Более-менее здравые оценки

С удовлетворением прочитал сегодняшний выпуск газеты «Советская Россия» (Москва, 31 мая 2008 года, № 57 /13129/), в ней трое моих знакомых опубликовали дельные статьи – краевед Александр Бобров «Май красный и мрачный», патриот-международник Вячеслав Тетёкин «Королем меньше: На карте мира появилась Республика Непал», идеолог Александр Фролов «Мзда выше закона: «План Медведева» - побороть коррупцию».

Последний материал (стр. 3) приведу без комментариев, но предварительно замечу, что для оценки расстановки классовых сил и протестного потенциала важен как можно более адекватный диагноз нынешнего режима, и я квалифицирую его как компрадор-неофеодализм. Такой же, какой полтора века доминировал в Латинской Америке и ныне широко представлен в Африке. Автор же полагает, что в РФ построен капитализм. Но хорошо, что он не ставит задачу бороться с «буржуазией» и, по-моему, склоняется к концепции грядущей национально-демократической революции типа Синьхайской в феодально-цинском Китае в 1911 году и в ряде других странах Востока, да и буржуазно-демократические революции в России в 1905 и в феврале 1917 годов были направлены не против капитализма, а за раскрепощение мелкобуржуазных слоев от держимордовского царизма-феодализма. Свою позицию много раз излагал-обосновывал, и сам факт отсутствия какого-либо заметного политического присутствия «рабочего класса» на фоне нарастающего возмущения русской низовой субъектности или русского национального капитала (мелкий и средний бизнес) – самое убедительное доказательство моей правоты. Итак, Александр Фролов пишет:

«Первые шаги Дмитрия Медведева на президентском поприще единодушно оценены оппозиционной прессой как сугубо декларативные и малосодержательные. Какие-то там набившие оскомину поддержка малого и среднего бизнеса, борьба с коррупцией и обеспечение независимости судопроизводства... Словом, сплошной пиар. Однако я бы не спешил со столь категоричными оценками. И вот по каким соображениям.

Во-первых, никто до сих пор толком не знает истинных деловых качеств нового президента. Большая часть карьеры Медведева протекала в скрытых от посторонних глаз аппаратных кулуарах. Но сведения из кулуаров говорят о том, что Медведев – аппаратчик, скорее жесткий, чем мягкий. У него, в отличие от подавляющего большинства фамусовых, есть дурная привычка не только накладывать резолюции, но и проверять, как они исполняются, и взыскивать за неисполнение. Так, познакомившись с Медведевым, небезызвестный политтехнолог Павловский охарактеризовал его как «зануду». А зануды обычно не «мочат» ослушников «в сортире», а аккуратно сживают их со света.

Во-вторых, некий план действий может быть объявлен утопическим лишь в том случае, если в обществе отсутствуют слои, объективно заинтересованные в его реализации и обладающие достаточными силами, чтобы поддержать его не только словесно, но и материально. Социальные слои, заинтересованные в более свободном развитии бизнеса, в обуздании коррупции и в независимости судопроизводства, сегодня в России, несомненно, есть. И при этом они обладают немалой экономической силой.

Впрочем, если верить социологическим опросам, большинство простых граждан не считает коррупцию первоочередной проблемой своей жизни. Более того, граждане полагают, что чиновник, ревностно исполняющий все дурацкие законы, значительно опаснее для них, нежели чиновник, за определенную мзду не дающий законам ходу. Споры возникают здесь лишь относительно размеров мзды, а не относительно самого факта ее существования.
Иную позицию декларирует президент: «Хватит ждать. Коррупция превратилась в системную проблему. И этой системной проблеме мы обязаны противопоставить системный ответ». Медведев прав – дело не в размерах коррупции самих по себе, а в ее системном характере. В том, что она превратилась в ключевое звено современной системы управления, в главный устой, на котором держится вся конструкция власти. Коррупция сегодня – не «недостаток», не «болезнь», не «ржа», разъедающая некий здоровый организм, а, наоборот, основной фактор жизнеспособности и процветания власти.

Нужно иметь в виду, что коррупция бывает разная; по меньшей мере двух родов. Коррупция первого рода («разъедающая») – подкуп. Здесь бизнесмен подкупает чиновника, платит ему за неисполнение своих должностных обязанностей, за нарушение законов, правил и инструкций. Например, в съестной лавке купца Калашникова на прилавке гниль, а задний двор, не чищенный со времен царя Гороха, источает заразные миазмы, на что опричник Кирибеевич закрывает глаза и зажимает нос в обмен на соответствующую мзду. Коррупция второго рода («укрепляющая») – дань. Здесь уже сам чиновник требует с бизнесмена плату не только за неисполнение (это само собой), но в первую очередь за исполнение им (чиновником) своих должностных обязанностей, соблюдение законов, правил и инструкций. Задний двор у Калашникова идеально чист и чуть ли не опрыскан духами, но пока Кирибеевич не обретет соответствующей мзды, он санитарного свидетельства не подпишет, лавка не откроется, а Калашников разорится.

