Завтра будет лучше, чем вчера

Завтра – снова явление Путина нашему и так уже зачарованному (зомбированному) народу. Триумф обеспечен. Как поется в песне Николая Добронравова – «Птица счастья завтрашнего дня - Завтра будет лучше, чем вчера… Выбери меня, выбери меня!». Выберут без дураков – бабульки рассыпаться будут по дороге, но доковыляют до урн, приветствуя «касатика нашего», птицу счастья завтрашнего дня. До чего же легко дурить нищету!

А вот академическую братию – сложнее. Ты ей про «новый инновационный путь России», а она нудит что-то насчет освобождения инновационного производства от налогов и о повышении зарплат ученым. Ты этим докторам негуманитарных наук, заведующим лабораториями в академических институтах, увеличиваешь оклад с 12 тысяч деревянных до 13, а они не против столько же получать, но зелеными, как в лучших домах ЕС, США и КНР. Бог с ними, слишком умными, зато верноподданные зайдутся от восторгов.

Вот когда Путин провозгласит о своем решении с сегодняшнего дня снять налоги с новых экспорториентированных наукоемких частных предприятий, включая софтверные фирмы, как это делается во всех успешных модернизирующихся странах, - тогда можно поверить, что «новый курс» Путина является не просто очередным пиаром, а заявкой на прорыв. Ведь самоочевидно во всем мире, что для модернизационного прорыва необходимо создать инвестиционный градиент, выведя модернизационный сектор экономики из-под налогового пресса, а для привлечения в науку молодых талантов и предотвращения их отъезда за рубеж необходимо создать статусный градиент, то есть создать ступечатую систему научных степеней и званий со скачкообразным повышением оплаты труда ученого при достижении им очередной ступени. Но такого чуда вряд ли дождемся – всё утонет в красивой гипнотизирующей словесной завесе. Или пообещает «к 2020 году». Или посетует на невозможность платить много из-за, во-первых, нехватки денег в принятом бюджете, а во-вторых, из-за опасности инфляции. Хорошо, не покусимся на бюджет, но в уме понимаем, что освобождение хайтека от налогов решает проблему достойных доходов ученых – они получат в самоуправляемом инновационном центре примерно столько же, сколько в США, КНР, Сингапуре или Ирландии. И уезжать им не будет смысла.

Однако пока просветов не видно, а за красивые слова докторской колбасы не купишь, не говоря уж о квартире или о современном научном оборудовании. Уже писал я в заметке от 10 февраля 2008 года «Лучше капитализм, чем неофеодализм» о плачевной судьбе русского самородка Константина Северинова, поверившего обещаниям и вернувшегося с профессорской должности в США на грант в РФ. Резюме простое – правящий режим заинтересован лишь в мародерском выкачивании ресурсов и умышленно блокирует постиндустриальную модернизацию РФ.

В доказательство этого и так бесспорного тезиса приведу и откомментирую материал из сегодняшней официальной «Российской газеты» - Елена Яковлевна Талант на импорт: Кто и почему приезжает к нам за инновациями (13 февраля 2008 года, № 30 /4587/, стр. 1,7):

«Страна, отказывающаяся от философии "догнать" и осваивающая социальную психологию лидерства, - про нас ли это вдохновляющее резюме выступления президента на Госсовете или нет? Инновационное общество - общество лучшего, общество достижений и образцов, созданных на основе самых передовых знаний.

Есть ли в стране хоть какие-то точки лидерства или все их надо создавать с нуля? Ужас охватывает при мысли, скольким умным людям придется делать хорошую мину при плохой игре, когда многочисленные чиновники потребуют больших и громких отчетов по инновациям. Сохраняя позицию мелкого преследования по отношению к достижениям реальным - неотчетным, нелиповым, которые мы в своей стране пока толком и не инвентаризовали. Сегодня мы вам предлагаем экскурсию в такое место.

