Если когда-нибудь начнется модернизация России. 1

Посмотрел в воскресенье две ТВ-передачи – «Что делать?» Виталия Третьякова («Культура») и «Русский взгляд» Елены Писаревой (ТВЦ). Обе – сугубо надстроечные, ничего не запомнил, ни одного дельного соображения-предложения. Общий треп, пустые призывы ко всему хорошему. И полная оторванность от жизни, от реального подавления нашей низовой субъектности. А без неё – ни модернизации, ни демократии. Без неё – нынешняя мерзость и беспросветность.

Обратил внимание на дельные выступления доктора экономических наук руководителя Института проблем глобализации Михаила Геннадиевича Делягина. Одно время я за него боялся, как бы он не впал в русский этнозоологизм, но, кажется, он этой корью переболел в легкой форме и ныне твердо стоит на позициях русского национализма, то есть на позициях русского национального капитала, нашего мелкого и среднего предпринимательства. Вот его статья от 23 июля 2006 года «Модернизация России создаст системные проблемы в отношениях с Западом» («Академия Тринитаризма», Москва, Эл № 77-6567, публ. 13465):



«Запад для России - символ ценностей, к которым стремится Россия. Но, так как мы идеалистическая цивилизация, наша планка высока - и Запад часто просто не выдерживает искренности наших требований и силы нашего стремления к совершенству.

Конечно, я говорю не о наших руководителях - мы знаем их уровень и не питаем иллюзий, - но об общем разочаровании в Западе. Если еще недавно мы вслед за Бродским удивлялись, что по-английски можно сказать глупость, то сейчас россияне все чаще удивляются, что по-английски ее можно не сказать - по крайней мере, по вопросам, связанным с Россией. Возможно, господа послы говорили здесь по-русски и по этой причине тоже.

Системных проблем у Запада две, и они тесно связаны. Прежде всего, наша страна уступила Западу глобальное лидерство, усомнившись в своей правоте, и предоставила ему в монопольное использование функции глобального полицейского и глобального регулятора рынков, которые раньше исполнялись нами совместно, хотя и в борьбе. Но глобальный полицейский не может быть одновременно и коммерсантом, а когда права человека превращаются в простой инструмент обеспечения коммерческих интересов, это дискредитирует не только коммерческие интересы, но и само понятие прав человека. Отсюда вторая проблема: под сурдинку разговоров о демократии и глобализации сложился мировой порядок, в котором две трети человечества лишены возможности развития. Глобальная реклама насаждает западные стандарты потребления в мире, все большая часть которого лишается глобальными монополиями, ведущими эту рекламу, возможности достижения этих стандартов.

Это создает колоссальную и растущую напряженность. Это главное противоречие современного мира: оно определяет все его развитие, в том числе во многом - и отношения России и Запада, включая чисто экономические отношения.

Эти проблемы существуют со стороны Запада, но и себя грех забывать. Главное содержание 15 лет российских реформ - неуклонное и последовательное освобождение правящей бюрократии от всякой ответственности перед кем бы то ни было и от всякого контроля, в том числе и со стороны российского общества. Полное освобождение российской бюрократии, полная ее эмансипация от российского общества достигнута. Результат этой бюрократической революции - формирование качественно новой системы, в которой коммерческие олигархи, то есть бизнесмены, добывавшие деньги при помощи грабежа государства, заменены олигархами силовыми. Они находятся в значительной степени внутри государства, контролируют многие его структуры и добывают деньги за счет грабежа при помощи этих государственных структур общества, в том числе и бизнеса. Распространенное мнение, что главным регулятором российской экономики является Генпрокуратура, представляется не очень сильным преувеличением.

Вообще говоря, укрепление рубля недопустимо потому, что оно подрывает единственные либеральные ценности, доступные путинской бюрократии, - покупательные способности доллара и евро.

Конечно, экономическое сотрудничество с Западом будет развиваться, но есть три системные сложности, которые мы, я надеюсь, будем успешно решать. Боюсь, правда, что решать их мы будем в ходе изменения всего мирового порядка из-за ослабления глобального монополизма, вызванного сменой господствующего технологического базиса, - а такие изменения редко бывают прогнозируемыми и часто - весьма болезненными.

