Сайт рассылки www.ark.ru
Привет, привет!

Книга написана в 1908 году, но попалась мне в руки только сейчас :-). Удовольствие
огромное. Юмор Анатоля Франса посетившего наш мир в период с 1844 по 1924г. напомнил
мне другого великого француза - Франсуа Рабле, жившего и писавшего на четыре
века раньше(1494 - 1553).
В интернете текст не найден. За сканирование нескольких первых глав спасибо Лене
Калагиной. 
Начало книги великолепно. Далее текст постепенно переходит в социальный памфлет-антиутопию,
автор начинает забывать упоминать слово "пингвины" и уже пишет о человечестве
и общественных пороках. Это уже чуть менее интересно. Так что, если ваше чтение
этой книги ограничится присланными мной главами, вы насладитесь "снятыми сливками".
Остальную часть можно прочитать в книге, которая наверняка есть в библиотеках
и книжных магазинах.
Оля
  
Об авторе:
http://litera.edu.ru/catalog.asp?ob_no=14397&cat_ob_no=12431

Другие произведения этого автора в интернете: 
"Восстание ангелов" 
http://www.lib.ru/INOOLD/FRANS/angels.txt
http://litera.edu.ru/attach/8/859.doc 

Новеллы
http://www.lib.ru/INOOLD/FRANS/novells.txt



Анатоль Франс
Остров пингвинов. Роман
Повести и рассказы
Ленинград, "Художественная литература", Ленинградское отделение, 1985


Книга первая
ПРОИСХОЖДЕНИЕ

Глава I

ЖИЗНЬ СВЯТОГО МАЭЛЯ

Маэль, отпрыск камбрийского королевского рода, был на девятом году жизни отдан
в Ивернское аббатство, ради книжного обучения, духовного и светского. В возрасте
четырнадцати лет он отказался от наследства и принес обет служения господу. Сообразно
с монастырским уставом, он посвящал свое время пению гимнов, занятиям грамматикой
и размышлениям над вечными истинами.
Вскоре же небесное благоухание возвестило всему монастырю о добродетелях нового
инока. И когда преставился настоятель Ивернской обители, блаженный Галл, то молодой
Маэль стал его преемником в управлении монастырем. Он устроил там школу, больницу,
странноприимный дом, кузницу, мастерские всякого рода, судостроительные верфи,
а также заставил монашескую братию распахать близлежащие земли. ОН сам возделывал
монастырский сад, обрабатывал металлы, наставлял послушников, и жизнь его текла
безмятежно, подобно реке,
отражающей небо и несущей плодородие окрестным нивам.
На склоне дня сей служитель господа имел обыкновение сидеть на краю обрывистого
берега, в том месте, которое и поныне называют креслом св. Маэля. А внизу, у
ног его, огромные скалы, похожие на чёрных драконов, поросшие зелеными и бурыми
водорослями, выставляли навстречу пенистым волнам свои чудовищные груди. Он смотрел,
как солнце опускается в океан, алое, будто вино причастия, и о6агряе г славной
кровью своей облака в небесах и гребни морских волн. И праведник прозревал в
этом образе тайну креста, на котором
пролита была божественная кровь, облекшая всю землю царской багряницей. В открытом
море виднелась темно-синяя полоса - берег острова Гад, где св. Бригита, принявшая
пострижение от св. Мало, управляла женским монастырем.
Наслышанная о заслугах преподобного Маэля, Бригита высказала желание получить
как драгоценнейший дар какое-либо изделие его рук. Маэль отлил для нее медный
колокольчик и, закончив работу над ним, благословил его и бросил в море. И колокольчик,
звеня, поплыл к берегам острова Гад, где св. Бригита, услышав над волнами медный
звон, благоговейно приняла дар и, в сопровождении своих духовных дщерей, под
пение псалмов, торжественно перенесла его в монастырскую часовню.
Так праведник Маэль совершенствовался в добродетелях. Он уже прошел две трети
жизненного пути и надеялся дождаться безмятежной кончины среди братий своих во
Христе, как вдруг ему было знамение, возвещающее о том, что божественная мудрость
располагает иначе и что господь призывает его к трудам не столь мирным, но не
менее славным.

Глава II

АПОСТОЛЬСКОЕ ПРИЗВАНИЕ СВЯТОГО МАЭЛЯ

Однажды, погруженный в раздумье, шел он по берегу спокойной маленькой бухты,
защищенной, словно естественной плотиной, грядою скал, выдавшихся далеко в море,
- и вдруг он увидел каменное корыто, плывущее по водам, подобно ладье.
А ведь в каменных чанах св. Гирек, великий св. Коломбан, шотландские и ирландские
монахи отправлялись проповедовать Евангелие в Арморике. И еще недавно св. Авойя,
прибыв из Англии, поплыла вверх по течению реки Орэ в ступе из розового гранита
- той самой, куда впоследствии сажали детей, чтобы они росли сильными; святой
же Вуга переправился из Ивернии в Корнуэльс на скале - потом ее обломки, сохранившиеся
в Пенмархе, начали исцелять от лихорадки, стоило богомольцам приложиться к ним
головой; св. Самсон приплыл
в залив близ горы Св. Михаила в гранитном чане, впоследствии названном мисой
св. Самсона. Вот почему при виде этого каменного корыта св. Маэль понял, что
господь предназначил его для просвещения язычников, еще во множестве обитавших
по бретонским островам и на побережье.
Он вручил свой ясеневый посох Будоку, человеку святой жизни, тем самым передавая
ему управление обителью. Затем, захватив с собою каравай хлеба, бочонок пресной
воды и святое Евангелие, сел в каменное корыто, и оно тихо поплыло с ним к острову
Эдику.
На острове этом постоянно бушуют ветры. Бедняки ловят там рыбу в расщелинах между
скал и с трудом выращивают кое-какие овощи на песчаной и каменистой земле своих
огородов, окруженных либо невысокой каменной стеною сухой кладки, либо тамарисковой
изгородью. В лощине росла могучая смоковница, широко раскинувшая ветви. Островитяне
поклонялись ей как божеству.
И сказал им Маэль, человек святой жизни:
- Вы поклоняетесь этому дереву, потому что оно прекрасно. Значит, вы чувствительны
к красоте. Так вот, я пришел раскрыть перед вами красоту сокровенную.
И он проповедал им Евангелие. И, наставив их, окрестил солью и водой.
Морбиганские острова были в те времена многочисленнее, чем ныне. Ибо с тех пор
многие из них погрузились в море. На шестидесяти островах проповедал св. Маэль
христианскую веру. Затем в своем гранитном корыте он поднялся вверх по реке Орэ
и после трехчасового плавания вышел на берег перед каким-то римским домом. Над
крышей вился дымок. Святой переступил порог, украшенный мозаичным изображением.
собаки с ощеренными зубами и напряженными мускулами лап. Его приняли в этом доме
престарелые супруги - Марк Комбаб
и Валерия Мэренс, жившие плодами своей земли. Вокруг внутреннего двора высились
колонны портика, снизу до половины выкрашенные в красный цвет. В стене был устроен
фонтан из раковин, а под портиком стоял алтарь с нишей, куда хозяин дома поместил
терракотовых идолов, побеленных известкой. Некоторые из них изображали крылатых
детей, другие - Аполлона или Меркурия, а иные были в виде нагой женщины, выжимающей
воду из волос. Разглядывая эти фигурки, св. Маэль нашел среди них изображение
молодой матери с младенцем
на коленях.
Тотчас же, указывая на нее, он сказал:
- Это пресвятая дева, матерь божья. Поэт Вергилий возвестил о ней в сивиллиных
песнях еще до ее рождения и ангельским голосом воспел ее: "Jam redit et virgo"(1).
И среди язычников распространены были фигурки, пророчествующие о ней, подобно
вот этой на твоем алтаре, о Марк! Она, без сомнения, была благосклонна к твоим
скромным дарам. Таким-то образом все послушно следующие естественному закону
уже подготовлены к тому, чтобы воспринять откровение истины.

(1) "Дева вернулась уже" (лат.)

