"Раньше я не любил собак.
Мне было пять лет, когда соседский пёс Лютый, не оценив моего желания познакомиться, тяпнул меня за ляжку и едва на свалил на землю. Если бы не цепь и не ошейник, передавивший ему горло, всё могло бы кончится хуже. Я не заплакал тогда и не закричал, хотя нога была прокушена до крови. Я взял палку и ударил рычащего кобеля по носу.
Больше к собакам знакомиться я не подходил.
В селе, где я жил, собак было много – едва ли не в каждом втором дворе. Помню здоровенного кобеля альбиноса (у него были красные глаза с отвисшими вывернутыми веками), который, играя, преследовал меня, когда я возвращался с лыжной прогулки. Пес скакал вокруг и хватал мыски лыж. Он был большой, как теленок, а мне было лет одинадцать. Когда пёс напрыгивал на меня, я совал спрятанный в варежке кулак в его слюнявую пасть, и успевал сделать еще несколько шагов к дому. Потом пес отпрыгивал, хватал пастью снег,
мотал головой и лаял – ему было весело. А мне было страшно.
Я помню, как этот пёс состарился. Но своей смертью он не умер – его сбил грузовик.
Собакам в деревне вообще не везет. Обычно они околевают задолго до старости.
Это я и о своих псах говорю. О своре своих любимцев.
Жаль, что добермана Шарика среди них нет.
Интересно, сумел ли он дожить до старости?
Почему-то мне кажется, что он и сейчас неплохо себя чувствует.
* * *
Таня стояла в темной прихожей. Мы не могли её видеть. Она же отлично видела всех находящихся в комнате. Грязная и оборванная, поцарапанная, растрепанная, опухшая лицом – она уже не была похожа на человека. Взгляд её был затуманен, на обкусанных потрескавшихся губах пузырилась розовая слюна...
Таня пришла с улицы, тихо открывая взломанные бандитами двери. Она остановилась перед аркой художественно оформленного проема, за которым, будто на освещенной сцене, разворачивался последний акт трагедии.
И когда Димка запыхтел, грызя толстую кожу перчатки, на нож безумными глазами косясь, Таня покачнулась, наклонилась, подняла с пола березовое полено и хрипло сказала:
- Шарик, фас...
Вряд ли добермана в его прошлой жизни звали Шариком. Но команду “фас” он, определенно, знал.
Поджарая тень вырвалась на свет. Саня, уже коснувшийся лезвием ножа Димкиной шеи, уже пустивший по натянутой коже ниточку крови, повернулся на шум. Не знаю, что ему почудилось – возможно, он принял летящего на него пса за одну из тех долговязых тварей, что преследовали нас на окружной дороге. А может решил, что видит привидение..." 2.Вышли новые межавторские сборники
