Привет!
В сегодняшнем номере рассылки два текста. Если решишь читать, то обязательно прочти оба текста. Они составляют единое, неделимое целое.
Шу.

Предисловие

15 апреля 2011 года. 2 часа 34 минуты. Ибрюль.

...Сейчас промелькнула мысль о том, что нужно все же разобраться, почему я не хочу публиковать текст. Неужели это трусость?

Думаю, что да. Трусость. Ты думаешь о том, как твой текст оценят. Какие выводы из него сделают. Как тебя будут воспринимать.

Но все ли мои проявления должны быть общедоступны?

Это тебе решать.

А если конкретно. В случае с убийством собаки. Что я хочу сказать своим текстом?

Ты хочешь сказать, что «следовать тому, что подсказывает сердце» - трудный путь.

Я хочу напугать людей и сказать им о том, что на своем «следовании по пути сердца» они будут вынуждены убивать?

Ты хочешь сказать, что нет ничего плохого в том, чтобы чувствовать то, что чувствуешь. Что нужно честно выражать свои чувства и доводить решения до конца. Иначе все теряет смысл. Если бы ты решил выгнать собаку, а потом принял ее назад, то это не было бы реализацией твоего решения. Это было бы слабостью.

Что плохого в том, чтобы быть слабым и прощая, отменять свои решения?

В этом нет ничего плохого. Но ты лжешь самому себе. Ведь когда ты действовал, ты не сомневался в правильности своих действий, так?

Да, так.

Почему же тогда сейчас ты пытаешься это пересмотреть и опровергнуть? Ты делаешь двойную работу. Анализируешь то, что случилось. То, что случилось – случилось. Ты приобрел опыт. Едем дальше. Теперь ты решаешь, следует ли публиковать свой текст. Я говорю, следует.

Кого я должен слушать –  тебя или того, другого, осторожного и... трусливого?

Выбирай.

Да. Выбираю. Слушаю тебя. Едем дальше.

Зафиксировано в Ибрюле

12 апреля 2011 года, Ибрюль. Время – 18:26.

О чем хочешь рассказать?

О вчерашних событиях.

Почему?

Потому что это был самый страшный для меня опыт после гибели Даши.

Что случилось?

Я убил свою собаку. Но она выжила.

Как это было?

Утром я отпустил Чернышку погулять в поле. Она в очередной раз убежала и не возвращалась домой около 2-х часов.

Почему тебя беспокоит то, что она убежала? Ведь вокруг поле?

Не только поле... Есть еще дома. В домах – куры. Чернышка – курятница. Она крадет кур. Поэтому я стараюсь не выпускать ее из поля зрения, а когда она убегает, сержусь. В этот раз я рассердился очень сильно и принял решение ее выгнать.

Как выгнать?

Совсем. Дело в том, что Чернышка досталась нам «в наследство» вместе с Домиком-2. Хозяйка домика подобрала ее побитую и чуть живую, когда она приползла к ней неизвестно откуда. Хозяйка ее выходила и регулярно кормила. Но на цепь не садила, поэтому ответственность за ее действия не несла. Якобы это не ее собака, а бесхозная, а она ее просто подкармливает из жалости. Кроме того, ее дом находится на окраине деревни, а огород надежно защищен забором. Поэтому проблем с соседями у нее не было, и грядки потоптать собака не могла. Когда хозяйка продала нам свой дом, Иришка попросила меня взять Чернышку на наш двор. Я был против.

Почему?

Я знал, что это будет моя ответственность, а брать ее на себя не хотел. Поэтому предложил собаку не брать.

Но ведь она бы умерла с голода и холода?

Это неизвестно. А если и так, то, возможно, это лучше, чем сидеть на цепи.

Почему ты ее посадил на цепь?

Я живу в плотном кольце соседей. У соседей грядки, хозяйство и т.п. Заборы дырявые. Сначала я не садил Чернышку на цепь. Она везде лазила, у меня были проблемы с соседями. Потом я ее посадил на цепь, и все вроде пришло в норму, за исключением того, что мне всегда было ее жалко.

Почему?