Марк Комбао и Валерия Мэренс, просвещенные этой речью, обратились в христианскую
веру. Они приняли святое крещение вместе с их юной вольноотпущенницей Целией
Авителлой, которую любили, как свет своих очей. В тот же день отреклись от язычества
и были крещены все колоны.
Марк Комбаб, Валерия Мэренс и Целия Авителла посвятили с тех пор свою жизнь подвигам
добродетели. А после праведной кончины были причислены церковью к лику святых.
Так на протяжении тридцати семи лет блаженный Маэль просвещал язычников внутренних
областей. Его тщанием воздвигнуто было двести восемнадцать часовен и семьдесят
четыре монастыря.
Но вот однажды, пребывая в городе Ванн и проповедуя там Евангелие, прослышал
он, что в его отсутствие ивернские монахи отступили от устава св. Галла. Тотчас
же, рьяный, как наседка, собирающая своих цыплят, поспешил он к заблудшим чадам
своим. Ему шел тогда уже девяносто седьмой год; но, согбенный годами, он сохранял
еще силу в руках, а звуки его голоса широко разносились вокруг, как зимний снег
по глубоким долинам.
Аббат Будок вернул св. Маэлю ясеневый посох и поведал ему о том жалком состоянии,
в коем находился монастырь. Монахи рассорились из-за того, когда надлежит праздновать
пасху. Одни стояли за римский календарь, другие - за греческий, и обитель раздирали
ужасы хронологического раскола.
Царила в ней и другая причина беспорядков. Монахини острова Гад, в прискорбном
забвении былой добродетели, то и дело подплывали в лодке к ивернскому берегу.
Монахи принимали их в странноприимном доме, и греховный соблазн распространялся
все больше и больше, приводя в отчаяние благочестивые души.
Свое правдивое повествование аббат Будок закончил следующими словами:
- Появление этих инокинь погубило невинность и покой наших монахов.
- Готов этому поверить, - отвечал блаженный Маэль. - Ибо женщина - это ловко
расставленная западня. Только почуял ее - и уже попался. Увы, восхитительная
прелесть этих созданий издали действует еще сильнее, чем вблизи. И чем меньше
они удовлетворяют страстное желание, тем больше внушают его. Именно потому и
сказал поэт, обращаясь к одной из них:

Вы здесь - от вас бегу, вас нет - я снова с вами.
Оттого-то мы и видим, сын мой, что приманки плотской любви более властны над
отшельниками и монахами, нежели над мирянами. Бес похоти всю жизнь искушал меня
разными способами, и самым сильным искушениям подвергался я вовсе не при встрече
с какой-либо женщиной, даже прекрасной и благоуханной. Они порождались во мне
образом женщины отсутствующей. Еще и поныне, на закате дней моих, когда я вступаю
в девяносто восьмой год жизни, враг рода человеческого нередко вводит меня в
грех против целомудрия, по крайней мере
в помыслах моих. 
По ночам, когда я зябну на своём ложе и старые кости мои глухо стучат одна о
другую, я слышу чьи-то голоса, читающие мне второй стих третьей Книги Царств:
"И сказали ему слуги его: пусть поищут для господина нашего, царя, молодую девицу,
чтобы она предстояла царю, и ходила за ним, и лежала с ним, и будет тепло господину
нашему, царю". И диавол показывает мне отроковицу в расцвете первой юности, и
она говорит мне: "Я - твоя Ависага. Я - твоя сунамитянка, господин мой, дай мне
место на ложе твоем".
- Поверьте мне, - добавил старик, - только особая милость божья помогает монаху
блюсти целомудрие в делах и в помыслах.
Приступив к восстановлению в монастыре мира и чистоты нравов, он исправил календарь
сообразно хронологическим и астрономическим исчислениям и обязал всех монахов
отныне его придерживаться; падших духовных дочерей св. Бригиты он отослал в их
обитель - однако не только не изгнал их с позором, но велел проводить на корабль
с пением псалмов и литаний.
- Окажем уважение им, как дщерям Бригиты и невестам Христовым! - говорил он.
- Не уподобимся фарисеям, лицемерно презирающим грешниц. Нужно унизить в этих
женщинах грех, а не их самих, и заставить их стыдиться содеянного, а не самих
себя: ведь они - создания божьи.
И святой обратился к своим монахам с увещанием соблюдать монастырский устав.
- Когда над кораблями не властвует кормило, - говорил он, - над ними властвуют
подводные скалы.

Глава III

ИСКУШЕНИЕ СВЯТОГО МАЭЛЯ

Не успел блаженный Маэль восстановить благочиние в Ивернском аббатстве, как до
него дошла весть, что жители острова Эдика, первые его новообращенные, самые
дорогие его сердцу, снова впали в язычество и снова стали вешать венки из цветов
и шерстяные повязки на ветви священной смоковницы.
Лодочник, принесший это прискорбное известие, высказал опасение, как бы эти заблудшие
не предали огню и разорению воздвигнутую на берегу острова часовню.
Святой решил незамедлительно навестить неверных чад своих, дабы вернуть их на
стезю истинной веры и удержать от святотатственных бесчинств. Подойдя к бухте,
где стояло на причале его каменное корыто, он обратил свои взоры на судостроительные
верфи, уже тридцать лет как сооруженные им в глубине бухты и в этот час оглашаемые
визгом пил и стуком молотков.
И тут диавол, неутомимый в своих кознях, вышел из верфей, приблизился к святому,
приняв обличье одного из монахов, по имени Самсон, и стал так искушать его:
- Отец мой, жители острова Эдика непрерывно предаются греху. С каждым мгновением
они все больше удаляются от бога. Они уже готовы предать огню и разорению часовню,
воздвигнутую трудами славных рук твоих на берегу острова. Время не терпит. Не
полагаешь ли ты, что твое каменное корыто быстрее пойдет по водам, если оснастить
его как судно, снабдив рулем, мачтой и парусом? Ведь тогда тебе будет помогать
ветер. Руки твои еще сохранили силу и способны управлять судном. А также неплохо
бы к передней части твоего апостолического
корыта приладить острый волнорез. В своей мудрости ты сам, должно быть, уже подумал
об этом.
- Конечно, время не терпит, - отвечал святой старец. - Но поступить по твоему
совету, сын мой Самсон,- не значит ли уподобиться маловерам, не желающим положиться
на помощь божью? Не значит ли это презреть дар самого господа, пославшего мне
каменное корыто без всякой оснастки и без паруса?
На этот вопрос диавол, превеликий богослов, ответил другим вопросом:
- Но, отец мой, похвально ли будет ждать сложа руки помощи свыше и испрашивать
все у всемогущего, вместо того чтобы действовать по человеческому разумению,
своими силами?
- Конечно, нет, - ответил св. Маэль. - Отказываться действовать по человеческому
разумению - значит искушать господа бога.
- А в наших обстоятельствах, - продолжал диавол, - не велит ли человеческое разумение
оснастить корыто?
- Это было бы гак при невозможности другим способом поспеть вовремя к цели.
- Хе-хе, значит, твое корыто так быстроходно?
- Оно так быстроходно, как это угодно господу богу.
- Что ты об этом знаешь? Оно способно двигаться не быстрее, чем мул нашего аббата
Будока. Это просто старый башмак. Разве нам возбраняется прибавить ему быстроты?
- Сын мой, доводы твои блестящи, но чрезмерно смелы. Не забывай, что корыто мое
обладает чудесным свойством.
- Все это так, отец мой. Гранитное корыто, плавающее по воде, как пробка, несомненно
обладает чудесным свойством. Но что из этого следует?
- Я в большом затруднении. Надлежит ли совершенствовать человеческими, естественными
средствами столь чудесное судно?
- Отец мой, если ты потеряешь правую ногу и господь вернет ее тебе, будет ли
такая нога чудесной?
- Несомненно, сын мой.
- Будешь ли ты обувать ее?
- Разумеется.
- Так вот, если ты допускаешь, что можно обувать в простой башмак чудесную ногу,
то должен допустить и простую оснастку для чудесного судна. Это ясно как день!
Ах, отчего даже у самых праведных людей дух подвержен порою затмению и нерешительности!
Казалось бы, кто из вероучителей Бретани достиг большей славы, кто более способен
свершать дела, достойные вечной хвалы?.. Но дух медлителен, и руки ленивы. Что
ж, отец мой, прощай. Плыви себе полегоньку, а когда достигнешь наконец берегов
Эдика, полюбуйся дымом пожарища
на месте часовни, воздвигнутой и освященной твоими руками. Язычники сожгут ее
- и с нею бедного диакона, поставленного тобою, который будет поджарен, как колбаса.
- Я в великом смущении, - отвечал слуга господень, отирая рукавом выступивший
на лбу пот. - Но послушай, сын мой Самсон, ведь не так-то легко будет оснастить
это каменное корыто. И, взявшись за такую работу, не потеряем ли мы время, вместо
того чтобы выиграть его?
- Ах, отец мой, - воскликнул диавол, - не успеет один только раз просыпаться
песок в часах, как все будет готово. Мы найдем необходимые снасти на верфях,
некогда заложенных тобою здесь, на берегу, и на складах, обильно снабжаемых благодаря
твоим заботам. Я собственноручно оснащу корыто. Ведь до поступления в монастырь
я был матросом и плотником, да и на кое-что другое неплохим мастером. Приступим!
И вот он увлекает святого в сарай, полный всяких принадлежностей для мореплавания.
- Забирай, отец мой!
И взваливает ему на спину парус, мачту, гафель и гик.
Затем, сам нагрузившись форштевнем и рулем с кормовой частью киля, прихватив
мешок со столярным инструментом, бежит он к берегу, таща за полы святого мужа,
а тот едва поспевает за ним, задыхаясь, весь в поту, согбенный под тяжестью паруса
и деревянных снастей.

