Путинский неофеодализм в сравнении с царствованием Николая I. 1

Кое-кто недоумевает, когда я констатирую неофеодальную сущность путинского режима. Мол, у нас даже банки и акции есть, это же капитализм. А разве при царе не было поездок за рубеж, банковских счетов, частных газет и фабрик? И тем не менее нарождающаяся буржуазия волновалась и протестовала и в конце концов свершила, как и в других странах Запада и Востока, свою русскую буржуазно-демократическую революцию. Да, обретения её не закрепились, потому что не успел на Руси сформироваться прочный базис низовой субъектности, и нас повело через диктатуры пролетариата и закона и социалистической и суверенной демократии куда-то в сторону и в конце концов отбросило на полтора века назад, но ведь и китайская Синьхайская буржуазно-демократическая революция в 1911 году тоже так и не заимела под собой достаточной социальной базы и вынуждена была сначала уступить власть китайским «белогвардейцам», а затем в затяжной борьбе проиграла китайским «красногвардейцам» и лишь сейчас, чуть ли не через столетие, вывернула на путь модернизации и нормальности.

Феодализм отличается от капитализма не столько неуважением к частной собственности, сколько подавлением низовой субъектности и соответственно «культом личности» главы. И паразитированием правящего слоя, когда один мужик трёх генералов кормит. И вообще неэффективностью низового хозяйствования. Базисно – в производственных отношениях доминируют военно-феодальные (сеньор-вассал), а производительные силы заимствуются в основном извне из-за отсутствия или торможения экономического самодвижения.

Сходства путинщины с царизмом устал перечислять. Но тут френд Владимир Васильевич Монахов vvm1955 из Братска подсказал публицистические изыскания на эту тему своего соседа – Александра Кузьменкова. Посмотрел в Интернете – Кузьменков Александр Александрович родился в 1962 году, по образованию филолог, был монтером пути, рабочим черной и цветной металлургии, учителем, а сейчас – журналист. Опубликовал несколько рассказов в периодических изданиях Среднего Урала. С увлечением прочел его опубликованный год назад текст «Романов и путин спектакль по-русски». Эпиграф, как водится, стандартный – «Бывали хуже времена, Но не было подлей» (Некрасов Н.А.). Далее – суть:



«Глава I. САМ СЕБЕ РЕЖИССЕР

Кого только не сватали Путину в протагонисты! – и Наполеона (Павловский), и Сталина (Радзинский), и де Голля со Столыпиным (Саква), и даже Шеварднадзе (Бушин). При этом отчего-то остался без внимания государь император Николай I Незабвенный. Совершенно напрасно: аналогий тут, как говна за баней. И главная из них – спектакулярность, в высшей степени свойственная и николаевской, и путинской эпохе. Поэтому все нижеследующее – развернутый комментарий россиянина к некоторым тезисам Ги Эрнеста Дебора, великого исследователя социальных шоу. Заранее предупреждаю: сенсаций не будет да и быть не может; речь пойдет о вещах общеизвестных. Впрочем, уголь, селитра и сера безобидны лишь по отдельности. Вместе они превращаются в порох.

УЗНАЕШЬ БРАТА КОЛЮ?

Все авторитарные режимы в чем-то похожи, поскольку набор политических сценариев в условиях единовластия ограничен. Но путинская Россия – удивительно точный слепок с России николаевской. Вот, пожалуйста, сравниваю экспромтом…

И при Романове, и при Путине экономика наша носила исключительно сырьевой характер (хотя иной она вообще никогда не была). Вся разница в статьях экспорта: тогда мы главным образом вывозили хлеб, сейчас – нефть. И подсели мы на это дело крепко, как наркот на иглу: чем дальше, тем больше. Если в 1805 экспорт зерна составлял 12,8 миллиона пудов, то в 1855 – 69,2 миллиона. Та же хуйня происходит на наших глазах: в первом полугодии 2004 Россия вывезла 101 миллион тонн нефти, а в первом полугодии 2005 – 115 миллионов.