Это смесь жалости и презрения. Жалко потому, что она всего боится. А презрение за то, что между сытой жизнью на цепи и полуголодной свободой она выбрала первое.

Ты ее выгонял?

Да, два раза. И два раза она возвращалась.

А как же «мы в ответе за тех, кого приручили»?

Относительная истина. Меня она не касается.

Что тебя касается?

Истина во мне.

В чем она заключается?

В честном следовании тому, что «лишь смутно подсказывает сердце».

Дао?

Да.

ОК. Но когда ты ее выгонял, разве ты не понимал, что она будет бегать по чужим дворам и красть кур?

Да, понимал. Но это была бы уже не моя собака, а бездомная.

Поясни.

Я взял собаку с улицы, надел на нее ошейник и посадил на цепь. Собака стала домашней, ответственность за ее действия лежат на мне. Когда я выгнал ее на улицу, она опять стала бездомной, за ее действия я больше не отвечаю.

Но ведь ты ее прикормил и сделал домашней?

Я создал для нее комфортные условия в обмен на «разумное поведение» с ее стороны. Это своего рода договор. Я – забочусь о собаке, она – придерживается определенных правил: сидит на цепи, а когда ее отпускаю, не убегает. Если она нарушает наш договор, я его расторгаю. Выгоняю ее туда, откуда взял – на улицу.

Т.е. наигрался и выбросил?

Нет. Создал для себя геморрой и сам же его вылечил. Не стал заложником ситуации, а вышел за границы модели.

Но ведь именно поэтому так много бездомных собак, бывшие хозяева которых таким образом «лечатся от геморроя». И ты теперь – один из них. Не стыдно?

Я не один из них. Я – сам по себе.

В чем разница между тобой и «ними»?

В осознанности.

Поясни.

Смоделирую ситуацию. Некто завел себе собаку. Через какое-то время он от нее устал и решил избавиться. Самый простой способ – вывезти ее за город и оставить. Типа, я ее отпустил, а дальше «на все Воля Божья». Это – трусливая, слабая позиция. Честная и сильная позиция – либо собаку убить, либо найти для нее новых хозяев.

Как это согласуется с твоим «выгнал собаку со двора»? Ведь все так и было, ты ее подобрал = «завел себе собаку», а потом «от нее устал и решил избавиться» = выгнал со двора.

Я знаю, что прав и думаю, как это можно объяснить. Пожалуй, так. Существуют некие общепринятые нормы поведения и морали. Они поддерживают существование цивилизации. Подавляющее большинство людей придерживаются этих норм автоматически, из трусости, не задумываясь о том, что это всего лишь грубые модели, регулирующие взаимоотношения людей. А жизнь – она бесконечно тоньше и разнообразнее любых моделей. И человек вправе осознанно нарушать эти нормы для того, чтобы сохранить нечто гораздо более ценное, чем «цивилизация» - свою целостность.

Целостность человека ты ставишь выше цивилизации?

Да, выше. Потому что цивилизация – это результат деятельности человека, а целостность – его неотъемлемая часть. Целостность – «думаю, говорю, делаю и хочу одно и то же» – по умолчанию является приоритетной. Цивилизация была создана благодаря усилиям целостных людей и если ее поддержание и развитие требует от человека скатывания в плоскость автоматического реагирования, т.е. в ущербность, то все теряет смысл. Но с другой стороны «ущербность» (автоматическое реагирование, неукоснительное соблюдение правил и т.д.) является необходимым условием для существования цивилизации. Она в равной степени нужна человечеству, как и целостность. Потому что именно в границах модели «цивилизация» происходит процесс движения человека от «ущербности» к «целостности».

Но если все начнут пренебрегать общепринятыми нормами поведения и морали, во что же тогда превратится мир?

Этого никогда не будет. Потому что тех, кто осмеливается выйти за границы правил – единицы. И эти единицы являются сваями, на которых держится мир. Эти единицы создают комфортные условия для миллионов «трусливых обывателей», из которых со временем – возможно, не за одну жизнь – вырастут другие «единицы». И так будет всегда.

А себя ты к кому относишь?

К «единицам».