Глава IV

ПЛАВАНИЕ СВЯТОГО МАЭЛЯ ПО ЛЕДОВИТОМУ ОКЕАНУ

Подоткнув свою одежду к самым подмышкам, диавол вытащил корыто на песок, и не
прошло и часу, как оснастил его.
Лишь только св. Маэль взошёл на борт, корыто на всех парусах стало разрезать
волны с такою быстротой, что берег вскоре исчез из виду. Старец правил на юг,
намереваясь обогнуть Лендз-Энд. Но непреодолимое течение относило его к юго-западу.
Проплыв вдоль южного берега Ирландии, судно вдруг повернуло к северу. Вечером
ветер посвежел. Тщетно пытался Маэль свернуть парус. Корыто неистово неслось
вперед, к баснословным морским далям.
В лунном свете пышнотелые северные сирены, с волосами цвета конопли, плавали
вокруг, выставляя из воды свои белые груди и розовые бедра; они ударяли изумрудными
хвостами по вспененным волнам под мерные звуки своей песни:

Куда тебя, кроткий Maэль,
Несет, обезумев, корыто?
Вздувается парус на нем -
Так грудь у Юноны вздымалась,
Млечный Путь в небесах оставляя.

Некоторое время они, при свете звёзд, преследовали его гармоническим смехом.
Но корыто шло во сто крат быстрее красной ладьи викинга, и буревестники, настигнутые
на лету, запутывались лапами в волосах святого мужа.
Вскоре поднялась буря, и, гонимое яростным ветром сквозь мрак и вой, корыто летело,
как чайка, среди тумана и клокочущих волн.
После этой ночи, длившейся трое суток, пелена мрака внезапно разорвалась. И вдали,
на самом горизонте, святой муж увидел берег, сверкающий ярче алмаза. Берег рос
на глазах, и вскоре, при льдяном свете солнца, застывшего низко в небе, перед
Маэлем возник над волнами белый город с пустынными улицами; более обширный, чем
стовратные Фивы, он далеко, насколько видит глаз, простирал развалины своего
снежного форума, своих дворцов, одетых изморозью, хрустальных арок, обелисков,
переливающихся перламутровым блеском.
Океан был весь в плавучих льдинах, среди которых ныряли моржи с диким и кротким
взглядом. Пронесся Левиафан, извергая к самым облакам целый столб воды.
Между тем на ледяной глыбе, плывущей рядом с каменным корытом, Маэль увидел белую
медведицу с медвежонком у груди и слышал, как она тихо прошептала стих из Вергилия:
"Incipe, раrvе puer..."(1) 

(1) "Маленький мальчик, начни..." (лат.)

И старец заплакал, полный печали и смятения.
Бочонок с пресной водою лопнул, так как вода в нем замерзла.
Чтобы утолить жажду, Маэль сосал льдинки. И ел хлеб, пропитанный соленой водою.
Волосы в бороде и на голове его стали ломкими, как стеклянные. Обледенелая одежда
при каждом движении царапала ему тело. Чудовищные волны поднимались вокруг, разверзая
на старца свои покрытые пеной пасти. Раз двадцать лодку затопляло водой. Святое
Евангелие в пурпурном переплете с золотым крестом, столь заботливо хранимое проповедником,
было поглощено океаном.
Но вот, на тридцатый день, море успокоилось. И вдруг, под ужасающий грохот в
небесах и на водах, ослепительно белая гора высотою в триста футов надвинулась,
на каменное корыто. Маэль правит в сторону, но румпель в руках его ломается.
Чтобы избежать столкновения со скалой, он хочет свернуть часть паруса. Но когда
он пытается подвязать линьки, ветер вырывает их у него из рук, и трос, резко
выскальзывая из рук, обжигает ему ладони нестерпимою болью. И он видит трех демонов
с черными кожистыми крыльями, усеянными
множеством крючков: повиснув на мачте, демоны дуют в парус.
При виде их он понимает, что поддался наущениям врага рода человеческого, и осеняет
себя крестным знамением. И сразу же бешеный порыв ветра, в котором слышатся рыдания
и вой, поднимает каменное корыто, уносит мачту и парус, срывает руль и волнорез.
И корыто, отнесенное течением в сторону, опустилось в спокойных водах. Преклонив
колени, святой муж возблагодарил господа за спасение из диавольской западни.
Тут он снова увидел на ледяной глыбе медведицу-мать, говорившую человеческим
голосом среди бури. Она прижимала к груди свое любимое дитя, а в лапах держала
книгу в пурпурном переплете с золотым крестом. Подплыв на своей льдине к гранитному
корыту, она приветствовала святого мужа словами: "Pax tibi, Маеl!" (1) - и протянула
ему книгу.

(1) "Мир тебе, Маэль!" (лат.)

Святой муж узнал свое Евангелие и, изумленный, огласил потеплевший воздух гимном
во славу творца и его творения.

Глава V

КРЕЩЕНИЕ ПИНГВИНОВ


Отнесенный течением в сторону, святой муж через час пристал к узкой береговой
полосе, ограниченной островерхими горами. Целый день и целую ночь шел он вдоль
берега, обходя скалы, высившиеся непреодолимой преградой. И таким образом убедился,
что попал на округлый остров, посредине которого возвышалась увенчанная облаками
гора.
С восторгом впивал он свежее дыхание влажного ветра. Шел дождь, и дождь этот
был так сладостен, что святой муж сказал господу:
- Господи, остров сей - остров слез покаянных.
Взморье было безлюдно. Изнемогая от усталости и голода, он сел на камень и увидел
рядом с собою, в углублении камня, птичьи яйца, желтые, в черных крапинках и
по размерам сходные с лебедиными. Но он не притронулся к ним, говоря:
- Птицы - живые славословия господу. Не хочу, чтобы хоть одно из этих славословий
исчезло по моей вине.
И стал жевать лишайники, росшие в расселинах камня.
Святой муж обошел уже почти весь остров, не встретив никаких обитателей, как
вдруг обнаружил на своем пути обширную круглую площадь, замкнутую бурыми и рыжими
скалистыми горами, которые звенели множеством водопадов и уходили голубоватыми
вершинами под самые облака.
Глаза у старца были обожжены сиянием полярных льдов. Но все же набухшие веки
пропускали еще слабый свет. И он различил какие-то живые существа, громоздившиеся
на выступах скал, подобно человеческой толпе на ступенях амфитеатра. А в то же
время и уши его, оглушенные ревом морских волн, казалось, различили слабые звуки
голосов. Полагая, что перед ним люди, еще живущие лишь по естественным законам,
и что господь послал его к этим людям, дабы наставить их в законе божеском, он
стал проповедовать им Евангелие.
Взобравшись на высокий камень посередине этого при родного амфитеатра, он обратился
к ним со словами:
- Островитяне! Хоть вы и малорослы, но больше похожи на сенаторов некоего благоустроенного
государства, чем на толпу рыболовов и моряков. Степенные, молчаливые, спокойные,
вы на своем собрании посреди этих диких скал подобны римским отцам города, сошедшимся
на совещание в храм Победы, или, скорей, даже афинским философам, дискутирующим
на скамьях Ареопага. Конечно, вы не обладаете ни их ученостью, ни их дарованиями,
но, быть может, в глазах господа нашего вы их и превосходите. Я догадываюсь,
что вы простодушны
и добры. Обойдя берега вашего острова, я не обнаружил ни следов смертоубийства,
ни признаков кровопролития, ни вражеских голов или скальпов, вздетых на высокие
шесты или пригвожденных к сельским воротам. Мне кажется, вы не знаете ремесел
и не обрабатываете металлов. Но сердца ваши чисты и руки не запятнаны греховными
делами. И истина легко проникает к вам в души.
Однако те, кого он принял за людей, хоть и малорослых, но степенных, были пингвины,
собравшиеся на птичий базар, как это бывает весною, - они сидели парами на естественных
выступах скалистой горы, а большие белые животы придавали им величественную осанку.
Порою они взмахивали своими короткими, похожими на руки крыльями и мирно покрикивали.
Они не боялись людей, так как не знали их и никогда не видели от них зла, а от
этого монаха веяло такой кротостью, что он внушал доверие самым пугливым животным
- и пингвинам
чрезвычайно понравился. С дружественным любопытством каждый из них обратил к
нему свой круглый глазок с белой овальной каемкой, удлиняющей его спереди и придающей
взгляду нечто странное и как бы человеческое.
Тронутый их невозмутимым спокойствием, святой стал проповедовать им Евангелие:
- Островитяне, сей земной день, только что взошедший над вашими скалами, есть
образ духовного дня, восходящего в душах ваших. Ибо я несу вам внутренний свет;
несу свет и тепло духовные. Подобно тому как солнце растапливает ледники у вас
на горах, Иисус Христос растопит лед сердец ваших.
Так говорил старец. А всюду в природе один голос вызывает в ответ другой, и все
живое на земле любит песенную перекличку - вот почему на слова старца откликнулись
все пингвиньи глотки. И голоса были нежны, так как это время года для пингвинов
- пора любви.
Святой, убежденный, что пред ним племя идолопоклонников и что они на своем языке
признали истинность христианской веры, тут же предложил им принять крещение.
- Полагаю, что вы часто купаетесь, - сказал он им. - Ведь все впадины этих скалистых
гор полны чистой воды, и я сам, идя сюда, видел, как многие из вас погружались
в эти естественные купели. Так знайте же, что чистота телесная есть образ чистоты
духовной.