Первая проблема заключается в том, что российский частный бизнес помещен между молотом и наковальней. С одной стороны, идет огосударствление, причем не только в явной и открытой, но и в скрытой, неофициальной, теневой форме.

С другой стороны, идет экспансия международного бизнеса, в первую очередь западного. Причина - не столько относительное благополучие России, сколько то, что административное давление на западный бизнес на порядок слабее, чем на российский.
И одна и та же компания, один и тот же завод может быть убыточной в собственности российского предпринимателя и баснословно прибыльной в собственности западного предпринимателя - просто потому, что западные правительства защищают своих бизнесменов, и им приходится платить на порядок меньше взяток, чем российским бизнесменам.

Экспансия иностранного бизнеса не безобидна. Революция случилась, напомню, в том числе и потому, что 70% ключевых отраслей промышленности принадлежало иностранным инвесторам, - и, когда грянул гром, они, вместо того, чтобы лечь с пулеметом перед заводоуправлением, преспокойно списали потери на убытки и уехали заниматься бизнесом в более фешенебельные места.

Вторая проблема отношений России с Западом заключается в концепции так называемого "конструктивного изоляционизма", по-видимому, возобладавшего в нашем руководстве. Ее можно кратко определить примерно так: "Мы будем делать, что хотим, а вы это будете терпеть".

Эта концепция не только чрезмерно усугубляет культурные барьеры и вызывает взаимные подозрения, разочарования и обвинения. Есть опасения, что она чревата третьей приватизацией или, если угодно, третьим переделом собственности, в ходе которого российская правящая бюрократия будет захватывать собственность и, самое главное, недра России не прямо, а выступая в виде западных компаний, используя репутацию Запада и международное право для прикрытия захвата собственности. При этом значительную часть контроля за российскими ресурсами придется отдавать Западу в качестве "платы за прикрытие" и вообще согласия на эту операцию.

Хочу предостеречь: в случае прямого владения Запад не удержит российские ресурсы просто потому, что, лишенная прибылей от их использования, Россия не может существовать. Она не может долго жить в полупридушенном состоянии и либо разрушится - и тогда эти ресурсы будут отобраны другими участниками глобальной конкуренции, в частности, Китаем, - либо начнет восстанавливаться и тогда вернет себе эти ресурсы. И будет очень горько, если при этом придется вырывать их из рук наших цивилизованных западных партнеров, поневоле обижая их.

Третья проблема отношений России и Запада заключается в том, что модернизация России требует ее выхода на высокотехнологичный уровень. А повышение степени обработки экспортной продукции "при прочих равных условиях" отнимает эту добавленную стоимость у ее современных производителей, то есть в первую очередь у Запада.

Выход России на высокотехнологичные деньги лишит Запад колоссальных денег - и вопрос о том, как будет компенсироваться этот ущерб, - а я верю, что он так или иначе будет компенсирован, и западная цивилизация, воспрявшая на костях нашей страны, не погибнет, - остается открытым.

А модернизация России все плотнее встает в повестку дня. Политическая и экономическая система, создаваемая в нашей стране, при всей своей грубости и несовершенстве является вполне адекватным инструментом авторитарной модернизации, - а другой в России, при ее сегодняшнем и завтрашнем состоянии, не может и быть.

Конечно, сегодня этот инструмент используется в ненадлежащих целях - для обогащения и административного удовлетворения отдельных создающих его деятелей, и в целом это напоминает попытку вывинчивания шурупа при помощи, например, молотка. Но я верю в демократию, то есть в практическое воплощение интересов и воли народов, - и, соответственно, верю в то, что создаваемый сегодня инструмент авторитарной модернизации России уже через несколько лет начнет эффективно использоваться по прямому назначению.