Другими словами, то, что можно тебе, нельзя другим?

Нет, не так. Не все, что могу себе позволить я, могут позволить себе другие. И это вопрос выбора. Гораздо комфортнее выбирать привычное, стабильное, безопасное с точки зрения «норм поведения и морали» нежели «безупречно следовать тому, что лишь смутно подсказывает сердце», которое иногда требует выхода за пределы этих норм. То, что я делаю осознанно, отдавая себе полный отчет о том из каких побуждений это делаю, принимая на себя полную ответственность и видя все возможные последствия своего действия, нельзя сравнивать с автоматическими действиями трусливого обывателя, который делает все возможное лишь для того, чтобы его действия выглядели прилично.

ОК. Продолжим историю про собаку. Ты ее несколько раз выгонял и принимал обратно. Что было особенного в этот раз?

Я принял решение.

А раньше?

Раньше этого не было. Я просто выгонял ее в сердцах, а потом из жалости брал обратно.

В этот раз ты принял решение ее выгнать и выгнал, с намерением назад не пускать. Что было дальше?

Она три раза возвращалась, и три раза я выносил ее на руках со двора и прогонял.

Ты ее бил?

Нет. Бить ее бесполезно, т.к. из страха перед голодом она терпит любые побои.

Что было дальше?

В какой-то момент я увидел, что она ни за что не уйдет со двора.

И что из этого?

Из этого следует, что она будет бегать по моему и соседским дворам, топтать грядки, красть кур и т.д. Поэтому я решил ее убить.

Ты часто убиваешь животных?

Кроме насекомых я никого не убивал. Более того, когда в детстве мои двоюродные братья, такие же дети как я, ловили бездомных собак в деревне и убивали в сарае, чтобы снять шкуру на унты и дохи, я их горячо осуждал и никогда в этом не участвовал.

Как же тогда пришла такая мысль?

Это было самое гуманное действие по отношению к собаке, которая... Точнее, ко мне, а не к собаке.

Поясни?

Содержание собаки – это труд и ответственность. Ее нужно регулярно кормить, убирать за ней дерьмо, выгуливать. Уехать надолго я не могу, т.к. ее нужно кормить. И да, в этом есть смысл, когда собака либо декоративная в доме, либо охранник во дворе. Чернышка не то и не другое. Охранник она никудышный, т.к. очень труслива, а как декоративная собака она мне не нужна. Кроме того, держать ее на цепи для меня мучение (жалко), а отпустить – проблемы (потоптанные грядки, украденные куры). Поэтому ее убийство было для меня своеобразным освобождением.

А для нее?

Про нее я ничего не знаю. Хотя было ощущение, что ей лучше умереть и переродиться в новом теле, чем жить так, как живет она.

Т.е. ты решил за собаку, как ей лучше?

Я решил за себя. А версия про «лучше переродиться» облегчала груз вины.

Что было дальше?

В какой-то момент разозлившись...

Ты себя в это время контролировал?

Да. Я видел все со стороны и не давал гневу овладеть собой. ...Так вот, разозлившись на собаку за то, что она опять прибежала на двор, я схватил ее за горло. Она притихла. Я вытащил ее за пределы двора и выбросил со словами: «Еще раз вернешься, я тебя задушу!». Она убежала. Но через 20 минут опять вернулась (снег лежал выше забора, поэтом проблемы попасть во двор не было). Тогда я схватил ее за горло, вынес в поле и начал душить.

Руками?

Да.

Что при этом чувствовал?

 Просил прощения у Бога за то, что делаю.

 Ты сомневался?

 Да, было страшно.

 Чувствовал вину?

 Это было что-то другое. Типа прощания и прощения.

 Что было дальше?

 Собака притихла, и мне показалось, что она мертва. Но когда я отпустил руки, она мгновенно ожила, но никуда не убегала. Сидела у меня и, как мне тогда казалось, взглядом просила ее убить.

 Она просила тебя, ее убить?

 Да, я так это чувствовал.

 Ты слышал голос в голове?

 Это был не голос. Это было сильное ощущение, которое ни с чем не спутать.

 Что было дальше?