И он поведал им о происхождении, природе и последствиях крещения.
- Крещение, - объяснил он, - это Присоединение, Возрождение, Восстановление,
Просвещение.
И растолковал им это по пунктам.
А затем, предварительно благословив воду горных водопадов и творя очистительные
молитвы, он окрестил новообращенных, пролив каждому на голову каплю воды и произнеся
при этом священные слова.
Так крестил он птиц три дня и три ночи.

Глава VI

СОВЕЩАНИЕ В РАЮ

Когда вести о крещении пингвинов дошли до рая, они вызвали там не радость, не
печаль, но крайнее удивление. Сам господь бог не знал, как быть. Он созвал ученых
и богословов, чтобы обсудить с ними вопрос, имеет ли такое крещение силу.
- Никакой! - заявил св. Патрик.
- Почему никакой? - спросил св. Галл, просветитель Корнуэльса, воспитавший святого
мужа Маэля для апостольских трудов.
- Таинство крещения недействительно, - отвечал св. Патрик, - если оно совершено
над птицами, подобно тому как недействительно таинство брака, если оно совершено
над евнухом.
Но св. Галл возразил:
- Что же общего между крещением птиц и браком евнуха? Ровно ничего! Брак есть
таинство условное, так сказать, предвосхищающее. Священник заранее благословляет
некий акт; совершенно очевидно, что в случае, если этот акт не осуществится,
благословение не будет иметь действия. Это каждому ясно. В земной своей жизни
я знавал в городе Антриме богатого человека по имени Садок. Он состоял в сожительстве
с одной женщиной и прижил с нею девять детей. В старости, уступая моим увещаниям,
он согласился обвенчаться с нею,
и я благословил их союз. К несчастью, преклонные лета не позволили Садоку осуществить
этот брак. Немного времени спустя он лишился всех своих богатств, и Гермина (так
звали женщину), будучи не в силах выносить такую нужду, просила о расторжении
брака, оставшегося неосуществленным. Папа исполнил эту просьбу, ибо она была
справедлива. Вот как обстоит дело с таинством брака. Что же касается крещения,
то оно не ограничено никакими условиями и оговорками. Не может быть сомнений:
таинство над пингвинами совершено.
Когда попросили поделиться своим мнением по этому поводу св. Дамасия, папу, он
высказался следующим образом:
- Чтобы определить, имеет ли крещение силу и вызовет ли оно нужные последствия,
то есть освятит ли крещаемых, следует знать, кто его совершает, а не над кем
оно совершается. В самом деле, освящение, происходящее при этом таинстве, есть
результат внешнего действия, совершенного над крещаемым, меж тем как сам он в
своем освящении не принимает никакого участия; будь это иначе, не крестили бы
новорожденных. И чтобы крестить, нет надобности в каких-либо особых условиях,
нет необходимости пребывать в состоянии благодати
- достаточно возыметь намерение поступить сообразно с указаниями церкви: произнести
священные слова и исполнить предписываемый обряд. А нельзя сомневаться в том,
что преподобный Маэль соблюл все эти условия. Следовательно, пингвины крещены.
- Вот как? - спросил св. Гвенолий. - Тогда, по-вашему, что ж такое крещение?
Крещение - это акт обновления, при котором крещаемый вновь рождается из воды
и духа, ибо, войдя в воду весь запятнанный грехами, он выходит из нее новопосвященным
христианином, совершенно другим существом, предуготовленным к подвигам праведности;
в крещении, как в зерне, заключено бессмертие; крещение - залог воскресения;
крещение есть сопогребение с усопшим Христом и совосстание с ним из гроба. Сей
дар - не для птиц! Посудите сами,
отцы! Крещением смывается первородный грех, но ведь пингвины не зачаты в грехе;
оно освобождает от наказания за грехи, но ведь пингвины не грешат; оно осеняет
благодатью и готовит к добродетельной жизни, соединяя христиан с Иисусом Христом,
как части тела соединены с головою, но ведь нельзя допустить и мысли, чтобы пингвины
могли украшаться добродетелями наподобие христианских исповедников, дев и вдовиц,
могли осеняться благодатью и приобщаться к...
Св. Дамасий не дал ему окончить.
- Это доказывает только, что крещение было напрасно, - живо заметил он, - но
отнюдь не доказывает, что оно недействительно.
- Однако в таком случае, - отвечал ему св. Гвенолий, - можно крестить во имя
отца и сына и святого духа погружением в воду или окроплением не только птиц
и четвероногих, но также и неодушевленные предметы - статуи, столы, стулья и
тому подобное. И такое животное стало бы христианином, такой идол, такой стол
были бы христианами? Что за нелепость!
Затем взял слово св. Августин. Его выслушали в глубоком молчании.
- Я сейчас покажу вам на примере могущество ритуала, - сказал пламенный епископ
Гиппонский. - Правда, дело идет о заклятии диавольском. Но если установлено,
что ритуал, внушенный диаволом, оказывает действие на неразумных животных или
даже на неодушевленные предметы, как же усомниться в том, что священный ритуал
оказывает действие на разум животных и на косную материю? Вот пример.
При жизни моей была в городе Мадавре, на родине философа Апулея, одна волшебница,
умевшая привлекать к себе на ложе любого мужчину: для этого ей достаточно было
сжечь на своем треножнике несколько волосков с головы ее избранника, подкладывая
при этом в огонь какие-то травы и произнося какие-то слова. Но однажды, пожелав
таким способом добиться любви некоего юноши, она введена была в обман своею служанкой
и вместо волосков с головы юноши сожгла клочок шерсти, выдернутый из козлиной
шкуры, которая служила кабатчику
мехом для вина. И вот ночью мех этот, полный вином, сорвался со стены и проскакал
через весь город прямо к порогу волшебницы. Случай совершенно достоверный. В
таинстве, как и в волшебстве, все зависит от соблюдения формы. Действие божественного
ритуала не может быть слабее и ограниченней, чем действие ритуала адского.
Высказавшись таким образом, великий Августин сел на свое место под шум рукоплесканий.
Какой-то блаженный муж преклонных лет и унылого вида попросил слова. Никто не
знал его. Он звался Пробом и не числился в списке канонизированных святых.
- Прошу прощения у почтенных слушателей. У меня нет ореола, и я не прославлен
блестящими подвигами, хоть и достиг вечного блаженства. Но после всего сказанного
великим святым Августином я считаю уместным поделиться с вами собственным жестоким
опытом, благодаря которому я узнал, чем обусловлена действенность таинства.
Справедливо сказал епископ Гиппонский: в таинстве все зависит от ритуала. В ритуале
- его сила, в ритуале и его слабость. Выслушайте, исповедники и священнослужители,
мою горестную повесть. Я был священником в Риме, в правление императора Гордиана.
Не отличаясь выдающимися заслугами, подобными вашим, я всё же с благоговением
отправлял свои священнические обязанности. Сорок лет священствовал я при церкви
святой Модесты-за-стенами. Жизнь моя протекала размеренно. Каждую субботу я ходил
к кабатчику по имени Бархас,
занимавшему со своими амфорами помещение у Капенских ворот, и покупал у него
вино, дабы освящать его ежедневно всю неделю. За долгий срок моего священства
не случилось ни разу, чтобы я не отслужил утром обедни с пресуществлением святых
даров. И, однако, я не знал радости, и тоска стесняла мне сердце, когда я вопрошал
на ступенях алтаря: "Отчего ты печальна, душа моя, и отчего смущаешь меня?" Приобщая
верующих, я испытывал постоянные огорчения, ибо, можно сказать, еще ощущая на
языке вкус тела и крови Христовой,
полученных из моих рук, они снова впадали в грех, как если бы таинство не имело
силы и не оказывало на них никакого действия. Наконец исполнились сроки земных
испытаний моих, и я, опочив в господе, пробудился в блаженных селениях. И вот
тогда из уст ангела, перенесшего меня сюда, услышал я, что кабатчик Бархас продавал