И пути решения проблем, порождаемых нашим возрождением в отношениях с Западом, надо начинать искать уже сейчас, так как опоздание может привести к негативным последствиям как для нас, так и для наших уважаемых партнеров» (http://forum.msk.ru)

В статье от 30 сентября 2008 года «Михаил Делягин. Некоторые особенности современного либерального сознания в России» («Академия Тринитаризма», Москва, Эл № 77-6567, публ.14889) говорится:

«Каюсь, на заре туманной юности я в силу возраста, недостатка образования, врожденной склонности к лояльности и исторических условий придерживался либеральных воззрений и по сей день искренне благодарен Евгению Ясину, близкое наблюдение за действиями и способом мышления которого избавило меня от этого интеллектуального недуга сравнительно быстро и эффективно.

Не вдаваясь подробно в многократно рассмотренные (смотри, например, мою книгу «Россия после Путина») пороки либерализма и причины его популярности, укажу главный недостаток: его сторонники исходят из убеждения в том, что каждый человек в полной мере может отвечать за последствия своей деятельности. Подчеркну - не «должен», а «может», вот прямо здесь и сейчас. А раз так - его можно и даже нужно вот прямо здесь и сейчас ставить в соответствующие условия и соответственно с него спрашивать.

По моим скромным наблюдениям, данная установка не верна даже для большинства населения развитых стран - что в практической политике, как правило, учитывается властью (потому эти страны, собственно, и остаются развитыми). И человек, и человечество пока еще не вполне совершенны, что делать.

Для России же, основная часть населения которой до сих пор не вполне адаптировалась к шоковому падению в рынок, философская максима либерализма была и остается откровенно неверной. Ее применение напоминало даже не бросание в воду заведомо не умеющего плавать - мол, если не выплывет, сам виноват, - но требование к слесарю (а хоть бы и профессору биологии, если кто обиделся) немедленно сдать экзамен по квантовой физике с деклассированием и нищетой в качестве альтернативы. Именно применение этой доктрины к заведомо не соответствующему ей обществу и вылилось в политику социального геноцида, де-факто проводимую и по сей день и качественно усугубляющую последствия национальной катастрофы, произошедшей в нашей стране в 1991 году.

Абсурдность фундаментального тезиса, лежащего в основе современной либеральной идеологии, и его откровенная несовместимость с реальностью, естественно, накладывают отпечаток и на сознание его носителей. Итак, каковы основные, с моей точки зрения, особенности либерального сознания, которые читатель может наблюдать как в реальной жизни, так и на соответствующих интернет-форумах?

Заблокированное восприятие

Больше всего в современном российском либеральном сознании бросается в глаза органическая неспособность воспринимать мнение, сколько-нибудь отличающееся от собственного. Подчеркну: не «отторжение», не «враждебность», не «нетерпимость» - а именно неспособность самого восприятия как такового. Советское КГБ изучало диссидентов и глубоко разбиралось в их разновидностях; современное же либеральное сознание пошло в их неприятии значительно дальше - оно их в принципе не воспринимает.

В этом смысле «День отличника» Кононенко, при всей его скучности и бесталанности (замысел великолепен, но он опоздал на 15-20 лет и достался не тому автору) представляет собой оборотную сторону медали, гениально отчеканенной Сорокиным в «Дне опричника». Это действительно два полюса не только нашей бюрократии, но и нашего общества, наши Сцилла и Харибда. Нам между ними продираться еще долго - но достали на самом деле обе, и зачастую либералы выглядят приличными людьми просто в силу своей отделенности от власти, которая не дает им реализовать свои представления о прекрасном и устроить стране новые 90-е годы.

Тоталитарность

Враждебность современной либеральной идеологии в ее специфическом российском выражении интересам большинства граждан России исключает для ее носителей возможность быть демократами, то есть людьми, учитывающими мнения и интересы своего собственного народа. На их знамени по-прежнему, как и 15 лет назад, написано: «Железной рукой загоним человечество в счастье!», - а если оно понимает счастье как-то по- своему, тем хуже для него.

Идеология либерализма полагает «народом» лишь тех, чье состояние начинается примерно от миллиона долларов, и в этом российские либералы следуют реконструированному Стругацкими, а на деле весьма древнему принципу «все свободны, и у каждого десять рабов». Беда только в том, что этого же подхода придерживается и нынешняя правящая бюрократия; в сфере социально-экономической политики (за исключением вопросов усиления госвмешательства) она совершенно либеральна и даже состоит во многом из бывших соратников и подельников нынешних либералов.