 Дальше я пошел в дом, взял веревку и в омшанике сделал виселицу. Перебросил веревку через балку, сделал петлю. Но когда делал петлю, то показалось, что веревку нужно сделать короче, чтобы собака не достала лапами до земли. Но что-то меня удержало от этого действия. Потом я опять взял Чернышку на руки, принес в омшаник.

 Она сопротивлялась?

 Нет. Было ощущение, что она все понимает, и ждет, когда это случится.

 Что при этом чувствовал ты?

 Прежде чем сделать виселицу в омшанике я вышел в поле и мысленно обратился к Богу. Я спрашивал о том, правильно ли поступаю. Мне было очень, очень, очень, очень страшно. И когда пришел ответ «да», то я в какой-то момент решил от этой мысли отказаться.

 Почему?

 Потому что убить любимую собаку было выше моих сил.

 Но ведь ты ее душил руками?

 Думаю, что я ее не душил. Я подсознательно хотел ее напугать. Если бы хотел задушить, то задушил бы.

 Что было дальше?

 Я пошел в омшаник...

 Все же решился?

 Да. Решился.

 Что чувствуешь сейчас?

 Все правильно. Все под Его контролем.

 Ты говоришь «Он». Не является ли это снятием ответственности с самого себя? Не пытаешься ли ты замаскировать свои неврозы под «Божий промысел»?

 Не знаю. Возможно это так. Возможно «мои неврозы» - это и есть Божий промысел. Не знаю. Пока мой ум функционирует, он всегда будет сомневаться. Вопрос лишь в том, кого я буду слушать – ум или сердце.

 Ты часто говоришь  про «голос сердца». Как он звучит?

 ...Он не звучит. Он – это ощущение. Ощущение того, что надо делать так-то и так. Самое трудное, когда это ощущение говорит о том, что надо что-то делать противоречащее здравому смыслу, представлениям о морали и людским ожиданиям. Это самые сложные выборы. Но благодаря этим выборам я получил в жизни самый разнообразный опыт, встретил самых близких людей и вплотную приблизился к Сознанию Единства.

 Вплотную?

 Да. Я еще не там.

 Как ты это определяешь?

 Когда я буду там, вопроса «там я или не там» просто не будет.

 ОК. Что было дальше.

 Я ее повесил.

 Она сразу умерла?

 Нет. Лапы достали до земли, и тогда я взял веревку в руку и поднял ее тело вверх. Она извивалась на веревке и... виляла хвостом, очевидно полагая, что я с ней играю. Это было ужасно.

 Что ты чувствовал при этом?

 Все правильно. Я должен это сделать.

 Не думаешь ли ты, что после публикации этого материала какой-нибудь эзотерик-психопат убьет человека, руководствуясь твоим «советом» «следовать тому, что лишь смутно подсказывает сердце»?

 Да, боюсь. Поэтому этот материал, возможно, в Интернет не пойдет.

 Но ты же знаешь, что он туда пойдет?

 Да, хотел себя обмануть. Я принимаю ответственность за все последствия моего действия – пишу и размещаю этот текст в Интернете. Было бы глупо полагать, что я могу повлиять на Дао.

 Но мысль-то была?

 Да, это обычный страх из мотивации «не навреди».

 Что было дальше с собакой?

 В какой-то момент она затихла. По всем признакам она была мертва. Висела на веревке без дыхания, лапы слегка касались земли. Я вышел в поле и хотел заплакать. Но не получилось. На душе было скверно... Точнее, на уме. На душе было тихо.

 Что было дальше?

 Дальше появился импульс: снять труп с веревки, положить в мешок и унести в поле. Я пошел в омшаник и подумал, что нужно зайти в дом за ножницами, чтобы перерезать веревку. И вдруг вспомнил, что буквально сегодня повесил на свой ремень нож в ножнах непонятно для какой цели. Просто взял и повесил. Поэтому в дом я не пошел, а сразу пошел в омшаник. Думаю, это был ключевой момент во всей истории, т.к. дальше произошло чудо. ...Нож был острый. Одним движением я перерезал веревку. Тело собаки упало на землю, и я услышал вдох. Чернышка вдохнула воздух. По моим расчетам это не могло произойти. Она висела на веревке около 5 минут совсем без движения и по всем признакам была мертва. Возможно, те несколько минут, которые нужны были мне, чтобы взять ножницы в доме, были решающими в вопросе ее жизни и смерти. Во всяком случае, мне приятно в это верить. В то, что все не случайно и все – божественно.