Русский семестр

Понедельник, студенческая и преподавательская столовая, разрисованная математическими формулами. На большом полотне висит странное для непосвященных объявление "Корова 2, овца 2" и прочий домашний скот с цифрами. В конце: "Осел - ?"
- Это математическая задача. Я ее, между прочим, не смог решить, - признается ректор Юлий Ильяшенко, получая на талончик борщ и котлету с рисом.

В фойе два молодых человека играют в пинг-понг - это финансовый и исполнительный директора, главные создатели той пространственной атмосферы, которая с поправкой на стиль времени отсылает вас куда-то типа в кафе "Под интегралом" знаменитого когда-то своей научной творческой атмосферой Академгородка.

Напротив длинный стол, за которым говорят по-английски, - 7 студентов из лучших университетов США, Канады, Финляндии, Дании приехали на целый семестр в Россию.
Причем американские и канадские получили на обучение в России специальный грант, а финн и датчанин заплатили свои деньги - несколько тысяч долларов за семестр.

- Я долго сомневался, потому что дорого. Но решил ехать и начать учиться, - говорит Отто Урпелайнен из университета в Турку. - А деньги на учебу постараюсь возместить, делая по ходу дела заявки на гранты.

У Дастина Клаузена была возможность провести этот семестр в престижнейшем родном Гарварде, а он решил ехать в Москву. И не по какой-нибудь разнарядке и огульному обмену опытом, а по личному выбору.

- Хотелось посмотреть на то, какая тут великая математика, - говорит он. - Год изучал русский язык, потому что меня интересуют еще и русская классическая музыка, особенно начала XX века, и советские фильмы. И вообще та ситуация, когда страна была коммунистической много-много лет, а потом вдруг все изменилось. Я хочу понять, что изменилось, а что осталось от ушедшей эпохи. Хочу разобраться, чем русское понимание капитализма отличается от американского.

- И чем? - не удерживаюсь я от вопроса совсем юному студенту Гарварда, философски промокающему кусочком белого хлеба тарелку.

- Да я ведь только что приехал.
- Я приехал сюда, потому что мне посоветовал приятель-студент, здесь побывавший и вернувшийся в восторге.
- Здесь уникальный набор курсов.
- Главное - понять, что такое стиль русской математической школы.

Что такое русский математический стиль, я начинаю понимать, когда, проходя по весьма демократичного вида коридорам, увешанным фотографиями многочисленно посещавших это здание министров образования других стран, останавливаюсь перед аудиторией, где одиноко ходит между столами взирающий куда-то в потолок студент.

- Он не один, - объясняет мне проректор Алексей Сосинский. - Там, в уголке, сидит Боря Фейгин, блестящий математик с мировым именем. Он просто сидит в этой аудитории, и к нему заходят студенты, чтобы обсудить с ним ту или иную задачу.

Летом на 3 месяца он уезжает в Японию и зарабатывает там на год жизни в Москве. А затем возвращается и за зарплату, в 2,5 раза меньшую зарплаты водителя московского метро, сидит в углу 207-й аудитории. Считая, что оно того стоит.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Умышленно заниженная зарплата наших ученых-самородков давно стала притчей во языцех, но не уехали в более благополучные страны, ведь человека связан с Родиной многими нитями от могил предков до близких друзей и т.д./

Догоняемая страна

- В начале 90-х годов я попал в новый математический институт в Мексике - огромное здание сложной архитектуры, построенное в горах, и в разговоре с директором сказал, что завидую тому, как ваше государство заботится о вашей культуре. На что он мне коротко ответил: а мы завидуем вашей культуре.

Юлий Ильяшенко, ректор нечастого сегодня в России приюта мирового престижа - Независимого университета, вырос с мыслью, что Россия - великая страна. Огромная, богатая ресурсами, сильная. ("В поколении моих родителей мы обогнали весь мир, создав сверхоружие, а среди друзей моего отца были люди, это оружие создававшие, я их своими глазами видел".) Но главное ее национальное богатство, он уверен, культура, которой питается весь мир и которая сегодня актуальна прежде всего опасностью ее потерять.

В аудиториях Независимого университета на самом высоком мировом уровне его создатели пытаются удержать математическую культуру.