И при Романове, и при Путине гражданское управление превратилось в военное. В николевские времена генералы руководили 41 губернией из 53. В первом составе путинских полпредов было лишь двое штатских. К власти в регионах мало-помалу приходят военные: Шпак, Громов, Шаманов и проч.

И при Романове, и при Путине отсутствовала внятная кадровая политика. Князь Вяземский писал: «Правительство… неохотно определяет людей по их склонностям, сочувствиям и умственным способностям. Оно полагает, что и тут человек не должен быть у себя, а все как-то пересажен, приставлен, привит наперекор природе и образованию». То же самое наблюдаем сейчас: директор мебельного магазина становится министром обороны, физик – председателем Центризбиркома и проч.

И Романов, и Путин были озабочены поисками национальной идеи. В николаевские времена таковой стала «официальная народность». Путин воскресил эту теорию после незначительного косметического ремонта.

И Романов, и Путин инициировали беспрецедентный рост управленческого аппарата. За 30 лет романовского правления количество чиновников возросло в 4,5 раза, за 7 лет путинского – в 1,7 раза.

И при Романове, и при Путине был отмечен столь же беспрецедентный рост коррупции. В николаевскую эпоху не брали взятки лишь 3 губернатора из 53. В 2005 оборот средств на российском рынке деловой коррупции в 2,66 раза превысил доходы федерального бюджета.

И Романову, и Путину в наследство досталась чеченская проблема. Правда, Романов воевал, чтоб ликвидировать непокорный анклав между метрополией и Закавказьем. Путин ведет войну во имя абстракций.

И Романов, и Путин продемонстрировали редкую нетерпимость к инакомыслию. Политэмигранты обеих эпох отчего-то оказывались в Лондоне: что Герцен с Огаревым, что Березовский с Закаевым.

Владимир Владимирович! Узнаете брата Колю?

Велик соблазн вослед Радзинскому потолковать о мистике истории, о реинкарнации политиков и прочих эзотерических материях. Но область иррационального – явно не моя епархия. По-моему, объяснения следует искать в личностных свойствах наших героев.

Николай Павлович с Владимиром Владимировичем – совершенно разные люди. Доминантой в характере Романова была эксплозивность: то Адлерберга отпиздит, то Аделунга искусает, то Норова отматерит. Путин обладает выраженными эпилептоидными чертами (умеренность и аккуратность) и, как говорят психологи, подвержен синдрому аффиляции (стремлению не выделяться). Отчего ж наши герои поступали одинаково?

Есть у них одна черта сходства – тяга к актерству. Романов, по словам мемуариста, «всегда умел провести наблюдателей, которые простодушно верили в его искренность, благородство, смелость, а ведь он только играл». Английский политолог Р. Саква, несмотря на явную ангажированность, все-таки отметил, что Путин еще в юности «прославился умением рассказывать небылицы, сохраняя при этом непроницаемый вид». И поди разбери, где лицо, а где личина!

Притворство было свойственно всем сыновьям Павла I. Пушкин сказал об Александре Павловиче: «В лице и в жизни арлекин». Столь же нелестно Тютчев характеризовал Николая Павловича: «Ты был не царь, а лицедей». И тот, словно в подтверждение, сердечно лобызал Полежаева, насильно отданного в солдаты. Природное актерство Путина отшлифовала гэбуха. Газета «The Guardian» в 2000 писала: «На наш вопрос «Кто такой Владимир Путин?» можно с уверенностью получить ответ. Обнаруживается, что он – это две совершенно разных личности, слившиеся воедино». В самом деле, ну кто еще мог с интервалом в несколько дней открыть мемориальную доску в честь Андропова и возложить венок на могилу Сахарова?

Вовсе не диво, что оба лицедея сочли спектакль главной управленческой технологией. А все дальнейшие аналогии – закономерное следствие.

РЕФУТАЦИЯ МСЬЕ ДЕБОРА

Дебора нельзя не уважать, однако уважать не значит безоговорочно соглашаться. А посему позволю себе кое-какие замечания в его адрес.