Разница лишь в том, что у оставшихся «за бортом» либералов нет власти, и потому они требуют демократии и прав человека, но - лишь в политике. Всякая мысль об экономических и социальных правах граждан и даже о том, что демократическое государство должно - хотя бы потому, что оно демократическое, - следовать их убеждениям, в том числе и нелиберальным, проникает в сознание либералов лишь при острой практической надобности, и по миновании этой надобности немедленно изживается их сознанием без какого бы то ни было следа.

(Правда, мысль о наличии у граждан неполитических прав чужда и иностранным единомышленникам наших либералов. Когда на одной из встреч в США я указал собеседникам-ученым на необходимость критики руководства России за нарушение не только политических, но в первую очередь более близких обычным людям социально-экономических прав, мои собеседники растерялись, а затем стали утешать меня, объясняя, что изымут эти мои слова из стенограммы и никто ничего не узнает.)

В силу изложенных причин либералы являются, как давно было подмечено, носителями наиболее тоталитарного в российском обществе типа сознания. В самом деле, отнюдь не верный путинец Жириновский (с его органическим хамством и, по-видимому, окончательно разрушенной психикой), а один из признанных столпов российского либерализма заслужил от однопартийцев за свой стиль ведения дел говорящую кличку «Дуче».

Именно тоталитарное мироощущение, а не агрессивная ограниченность, переходящая в сектантство, и является основной причиной неспособности либералов к объединению. Объединяться могут демократы друг с другом и даже, при крайней необходимости, демократы с диктаторами. Но тоталитарные лидеры, даже при всем старании, на это не способны в принципе: даже Сталина и Гитлера, как известно, хватило менее чем на два года - чего уж ждать от наших либералов?

Коммерционализация

Либерализм - идеология обожествления бизнеса. Крупный делец, с точки зрения либерала, не может быть плохим (конечно, если не совершает неопровержимо доказанных и признанных самим либералом преступлений против человечества) - просто потому, что он получает большую прибыль.

Соответственно значительная часть либералов весьма коммерционализирована. Особенно это заметно среди молодежи (людям, сформировавшимся в СССР, наука бизнеса все же дается с большим трудом; никто не может обвинять в коммерционализации, например, Новодворскую - как и во всех остальных грехах, кроме отсутствия здравого смысла): как написал несколько лет назад один не очень уже молодой журналист, «неужели кто-то мог всерьез подумать, что я буду ругать кого-то бесплатно?»

Впрочем. современных россиян в отличие от булгаковских москвичей испортил не только «квартирный», но и «пиарный вопрос». Поэтому после вопроса о деньгах в мозгу либерала немедленно возникает второй: «Что за этим стоит?» Грубо говоря, кто и под кого копает распространением этой информации.

Здесь опять-таки трогательно выглядит смычка либералов от оппозиции и их прежних коллег, в силу более низких моральных качеств и более высоких административных способностей удержавшихся в правящей бюрократии. Ведь «кремляди» точно так же воспринимают любую критику сначала как «оплаченную американским и британским империализмом» (в крайнем случае, Березовским или Невзлиным, кровавыми когтями тянущимися к горлу молодой сувенирной демократии), а затем - как диверсию той или иной группы бюрократов и олигархов против другой такой же группы.

Да, конечно, информационные войны, вопреки всей пропагандистской истерике по поводу незыблемо стоящей на всю Россию «вертикали власти», бушуют при Путине не хуже, чем в 90-е годы (Ельцина его сотрудники пару раз «хоронили» с хорошим коммерческим эффектом, но вот не женили заново его, по-моему, все же ни разу), и никому не хочется быть использованным ловкими ребятами в чужих корыстных целях.

Но дело в том, что даже в чужой войне, в том числе информационной, можно и нужно участвовать, если она ведется за правое дело.

Агрессивность

Неспособность воспринимать инакомыслие и, соответственно, уважать чужую точку зрения в сочетании с ощущением личной ущемленности естественным образом порождает высокую агрессивность.