Давняя, ведущая свои начала с XVIII века, она превратилась в реальную математическую родословную с начавших свои исследования в конце XIX века Егорова и Лузина.

Лузин создал совершенно фантастическую школу. ("Такой, по-видимому, не было ни у кого в истории".) В числе его учеников самые знаменитые математики страны - Колмогоров, Александров, Новиков-старший, Лаврентьев, Меньшов, Люстерник, Хинчин, Ляпунов, Кронрод... И каждый из них тоже создал свою школу.

Из этого и выросла вся "цветущая сложность" несравненной современной математической русской культуры, из-за возможности прикоснуться к которой студенты покидают Гарвард, а докторанты - Париж.

Русскую математическую школу, которую так высоко ценят в мире, отличает вовлечение в творчество на самых ранних стадиях.

- Мой учитель Евгений Ландис, - рассказывает Юлий Ильяшенко, - вспоминал, как он пришел студентом на мехмат после шести лет войны и первую задачу ему дали, чтобы ввести в курс дела и потренироваться, а вторая была уже нерешенной проблемой. Вот так круто вводят у нас в математическое творчество с конца 40-х и до нашего времени.

У математиков есть свой аналог Нобелевской премии - медаль Филдса, известная всей стране после того, как от нее отказался Григорий Перельман. Так вот, медалью Филдса награждены 8 русских математиков, столько же - американцев и французов. Российские социологи, например, или иные какие гуманитарии не могут похвастаться подобными аналогами. Так что вершина математической культуры налицо, и не нам одним она заметна, а всем миром признана. Есть что охранять, спасать, поддерживать, взращивать, развивать. От чего спасать и куда развивать?

Надстройка любви

- Если бы теория Маркса о том, что человек - существо экономическое и его поведение определяется экономическим базисом, связанным с его финансовым положением, была бы верна, в России сегодня бы не осталось ни одного математика, считает Юлий Ильяшенко.
Потому что даже профессора МГУ, получающие благодаря героическим усилиям своего ректора гораздо больше, чем в других российских университетах, тем не менее имеют зарплату вдвое меньшую, чем зарплата водителя метро, и примерно в десять раз меньшую, чем зарплата американского профессора.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Причем тут Маркс, он до такой вульгаризации не опускался, а вот народная мудрость гласит – «рыба ищет где глубже, а человек где лучше». Если самородка выталкивают из страны, не давая ему возможностей беспрепятственно работать и достойно зарабатывать, то тут не Маркс виноват, а политика мародеров-временщиков/

Юлий Ильяшенко, являясь ректором Независимого университета, при этом преподает на мехмате МГУ, занимает полставки в академическом Математическом институте им. Стеклова, а по осенним семестрам ведет курс в Корнельском университете США. Его обязанности примерно вдвое превышают нагрузку американского профессора, просто работающего в своем университете и не отвлекающегося ни на какие другие дела.

По его оценке, на побеждающий своим базисом Запад уехали 80 процентов из тех математиков, которые смогли это сделать. 20 - остались в России. По вторичным для марксиста "надстроечным" нравственным мотивам.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Опять немотивированно и неправильно пинают Маркса, отвлекая от реального вредительства наверху/

На мой вопрос, чем мотивированы 20 процентов, живущих "не по Марксу", Ильяшенко ответил:

- Меня как-то спросили об этом в Италии. Я им процитировал последние строчки из "Божественной комедии" Данте: "Любовь, что движет Солнце и светила..."