Рассуждая об обществе спектакля, Дебор долбил, как ворона мерзлый хуй: «В обществах, достигших современного уровня развития производства, вся жизнь проявляется как огромное нагромождение спектаклей… Общество, основанное на современной промышленности, является зрелищным» и прочая, прочая, прочая. Видать, начитался мужик Маркса по самое не хочу – и жаль, право слово. В результате он признал главными компонентами спектакля сугубо современные экономические феномены, как-то: товарный фетишизм и отчуждение человека от результатов собственной деятельности.

«Мир, демонстрируемый спектаклем, существует и не существует одновременно. Он является миром товара, который господствует надо всем чувственно и непосредственно переживаемым… Спектакль – это стадия, на которой товару уже удалось добиться полной оккупации общественной жизни» (Г.Э. Дебор «Общество спектакля»).

«Рабочий представляет не самого себя, но независимую от себя рабочую силу. На его силе и зиждется производство вместе с его изобилием, однако результат труда возвращается к рабочему лишь в виде изобилия лишений. Вместе с потреблением отчужденных ранее продуктов, все время и пространство данного мира становятся ему чуждыми. Отныне он попадает в новый мир, чья территория точно очерчена спектаклем» (Там же).

Зело сомнительно. Насквозь спектакулярная Россия николаевских времен не ведала ни одного из факторов, способствующих превращению товара в силу, способную оккупировать социум: ни тебе индустриализации, ни разделения труда. Более того, пролетариат пребывал в зачаточном состоянии: к 1850 население Российской имерии составляло 68,5 миллиона человек, а в промышленности была занята 501 тысяча рабочих – менее процента. Стало быть, труд не являлся товаром, и результат его не мог быть отчужден. Со всеми, как говорится, вытекающими…

Сдается мне, что условия возникновения спектакля – не товарный фетишизм, но фетишизм вообще и не отчуждение продуктов труда, а отчуждение вообще. Не знаю, есть ли смысл разделять эти понятия: отчуждение, сиречь нарушение субъектно-объектных связей, неизбежно приводит к фетишизму, – доказано Марксом и подтверждено Фроммом:

«Собственная деятельность человека становится для него чуждой, противостоящей ему силой, которая угнетает его вместо того, чтобы он господствовал над ней» (К. Маркс «Немецкая идеология»).

«Человек тратит свою энергию и художественные способности на сооружение идола, а затем поклоняется этому идолу, представляющему собой не что иное, как результат его собственных человеческих усилий… Идол представляет в отчужденной форме его собственные жизненные силы» (Э. Фромм «Здоровое общество»).

Закономерный вывод: источником спектакля является не только экономика, но и любая хрень, которой человек позволяет властвовать над собой. В России, где всякая власть абсолютна (то есть, в высшей степени отчужденна), спектакль не просто неизбежен, он вечен.

Еще немного теории. Дебор выделял три формы спектакля: концентрированную, распыленную и интегрированую.

Концентрированный спектакль есть господство идеологии, отвечающей требованиям диктатора. Идеология здесь обладает монополией на любой выбор – от пищи до музыки. Поэтому концентрированный спектакль утверждается насильственными методами.
Распыленный спектакль есть порождение товарного фетишизма, бесконечная борьба между товарами и навязывание человеку псевдопотребностей. Следствие может быть только одно: помещение товара в центр общественной жизни и всесторонняя ее фальсификация.

Интегрированный спектакль сочетает в себе черты концентрированного и распыленного. Эта форма спектакля навязывает не идеологию и не товар, а медийные образы. Власть здесь отходит в тень (поскольку ее не интересует ни определенная личность, ни определенная идеология), а распыленность достигает своего максимума.