 И ты расценил это как знак?

 Да. Как знак. Но не знал, радоваться этому или огорчаться. Одно было ясно, что все правильно, все как должно быть.

 Что было дальше?

 Чернышка упала, но не вскочила, а продолжала лежать как мертвая. Потом я увидел, что она моргнула. Тогда я вышел из омшаника с мыслью о том, что если она оживет, то я буду кормить и заботиться о ней лучше, чем прежде. Через 10-15 минут я заглянул в омшаник. Она лежала в той же позе, но уже подняла голову. Очевидно, какое-то время она была без сознания и сейчас к ней возвращалась жизнь. Я еще немного посидел на улице и пошел в дом.

 Что ты чувствовал?

 Ужас и радость одновременно. Ужас от того, что смог такое совершить – но без раскаяния и чувства вины, и радость от того, что Чернышка жива и я не взял грех ее убийства на душу.

 Так значит все-таки «грех», а не «не-деяние в потоке Дао»?

 Для ума – грех, для сердца – не-деяние.

 Как ты спал в эту ночь?

 Как убитый. Давно так крепко не спал. Без сновидений.

 Что было утром?

 Утром я зашел в омшаник. Чернышка сидела как ни в чем не бывало и виляла хвостом. «Дважды рожденная».

 Что было дальше?

 Еще вечером после «воскрешения» Чернышки я принял решение сделать для нее новую будку на новом месте. Место это пришло ко мне как ощущение: «Будка должна стоять здесь». А на следующий день в течение 8 часов я занимался обустройством нового жилья для Чернышки. Пока она отсыпалась на сене в омшанике, я перетащил одну из будок (их у меня на дворе две) на новое место, красиво обшил ее, сделал новую цепь, приготовил для Чернышки еду: мясо, рыбу, хлеб.

 Как она себя вела?

 Она вела себя как обычно. Виляла хвостом и... трусила.

 Ты поселил ее в новую будку. Что сам при этом почувствовал?

 Гармонию. Такой гармонии я не ощущал никогда.

 PS:

 Вечером я опять отпустил Чернышку погулять в поле. Она медленно, оглядываясь на меня, скрылась из моего поля зрения. Я решил, что больше не буду ее ругать, если она вовремя не вернется. Промелькнула еще мысль о том, что она может совсем не вернуться. И тогда это будет для меня данностью: «Это – так!». Но через 15-20 минут я увидел радостную собаку, возвращающуюся с поля. В зубах она несла какого-то зверька, типа крысы. Я похвалил ее, дал Чаппи и наблюдал, как она сама пошла в будку и спрятала свою добычу «про запас», т.к. была сытой. Это было воистину прекрасное зрелище!

 Рассказ окончен. Время – 19:40.

 PPS: (Дописано 13 апреля 2011 года.) Я благодарен Чернышке за то, что она помогла преодолеть мне самый большой страх – страх перед осознанным убийством. Теперь я знаю, что способен на это и мой отказ от убийства, это не следствие трусости, а выбор. Моя забота о Чернышке с этого момента является особой формой благодарности за тот опыт, который я получил благодаря ей.

Обязательное чтение в продолжение темы

 Написано 11 июля 2009 года в Москве. Фрагмент из дневника.

 Вчера было обсуждение предстоящего семинара по самообороне для женщин. Участвовал я, Дима (чемпион по кикбоксингу), Таня (генеральный директор клуба «ФитПрана») и администратор Ольга. Мы обсудили план семинара, распределили роли. В понедельник встречаемся с Димой на татами и отрабатывает тактико-техническую часть. Дима оказался не таким уж высокомерным человеком, каким показался мне в первое время. Напротив, искренний «ребенок», разумеется, со своими недостатками.