Опять-таки, эта черта характерна для аудитории интернет-форумов в целом, но в ней она порождается в основном низкой образованностью и иллюзией анонимности (а значит, и безнаказанности); понятно, что эти причины к основной массе российских либералов неприменимы.

Вопрос «сколько сребреников тебе заплатили, Иуда?» в качестве основного аргумента против нелицеприятной критики или просто не вызывающей одобрения точки зрения гармонично переходит в угрозы - от прямого обсуждения знаменитой «нерукоподаваемости», то есть организации внутрилиберального бойкота тем, кто записан в «нерукопожатные», до ставшего вполне стандартным в силу своего изящества выражения «Отстаньте уже от нас… А то ведь мы и впрямь начнем предполагать разное…». Такое ощущение, что агрессия как способ ведения дискуссии - это единственное, чему смогли научиться наши либералы у руководителя Либерально-демократической партии России, который, хочешь не хочешь, остается лучшим (если вообще не единственным) политиком России.

Особенно забавно, что она проявляется и в отношении к партнерам, хотя бы и ситуативным. Мне очень понравился один из либеральных организаторов Национальной ассамблеи, вдумчиво, со вкусом и без всякого подвоха рассказывавший одному из участников-коммунистов, как он поучал своего сына, что хорошие коммунисты все же бывают - но только мертвые. Это действительно был тот честный максимум сотрудничества, на который он способен.

Примитивность

При всем изложенном выше, либералы - люди, значительно более образованные и успешные, чем граждане России в целом. Однако наибольшее количество откликов и обсуждений с их стороны вызывают не статьи, содержащие относительно сложные мысли, аргументы и доказательства, а примитивные агитки, состоящие из по-разному поворачиваемых (один-два максимум!) лозунгов. Более того: даже в сложных статьях самую острую реакцию вызывают обычно мелкие, глубоко частные детали.

Да, это является особенностью аудитории интернет-форумов в целом, но, ещё раз повторю, именно у либералов такая особенность в силу их большей образованности и общей культурности (чем они и ценны, и необходимы, при всех своих раздражающих недостатках) наиболее режет глаз.

Другое массовое проявление примитивизации - органическая неспособность воспринимать мир многомерно. Увы, речь идет не о стандартном демагогическом приеме огрубления любого вопроса до дихотомии «черное – белое» - речь идет об искренней, честной, глубоко органичной неспособности воспринимать более одной стороны любого явления.

Признаюсь: я поставил эксперимент и специально на протяжении одной и той же (вот этой) статьи и обругал, и похвалил Жириновского. И, несмотря на это, думаю, что на форуме все-таки заведут речь о том, что Делягин - идиот, потому что высказывает диаметрально противоположные тезисы (в комментариях к прошлым статьям такое было не раз). Мысль, что даже такие простые явления, как Жириновский, могут быть не совсем однозначными, - просто не умещается в сознании типичного российского либерала.
Да, он убежден (как минимум со стакана сока, выплеснутого в Немцова), что Жириновский - подонок. Да, он видит его чрезвычайную успешность, что означает его эффективность как политика. Но его сознание столь примитивно, что эти две простейшие мысли просто не помещаются в нем одновременно - и первая напрочь вытесняет вторую. Жириновский находится на арене российской политики без малого 20 лет, - и уже много лет подряд я хвалю этого политика за эффективность, в том числе и в беседах с либералами. И уже много лет подряд я вижу, что эта мысль почти всякий раз оказывается для них новой и неожиданной.

«Патриотизм - последнее прибежище негодяя»

Давно уже разжевано по кусочкам для самых-самых, что великий Толстой, переводя сложный английский текст, сумел-таки перевести его неправильно. В оригинале было «патриотизм может оправдать даже негодяя», а из-под пера классика вышло «патриотизм - это способ самооправдания негодяя». Очень хотелось подтвердить свою мысль, с кем не бывает*. (*Редакция пыталась убедить г-на Делягина, что Толстой перевел эту фразу совершенно правильно, придав ей именно тот смысл, который в данном случае вкладывал в нее Сэмюэл Джонсон, но, увы, безуспешно. «Очень хотелось подтвердить свою мысль, с кем не бывает»).