Я честно пытался сопоставить и николаевскую, и путинскую Россию с критериями Дебора. И пришел к выводам второй свежести: умом нас не объять и аршином не измерить. Эпоха Н.П. по большинству признаков является концентрированным спектаклем. С нынешними временами не все так просто: здесь есть элементы и концентрированного спектакля (авторитарная власть и мощная бюрократия), и распыленного (товарный фетишизм), и интегрированого (непрерывное нагромождение образов). Может, есть смысл отказаться от четкой классификации? В конце концов, сказал же Уайльд: определить – значит, ограничить…

КАК ДЕЛАЮТСЯ ШОУ

Интерпретировать означает выдавать свое за чужое. Читая многочисленных интерпретаторов Дебора, нельзя не заметить, что каждый излагает не столько концепцию спектакля, сколько свои взгляды на нее, отыскивая в теории зрелища милые себе черты. Я не исключение: выше мудей не прыгнешь. Потому мое перечисление основных черт спектакля носит крайне субъективный характер. Оправдания ради скажу, что действовал с оглядкой на реалии нашего богоспасаемого отечества.

По-моему, основными слагаемыми спектакля (русского, во всяком случае) являются следующие: наличие авторитарной или тоталитарной власти; мифологизация лидера; наличие развитой бюрократии; примат идеологии над реальностью; уничтожение исторического знания; формирование паралогического мышления; укрепление репрессивного аппарата; пассивность зрителей.

Начало перманентного русского спектакля следует искать в языческой древности:
«Когда славяне видят человека подвижного и сведущего в делах, то говорят: этому человеку приличествует служить Богу; посему берут его, кладут ему на шею веревку и вешают его на дереве, пока он не распадется на части» (А. ибн Фадлан «Записка»).

Отцы хавали кислый виноград, а дети до сих пор просраться не могут. Шутки пращуров с генофондом не прошли даром: умная и компетентная власть в России – не правило, а исключение. Ванька-дурак в венце и бармах Мономаха – знамо дело, фольклорный образ; да что есть фольклор, как не метафорически представленный концентрат опыта? Наивно было бы думать, что Николай Павлович и Владимир Владимирович выпадают из общего ряда. Их оценка собственной компетентности, право слово, дорогого стоит – кто за язык тянул?

Романов опрометчиво сознавался:

«Я этого вопросов государственного управления не знаю, да и откуда мне знать с моим убогим образованием? В 18 лет я поступил на службу и с тех пор – прощай, ученье!.. С тех пор как я нахожусь на нынешнем посту... я очень мало читаю...» (Цит. по: М. Рахматуллин «Император Николай I и его царствование»).

Путин неосторожно откровенничал:

«Я не очень хорошо учился в университете, потому что я пил много пива» (Цит. по: В. Шендерович «Монолог с властью») .

Грех, по отечественным меркам, невелик: мы все учились понемногу. Профессионализм государственного деятеля измеряется профессионализмом его команды. Правоту товарища Кобы еще никто не опроверг: кадры решают все. А с кадрами у обоих наших героев – как раз охуенные проблемы…

Скажем, А. Бенкендорф, шеф жандармов и начальник III Отделения, по свидетельству барона Корфа, «имел самое поверхностное образование, ничему не учился, ничего не читал и даже никакой грамоты не знал порядочно». Герцен подтверждал: являться к Александру Христофоровичу на прием было бесполезно, поскольку тот «слушал просителя ласково и ничего не понимая». Столь же даровит был министр финансов Ф. Вронченко. Если до Федора Павловича Россия не знала бюджетного дефицита, то через два года его хозяйствования (1845-1847) нехватка казенных средств составила 45 014 912 рублей, а к 1850 возросла до 83 569 850 рублей. Генерал Ермолов резюмировал:

«Вот если перед кем колени преклоню, то пред Незабвенным: ведь можно же было когда-либо ошибиться, нет, он всегда как раз попадал на неспособного человека, когда призывал его на какое-нибудь место». (Цит. по: А. Бернштейн «Империя фасадов»).

Случайные кадровые промахи? Хуй там: система. Для иллюстрации – эпизод, описанный С. Соловьевым:

«Посещает император одно военное училище; директор представляет ему воспитанника, оказывающего необыкновенные способности, следящего за современной войной, по своим соображениям верно подсказывающего исход событий. Что же отвечает император:

«...мне таких не нужно, без него есть кому думать и заниматься этим; мне нужны вот такие...» – и выдвигает из толпы дюжего малого, огромный кусок мяса без всякой жизни и мысли на лице и последнего по успехам» («Записки»).