у Капенских ворот под видом вина какой-то отвар из овощей и древесной коры, в
котором не содержалось ни капли виноградного сока; что я не мог претворять такое
варево в кровь, ибо это было не
вино, - а одно лишь вино претворяется в кровь Христову; что, следовательно, и
совершаемое мною таинство не имело силы, а я с моею паствой, сами того не ведая,
на протяжении сорока лет лишены были таинства евхаристии - и, значит, по существу,
отлучены от церкви. Я был поражен таким открытием, и поныне угнетающим меня в
сих райских селениях. Я непрестанно обхожу их от начала до конца, но не встречал
еще здесь ни одного из тех, кому некогда давал причастие в базилике блаженной
Модесты.
Лишенные хлеба небесного, они были бессильны противостоять самым отвратительным
порокам и все попали в ад. Утешаю себя мыслию, что и кабатчик Бархас осужден
на адские муки. В этом есть логика, достойная создателя всяческой логики. Тем
не менее мой горестный пример показывает, как бывает иногда прискорбно, что в
таинствах форма важнее содержания. И я смиренно вопрошаю: не может ли мудрость
предвечного оказать здесь целебное действие?
- Нет, - отвечал господь. - Лекарство опаснее самой болезни. Если бы для спасения
души содержание имело больше силы, чем форма, это означало бы уничтожение священства.
- Увы, господи, - со вздохом промолвил смиренный Проб, - поверьте моему печальному
опыту: сводя таинства к соблюдению ритуала, вы создаете ужасающие помехи своему
правосудию.
- Знаю лучше вас! - отвечал господь. - Я охватываю одним взором и трудные задачи
нынешних времен, и задачи времен грядущих, не менее трудные. И вот могу возвестить
вам, что, когда Солнце совершит еще двести сорок раз свой путь вокруг Земли...
- Какой возвышенный язык! - воскликнули ангелы.
- И достойный творца вселенной! - поддержали священнослужители. 
- Такие обороты речи связаны с моей старой космогонией, - заметил господь, -
и если я откажусь от нее, это нанесет ущерб моей неизменности... Итак, когда
солнце совершит еще двести сорок раз свой путь вокруг Земли, в Риме не останется
ни одного ученого, знающего латинский язык. В церквах, при пении литаний, будут
взывать к святым Орихилу, Рогуилу и Тотихилу - имена же эти, как вам известно,
суть имена диавольские, а не ангельские. Многочисленные воры, желая причаститься,
но опасаясь, что их заставят для прощения
грехов отдать похищенное в церковь, предпочтут исповедоваться у бродячих священников,
которые, не зная ни итальянского, ни латинского языка и говоря только на своем
деревенском наречии, будут ходить по городам и весям, отпуская грехи за ничтожную
плату, а то и просто за бутылку вина. По всей вероятности, подобные отпущения
не будут иметь к нам никакого касательства, как полученные без раскаяния и по
этой причине недействительные; но крещения, весьма возможно, еще доставят нам
немало забот. Священники станут
до такой степени невежественны, что начнут крестить младенцев "во имя отцов,
сынов и святых духов", о чем сообщит не без удовольствия Луи де Поттер в третьем
томе своей "Философской, политической и критической истории христианства". Разрешать
вопрос о действительности такого рода крещения окажется весьма нелегко, ибо,
если в Священном писании я мирюсь с греческим языком, далеко уступающим в изяществе
языку Платона, и с латынью, отнюдь не цицероновской, но все-таки не могу же я
принять в качестве литургического
текста полную тарабарщину! Нельзя без содрогания подумать, что такие неправильности
будут допущены по отношению к миллионам новорожденных. Но вернемся к нашим пингвинам.
- Ваши божественные речи, о господи, уже подвели нас снова к этому вопросу, -
сказал св. Галл. - В религиозных символах и правилах, от которых зависит спасение
души, форма безусловно важнее содержания, и действительность таинства зависит
исключительно от формы. Следовательно, нужно только знать, была ли соблюдена
форма при крещении пингвинов: да или нет? Ответ совершенно ясен.
Отцы и ученые богословы согласились со св. Галлом, но это привело их к еще большему
замешательству.
- Обращение пингвинов в христианство сопряжено для них с немалыми трудностями,
- сказал св. Корнелий. - Ведь этим птицам надо будет заботиться о своем вечном
спасении. Как же они могут его достигнуть? Птичьи нравы во многих отношениях
противоречат предписаниям церкви. А у пингвинов нет разумных оснований эти нравы
изменять. То есть, я хочу сказать, пингвины недостаточно разумны, чтобы стать
благонравными.
- Они не могут измениться, - сказал господь. - Этому препятствуют мои предначертанья.
- А вместе с тем, - продолжал св. Корнелий, - будучи крещены, они теперь отвечают
за свое поведение. Оно станет отныне либо хорошим, либо дурным, достойным похвалы
или порицания.
- Да, именно так стоит вопрос, - сказал господь.
- Я вижу один только выход, - сказал св. Августин. - Пингвины пойдут в ад.
- Но ведь у них нет души, - возразил св. Ириней.
- Досадно, - со вздохом сказал св. Тертуллиан.
- Что и говорить! - согласился св. Галл. - Приходится признать, что праведный
Маэль, ученик мой, в слепом рвении своем, создал для святого духа немалые трудности
богословского характера и погрешил против порядка совершения таинств.
- Легкомысленный старик! - воскликнул, пожимая плечами, св. адъютор Эльзасский.
Но господь укоризненно взглянул на адъютора и сказал ему:
- Позвольте, позвольте! Ведь святой Маэль, в отличие от вас, блаженный муж, не
наделен дарованным свыше знанием. Я недоступен его лицезрению. Он обременен старческими
немощами, наполовину глух и на три четверти слеп. Вы слишком суровы к нему. Но
признаю, положение в самом деле весьма затруднительно.
- К счастью, это трудность преходящая, - сказал св. Ириней. - Пингвины получили
крещение, но их будущие птенцы не получат его, так что ошибка затрагивает лишь
нынешнее поколение.
- Не говорите так, сын мой Ириней, - поправил его господь. - Законы, устанавливаемые
естествоиспытателями на земле, допускают возможность исключений, ибо они несовершенны
и не вполне соответствуют природе вещей. Но законы, установленные мною, совершенны
и не терпят никаких исключений. Надлежит решить участь крещеных пингвинов таким
образом, чтобы ни в чем не нарушить божественных законов и десяти заповедей,
а равно и предписаний моей церкви.
- Господи, даруйте им бессмертную душу, - предложил св. Григорий Назианзин.
- Увы, господи, что им делать с нею? - вздыхая, заметил Лактанций. - Ведь нет
у них приятного голоса, чтобы воспевать вам хвалу. Они не в состоянии будут совершать
святые таинства.
- Они, конечно, не будут соблюдать божественного закона, - поддержал св. Августин.
- Они не в состоянии будут соблюдать его, - сказал господь.
- Не в состоянии, - повторил св. Августин. - И если вы, господи, в великой мудрости
своей, вдохнете в них бессмертную душу, они пойдут в огонь вечный, согласно с
вашими благими предначертаниями. И таким образом верховный порядок, нарушенный
этим старым камбрийцем, восстановится.
- Вы предлагаете мне верное решение, сын Моники, вполне согласное с моей мудростью,
- сказал господь. - Но оно не удовлетворяет моего милосердия. А я, хоть и неизменный
в своей сущности, с течением времени все более склоняюсь к кротости. Чтобы почувствовать
эти изменения в моем характере, достаточно сравнить Ветхий завет с Новым.
Так как прения затянулись, не внося в вопрос никакой ясности, и блаженные мужи
обнаруживали склонность повторяться, - решено было посоветоваться со св. Екатериной
Александрийской. Так обычно поступали во всех затруднительных случаях. Св. Екатерина
при земной жизни своей поставила в тупик пятьдесят ученейших богословов. Она
одинаково хорошо знала как Священное писание, так и философию Платона и владела
искусством риторики.