Но почему именно либералы сделали ошибку классика фактором общественной жизни?
Сначала - понятно, валили КГБ, КПСС и СССР. Но свалили же - почему не поднимать собственный, российский патриотизм, как во всех странах СНГ? Почему все 90-е годы, пока либералы были у власти, любить свою Родину было стыдно? Почему за словосочетание «национальные интересы» в служебной бумаге еще в 1995 году (личный опыт) можно было огрести серьезные неприятности?

Потому что, когда в начале 90-х, по известному выражению, «попали в Россию», далеко не все «целили в коммунизм». И те, кто промахнулся, вроде Зиновьева и в целом диссидентов, как правило, горько раскаивались и никакой карьеры в своем раскаянии не сделали.

А карьеру сделали, в тогдашних терминах, «демократы» - те, кто попал куда целил. Лучше всего это выразил умнейший и откровеннейший из либералов Кох, давным-давно сказавший о бесперспективности и безысходности России с такой чистой детской радостью, что она повергла в шок даже его коллег.

Реагируя на теракт 11 сентября 2001 года, он же, отметив, что «для меня в Нью-Йорке все улочки родные», без каких-либо наводящих вопросов, по собственной воле признал: «Испытал полное бессилие и опустошение. Два года назад у нас в России взрывали дома, но тогда не было эффекта присутствия», - при том, что, если я не ошибаюсь, в августе 1999 года он в России был, а в сентябре 2001 года в США не был. И дело здесь вряд ли только в телетрансляции: дело, скорее, в самоидентификации человека, в том, где именно у него находятся «родные улочки».

Не менее откровенна была еще одна «прорабша перестройки», которая на круглом столе, посвященном 11 сентября 2001 года, вдруг стала яростно доказывать, что любые люди, готовые сознательно отдать свои жизни за что бы то ни было, и особенно за какую бы то ни было идею, - выродки рода человеческого и должны выявляться и уничтожаться физически в превентивном порядке, чтобы не мешали нормальным людям нормально жить. Дело было в Ленинграде (тогда и ныне Санкт-Петербург), недалеко от Пискаревского кладбища, где лежали эти самые, по ее терминологии, «выродки».

Признаюсь: даже американцы в своих войнах после Второй мировой, даже террористы, даже фашисты ближе мне, чем эта либеральная дама, которую я слышал своими ушами. Потому что они сражались за свой народ - или хотя бы искренне думали так, а она вполне сознательно сражалась против своего народа. Не исключаю, что это вышло у нее нечаянно - просто потому, что в основе ее мироощущения лежали запросы потребления.

Последнее слово - главное для понимания отношения либералов к России. Иначе понять политику либералов по отношению к нашей стране можно, лишь поверив, что они испытывают к ней животную ненависть и стремятся любой ценой ее разрушить. На самом деле все проще: они просто стремятся обеспечить себе качественное потребление, оставаясь равнодушными к цене этого потребления для всех остальных. «Ничего личного - только бизнес». Дело здесь совсем не в какой-то специфической ненависти - патриоты, считающие так, страдают обычной местечковой манией величия (обычно в комплекте с манией преследования).

Россия нелюбима либералами не как враг, не как противостоящая сила, но лишь как неудобство, как гвоздь в ботинке: ее народ (тоже запрещенное после победы демократии слово, положено говорить «население»!) мешает им красиво потреблять, как плохому танцору мешают танцевать… ноги. Как гениально сформулировал один недавно впущенный в страну олигарх - «Я не столько патриот страны, в которой живу, сколько патриот своего капитала».

Всем нам свойственно застывать в тяжком раздумье между севрюгой и Конституцией - при выборе же между Конституцией и куском хлеба 95% людей не задумаются ни на минуту, и всерьез осуждать их может только тот, кто не голодал сам. Но именно у либералов - и именно в силу их идеологии - потребительская ориентация выражена предельно полно. И, служа своему потреблению, они автоматически, незаметно для себя самих, начинают служить странам и регионам, где потреблять наиболее комфортно, - нашим объективным, стратегическим конкурентам. И, живя ради потребления, они начинают любить те места, где потреблять хорошо, комфортно, и не любить те, где потреблять плохо, неуютно. Не любить Россию.