«Мне нужны не умники, а верноподданные», – любил говаривать государь император. За полтораста лет ни хера-то в России не поменялось. Об умственных способностях нынешних верноподанных позволяют судить их собственные высказывания.

С. Миронов, спикер Совета Федерации:

«С точки зрения правого и левого, для нас совершенно очевидно – мы вертикально вверх, к звездам, к солнцу, а не на этой плоской шкале устарелых политических догм» (Цит. по: В. Шендерович «Монолог с властью»).

С. Дарькин, губернатор Приморского края:

«Владимир Владимирович Путин – это первый наш президент, который был избран… путем… добровольное избрание… то есть Борис Николаевич Ельцин, так сказать, самовольно, то есть он самостоятельно оставил свой пост, и мы избрали нового президента» (Цит. по: В. Шендерович «Монолог с властью»).

IQ, блядь, изо всех щелей прет… Ежели кому этого покажется мало, дарю еще один пример до кучи: в 2005 пресс-служба волгоградского губернатора Н. Максюты разослала в городские и областные газеты текст обращения, в котором губернатор сердечно поздравил жителей области «с очередной годовщиной разгрома советских войск под Сталинградом». Я охуеваю в этом зверинце! Тормозухой они вместо водки похмеляются, что ли?

Надо быть не просто дураком, а законченным имбециллом, чтоб хоть отчасти не сознавать собственной глупости и ничтожества. В то же время вечно жить с комплексом неполноценности нельзя: крышу сорвет. Человеческая психика сама себя охраняет от подобного рода эксцессов, включая защитный механизм компенсации, и дурак начинает срочно искать способы самоутверждения, дабы успехи с лихвой покрыли тупость. Но реальная деятельность дурака обречена на провал. В чем он может быть успешен, так это в имитации деятельности, иными словами, – в спектакле. Потому дебильная российская власть во все века продуцировала большей частью зрелища.

Наши герои в этом преуспели. Результативная деятельность им обоим в высшей степени чужда. М. Нессельроде, жена николаевского министра иностранных дел, писала об императоре: «Что за странный этот правитель! Он вспахивает свое обширное государство и никакими плодоносными семенами его не засевает». Современный публицист Н. Гульбинский характеризовал путинскую эпоху как PR на руинах жизни: «Пиар подменяет политику, пиар подменяет гражданское общество, скоро он подменит жизнь. Мы умрем, но нам будет казаться, что мы продолжаем жить – придумают и такие PR-технологии».

Раз уж к слову пришлось, потолкуем про PR:

«Спектакль – это непрерывное рассуждение, ода существующего порядка о самом себе, его хвалебный монолог. Это автопортрет власти в эпоху тоталитарного управления условиями существования» (Г.Э. Дебор «Общество спектакля»).

Поклонение власти – своего рода ритуальная практика. Анекдот заключается в том, что ни эксплозивный психопат Романов, ни безликий эпилептоид Путин (кликуха «Моль» говорит сама за себя) поклонения не заслуживают. Обоснованием ритуальной практики, как утверждали функционалисты, в этом случае становится миф. Легенд о себе, любимых наши герои наплодили до хуя и больше.

Пуще всего оба претендовали на роль спасителей отечества. Много усилий на это не требуется, достаточно выстроить так называемый «треугольник Карпмана»: Спаситель – Преследователь – Жертва. Эта манипулятивная игра проста до неприличия. Спаситель (Николай I, Путин) показывает Жертве (подданным), до чего же ей херово жилось под властью Преследователя (Александра I, Ельцина), а дальше все как по маслу. Собственно, Николаю Павловичу с Владимиром Владимировичем и трудиться-то особо не пришлось. И Александр Благословенный, и ЕБН оставили по себе не самую лучшую память. Первый шарахался от либерализма к мистике, от мистики к казарменным порядкам; второй устроил шоковую терапию (точнее, шок без терапии), проворовался, загнал страну в долговую кабалу и кончил дефолтом. Чтоб на их фоне прослыть superstar, достаточно послать в манду наиболее одиозных фаворитов предшественника. Романов проделал это с Аракчеевым, Руничем и Магницким, а Путин – с Березовским, Чубайсом и Немцовым. И комплиментов за это огребли – как с куста.