Глава VII

СОВЕЩАНИЕ В РАЮ

(Продолжение и окончание)

Святая Екатерина явилась на совещание в венце, украшенном изумрудами, сапфирами
и жемчугом, и в платье из золотой парчи. Сбоку она держала пылающее колесо -
подобие того, которое осколками своими поразило ее мучителей.
Господь спросил ее мнения, и она сказала следующее:
- Господи, чтобы разрешить задачу, милостиво предложенную мне вами, я не стану
подвергать разбору нравы животных вообще и птиц - в частности. Я позволю себе
только обратить внимание ученых богословов, исповедников и священнослужителей,
здесь собравшихся, на то обстоятельство, что между человеком и животным нет резкого
разделения, поелику существуют чудовища, совмещающие в себе оба эти начала. Таковы
химеры - полунимфы и полузмеи; таковы три горгоны; таковы козлоногие; таковы
сциллы и сирены, поющие на море.
Ведь у последних грудь женская, а хвост рыбий. Таковы и кентавры: они до пояса
- люди, а ниже - лошади. Это благородные чудовища. Вам, конечно, известно, что
один из них, ведомый лишь собственным своим разумом, достиг вечного блаженства,
и порою можно видеть, как он круто выгибает доблестную грудь свою среди золотых
облаков. За свои земные труды кентавр Хирон удостоился быть причисленным к лику
блаженных. Он был воспитателем Ахиллеса; и этот юный герой, выйдя из-под начала
кентавра, провел два года в девичьих
одеждах, среди дочерей царя Ликомеда. Он разделял с ними игры и ложе, не дав
повода хотя бы на мгновение заподозрить, что он не юная дева, подобная им. Хирон,
воспитавший его столь добродетельным, - единственный праведник, если не считать
императора Траяна, достигшего славы небесной соблюдением одного только естественного
закона. А ведь Хирон был лишь наполовину человек.
Полагаю, этим примером я доказала, что можно достигнуть вечного блаженства, обладая
хоть частью человеческого тела, лишь бы это была часть благородная. И неужели
то, чего достиг кентавр Хирон даже без обновляющей силы крещения, будет недостижимо
для крещеных пингвинов, если только превратить их в полупингвинов-полулюдей?!
А посему умоляю вас, господи, даровать пингвинам старца Маэля человеческую голову
и стан, дабы они могли достойным образом воздавать вам хвалу, и наделить их бессмертными
душами, однако лишь
небольшого размера.
Так говорила св. Екатерина, и отцы церкви, ученые богословы, исповедники и священнослужители
сопровождали ее речь одобрительным шепотом.
Но св. Антоний, отшельник, поднявшись, воскликнул, простирая ко всевышнему узловатые
красные руки:
- Не делайте этого, господи боже мой! Заклинаю духом святым, не делайте этого!
В пылу речи он тряс длинной белой бородой, как голодная лошадь трясет подвешенной
к морде пустою торбой.
- Не делайте этого, господи! Да и птицы с человечьей головой - это уже существует.
Воображение святой Екатерины не создало ничего нового.
- Воображение соединяет и сопоставляет, оно ничего не создает вновь, - сухо заметила
св. Екатерина.
- ...Это уже существует, - продолжал св. Антоний, не желая ничего слушать. -
Такие создания зовутся гарпиями, они - самые непристойные твари во всей вселенной.
Однажды, когда у меня в пустыне ужинал игумен святой Павел, я накрыл стол у порога
своей хижины, под сенью старой смоковницы. На ее ветви слетелись гарпии; они
оглушали нас своим пронзительным криком и все время гадили нам в пищу. Несносные
чудовища помешали мне выслушать поучения игумена святого Павла, и мы вкушали
хлеб наш и латук вместе с птичьим
пометом. Да как же поверить, чтобы гарпии могли достойно воздавать вам хвалу,
о господи!
Подвергаясь искушениям, я, конечно, видел немало существ, являвших собою самые
странные помеси. Я видел не только женщин-змей и женщин-рыб, но еще более нелепые
сочетания, как, например, людей с телами в виде кастрюли, колокола, башенных
часов, поставца, полного съестных припасов и посуды, а то и целого дома с дверями
и окнами, через которые можно было разглядеть обитателей, занятых домашней работой.
Не хватит вечности, чтобы описать все чудовищные существа, осаждавшие меня в
моем пустынножительстве, - от китов,
оснащенных подобно кораблям, до целого ливня красных козявок, обращавших воду
моего колодца в кровь. Но ни одна из этих тварей не была так отвратительна, как
гарпии, спалившие своими испражнениями листву моей прекрасной смоковницы.
- Гарпии - чудовища женского пола с птичьим телом, - заметил Лактанций. - От
женщины у них голова и грудь. Женская природа гарпий - источник их наглости,
бесстыдства и похотливости, как показал поэт Вергилий в своей "Энеиде". Они сопричастны
проклятию, тяготеющему над Евой.
- Не будем больше упоминать об этом проклятии, - сказал господь.- Вторая Ева
искупила грех первой.
Павел Орозий, автор "Всемирной истории", впоследствии нашедший подражателя в
лице Боссюэ, поднялся и стал умолять господа:
- Господи! Внемлите моим мольбам и мольбам Антония. Перестаньте измышлять чудовищ
наподобие кентавров, сирен и фавнов, столь любезных грекам, собирателям всяких
басен. Вам они не доставят ни малейшего удовлетворения. У таких чудовищ языческие
наклонности, и, в силу двойственной природы своей, они не предрасположены к чистоте
нравов.
Сладчайший Лактанций возразил на это следующим образом: 
- Мы только что выслушали того, кто является в раю, несомненно, лучшим историком,
поскольку Геродот, Фукидид, Полибий, Тит Ливий, Веллей Патеркул, Корнелий Непот,
Светоний, Манефон, Диодор Сицилийский, Дион Кассий и Лампридий лишены лицезрения
божия, а Тацит подвергается в аду мукам, положенным за богохульство. Но Павел
Орозий далеко не так хорошо знает небеса, как землю. Ибо он не подумал о том,
что ангелы, соединяющие в себе человеческое и птичье начала, - сама чистота.
- Мы отклонились от темы, - сказал предвечный. - При чем тут ваши кентавры, гарпии,
ангелы! Дело касается пингвинов.
- Воистину так, господи, дело касается пингвинов! - воскликнул старейшина пятидесяти
ученых мужей, при земной своей жизни поставленных в тупик александрийскою девой.
- И я осмеливаюсь выразить мнение, что, дабы прекратить соблазн, смутивший даже
небеса, необходимо, как предлагает святая Екатерина, некогда поставившая нас
в тупик, даровать пингвинам старца Маэля человеческое тело половинной величины
и вечную душу соответствующего размера.
После этой речи в собрании поднялся великий шум от всяких рассуждений и ученых
споров. Греческие отцы церкви яростно спорили с римскими относительно сущности,
природы и размеров души, которую надлежало дать пингвинам.
- Исповедники и священнослужители! - воскликнул господь. - Не уподобляйтесь конклавам
и синодам земным. Не переносите в церковь торжествующую те страсти, что смущают
церковь воинствующую. Ибо следует признать, что на всех боговдохновенных соборах
в Европе, Азии и Африке благочестивые отцы вцеплялись друг другу в бороду.
НО все же они были непогрешимы, ибо я пребывал с ними.
Порядок был восстановлен. Тогда встал старец Гермий и медленно заговорил:
- Слава тебе, господи, за то, что твоим произволением мать моя Сафира родилась
среди твоего народа в те дни, когда небесная роса освежала землю, готовую породить
своего спасителя. И еще слава тебе, господи, за то, что ты дал моим смертным
очам увидеть апостолов твоего божественного сына. Произнесу слово свое в этом
блестящем собрании, ибо, по воле твоей, устами смиренных глаголет истина. И скажу:
преврати этих пингвинов в людей. Только такое решение достойно твоей справедливости
и твоего милосердия.
Многие ученые мужи стали просить слова. Другие брали не спрашивая. Никто никого
не слушал, и все исповедники шумно размахивали пальмовыми ветвями и венками.
Господь мановением десницы утихомирил своих избранных.
- Довольно! - сказал он. - Мнение, высказанное кротким старцем Гермием, одно
только согласуется с моими извечными предначертаниями. Эти птицы будут превращены
в людей. Предвижу немало осложнений. Многие из таких людей запятнают себя проступками,
которые не были бы вменены им в вину, останься они птицами. В связи с превращением
участь их, несомненно, будет менее завидна, чем она была бы без крещения и присоединения
к семье Авраамовой. Но, как надлежит, мое предвидение не исключает их свободной
воли. Дабы не
стеснять человеческой свободы, я остаюсь в неведении о том, что знаю, я плотно
завешиваю себе очи пеленой, мною самим разорванной, и, в слепой своей прозорливости,
дивлюсь тому, что предвидел.
Затем, призвав к себе архангела Рафаила, сказал ему:
- Лети к святому мужу Маэлю, объясни ему, в какую он впал ошибку, и повели, чтобы
именем моим он превратил пингвинов в людей.