И это очень хорошо демонстрируют практические действия либералов, по-прежнему обслуживающих власть. Однако, считая возглавляющего их царька и его банду неотъемлемой частью своей страны и своего народа, надо сознавать его не главной, а лишь наихудшей частью, подлежащей, по изящному выражению наших либералов, «реформированию».

Странно обижаться на младенца, когда он срыгивает вам в лицо или какает мимо памперса (пусть даже на любимый галстук). Даже трудного подростка надо воспитывать, а не ненавидеть. Западные стандарты культуры и цивилизованности во многом не совместимы с российской общественной психологией, а во многом - пока - с объективными потребностями нашего общественного развития.

Но у либералов отторжение от страны достигает высочайшей степени. В результате значительная часть интеллигенции, а точнее, образованного слоя, который является единственным носителем культуры и развития как такового, оказывается потерянной для страны, так как обижается на нее кровно, предъявляя ей непосильные для нее, несоразмерно завышенные стандарты своего личного потребления. Потребления не только материального, но и интеллектуального - и еды, и дорог, и разговоров «на кухне», и демократии.

И с этой точки зрения главным либералом страны является Путин, который, по чудному выражению Митрофанова, хочет править как Сталин, а жить как в Европе. В свете изложенного очень забавно звучат назойливые заявления многих пропагандистов от аналитики о том, что Медведев - «тоже либерал». Что ж, поживем - увидим.

P.S. Предупреждая гневные филиппики героев моего исследования, разъясняю: особенности сознания путиноидов не описаны не потому, что я считаю его менее патологичным, чем либеральное, а исключительно в силу его большей примитивности и, соответственно, меньшей интересности. В ряде же случаев (движения «Наши», породившее понятие «нашизм», «Молодая гвардия» и пр.) внешних признаков сознания обнаружить пока не удалось, что лишает исследование его предмета. Цючжайгоу-Ваньлоу, Восточный Тибет» (http://smi2.ru).

Свои оценки Михаил Делягин конкретизирует по ходу развития мирового финансового кризиса, который, на его взгляд, особенно больно бьёт по перекошено-сырьевой экономике путинский РФ. В субботу 19 октября 2008 года в открытой электронной газете Forum.msk.ru опубликована его беседа с Анной Ивановой «Правящая клептократия создала угрозу девальвации рубля», в которой он, в частности, говорит – «На прошлой неделе ситуация в России драматически изменилась. Стало ясно, что неадекватность государства, повторяющего ошибки 1998 года и не желающего вводить финансовый контроль ни в какой сфере, неисправима».

«Международные резервы Банка России, - продолжает он, - не выходят из пике и вряд ли выйдут. С 1 по 3 октября они сократились на 10 млрд.долл., к 10 октября рухнули еще на 15,5 млрд., уменьшившись до 530,6 млрд.долл., а только за 16 октября, по данным участников рынка, - еще на 4 млрд.долл.. Таким образом, из 66,9 млрд.долл., на которые сократились международные резервы за два месяца - с 8 августа по 10 октября - 25,5 млрд. пришлось на первую декаду октября, хотя Россия на оказывалась в положение войны и не ссорилась с Западом.

Причина проста: правящая клептократия вновь, как в 1998 году, поддерживает банки, никак не контролируя выделяемые им деньги. А банкиры, как можно понять, естественно направляют часть этой поддержки на скупку валюты, стремительно съедая международные резервы Банка России.

Да, валюты у Банка России еще много - «как у дурака махорки». Но «махорка» у столь «эффективных менеджеров», как известно, быстро заканчивается.

Кроме того, значимая часть международных резервов не находится в ликвидной форме: она вложена в различные финансовые инструменты и не может быть быстро выведена из них и брошена на затыкание расползающейся спекулятивной финансовой «дыры».

Поэтому, если государство не вернется к здравому смыслу, не обуздает свои либерально-коррупционные предрассудки и не запретит все спекулятивные операции всем банкам, получающим от него помощь (контроль за этим сложен, но реален), рубль может начать ослабляться и к Новому году потерять 13-15% своей стоимости, дойдя до уровня 30 руб/доллар. При этом возможен и более серьезный, а главное - более резкий провал.

