Страницы истории: пленные шведы Ливонской войны были сосланы в Муром... Для защиты Московской Руси приглашались жители Малороссии, которые называли себя черкесами...
После Казанского
похода царь Иван Грозный начал активную западную политику за выход в Балтийское
море, за освобождение г. Юрьева, основанного еще Ярославом Мудрым в 1030 году;
г. Юрьев занял Ливонский
орден крестоносцев и переименовал в г. Дерпт.
Началась Ливонская война (1558-1583).
Ливонию поддерживала Швеция, считавшая
Балтику своим внутренним морем. В
1567 г. в Новгороде было задержано шведское
посольство, его перевезли вМуром (1570); эпидемия моровой
язвы унесла жизнь 15 шведов. В ноябре 1572 г. царь приказал оставшихся в живых пленников
отправить в Москву; сопровождавшим выдали из царской казны девяносто рублей для
покупки лошадей; 28 ноября 1572 г. шведы покинули Муром.
Для внутреннего
государственного устроения Иван Грозный ввел земское самоуправление с выборными
людьми - губными старостами и земскими судьями (1556). С 1560-х гг. Муром
входил в Костромскую четь, с 1570-х гг. – в Ярославскую. «Четью» или
«четвертью» называлась единица хозяйственно-территориального деления
Четвертного приказа - административно-финансового учреждения, руководившего
сбором налогов, выплатой жалования и судебно-административным управлением.
В Муроме появилась
должность городового приказчика - ставленника центральной власти, он командовал
гарнизоном, отвечал за оборону города, полицейскую службу и сбор денежных
средств.
С 1565 г.
вводится новое централизованное управление государством, известное как
опричнина (до 1572 г.). Царь учредил особый опричный двор, для обеспечения своей безопасности от воображаемой
измены; он набрал сначала 1000, а потом 6000 «человек скверных и всяким злом
исполненных», - по выражению князя А. Курбского, - обязал их страшными клятвами
не знаться ни с кем и повиноваться исключительно ему. На содержание своего
двора царь забрал около 20 городов, и среди них Муром.
Горожане, обложенные воеводами,
приказными людьми и сборщиками податей всевозможного вида
поборами: ямских денег, скота, хлеба и скарба - стали переселяться в окрестности.
По летописи 1574 г., на посаде в Муроме осталось 149 жителей в
111 домах. Из 15 лавок, зарегистрированных в сотной грамоте 1573/1574 г., и
принадлежавших женщинам, пять оказались пустыми, в десяти – еще продолжалась
торговля. В последующие годы положение ухудшилось. Задавленные нуждой и
бесправием жители бросали свои дворы и переселились вниз по течению Волги или
прятались в дремучих муромских лесах. Подобные группы, как особое социальное
явление, просуществовали до конца XVIII века. Лесные жители нередко занимались
разбоем, молва о них прокатилась так широко, что на голландской географической
карте 1595 г. в густых лесах на правобережье Оки помещена надпись: «Mordva
grassatores mahumetan» – «мордовские разбойники магометанской веры».
Главным средством
защиты от татарских набегов была организация береговой службы. Пограничным московским «берегом» был
первоначально берег Оки. Сюда ежегодно весной высылалось несколько десятков
тысяч московской мобилизованной рати, поджидавшей врага до глубокой осени,
«пока распутица не являлась им на смену посторожить Московское государство от
внешних врагов».
С
1571 г. заселяется Дикое поле.По Уставу сторожевой службы, подписанным
многоопытным начальником князем М.И. Воротынским, на южном рубеже создавалось
две линии укреплений. Первая, Тульская оборонительная линия проходила от
Нижнего Новгорода через Муром, Касимов, Рязань, Тулу, Серпухов и заканчивалась -
в Звенигороде. Вторая линия шла южнее, она не имела значительных укреплений,
здесь сооружались лесные засеки, заграждения на бродах, выжигалась трава, чтобы
лишить корма татарскую конницу.
Московское царство
наступало на Дикое поле. Для
укрепления обороноспособности в опричное время в Казань, новую крепость Свияжск
и украинные города сослали ростовских
и ярославских князей, и «провинившихся» из Можайска, Суздаля и Владимира,
Рязани, Вологды, Костромы, Москвы, Переславля-Залесского, Пскова, Твери,
Торжка, Углича. В Царском архиве сохранилось подробное описание дорог от Мурома
и Нижнего Новгорода на Свияжск.
С
1586 г. на южном рубеже устраиваются станицы, которые заселяются казаками и
стрельцами. В конце 1593 г. царь Феодор Иоаннович, «видя от крымских людей
войны многия, помыслы поставить по сакмам
(следам, дорожкам) татарским, от реки Донца до берегов Оки, города: для чего и
послал воевод своих со многими ратными людьми; они же, шедши, поставили на
степи города: Белгород, Оскол, Валуйку и иные города»; так появились Ливны,
были возобновлены Скопин, Курск и Воронеж. В новые города Белгородской черты зазывались жители для поселения на привольных,
но пустых местах; власти посылали им свинец и селитру, за сторожевую станичную
службу давали поместья и жалование деньгами, сукнами, хлебом. Городское
население каждый десяток лет удваивалось.
Вызывались
для поселения и в число служилых людей, прежде всего, малороссияне, называвшие
себя черкесами, - гетманом Черкесским именовался Богдан Хмельницкий.
По мнению Н.М. Карамзина, топонимы с корнями «черкес» или «черкас» встречаются
в Российской империи на территории Украины - г. Черкассы (с 1394 г.). Уроженцы
юга, переселившиеся в Великороссию, меняли фамилии или прозвища, непривычные
для русского слуха, на благозвучную фамилию «Черкасовы», отдавая дань памяти
своей родине и коренному происхождению. «Черкасовы …козаки были не в одной
Украине, где имя их сделалось известно по Истории около 1517 года, но вероятно,
что оно в России древнее Батыева нашествия и принадлежало Торкам и Берендеям,
которые обитали на берегах Днепра, ниже Киева».
В
1557 г. Черкасовыми были наречены несколько семей, свойственников крымского
хана, перебравшиеся в Москву. Кабарда, оказавшаяся в холопстве у Грозного,
прислала своих Черкасовых. Черкасовыми
стали называться и прибывшие в 1627 г. киргизские князья. Знатность
происхождения подчеркивалась как Черкасские.