Глава VIII

ПРЕВРАЩЕНИЕ ПИНГВИНОВ

Спустившись на остров пингвинов, архангел застал святого мужа спящим в углублении
между скал, среди своих новых учеников. Он положил ему руку на плечо и, пробудив
его, сказал тихим голосом:
- Не бойся, Маэль!
Святой муж, ослепленный ярким светом, опьяненный дивным благоуханием, понял,
что это ангел господень, и простерся ниц.
И тогда ангел сказал:
- Узнай, Маэль, что ты впал в ошибку: думая окрестить детей Адамовых, ты окрестил
птиц; и вот из-за тебя пингвины присоединены к церкви божией.
услышав это, старец остолбенел.
Ангел же продолжал:
- Встань, Маэль, вооружись всесильным именем божиим и повели этим птицам: "Станьте
людьми!"
И святой Маэль после слезной молитвы вооружился всесильным именем божиим и повелел
птицам:
- Станьте людьми!
Тотчас вслед за этим пингвины преобразились. Лоб у них раздался в ширину, а череп
стал выпуклым, как купол церкви св. Марии Округлой, что в городе Риме. Удлиненные
глаза их широко раскрылись на мир божий; мясистый нос облек щели ноздрей; клюв
превратился в рот, и оттуда послышались слова; шея стала короче и толще, крылья
преобразились в руки, а лапы - в ноги; грудь стала обиталищем беспокойной души.
Все же в них остались кое-какие следы первоначальной их природы.
Они не утратили привычки поглядывать искоса; при ходьбе продолжали раскачиваться
на своих коротких ножках; на теле у них сохранился легкий пушок.
Маэль возблагодарил господа за присоединение этих пингвинов к семье Авраамовой.
Но он скорбел при мысли о том, что вскоре навсегда покинет этот остров и что
без него, быть может, вера пингвинов, оставленная без попечения, погибнет, подобно
слишком молодому и слишком слабому деревцу. И он задумал переместить их остров
к берегам Арморики.
- Пути вечной премудрости божией неисповедимы, - рассудил он. - Но если богу
угодно, чтобы остров был перемещен, кто может этому воспрепятствовать!
И из льна епитрахили своей он сплел тоненькую веревку длиною в сорок футов. Одним
концом веревки он обвязал верхушку скалы, торчавшей среди прибрежных песков,
другой конец взял в руки и так вошел в свое каменное корыто. Корыто заскользило
по морю и потащило остров пингвинов за собою. После девятидневного плавания оно
вместе с островом благополучно достигло бретонских берегов.