Его коллега и проректор Алексей Сосинский считает, что отъезд подавляющего большинства наших лучших математиков за рубеж пока не стал для России трагедией, во-первых, потому что они там выжили, а во-вторых, потому что не потеряли связь с Россией.
Но в течение столетия в таком режиме величайшая математическая культура не проживет. Исчезнет.
- Талантливые люди каждый год вырастают в России как трава, - говорит Юлий Ильяшенко.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Согласен – народ наш сказочно талантлив, и вообще земля наша велика и обильна, только менеджера нешкурного нет, выбирают какую-то … /

И пока еще сохраняется программа прекрасно организованных специализированных московских школ. Культура школьного обучения в России по-прежнему уникальная и невероятно высокоразвитая. (И вот еще чему американцы приезжают в Россию учиться в массовом порядке - так это системе математических кружков, когда студенты мехмата учат школьников всего лишь на 2-3 года их младше. Сидят в 57-й школе большими делегациями крупных ученых и педагогов, ходят на кружки, изучают как всемирное достояние).

Но после школы каждый талант должен попасть в руки очень умелого специалиста, творческого математика, умеющего научить. А вот таких людей сейчас в России, по мнению Ильяшенко, только десятки. И им часто седьмой или восьмой десяток лет. Возрастной отрезок от 40 до 55 лет полностью опустошен отъездами. Надежда на тех, кому сейчас за 20 и за 30.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Ситуация понятная каждому непредвзятому человеку, ума много не надо, чтобы понять суть дела – вот почему красивые и очень правильные слова, не подкрепленные реальными решениями или же подкрепленные чисто пиарными жестами, вызывают не просто разочарование, а гнев/

Визит на родину

Независимый университет появился в начале 90-х как ответ на потери, которые математическая наука понесла в советский период застоя. С конца 60-х до конца 80-х годов, когда при приеме в вузы сильно дискриминировали по национальному и социальному признаку, в вузовском образовании и в науке установился свой застой.
Лучших выпускников мехмата МГУ - учеников Арнольда, Манина, Синая - перестали брать на преподавательские должности.

И Независимый университет был создан в 1991 году как попытка вовлечь в образование оттесненных от него людей с огромными творческими и преподавательскими возможностями.

Основателем университета был энтузиаст создания профилированных математических школ Николай Константинов, до сих пор приезжающий из Филей на Арбат на работу на велосипеде и патронирующий НМУ. С инициированного им собрания в 57-й школе начался НМУ.

Начались лекции по полному университетскому курсу. В маленьком чисто математическом университете, не имеющем никаких отсрочек от армии, обучаются около 40 человек плюс с 2001 года 10-20 иностранцев, плюс около 10 вольнослушателей.

Малость дает университету возможности для большой гибкости и эксперимента. А его программа - самая современная математическая программа среди всех вузов России из-за возможности очень быстро реагировать на развитие математической науки.

Главные принципы университета - открытость и бесплатность. Если человек не хочет получать стипендию (символическую) и числиться студентом, он может считаться вольнослушателем, никаких документов и формальностей для этого не надо.

И хоть диплом НМУ не является официально признанным, людей, имеющих его, легко берут как в аспирантуру Гарварда, так и в аспирантуру академического Математического института им. Стеклова.

С 2002 года кроме иностранных студентов в университет на стажировку стали приезжать иностранные исследователи, открылась совместная русско-французская лаборатория. Французская СНРС, огромная организация национального масштаба, сравнимая с нашей Академией наук в советское время, выбрала себе в равноценные партнеры крохотный независимый вуз, бюджет которого, как смеялись при подписании договора, в 20 тысяч раз меньше.

Но, несмотря на разность бюджетов, лаборатория очень эффективно работает, математики- визитеры из других стран - приезжают в Россию порою на целый год. Лаборатория устраивает множество научных конференций и выполняет роль интенсивно живущего научного центра. И уже 40-60 процентов ее финансирования дают собственные российские источники, ранее покрывавшие лишь 20-30 процентов расходов. В России уже начинаются считающиеся до этого преимущественно американскими сюжеты помощи альма-матер. Так, двое учеников Алексея Сосинского сделались процветающими бизнесменами и пришли к нему с предложением средств в помощь русским студентам-математикам.

Сейчас НМУ и его лаборатория активно вовлечены в создание международного математического центра в Москве.