Не стоит забывать, что нынешние трудности во многом вызваны деятельностью путинской бюрократии, долгие годы выводившего из страны заработанные ею деньги и в итоге обескровившего экономику, и что в ночь с 18 на 19 сентября страна уже стояла в нескольких часах от финансовой катастрофы.

В. Ситуация в валютных обменных пунктах в Москве напоминала то, что мы видели в драматичные дни (более недели) между дефолтом и девальвацией. Что это значит?

О. В августе 1998 года, когда после дефолта банковская система России зашаталась, государство влило сотни миллиардов рублей помощи (тогда они были намного более весомы, чем сейчас) в олигархические и государственные банки. Паника и безграмотность не дали проконтролировать использование этих кредитов, которые слишком многими (и чиновниками, и банкирами) изначально рассматривались как коррупционные, а отнюдь не «стабилизационные».

В результате рубли хлынули на валютный рынок, обеспечив сначала трех-, а потом и четырехкратную девальвацию, а тогдашнее руководство Банка России, так вальяжно чувствующее себя сейчас на разнообразных теплых местах, в ужасе попряталось - выпихнув под телекамеры девочку-пресс-секретаря, которая беспомощно разводила руками и удивлялась: «Ну в самом деле, ну кому же могло прийти в голову, что банки направят рубли, которые мы им дали, на покупку валюты!»

Сейчас ситуация ровно такая же: нашей экономикой опять управляют люди, которые, вроде Кудрина, занимали высокие посты перед дефолтом, и они продолжают делать то же, что и тогда: дают банкам деньги без всякого контроля, провоцируя ослабление рубля.

Поэтому сейчас, когда государство демонстрирует неизлечимость своей склонности к коррупции и отсутствию финансового контроля, разумно покупать евро, английские фунта, швейцарские франки, юани. По-прежнему не советую скупать доллары, - у США есть политическая мотивация не допускать ослабления своей валюты до президентских выборов, но после.

В. Коррупция пронизала все поры общества, из-за нее мы задыхаемся. Может ли это государство, возглавляемое Путиным и Медведевым, победить коррупцию?

О. Коррупция - основа государственного строя, титаническими усилиями, весьма скрупулезно и, как мне представляется, вполне сознательно созданного в 2000-е годы. Нынешнее государство не может бороться с коррупцией потому, что она составляет его суть и основу. Более того: всякая сколь-нибудь заметная борьба с коррупцией невозможна в принципе, так как объективно является подрывом основ созданного в России государственного строя, то есть тягчайшим государственным преступлением.

Это, в частности, делает невозможным создание сколь-нибудь действенного финансового контроля, необходимого не только для развития, но и для избежания системного кризиса, в частности - для предотвращения ослабления рубля.

Однако я хочу ошибаться, потому что чисто технически девальвации рубля можно избежать. Ничего сложного - для этого достаточно ввести контроль за банками, получающими финансовую поддержку от государства, и не допускать использования этой поддержки для финансовых, и в первую очередь валютных спекуляций.

PS. Агенство Reuters сообщает о предстоящей резкой девальвации курса рубля по отношению к доллару. Пока удержать рубль на плаву не удается, хотя Центробанк направил уже 70 миллиардов долларов из государственных резервов на поддержание нынешнего, сильно завышенного, курса рубля на уровне 30/40 рублей за евро-долларовую корзину. Резервы России составляют сейчас 530 миллиардов долларов, при нынешних темпах развития кризиса их может хватить месяцев на семь.

Напомним, что по самым оптимистическим прогнозам западных правительств, кризис продлится примерно два года. На понижение курса рубля влияет все более усиливающееся падение курсов акций российских предприятий и вывод из страны иностранного капитала.

С понедельника, 20 октября, в России устанавливается лимит на покупку долларов в пунктах обмена. Сумма лимита пока не названа. Эксперты полагают, что подобная мера приведет к появлению обширного черного рынка иностранной валюты. /Продолжение следует/