«Нет, я не льстец, когда царю
Хвалу свободную слагаю:
Я смело чувства выражаю,
Языком сердца говорю.
Его я просто полюбил:
Он бодро, честно правит нами;
Россию вдруг он оживил
Войной, надеждами, трудами»
(А. Пушкин «Друзьям») .

«Путин волею судеб возглавил восстание народа в защиту своего достоинства… Путин быстро почистит нашу замшелую родину от жадных присосок, кровососок, от нелюди и нечисти… Путь России сейчас ясен – с нами Путин!» (О. Осетинский «Вставай, страна огромная!»).

Не менее важен миф о правопреемстве, то бишь отождествление действующей власти со значимой фигурой прошлого, по типу «Сталин – это Ленин сегодня». Государь император, не мудрствуя лукаво, назначил себя непосредственным преемником Петра I. И тут без Пушкина не обошлось:

«В надежде славы и добра
Гляжу вперед я без боязни:
Начало славных дел Петра
Мрачили мятежи и казни…
То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник,
Он всеобъемлющей душой
На троне вечный был работник.
Семейным сходством будь же горд;
Во всем будь пращуру подобен:
Как он, неутомим и тверд,
И памятью, как он, незлобен»
(«Стансы»).

Позже вдрызг разочарованный Александр Сергеич выдал убийственную характеристику самодержца: «beaucoup de praporchik en lui et un peu du Pierre le Grand» – «в нем слишком много от прапорщика и слишком мало от Петра Великого». Да поздно пить боржоми… С подачи первого пиита России (умел же Незабвенный выбрать себе пиараста!) байка про вечного работника на троне пошла гулять по рукам. Фрейлина А. Тютчева, особа разумная, и та не обошлась без сладких соплей:

«Николай Павлович проводил за работой восемнадцать часов в сутки... трудился до поздней ночи, вставал на заре... ничем не жертвовал ради удовольствия и всем ради долга и принимал на себя больше труда и забот, чем последний поденщик из его подданных» (Цит. по: М. Рахматуллин «Император Николай I и его царствование»).

Сходство с Петром подтверждают многочисленные мемуаристы: и спал-то государь на тощем сенном тюфяке, укрывшись шинелью, и аудиенции-то назначал на семь часов утра… Впрочем, есть и другие свидетельства. Вот как описывала монарший распорядок дня еще одна придворная дама, А. Смирнова-Россет:

«В девятом часу после гулянья он пьет кофе, потом в десятом сходит к императрице, там занимается, в час или в час с половиной опять навещает ее, всех детей, больших и малых, и гуляет. В четыре часа садится кушать, в шесть гуляет, в семь пьет чай со всей семьей, опять занимается, в десятого половина сходит в собрание, ужинает, гуляет в одиннадцать, около двенадцати ложится почивать. Почивает с императрицей в одной кровати» (Цит. по: Г. Чулков «Николай I»).

Как видим, ни петровским аскетизмом, ни непосильными трудами на благо отечества тут и не пахнет. Кстати, о трудах: а можно ли считать таковыми многочасовые обсуждения покроя и цвета мундиров? или распределение новобранцев по полкам: в Семеновский – красивых, в Измайловский – смуглых, в Павловский – курносых, в Литовский – рябых? Beaucoup de praporchik en lui, что тут еще скажешь.

А у господина президента с правопреемством не заладилось. После робкой попытки отождествить себя со Сталиным, Путин угодил под перекрестный огонь: либералы принялись мочить его за тоталитарность, патриоты – за несоответствие идеалу. Ну да свято место не бывает пусто: верноподанные, минуя земных владык, обратились к Царю Небесному и присным его.