В университете уверены, что русские математики готовы возвращаться в Россию при минимальных усилиях государства для этого. А первым шагом к этому могло бы стать создание в России позиции, которая есть во всех странах мира, - визитирующего (наезжающего) профессора. А также позиции "постдока", дающей ученому после защиты возможность два года заниматься наукой в хороших условиях с приличной зарплатой без больших педагогических нагрузок. (Выпускники Независимого университета пока уезжают на "постдоковские" позиции за границу.) Создание международного математического центра в Москве сделало бы шаг к решению хотя бы первой задачи с визитирующими профессорами.

Среди минимальных усилий государства могла бы быть и помощь в издании на русском Moscow mathematical journal, издаваемого университетом пока на английском и имеющего самый высокий индекс цитируемости среди русских математических журналов.

Достижение, которого нет

Ну и последнее. Независимого московского университета не существует. Изменения в законодательстве об образовании привели к тому, что университет не смог продлить себе лицензию. Для этого ему нужно собственное помещение, правительство Москвы было готово помочь, но по закону все учреждения образования должны находиться в федеральной собственности. В университете пободались-пободались с административными барьерами да и бросили. Стали называться Центром непрерывного математического образования и обитать в здании на Арбате, куда их пустили в самом начале друзья и единомышленники.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: В заметке «Капитализм лучше, чем неофеодализм» писал о том, что существующий режим и развитие - несовместимы/

У них остался нерушимый в мировом математическом мнении бренд "Независимого университета" как одной из лучших в мире математических школ. Дастину Клаузену, когда он вернется в Гарвард, семестр в Москве будет засчитан, как если б он проучился в самом Гарварде, Отто Урпелайнену - тоже. Образование, абсолютно конвертируемое во всем мире, неконвертируемо пока в своей стране.

Инновация в России по-прежнему в зоне бюрократической чуждости. Создатели университета смотрят на это философски. Признают снова университетом де-юре, выдадут лицензию и тут же пришлют министерского чиновника, контролирующего программы с точки зрения да хоть той же инновационности. По секрету говорят, что некоторые вузы содержат специальных людей, делающих умный вид и пишущих всяческие отчеты, когда чиновники требуют инноваций. Чтобы сберечь инновации реальные. Тот самый уникальный набор курсов, из-за которого Агнес Бьерди прилетела в Москву из Канады, а Кристиан Дольберг- из Дании».

МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Ещё резче о несовместимости нынешнего беспросветного российского неофеодализма и научного развития высказался профессор Сергей Петрович Капица, 80-летний юбилей которого отмечается завтра 14 февраля 2008 года, в беседе с Андреем Ванденко Очевидец (Итоги, Москва, 11 февраля 2008, № 7 /609/, стр. 62-64):

«К 80летию Сергея Петровича, отмечающего юбилей 14 февраля, друзья и коллеги сняли документальный фильм. И дали ему не требующее особых комментариев название "Добрый день Сергея Капицы". Тот, кто хотя бы однажды включал телевизор во время эфира программы "Очевидное - невероятное", наверняка запомнил произносимое с неповторимой интонацией обращение, которым ведущий вот уже 35 лет кряду неизменно приветствует зрителей. У Сергея Капицы всегда добрый день, какое бы время суток ни стояло за окном...

- Ничего не изменилось, Сергей Петрович? Ваши дни по-прежнему добры?

- Не сказал бы. По-всякому бывает. К телезрителям же так обращаюсь по привычке. Фигура речи, не более. За эти годы передача выходила и днем, и вечером, и поздно ночью. Сейчас, например, нас поставили на утро субботы. Начальству, как говорится, виднее...

- Вы так думали и когда программу закрывали?

- Это было давно, в начале 90х. Меня выгнали с ОРТ, по сути, сказали: "Пошел вон!" А "Очевидное - невероятное" хотели сохранить, правда, с другим ведущим. Видимо, сочли, что Капица устарел. Фокус не удался, я предусмотрительно получил авторские права на название. Запускать подобную передачу никому не возбраняется, а вот использовать раскрученное словосочетание - нет.

- Имя ведь тоже может служить брендом.

- Поэтому дорожу им, не размениваюсь попусту. Никогда не шел на компромиссы с совестью, всегда отвергал цензуру.

