникла картина весёлого зимнего праздника.

Я увидел застывшую реку, на крутом её берегу деревянные стены какого-то хорошо известного мне города. Городские ворота открыты, и празднично одетый народ валом валит на лёд речки.

Вот с высокого яра от стен города под радостные крики граждан покатились горящие обмотанные промасленной верёвкой огненные колёса.

Потом на льду в окружении народа начался турнир белых и чёрных витязей.

Всадники в белых плащах побеждали воинов, одетых в чёрное.

Наконец, на площадке осталось всего два всадника. Один витязь весь в чёрном на чёрной лошади, другой воин в белом на белом скакуне. После долгого боя белый рыцарь под ликование народа одолел чёрного.

И вот он ездит по кругу, подняв руки к небу, и радостно смеётся.

Смеётся, глядя на него и отряхивая с себя снег, и его противник - чёрный воин. Я вижу себя сидящим на коне, в окружении празднично одетых всадников.

 В руках у меня искусно выполненный из чистого золота дубовый венок.

Вот я, толкнув ногами своего коня, подъезжаю к белому витязю и одеваю ему на шлем этот венок. Вокруг раздаются неистовые крики радости. В воздух летят шапки и подымаются флаги с изображением жёлтых вращающихся свастик.

Потом во всём белом в центре площадки появляется жрец.

Он подымает руки к небу, и в этот момент его окружает взявшийся за руки хоровод.

Я прыгаю со своего коня и спешу занять место в праздничном торжественном хороводе.

За мной торопится всё моё окружение.

Наконец, хоровод построен - несколько десятков взявшихся за руки кругов. Вот хоровод тронулся. Каждый круг в свою сторону, и в небеса понёсся гимн свету и солнцу.

Гимн любви и надежде!

Я иду вместе со всеми, пою гимн светилу, а сердце переполняет праздничная радость. Потом я увидел, как по льду реки мчатся наперегонки празднично украшенные тройки, как состязаются женщины и мужчины в стрельбе из лука, как бьются стенка на стенку кулачные бойцы.

И вот я сам вхожу в круг бороться.

Сначала побеждаю я, потом побеждают меня. И своему победителю я с искренней радостью дарю боевого коня. В душе нет и следа огорчения, в ней царит праздник.

Огромный безграничный праздник единства со светилом, звёздами, матушкой-землёй и моим народом. Всё едино! И земля, и небо, и окружающая природа, и человек!

Нельзя ничего делить. Люди - дети всего сущего. Сущее же - частица самого Рода-Создателя, значит, люди земли - его дети.

Вот почему такая на душе радость.

Видение праздника зимнего солнцеворота перенеслось в огромную горницу какого-то терема.

Под волшебную незнакомую музыку люди танцевали, пели, водили хороводы, и я был участником плясок и хороводов. И вместе со всеми пел весёлые и раздольные русские песни.

На несколько секунд мелькнули длинные, сплошь уставленные яствами, праздничные столы. Вокруг них на стенах горели какие-то светильники, было ощущение тепла, уюта и чего-то такого,чего на словах трудно объяснить.

Потом я увидел радостные лица любимых мною женщин и толпу ребятишек, играющих в витязей.

Но вот видения стали исчезать, и я снова очутился в горнице Добрана Глебыча.

-Всё, первая часть нашего концерта закончилась, - торжественно объявил старейшина. - Но прошу не расходиться. Через несколько минут мы увидим вторую его часть.

Давайте, красавицы, - обратился старейшина к трём молодым девушкам. - Пока мы будем пить сбитень, у вас есть немного времени, чтобы переодеться.

Его дочери и их подруга, кивнув головками, поспешили в соседнюю комнату, а мужчины в окружении своих жён снова направились к праздничному столу.

Через несколько секунд в комнате я остался совсем один.

«Что же произошло? - думал я. - Неужели гипноз? Посредством музыки. Или что-то другое? Необъяснимый провал сознания в далёкое прошлое. И настолько яркие картины! Я до сих пор нахожусь «там», а не здесь. Интересно бы понять, что мне
пригрезилось?»