 Вчера, кстати, думал о том, как трансформировалось мое представление об айкидо в целом. Еще два-три года тому назад я бы, пожалуй, отказался участвовать в мероприятии, косвенно усиливающем зло (если мы готовимся к отражению атаки, мы мысленно формируем ситуацию, когда она произойдет).

 Что случилось? Почему мое сердце сейчас молчит? Почему мне интересна тема самообороны для женщин? В чем смысл?

 Наверное, смысл в том, что тема самообороны осталась для меня нереализованной. Мое представление об айкидо, как «искусстве любви» было идеализированным. Понимание того, что «любовь к ближнему своему требует высочайшего уровня силы» изменило, в том числе, и мое представление о любви. Я понял, что мое желание познать эту любовь и транслировать ее в мир через комфортные действия типа абстрактных деклараций в том или ином виде, ничто иное, как попытка убежать от реальности. А реальность такова, что в этом мире присутствует все. И любовь – это обратная сторона страха. Они взаимозависимы.

 Нет такого, что нужно изо всех сил стать «любящим человеком». Есть такое, что надо изо всех сил стараться быть собой, выполнять свою функцию в этом мире, делать то, что тебе по судьбе положено делать, а не то, что навязывает тебе общество или религия.

 Быть собой – очень сложная, но единственно достойная задача в этом мире, потому как именно для того, чтобы прожить свою уникальную, непохожую на другие жизни жизнь, я пришел в этот мир. Я по-прежнему придерживаюсь версии, что мой приход в этот мир был добровольным. Что никто не бросал меня сюда для того, чтобы я «чему-то научился» или «отработал свою карму». Я сам пришел, потому что мне интересна эта игра. Мне интересен этот мир, включая мою иногда вспыхивающую неприязнь к нему. Ведь неприязнь к этому миру – это хорошая возможность разглядеть, что этот мир замечательный. И разглядеть это можно именно на контрастах, когда искренне ненавидишь все, что тебя окружает. Поскольку на смену этой искренней ненависти всегда приходит приятие и любовь.

 Я буду участвовать в этом семинаре, потому что так говорит мое сердце. Мне интересна эта тема. Я действительно хочу, чтобы те женщины, которые на него придут, стали более смелыми, а самое главное, начали что-то делать для того, чтобы изменить свою жизнь, выйти за пределы своего мира, расширить границы своего туннеля реальности. Другими словами, их погружение в мир самообороны – это первый шаг на пути их преобразования и я готов в этом участвовать, т.к. это лучшее из всего, что я сейчас могу сделать. И не нужно никому объяснять мое решение. Не нужно ни перед кем оправдываться. Нужно просто делать то, что велит сердце. То, что вызывает энтузиазм. То, что дает силы и вдохновение.

 Далее идет один из вариантов моего выступления на семинаре.

 Несколько слов о непротивлении злу насилием. Дело в том, что этот принцип понимается превратно и часто истолковывается так, что я не должен сопротивляться, когда меня, например, хотят убить. Это далеко не так. Вы имеете право и должны бороться за свою жизнь любыми способами до тех пор, пока осознанно не решите принести себя в жертву. Напомню историю Христа. Это человек пошел на распятие добровольно. У него был выбор – пойти или не пойти. Он выбрал пойти. Почему? Потому что в этом заключалась его миссия. Так велело его сердце, его ощущение Бога. Никто не вправе требовать от вас самопожертвования, это вы можете сделать только сами.

 О чем же говорится в изречении о непротивлении злу насилием? Там говорится о том, что, используя насилие как инструмент в борьбе со злом, вы на самом деле преумножаете зло. Еще раз повторяю, граница пролегает там, где вы сознательно отказываетесь от насилия, а не под давлением чьих-либо представлений о том, как «оно должно быть на самом деле». Это разные вещи. Вы можете отказаться только от того, что имеете. Вы не можете отказаться от насилия, не умея это насилие реализовать.

 О чем я говорю? Я говорю о том, что если, в силу своего характера вы не можете сделать ничего «плохого», то гордиться этим и заявлять о том, что вы пропагандируете ненасилие, по крайней мере, нечестно. Вы должны понимать, что вы просто не способны причинить зло сознательно, но всегда можете совершить его неосознанно.