- На вас пытались давить?

- И сколько раз! Пробовали пропихнуть разные бредовые идеи в программу, но я стоял стеной, хотя было непросто. У нас ведь идет систематическое вытравление разумного начала. Достаточно взглянуть на сотню самых популярных россиян, определяемых путем опроса населения. На первом месте президент Путин, потом певица Пугачева, следом опять политики, артисты, музыканты, даже футболисты. Последний, кажется, фигурист Плющенко. Единственный представитель науки - нобелевский лауреат Алферов. Где-то ближе к концу списка. Не ученые сегодня властители народных дум, что печально. Да, страной дураков легче править. Правда, у такого государства нет будущего, но об этом, кажется, никто не задумывается...

На днях разговаривал с академиком Кругляковым, возглавляющим комиссию РАН по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований. Проблема приобретает катастрофические масштабы! В третьем тысячелетии в иных вузах читают курс астрологии. Фантастическую и, на мой взгляд, нелепую теорию Фоменко, переворачивающую с ног на голову хронологию исторических событий, чуть ли не узаконили как официальное учение. Оказывается, Тамерлан, Иван Грозный и Карл Великий - один и тот же человек, правивший огромной империей, которая простиралась от сибирских руд до Атлантического океана. Можно ли относиться к подобному иначе, нежели как к смещению в умах? И ведь эти откровения публикуются миллионными тиражами! Карамзину и Соловьеву с Ключевским такая популярность не снилась! А гороскопы? Их читают, с ними сверяются все кому не лень. Слышал, теперь сделки не заключают, пока не взглянут на расположение светил на небосклоне.

- А вы, значит, астрологией никогда не интересовались, Сергей Петрович?

- Это же типичный уход от реальности, демонстрация упадка научной культуры! Правда, давным-давно, лет сорок назад, впервые оказавшись в Мюнхене, не удержался, клюнул на рекламу "Большого компьютерного гороскопа". Захотел увидеть, как все делается, заглянул в контору. За информацию о будущем предлагалось выложить сорок дойчемарок. Платить я не стал, даром утолив любопытство.

Понимаете, надо отличать безобидное шарлатанство от вредоносного. Маргиналы, из века в век изобретающие перпетуум-мобиле и ищущие философский камень, в общем-то никому не мешают. В Англии, например, общество верящих, будто Земля плоская, ведет давнюю историю. Это похоже и на анекдот, и на иллюстрацию терпимости британцев к инакомыслию. Такие чудаки даже нужны, без них скучно. Но сейчас ведь речь об организованной лженауке. Она сродни организованной преступности. Обе представляют серьезную опасность. Нормальный человек не поверит, будто одним и тем же зельем, "корректирующим" несуществующее биополе, можно вылечить сразу полтысячи болезней, а остро нуждающийся в помощи, отчаявшийся победить хворь и не с такой глупостью согласится. Якобы разработаны чудо-приборы, позволяющие ловить излучение больных клеток, а лозоходство помогает находить преступников... Творящийся лженаучный беспредел я объясняю демографической ситуацией. Никто не верит в будущее, не хочет рожать детей, боится впускать их в мир. Человечество переживает крутой этап смены развития, трудно предугадать, куда кривая вывезет, отсюда шараханья из стороны в сторону. На наших глазах происходит слом общественного сознания, события чередуются слишком быстро, ум не поспевает за ними.

- Чем это чревато?

- Классический пример - ядерная бомба. Ясно, что политические проблемы и противоречия между странами не решить при помощи атомного взрыва. Тем не менее Советский Союз и США вооружались, пока не накопили по 30 тысяч боеголовок, что эквивалентно трем тоннам взрывчатки на каждого жителя Земли, включая столетних старцев и новорожденных малышей. Тут в подворотне взорвут полкило тротила, и шума на весь мир: газеты пишут, телевидение показывает. А если бы ядерные заряды рванули? Люди не сумели оценить последствия гонки вооружений и сказать себе: "Стоп!"