Какого же рода коррупция преобладает у нас сегодня? Несомненно, коррупция №2. И при этом она многократно превосходит по объему коррупцию №1. Ибо в первом случае цену устанавливает покупатель бюрократических услуг, а во втором – сам продавец, обладающий в качестве государственного мужа монополией на свой «товар». По признаниям даже официальных лиц, коррупционные поборы составляют около 240 миллиардов долларов в год, а по оценкам независимых экспертов, они давно перевалили за 300 миллиардов.

Калашников, выступающий покупателем коррупционных услуг, говорит Кирибеевичу: я тебе дам, но ты уж, милок, сделай, что мне надобно. Кирибеевич в ответ широко улыбается, но делает так, как нужно лично ему. При этом аппетит Кирибеевича растет во время еды. Мало ему уже мзды соболиным и шелковым товаром – подай теперь молоду жену Алену Дмитревну!

Такие взаимоотношения стремительно и неизбежно развиваются в систему, описанную Станиславом Лемом на примере вымышленного африканского государства Лямблии. «Взятки по-прежнему брали все, но никаких услуг взамен не полагалось. Правда, не давшего взятку могли избить». В Лямблии «могли» избить, а в России, особенно встающей с колен и возвращающейся к истокам, всегда били без послаблений. Вспомним хотя бы «Устав о неуклонном сечении», сочиненный щедринским градоначальником Бородавкиным. На таком историческом фоне лямблийские порядки выглядят торжеством либерализма и воспетых Г. Поповым «экономических методов управления».

Как повествует Лем, диктатор этой страны, бывший капрал Иностранного легиона, провозгласивший себя маршалом и Отцом Вечности, прочитав в порядке обмена опытом биографии Наполеона и Чингисхана, стал поощрять своих подчиненных к безудержному грабежу, непременно в крупных масштабах. В результате правительственный квартал соорудили из материалов, украденных министерством строительства у министерства водного транспорта. Капитал для постройки железных дорог был похищен в министерстве кокосового оборота. Только злоупотребления позволили собрать средства для возведения дворцов суда и следствия. Словом, кражи и присвоения дали прекрасные результаты. Не правда ли, описанное очень напоминает (вернее, прямо предвосхищает) историю ремонта Большого Кремлевского дворца фирмой «Мабетекс», принадлежащей косовскому албанцу Беджету Паколи?

Но Отец Вечности на этом не остановился и лично открыл «коррупционный банк, в котором каждый серьезный предприниматель мог получить долгосрочный кредит на взятки, если, конечно, дирекция установит, что его интересы совпадают с государственными». Впрочем, чтобы ознакомиться со схемами деятельности такого рода банков, не нужно ходить в Африку. Достаточно почитать, например, записки банкира Френкеля, сидящего ныне в Бутырках по обвинению в организации убийства первого зампреда Центробанка Козлова. Там много чего рассказано о способах обналичивания средств, идущих на дачу взяток, и о том, как процесс обналичивания регулируется высшими финансовыми властями. Так что обвинение в убийстве – это сущий пустяк. На самом деле Френкеля судят за разглашение главной государственно-коммерческой тайны.

Это тайна того, без чего коррупции не может быть просто физически, – тайна государственного регулирования теневой экономики как источника коррупционных сумм. Бюрократия жизненно заинтересована в ее существовании и расширении. Поэтому не надо верить казенным сказкам, что теневая экономика остается вне контроля. Наоборот, это как раз самый контролируемый и опекаемый сектор. Такие злачные процессы на самотек не пускаются – разведка знает все!

Недаром же с момента создания Росфинмониторинга кривая оборота на рынке коррупционных услуг резко поползла вверх. Что заставляет бизнес уводить свои дела в «тень» от официального учета, контроля и налогообложения? Им движет не только, а в последние годы – даже не столько личная корысть, сколько повинность выплачивать второй, коррупционный, налог не официальному государству, а конкретным чиновникам и чиновным корпорациям, то есть «теневому» государству. На исходе второго президентского срока Путина размеры государственных налогов и коррупционных поборов практически сравнялись.

Казус Ходорковского и других посаженных или изгнанных в эмиграцию олигархов состоит вовсе не в том, что они уклонялись от налогов (уклоняются все без исключения!), а в том, что «сэкономленные» средства они обращали на личные нужды, а не на укрепление «вертикали».

В условиях капитализма коррупция № 1 практически неистребима – можно лишь несколько сократить ее размеры всякими широко известными репрессивными способами, но полностью побороть нереально. Искоренить такую коррупцию – значит искоренить сам капитализм как систему тотальных товарно-денежных отношений, в которой продается и покупается абсолютно все.

А вот истребить коррупцию № 2 вполне реально и при капитализме. Для этого требуется всего-то ничего – буржуазно-демократическая революция. Ведь если коррупция № 2 – несущая опора современной власти, то вследствие ее истребления неминуемо рухнет и вся конструкция. А обрушение системы власти – это и есть не что иное, как революция. В ней от буржуазии требуется мобилизация всей своей силы, способной указать бюрократии ее настоящее место – место наймита на службе у буржуазии.