«Бог наконец послал нам человека, который принял на себя тяжкое бремя трудных решений!» (О. Осетинский «Вставай, страна огромная!»).

«Мне кажется, что у Путина есть мистический опыт...У него есть коммуникация с Господом Богом, грубо говоря» (А. Проханов, интервью «Русскому журналу»).

Кульминацией этой бредовой затеи вполне может служить недавнее представление:

«Патриарх Московский и всея Руси Алексий II в Муроме освятил точную копию меча Ильи Муромца. Клинок станет очередным дорогим подарком Владимиру Путину. «Он ковался почти шесть месяцев из булатной стали, один в один как был у Ильи Муромца. Так что мы надеемся, что после благословения патриарха он пригодится нашему Верховному главнокомандующему», – сказал Сергей Степашин, председатель Счeтной палаты России… Освящение меча проходило на частице мощей святого Ильи Муромца, доставленной из Киево-Печерской лавры» («Вести.Ru»).

Эх, бля! То не красно солнце вышло из туч, выезжал удал-добрый молодец, Володимир-свет стольнопитерский со своим кладенцом харалужныим: раззудись, плечо, размахнись, рука!

В сказке можно покататься на луне и по радуге промчаться на коне. А потому перетирать тему мифотворчества можно до мозолей на языке: и как Н.П. на Неве спасал утопающих (подробности в «Северной пчеле»), и как В.В. в Дрездене в одиночку защищал здание КГБ от погромщиков (подробности в программе «Время»). Стало быть, самое время обобщить сказанное: мифологизированная фигура правителя есть не что иное, как персонифицированный образ спектакулярного блага, гарант тоталитарной сплоченности общества.

«Самодержец в этой стране всегда почитается всемогущим и никогда не выходит из моды» (А. де Кюстин «Россия в 1839 году»).

Выбор невелик: принять эту дутую фигуру как героя или исчезнуть. Прискорбно!

Сам по себе спектакулярный лидер мало что значит: короля играет свита. Зрелище невозможно без наличия в обществе развитой бюрократии:

«Концентрированный спектакль как технология государственной власти присущ бюрократическому капитализму» (Г.Э. Дебор «Общество спектакля»).

Впрочем, Дебор не отрицал, что спектакль может возникнуть и в государстве со смешанной экономикой. А потому акцент в словосочетании «бюрократический капитализм» явно приходится на первое слово…

В начале XIX века население Российской Империи равнялось приблизительно 40 миллионам. Бюрократов Александр I Благословенный особо не плодил: всего-то 16 тысяч, то бишь 0,04 процента. Чего, увы, не скажешь о его братце. К середине века число поданных Его Императорского Величества возросло до 68,5 миллиона, чиновников же стало 74 тысячи – 0,1 процента. Однако все это, право, – детский лепет по сравнению с нынешними пропорциями. Число управленцев при Путине увеличивалось в среднем на 50 тысяч в год: пресловутая «вертикаль власти» настойчиво требовала своего. При этом доля федеральных чиновников составила 52,5 процента. По сообщению Росстата, только в 2005 число госслужащих возросло на 10,9 процента. Общее количество работников органов власти всех уровней достигло 1,462 миллиона человек .

А это, чтоб вы так знали, – уже 1 процент от населения РФ.

Однако и сие не предел. В марте 2007, на встрече с самарскими студентами Жириновский назвал новую цифру: 2 миллиона. Николай Павлович отдыхает!

«Россией управляет класс чиновников. Из недр своих канцелярий эти невидимые деспоты, эти пигмеи-тираны безнаказанно угнетают страну и, как это ни парадоксально звучит, самодержец всероссийский часто замечает, что он вовсе не так всесилен, как говорят, и с удивлением, в котором он боится сам себе признаться, видит, что власть его имеет предел. Этот предел положен ему бюрократией, силой страшной повсюду, потому что злоупотребление ею именуется любовью к порядку, но особенно страшной в России» (А. де Кюстин «Россия в 1839 году»).