- Но ведь ваш отец в 1946 году вышел из атомного проекта. Значит, сделал определенные выводы?

- Нет, причина в личностном конфликте.

- Не сошелся характером с куратором Лаврентием Берия?

- Можно так сказать. Но оружие делать следовало, иначе СССР оказался бы объектом американского шантажа.

- В итоге бомбу создал Курчатов, а будущий нобелевский лауреат Капица на семь лет остался не у дел...

- Отец работал на даче на Николиной Горе, экспериментировал, как он выражался, в "избе физических проблем", регулярно писал Сталину. В 1951 году, правда, прекратил. Через какое-то время к нам прибежал взволнованный комендант госдач и сказал, что профессора Капицу просят срочно позвонить по "вертушке". Отец ответил, что у него сняли телефон правительственной связи. Тогда комендант предложил проехать в контору. Это был прямой номер Маленкова, доверенного лица Сталина. Последовал вопрос без обиняков: "Товарищ Капица, почему больше не пишете мне и Иосифу Виссарионовичу?" Всего отец отправил вождю народов около ста писем, и каждое было внимательно прочитано. Занявшись телевизионной деятельностью, я частенько озвучивал отцовские тезисы из его конфиденциальной переписки с руководством государства. Особенно те, где шла речь об отношениях науки и власти как важнейшем факторе развития страны.

Что бы ни говорили, Сталин умел ценить нужных ему людей. За два года в СССР с нуля создали Институт физических проблем. Сегодня больше времени заняло бы получение различных разрешений и согласований. За 50 тысяч фунтов стерлингов, колоссальную по тем временам сумму, в Кембридже выкупили оборудование лаборатории, в которой прежде работал отец. Группа его английских сотрудников переехала в Москву, обучала советских специалистов. Именно в институте отец сделал главные открытия, за которые через сорок лет получил Нобелевскую премию.

- Сын за родителя в ответе, Сергей Петрович?

- В моем случае на все сто процентов! После окончания авиационного института я три года проработал в ЦАГИ, собирался защищать кандидатскую диссертацию. Затем отец впал в немилость, и меня уволили из института. Карьера пошла прахом. Срочно переквалифицировался в геофизика. Правда, недавно за работы, выполненные еще в ЦАГИ, меня избрали в Международную академию астронавтических наук. Приятно, хотя и поздновато. Судьбу ведь не изменишь...

- Ропщете?

- Смысл? Другое огорчает: состояние дел в современной науке. Чудовищный разрыв поколений! Молодой профессуры попросту нет. В 35 лет я был избран заведующим кафедрой физики в МФТИ, ведущем вузе страны. Сегодня подобное трудно представить. Студентов некому учить, старики ушли, а молодежь не торопится занять вакантные места. Лучше уехать за кордон. Кое-кто до сих пор по привычке ругает Ленина, выславшего сотню философов из страны. А сколько мы потеряли ученых в последние годы? Без всяких репрессий десятки тысяч людей фактически были выдавлены из России. Вот и результат. Плохо представляю, как восполнить потери.

- Значит, со времен Наполеона отношение к ученым малость изменилось?

- Да, в египетском походе Бонапарт мог потребовать, чтобы ослов и ученых помещали в центр лагеря, в самое безопасное место. И теми, и другими дорожил в равной мере. Сегодня, похоже, ослы ценятся выше...

- А если бросить вслед уехавшим соотечественникам клич типа "Вернись, я все прощу"? Деньги можно посулить.

- Вопрос не только в материальном вознаграждении. Это как с детьми: 250 тысяч рублей за второго ребенка - замечательно, но рожают ведь не ради бонуса. Нужно что-то большее. Мы постоянно путаем цели и средства. Демократия, рынок и даже деньги - лишь инструменты для построения совершенного общества. Так и с наукой. Люди должны почувствовать: отношение к ним изменилось, они снова нужны стране. Пока этого не заметно. У меня был разговор с Кудриным, нашим министром финансов. Он спросил, сколько, на мой взгляд, нужно платить российским ученым. Я ответил: "В долларах, как сейчас в рублях". Кудрин лишь усмехнулся: "Шутите?" Между тем сын моего знакомого окончил химфак МГУ, и ему предложили остаться в аспирантуре, пообещав назначить стипендию в полторы тысячи рублей. В итоге юноша подал документы в Колумбийский университет, куда его с радостью приняли, положив те же самые полторы тысячи. Но долларов. Через год молодой человек получал уже две с лишним тысячи... И о чем тут говорить?