Книга вторая
ДРЕВНИЕ ВРЕМЕНА

Глава I

ПЕРВЫЕ ОДЕЖДЫ

В тот день св. Маэль сел на берегу океана на камень и почувствовал, что камень
горяч. Он решил, что это от солнца, и возблагодарил создателя, не подозревая,
что здесь только что сидел диавол.
Проповедник стал ждать прибытия ивернских монахов, коим поручено было доставить
большой груз тканей и шкур, дабы одеть жителей острова Альки.
Вскоре он увидел, как на берег сошел монах по имени Магис с сундуком на спине.
Монах этот славился святой жизнью.
Приблизившись к старцу, он поставил сундук на землю и сказал, отирая лоб рукавом:
- Так, значит, отец мой, вы хотите одеть своих пингвинов?
- Это крайне необходимо, сын мой, - отвечал ему старец. - С тех пор как пингвины
присоединены к семье Авраамовой, они причастны проклятию, тяготеющему над Евой,
и сознают свою наготу, чего раньше не было. Следует незамедлительно всех одеть,
ибо у них уже сходит с тела пушок, оставшийся после превращения.
- Это верно, они голы, - сказал Магис, оглядывая берег, где пингвины были заняты
ловлей креветок или собиранием ракушек, а то пели песни или спали. - Но как вы
полагаете, отец мой, не лучше ли оставить их голыми? Зачем их одевать? Нося одежды
и подчиняясь законам нравственности, они возгордятся, станут лицемерными и слишком
жестокими.
- Неужели, сын мой, ты такого низкого мнения о законах нравственности! - со вздохом
сказал старец. - Ведь им подчиняются даже язычники.
- Законы нравственности, - заметил Магис, - обязывают людей, каковые суть те
же звери, жить не по-звериному, - это для них тягостно, но в то же время весьма
лестно и успокоительно. А так как люди чванливы, трусливы и падки на удовольствия,
они охотно подчиняются принуждениям нравственности, ибо это тешит их самолюбие
и внушает им уверенность в нынешнем дне, а также надежду на будущее блаженство.
Такова основа всякой нравственности... Но не будем отклоняться в сторону. Мои
спутники сгружают на этот остров ткани
и звериные шкуры. Пока есть еще время, подумайте хорошенько, отец мой! Решение
одеть пингвинов может привести к весьма важным последствиям. В настоящее время,
когда какой-нибудь пингвин пожелает пингвинку, ему точно известно, чего он желает,
и его вожделения ограничены вследствие ясного представления о вожделенном. Вот
и сейчас, на берегу, две-три четы пингвинов на солнышке предаются любви. Смотрите,
с какой простотой это делается! Никто не обращает на них внимания, да и сами
они не так уж увлечены всем этим.
Но когда пингвинки облекут себя покровами, пингвины уже не так хорошо будут отдавать
себе отчет в том, что же их привлекает. Их неясные желания превратятся в грезы
и иллюзии - словом, отец мой, они познают любовь и ее безумные муки. А между
тем пингвинки будут опускать глазки и поджимать губки с таким видом, как будто
скрывают под своими одеждами некое сокровище... Тошно подумать!
Зло будет еще терпимо, пока жизнь этих племен останется грубой и скудной; но
погодите, отец мой, через какую-нибудь тысячу лет вы увидите, сколь опасным оружием
снабдили вы дочерей Альки. Если позволите, я вам заранее покажу это наглядно.
В сундуке у меня имеются кое-какие тряпки. Подзовем любую из этих пингвинок,
на которых пингвины обращают сейчас так мало внимания, и постараемся по возможности
принарядить ее.
Да вот какая-то пингвинка идет в нашу сторону. Она ни красивей, ни безобразней
других. Молодая. Никто на нее и не взглянет. Она беспечно бродит среди прибрежных
скал, ковыряя в носу и почесываясь ниже поясницы. Сами видите, отец мой, плечи
у нее узкие, груди обвислые, живот жирный, желтый, ноги короткие. Колени красные
и при каждом шаге образуют морщины, словно это гримасничают две обезьяньи мордочки.
Жилистые растопыренные ступни цепляются за скалы четырьмя крючковатыми пальцами,
а большие пальцы ног торчат
кверху, словно две змеи, настороженно поднявшие головы. Она всецело занята ходьбой;
все ее мышцы напряжены в этой работе. И, видя ее тело в действии, мы получаем
впечатление, что это машина, предназначенная больше для ходьбы, чем для любви,
хотя, совершенно очевидно, она пригодна и для того, и для другого, обладая вдобавок
еще рядом разных приспособлений. Посмотрите же, досточтимый отец проповедник,
что я из нее сделаю!
При этих словах монах Магис в три прыжка настигает пингвинку, хватает ее поперек
тела, тащит, подметая ее волосами землю, и бросает, охваченную ужасом, к ногам
святого Маэля.
Она плачет, умоляет пощадить ее, а Магис меж тем вынимает из сундука пару сандалий
и приказывает ей примерить их.
- Стянутые шерстяными тесемками, ее ступни будут казаться меньше, - пояснил он
старцу. - Благодаря подошвам толщиною в два пальца ноги у нее изящно удлинятся,
и она приобретет величественную осанку.
Завязывая на ногах сандалии, пингвинка с любопытством бросила взгляд в открытый
сундук и, видя, что он полон нарядов и драгоценностей, улыбнулась сквозь слезы.
Монах свернул ее волосы узлом на затылке и надел ей на голову шляпу с цветами.
Руки ее он украсил золотыми запястьями, а затем, поставив ее перед собою, опоясал
широкой льняной повязкой, утверждая, что это придает большую пышность груди,
гибкость стану и округлость бедрам.
Вынимая изо рта булавку за булавкой, он принялся закалывать на пингвинке пояс.
- Можно чуть потуже, - сказала она.
Старательно и умело придав форму дряблым грудям пингвинки, он надел на нее розовую
тунику, мягко обрисовавшую линии тела.
- Хорошо ли сидит? - спросила пингвинка. Изогнувшись, повернув голову набок и
уперев подбородок в плечо, она внимательно изучала фасон своего туалета.
Магис спросил, не находит ли она, что платье длинновато, но пингвинка с уверенностью
отвечала, что нисколько не длинновато и что она будет подбирать его рукою.
И тотчас же левой рукой подхватила юбку сзади, обтянула ее на себе повыше икр,
притом так, чтобы были чуть-чуть видны пятки. Затем она удалилась мелкими шажками,
покачивая бедрами. Она не оборачивалась по сторонам, но, проходя мимо ручья,
краешком глаза поглядела на свое отражение.
Какой-то пингвин, которому она попалась навстречу, остановился в изумлении, потом,
повернув назад, пошел за нею. Все время, пока она шла по берегу, пингвины, возвращаясь
с рыбной ловли, подходили к ней, глядели во все глаза и поворачивали за нею следом.
Лежавшие на песке поднимались с места и присоединялись к толпе.
При ее приближении все новые и новые пингвины спускались к ней с горных тропинок,
выходили из расщелин между скалами, появлялись из воды, так что свита ее непрестанно
росла. И все они - зрелые мужчины с могучими плечами и волосатой грудью, гибкие
юноши, старики с розовыми морщинистыми телами, поросшими седой щетиной и трясущимися
на ходу, или с заплетающимися ногами, тоньше, суше той можжевеловой палки, что
служила им в качестве третьей ноги, - все спешили к пингвинке, задыхаясь, издавая
острый запах и громко
сопя. Но она оставалась спокойной, словно ничего не замечала.
- Отец мой, - воскликнул Магис, - полюбуйтесь, как все они шагают за ней, нацелившись
носами в сферический центр сей молодой особы, - а все оттого, что он прикрыт
розовой тканью. Своими разнообразными свойствами шар вызывает у геометров немало
размышлений. А если он принадлежит к миру телесному и живому, то приобретает
новые качества. И для того чтобы пингвинам открылось полностью все значение этого
геометрического тела, понадобилось, чтобы они перестали отчетливо воспринимать
его своим зрением и вынуждены
были представлять себе в уме. Да, чувствую, что и меня самого неудержимо повлекло
к этой пингвинке. Потому ли, что юбка придала необходимую выпуклость ее заду
и, сочетая в нем простоту с величием, облекла его синтетическим, обобщающим смыслом,
выявила в нем лишь чистую идею, лишь божественный принцип, - не знаю, но мне
кажется, если я обниму ее, то достигну вершину чувственной радости. Несомненно,
стыдливость делает женщин непреодолимо заманчивыми. Я полон такого волнения,
что не в силах его скрывать.
При этих словах, бесстыдно подняв полы своего одеяния, он устремляется к толпе
пингвинов, оттесняет их в сторону, расшвыривает, опрокидывает на землю, топчет
их ногами, наконец нагоняет дочь Альки, обхватывает руками ее розовый сфероид,
привлекавший к себе взгляды и желания целого племени, - и она, уносимая монахом,
внезапно скрывается в прибрежной пещере.
Тут пингвинам показалось, будто солнце померкло. А св. Маэль понял, что это диавол
обернулся монахом Магисом, чтобы дать одежду дочери Альки. Плотское искушение
овладело и самим старцем, и душа его впала в скорбь. Медленно возвращаясь к своему
отшельническому, жилищу, он видел, как маленькие пингвиночки, лет шести-семи,
не больше, плоскогрудые и тонконогие, опоясались повязками из морских водорослей
и разгуливают по берегу, поглядывая, не идут ли за ними мужчины.




---------------- Н А Ш И   А Н О Н С Ы ---------------------



12 декабря в 19.00 в Волгограде в ДК Профсоюзов состоится электрический концерт
Ольги Арефьевой и "Ковчега".
Адрес: проспект Ленина, 4
Cправки по тел. в Волгограде 33-17-39

17 декабря с 15.30 до 18.30 состоится семинар Ольги Арефьевой в клубе INBI.
Тема занятия: Голос и тело
Упражнения на дыхание, звукоизвлечение.
Соединение голоса и движения.
Исследования возможностей голоса, его диапазона и разнообразия тембров.
Поиск "чистой воды" - собственного голоса без наложения манеры.
Внимательное отношение к тембру, интонации, речевой фонетике.
Работа с телесными и психологическими зажимами, мешающими звуку.
Работа над преодолением страха публичного выступления.
Упражнения на слух, ритм, координацию, взаимодействие с партнёрами.
Тел. клуба INBI: 684-44-20
Подробнее о тренингах Ольги Арефьевой
http://www.ark.ru/ins/training/index.html

22 декабря в 19.00 в Киеве в Центральном доме офицеров Вооруженных Сил Украины
состоится электрический концерт Ольги Арефьевой и "Ковчега".
Адрес: Киев, ул. Грушевского 30/1 (м. Арсенальная"). 
Справки по тел: 8(044)253- 21-63, 253-80-72

25 декабря в 18.30 в ЦДХ состоится концерт Ольги Арефьевой с проектом "Шансон-Ковчег"
в составе:
Ольга Арефьева - голос, гитара
Пётр Акимов - виолончель
Айдар Гайнуллин - баян
Сергей Суворов - бас
Сергей Ватаву - гитара
Сергей Жариков - перкуссия
Адрес: Москва, Крымский вал, 10, м. Октябрьская, Парк Культуры.
Телефоны для справок: 238-19-55, 230- 17-82. В кассах ЦДХ билеты продаются заранее.



14 января 2005
группа KALIMBA
участники тренинга Ольги Арефьевой "Человеческая комедия"
и некоторые примкнувшие к нам тела и души

ПОКАЗ новых соло и номеров
(у Полунина это называется "бяки",
у Адасинского - "руда").

Возможны: танцевальная и музыкальная импровизация,
визуальный театр, перфоманс,
буто, physical theatre, клоунада.

Что-то из этого
войдёт в дальнейшие работы группы,
что-то вы увидите
единственный раз.

Москва, Каминный зал Центрального Дома Работников Искусства
Начало в 19.00.
Метро Кузнецкий мост, 20 м. налево, войти в ЦДРИ, спросить Каминный зал.
Фотосъёмка и видеозапись на показе запрещены.

А ещё у меня есть домашняя рассылка, куда я посылаю
понравившийся юмор, забавные мелочи, статьи, иногда свои мысли.
http://groups.yahoo.com/group/arefieva-homelist/

Моя страница на фотосайте:
http://aiko.photosight.ru

Заработала страница нашей перформанс-группы "KALIMBA"
Есть фотографии и тексты.
www.ark.ru/ins/ovo/index.html

Пишите мне!
http://ark.loonart.ru/mailer.php

Оля