 Означает ли то, что я сейчас говорю, что вы должны становиться плохими? Нет. Не означает. О чем я тогда говорю? О честности. О правильном понимании. О честном самопроявлении. Что же тогда делать? Делайте то, что считаете нужным…

 Тем не менее. «Если тебя ударили по правой щеке, подставь левую». Да, подставь. Но подставь тогда, когда ты способен это не сделать. Т.е. твое действие – «подставить щеку для удара» - это сознательный выбор, небольшое самопожертвование целью которого является восстановление равновесия. Ведь зачастую человек, не встречающий сопротивления, успокаивается, потому что понимает тщетность своих действий.

 Проведите эксперимент. Не реагируйте ни мыслью, ни действием на оскорбление другого человека. Если вы это сможете сделать полноценно – именно ни мыслью и ни действием, то вы увидите, как быстро успокоится тот человек, который вас оскорбляет. И наоборот, стоит вам хотя бы мысленно разозлиться, как агрессия против вас тут же усилится. Потому что вы начинаете излучать энергию на частоте агрессора. Вы вплетаете свой энергетический поток в его поток и тем самым усиливаете его.

 Итак, «подставлять левую щеку» не означает слабость. Это действие означает силу и, как минимум, способность этому действию противостоять. Например, когда ребенок в порыве гнева бьет меня своими маленькими ручонками и пытается укусить, я могу убить его одним ударом. Но я этого не делаю. Я говорю ему «успокойся, успокойся» и подставляю «то правую, то левую щеку» для удара. Но когда меня атакует хулиган, и я даю ему возможность себя избить лишь потому, что не умею обороняться, то я не реализую принцип «непротивления злу насилием». Я реализую свою несостоятельность, неспособность противостоять.

 Еще раз подчеркну. Когда вы способны противостоять, но не противостоите – вы реализуете принцип непротивления злу насилием. Но когда вы не способны противостоять и именно поэтому не противостоите, то вы реализуете свою несостоятельность. И не нужно путать одно с другим. Не нужно замазывать себе глаза и прикрывать свою несостоятельность красивыми словами.

 Так же нужно понимать, КТО говорил эти слова. Человек, который добровольно пошел на распятие. Т.е. его уровень силы был так высок, что он позволил себя убить ради того, чтобы какое-то количество людей что-то поняли.

 «А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою, и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду…» (с) Иисус Христос

 Как можно отдать верхнюю одежду, если ты ее не имеешь? Как можно отказаться от насилия, если ты не способен на него? Честный отказ возможен лишь от того, что у тебя есть.

 Принцип «непротивления злу насилием» можно реализовать на разных уровнях – на уровне мысли, на уровне слова и на уровне действия. Сложнее всего его реализовать на уровне мысли. Менее трудно, на уровне слова. И проще всего на уровне действия.

 Поясню свою мысль. Ты действительно можешь подставить левую щеку в ответ на удар по правой. Чего проще? Но можешь ли ты при этом не осудить человека мысленно? Сможешь ли искренне простить его неразумное действие, понимая, что оно обусловлено его слабостью. Неспособностью быть настолько великодушным, чтобы не применять физическую силу по отношению к тебе. Это очень сложно.

 Философия ненасилия не должна становиться оправданием слабости.

 Вы все знаете, кто такой Махатма Ганди. Это один из руководителей и идеолог национально-освободительного движения Индии. Этот человек активно пропагандировал принцип непротивления злу насилием. Однако этот же человек сказал следующие слова: «Ненасилие бесконечно выше насилия. Но послание ненасилия предназначено для тех, кто знает, как умирать, а не для тех, кто боится смерти. Если у человека нет такой смелости, я предпочел бы, чтобы он культивировал искусство убивать и быть убитым, чем трусливо бежать от опасности».

 Поэтому если вы, вместо того, чтобы становиться более сильными, более смелыми оправдываете свою слабость философией ненасилия, то обманываете в первую очередь себя.