- Ваш внук тоже за границу подался?

- Пока здесь. Учебу уже завершил, ищет место в жизни...

- Не планируете передать телепрограмму потомкам по наследству?

- Во-первых, сам еще не собираюсь уходить, а во-вторых, это не то, что можно завещать.

- Считали, сколько очевидных и невероятных выпусков вышло за 35 лет?

- Более шестисот. Раньше был еженедельный график, потом шаг увеличился до двух эфиров в месяц, а хронометраж сократился. Главное, другие передачи о науке не появляются. Эти темы телевидению не нужны.

- Может, дело в личности ведущего?

- Наверное. Если судить по тому, что мне ни разу не дали ТЭФИ, а человек, с которым я пятнадцать лет бок о бок проработал на ТВ и разделил Госпремию, за это же время получил с десяток бронзовых "Орфеев".

- Вы о Льве Николаеве? Его прочили в ваши сменщики в "Очевидном - невероятном".

- Лева ведет "Цивилизацию", хорошую программу, а остальное не хочу вспоминать... Понимаете, телевидение - не все, что есть в моей жизни. Когда в начале 90х передача закрылась, я почти на год уехал в Англию, занялся демографией, получил поддержку Королевского общества...

- Не посещала мысль осесть там? Все-таки британский паспорт в кармане, Капица-хаус, построенный отцом в Кембридже...

- Когда тебе за шестьдесят, трудно менять привычки. Я русский человек. В отцовский дом заглядываю, когда приезжаю в Англию. Куда чаще там бывает Андрей, мой брат, активно сотрудничающий с Институтом полярных исследований Скотта. Капица-хаусу присвоен статус памятника архитектуры, поскольку здание выглядит не совсем обычно для тех мест: парадная часть обращена не на улицу, а в сад. Отец хотел, чтобы городской шум не отвлекал, было много солнечного света.

- Петр Леонидович никогда не жалел о возвращении в Союз в начале 30х годов?

- Он смотрел на жизнь фаталистически. Не считая семилетнего эпизода после Великой Отечественной, в остальное время у него здесь все складывалось удачно. Отец считался князем от советской науки и сполна воспользовался предоставленным статусом. Думаю, сегодня ему выжить было бы гораздо труднее, вряд ли он порадовался бы действительности. За последние десятилетия в стране разрушили все, что могли, а процесс восстановления идет медленно, с трудом. Как говорится, ломать - не строить. Нет людей, традиций, преемственности. Пока мы топтались на месте, мир двигался вперед. Китай наступает на хвост американцам, Индия ежегодно экспортирует программный продукт на сорок миллиардов долларов. Недавно был в офисе Microsoft и обратил внимание: среди топ-менеджеров полно русских. Что Google придумал наш бывший соотечественник, вы, конечно, знаете. Словом, продолжаем разбрасываться талантами, сорим мозгами, живем так, словно сегодня - последний день Помпеи.

- Но завтра будет лучше, чем вчера, Сергей Петрович?

- Очевидно.

- Или невероятно?

- Оптимист говорит: хуже быть не может. Шутка. А если серьезно, веру в разум нельзя терять. Что еще остается человечеству? Я, например, называю себя русским православным атеистом.

- Хотя и крещенным в Англии.

- Моим крестным, кстати, был Иван Петрович Павлов.

- Тот самый?

- Академик. Первый российский нобелевский лауреат. Я, знаете ли, давно живу... Но мама умерла в 93 года, отец - в 90. Так что у меня, можно сказать, все впереди...»