Язвительный маркиз обладал умом живым, но поверхностным, а потому не заметил главного: в России конфликт верховной власти и канцеляристов – борьба нанайских мальчиков. В условиях монархии бюрократия есть эманация власти, в условиях республики власть есть эманация бюрократии (вспомните, как всплыл из административного болота неприметный клерк по фамилии Путин). Новейшая чиновничья мода носить часы на правой руке, a la президент, более чем красноречива: любой столоначальник вполне правомерно отождествляет себя с верховной властью. Оттого все наши административные реформы носят характер зрелища, ничем не угрожают бюрократии и проходят под ее дружные аплодисменты: нас реформируют, а мы мужаем!

В 1841 была предпринята попытка реорганизовать Министерство финансов. О результатах можно прочесть в докладной записке генерал-адъютанта Кутузова на высочайшее имя:
«Из одного департамента Министерства финансов вдруг выросло три департамента, несколько канцелярий, полсотни палат, сотни окружных управлений, так что вместо ста двадцати прежних управлений явилось более 1 500» (Цит. по: Б. Тарасов «Рыцарь самодержавия»).

В 2002 Владимир Владимирович подписал Указ № 1336 «О федеральной программе «Реформирование государственной службы Российской Федерации (2003-2005 годы)». Аналитики из Высшей Школы Экономики сочли ключевыми условиями реформы следующие:

«Формирование кадрового ядра эффективных, компетентных чиновников…, адекватное обеспечение государственных функций ресурсами: кадровыми, финансовыми, материально-техническими, информационными, модернизация всего спектра управленческих и административных процессов» (Доклад ГУ-ВШЭ «Насущные задачи реформы исполнительной власти»).

Пять лет минуло, но административный воз и ныне там: качественных изменений не видать, одни количественные (см. выше). Судя по всему, не зря опасались эксперты из ВШЭ, что реформа перейдет «в перманентно незавершенное состояние». Впрочем, иные сценарии изначально были исключены. И авторитарный лидер, и чиновники суть не только порождения спектакля, но и вечные его источники, а потому эффективность и компетентность им в хуй не стучали.

Нет понятия более антонимичного спектаклю, нежели реальность.

«Спектакль – это идеология par excellence, так как во всей своей полноте он проявляет и очерчивает сущность всех идеологических систем, заключающуюся в оскудении, подчинении и отрицании реальной жизни» (Г.Э. Дебор «Общество спектакля»).

Отрицание реальности толкало наших героев на такие демарши, что только диву даешься. Летом 1830 французы поперли Карла Х Бурбона к ебеней матери и провозгласили королем герцога Луи-Филиппа Орлеанского. Реакция Николая Павловича более чем озадачила современников. Император отдал военному губернатору Кронштадта приказ: все французские корабли, сменившие белый флаг Бурбонов на триколор, должны сей же час покинуть гавань. Вновь прибывшие под трехцветным флагом суда велено было расстреливать из пушек. С понтом, Филиппок от этого перестал существовать…

Каков поп, таков и приход: господа верноподанные обеих эпох особой вменяемостью не отличались. Так, III Отделение сочло дворян-бородачей неблагонадежными: «в Европе борода есть отпечаток принадлежности к какому-либо злонамеренному политическому обществу… борода является принадлежностью баррикадных героев». Министр внутренних дел Л. Перовский весной 1849 года разослал по градам и весям соответствующий циркуляр: «Государю неугодно, чтобы русские дворяне носили бороды, ибо с некоторого времени из всех губерний получаются известия, что число бород очень умножилось». Одновременно дефицит бюджета приближался к 80 миллионам рублей, а подушная подать (главный источник госдоходов) была собрана лишь в пятой части губерний…

В 2002-2003 Госдума наша только тем и занималась, что гнобила со всей дури голубых: сначала Г. Райков потребовал вернуть в Уголовный Кодекс 122-ю статью УК РСФСР, потом А. Чуев предложил ввести для пидеров запреты на профессию. В то же самое время в ДТП ежегодно гибло 30 тысяч человек – в два раза больше, чем за 10 лет афганской войны …

А хули вы хотели? В театре абсурда «Гамлета» не увидишь.