Ошарашенный и сбитый с толку, я не знал, что теперь делать.

 Накатившееся на меня ощущение, что моя жизнь длится многие тысячи лет, не отпускало.

«Где я был, может, в параллельных мирах? - размышлял я над случившимся. - Но там началась какая-то гражданская война, и я погиб. Значит, здесь дело не в других изменениях».

В этот момент в горнице появился Добран Глебыч. Он подошёл ко мне и, усевшись рядом, сказал:
 
-Теперь понимаешь, зачем по приказу Запада Алексей Михайлович Тишайший уничтожил все наши древние музыкальные инструменты? А заодно и последних скоморохов.

Несколько лет на площадях сжигались гусли, цимбалы, рожки, волынки, флейты-тростянки. Особой ненавистью пользовались при дворе гудки. Это звуки гудков вызвали твои видения.

-Откуда ты знаешь, что я что-то видел?

-Не ты один погрузился в свои прошлые инкарнации, Ар. Все сидящие в них побывали, - показал старейшина на пустые лавки. Так что я знаю, что говорю, - поднялся он со своего места.

Через секунду комната снова наполнилась народом. Музыканты опять заняли свои места. Осталось только дождаться девушек. Но вот появились и они.

В украшенных вышивками, бисером и речным жемчугом ярких национальных костюмах. Тонкие талии красавиц опоясывали расшитые золотой и серебряной ниткой пояса, а на точёных ножках поблёскивали золотым орнаментом красные женские сапожки.

Троица живых богинь, построившись рядом друг с другом, стала ожидать музыку.

Я не в силах был оторвать от них взгляда: примерно одинакового роста, с роскошными русыми с золотым отливом косами, лебедиными шеями и чуть покатыми аристократическими плечами, с невероятно тонкими талиями и длинными крепкими сильными ногами.

Они казались женщинами неземной, какой-то звёздной расы!

Я невольно вспомнил своё купание с двумя из них в бане. Там передо мной были обнажённые девушки, здесь они одетые.

Но что изменилось?! Истинную красоту не может скрыть никакая одежда. Она просвечивает сквозь неё и ослепляет! Через секунду зазвучал рожок, и, вторя ему, раздались звуки цимбалы. Потом опять я услышал волшебную песнь гудка.

И девушки сорвались с места. Они подобно птицам легко, почти неслышно, впорхнули в середину комнаты и, разлетевшись во все стороны, понеслись в тихом и плавном танце по кругу. Но это был не танец!

Нет! Глаза смотрели и не верили, уши слышали музыку, но воспринимали её не они, а сердце!

Разве можно назвать танцем песнь движущегося тела? Казалось, фигуры девушек излучают ещё одну музыку. Музыку неслышную, но ещё более сильную, чем та, которая звучит от инструментов.

Её улавливает не слух, а сердце. Нет, это был не танец, нет, то была исповедь, вложенная в такт движений, исповедь о чём-то великом, огромном и невероятно сильном.

И я понял - голосом движений девушки рассказывали о своей любви. О любви к родной земле, бездонному, синему небу, звёздам, Солнцу и своим любимым, к тем, кого у них ещё нет, но которых они уже любят.

Любят  беззаветной, незнающей границ любовью. Я смотрел на это откровение в музыке и в глазах у меня стояли слёзы. И я уже не стеснялся этих слёз.

«Пусть видят и знают, что я могу плакать. Плакать от боли, что здесь, на этом вот заброшенном в бескрайних северных лесах хуторе всё ещё бьётся сердце погибшей Прародины.

И продолжает звучать наша древняя живая музыка, на давно забытых и проклятых церковью музыкальных инструментах. И только здесь сошедшие с небес богини могут поведать голосом своих  движений о своих самых сокровенных душевных переживаниях».

---

Скачать свободно мультимедийную книгу
"Жарникова С. В. Гусли – инструмент гармонизации Вселенной" [2012, PDF, RUS]

ТОРРЕНТ

ЯНДЕКС

---

Рассылку подготовил - Василий Лычковский

ksm-uzda@list.ru