Не знаю, понимает ли Медведев это различие и с каким именно родом коррупции он намерен бороться. Однако я уверен, что это очень хорошо понимает буржуазный класс. Разумеется, он с удовольствием готов и дальше культивировать коррупцию первого рода, покупая в необходимых случаях любого чиновника с потрохами. Но ему смертельно надоело выплачивать бюрократии регулярную и все более возрастающую дань. Так что «план Медведева» социально противоположен «плану Путина» и означает уничтожение бюрократии как «класса» и обратное превращение ее в то, чем бюрократия должна быть по определению, – в служебное орудие в руках господствующего буржуазного класса.

Фактически Медведев заявил о намерении пойти против коренных интересов своего родного бюрократического «класса». Он покусился, пока на словах, на святая святых – на материальную основу благополучия и процветания всероссийского Кирибеевича. Поднял руку на его «полное право» собирать дань в виде взяток и откатов с любого купца – от Вексельберга с яйцами Фаберже и Усманова с коллекцией Ростроповичей до бабы Мани, торгующей на углу квашеной капустой и огурчиками домашнего соления.

Если речи и указы нового президента – не казенное лицемерие и не маниловские мечтания, то уважаемому Дмитрию Анатольевичу придется ох как нелегко. Как опытный аппаратчик он не может не понимать, что существующий госаппарат, мягко говоря, поддержит его либеральные проекты «без энтузиазма». А, говоря жестко, – аппарат элементарно пришибет его, не отходя от кассы. Стало быть, для осуществления своего проекта Медведеву потребуется опора не на аппарат, а на широкую социальную поддержку. На класс, интересы которого не совпадают с интересами бюрократии. Класс, организованный в мощную партию, противоположную бюрократической «Единой России» во всех своих социально-экономических и политических установках.

Аналоги такой гипотетической партии можно найти и в дореволюционных отечественных партиях «народных социалистов» (энесов) и эсеров, и в венгерской «партии мелких хозяев», и в недавних партиях «экономической свободы» Борового – Новодворской, и «самоуправления трудящихся» покойного Святослава Федорова. И если такого рода партия вдруг возникнет «по манию царя», то главным ее лозунгом неизбежно должен стать призыв, однажды увиденный мной на задней стене гаражей вдоль железной дороги: «Бей ментов – спасай Россию!»

Может ли сегодня буржуазия создать такую партию? Самостоятельно – ни в коем случае. Для этого она слишком труслива, политически слаба и зависима от бюрократии. Но примечательно, что сразу же после воцарения Медведева либеральная пресса начала осторожно призывать крупную буржуазию к бодрости духа и борьбе за свободу.

Здесь возникает очень интересный и очень давний вопрос о том, способна ли наша буржуазия возглавить буржуазно-демократическую революцию. Он был предметом ожесточенных споров между большевиками и меньшевиками еще сто лет назад. Так, Мартов писал: «Если экономическое развитие созрело именно для буржуазного преобразования, а буржуазия не может явиться его движущей силой, то это лишь значит, что общественный переворот не может завершиться до тех пор, пока дальнейшее развитие данного класса не сделает его движущей силой». В общем, следует подождать, а пока время не приспело, социал-демократам можно и нужно вступать в политическую коалицию с либеральной буржуазией. Сегодня мы видим, что именно мартовской позиции придерживаются некоторые «суперлевые», вошедшие вместе с либералами в так называемую «национальную ассамблею».

Мартову и другим меньшевикам резко возражал Ленин, настаивая и доказывая, что вождем народной демократической революции может и должен быть пролетариат, ведущий за собой крестьянство и отсекающий либеральную буржуазию. Но одной только ссылки на ленинскую позицию недостаточно для характеристики современной ситуации и определения тактики левой оппозиции. Здесь необходим отдельный анализ современной российской расстановки социально-классовых сил. К нему мы намерены обратиться в одной из следующих статей».

На Интернет-форуме газеты – лишь один отзыв на этот материал Александра Фролова:

«vjashlav на 31/05/2008:
Ну накрутил автор, кошмар! Основная и первоначальная причина коррупции в России - это полученные на халяву. за взятки самым высоким государственным чиновникам, народные богатства определённому кругу лиц, которые могли эти взятки вручать (миллионы у.е., за которые получили миллиарды). И сейчас взятка является естественной мздой государству в лице чиновника от лица, занимающегося бизнесом за то, что государство в лице чиновника даёт ему возможность зарабатывать деньги не оглядываясь на законы. Как сказал мой знакомый юрист Вадим, сегодня главный закон в Росии это БЕЗЗАКОНИЕ. Поэтому ПОВАЛЬНЫЕ ВЗЯТКИ - ЭТО РЕЗУЛЬТАТ ПОВАЛЬНОГО БЕЗЗАКОНИЯ. А буржуазия здесь совершенно не при чём, потому что её у нас нет».

Моё мнение – статья интересная, хотя в ряде моментов спорная, и заслуживает вдумчивого обсуждения.