одна
из традиционных тем Великого поста — Ветхий Завет...
> 1. Новый Завет не должен
мешать чтению Ветхого Завета
<.....>
>
Два подхода к Ветхому Завету: возвышенный путь и смиренный путь
<.....>
>
И я начал понимать, что христиане нередко пользовались «возвышенным
путем» (high road)[1],
чтобы подойти к Ветхому Завету, и именно потому я, во всяком случае,
оказался не готов к чтению Библии. Я уже представлял себе Авраама, Исаака
и Иакова в виде классических святых, которые легко могли бы одеться
в одежды XX века и, если бы их попросили, начали руководить
христианскими общинами. Я думаю, что именно такие возвышенные представления
о ветхозаветных праведниках иногда приводят к тому, что христиане
предпочитают пересказы и адаптированные версии Ветхого Завета оригиналу.
Разумеется, очень важно показывать добрые качества ветхозаветных героев, и особенно
детям, однако надо также готовить христиан к чтению самого Ветхого Завета,
чтобы они могли понимать смысл подлинных ветхозаветных историй, даже когда
те возмущают наше эстетическое чувство.
>Я иногда называю «смиренным
путем» (low road) такой подход к Ветхому Завету, который не закрывает
глаза на падения библейских персонажей и на их причудливые
или даже варварские обычаи. <....> замечу, что «возвышенный путь» (например,
в Евр 11), если его не сопровождает «смиренный путь», оставляет
читателя неподготовленным к чтению Ветхого Завета. И когда чувствительный
человек начинает читать о том, как глубоко падают люди, вместо истории
об их росте, он машинально закрывает страницы Ветхого Завета и начинает
читать не столь опасные евангелия. В каком‐то смысле здесь Новый
Завет мешает читать Ветхий Завет.
>Это господство «возвышенного» подхода
к Ветхому Завету я мог увидеть, когда вел начальный курс древнееврейского
языка. В моей группе были студенты, которые в большинстве готовились
спустя несколько месяцев стать служителями церкви. Наши учебники содержали
упражнения с фразами, основанными на отрывках из Библии, чтобы
подготовить учащихся к чтению Писания, и одно из таких упражнений
оказалось серьезной проблемой для некоторых из них. Правильный перевод
задания должен был бы звучать примерно так: «И отрубил Самуил голову
царю». Поскольку еврейский язык здесь был достаточно простым даже для новоначальных,
я спросил, почему это упражнение вызывает трудности. И один из моих
учеников дал мне красноречивый ответ: «Нам тоже показалось, что здесь
написано так, но ведь Самуил не мог бы этого сделать!» Я предложил
студентам достать их (английские) Библии и прочесть историю Агага в Первой
книге Царств. Если вы знакомы с Ветхим Заветом, история Агага должна
вызвать у вас ряд вопросов, но сейчас детали нас не интересуют.
Подавленные студенты с изумлением могли там прочесть следующие слова:
«Но Самуил сказал: как меч твой жен лишал детей, так мать твоя между женами
пусть лишена будет сына. И разрубил Самуил Агага пред Господом в Галгале» (1Цар 15:33).
>
Последовавший за этим разговор показал, что студенты находились под глубоким
впечатлением «возвышенного пути» и рисовали себе образ невинного отрока Самуила
в Храме, который обращался к Богу со словами
послушания: «Говори, ибо слушает раб Твой» (1Цар 3:10). Как
этот юноша мог рубить человека мечом? Этого невозможно ожидать от святого!
Если вернуться в наше время, было бы очень странно, если бы мой пастор
взял меч и изрубил порочного пресвитера или диакона на кусочки
перед Господом. <...>
<.....>
>
2. И увидел Бог, что Его создание хорошо —
а потом всё испортилось
<.....>
>«Возвышенный
путь» также подливает масла в огонь в спорах об одном вопросе интерпретации
Ветхого Завета — это вопрос о характере религиозного опыта
в Ветхом Завете: возник ли он естественным путем или был дан Богом
в откровении? Большинство современных исследователей Ветхого Завета опираются
на предпосылку, что каждый аспект опыта людей подлежит естественному развитию.
И такие исследователи описывают развитие ветхозаветных людей, которые переходят
от примитивного уровня к более сложному, от суеверий к зрелой
и разумной вере. Согласно такой схеме те части Ветхого Завета, которые
считают примитивными, относят к более древним, а части с более
«развитым» богословием — к позднейшим. Так, они говорят,
что повествования глав 2 и 3 Книги Бытия — ранние и примитивные,
потому что Бог в них слишком сильно напоминает обычного человека: Он гуляет
по саду, творит человека из земного праха, а затем извлекает ребро
Адама, чтобы создать Еву. Что же касается главы 1 Книги Бытия, говорят
они, здесь мы видим позднейшее (и более величественное) богословие Ветхого
Завета, которое появилось почти в самом конце ветхозаветного периода, потому
что Бог здесь трансцендентен и стои́т в стороне от земных
дел, Он творит мир своим словом и не марает «рук» грязью ради создания
человека.
> Частичное
откровение Бога
>Такой подход к Ветхому Завету настолько
чужд консервативным христианам, что мы не используем его для объяснения
некоторых проблематичных аспектов ветхозаветных текстов. Консервативные христиане
ограничиваются отсылками к новозаветным представлениям о Ветхом Завете,
они следуют «возвышенным путем», чтобы утвердить веру в Бога и Его
слово, но не пытаются серьезно толковать сами ветхозаветные тексты. Эволюционный
подход к Ветхому Завету отпугивает консервативных христиан, так что
они просто не желают не то что его обсуждать, но и хотя бы
ознакомиться с соответствующими мнениями исследователей.
>Я рискую
показаться крайним консерватором некоторым моим ученым коллегам,
и опасным либералом — некоторым консервативным
друзьям, тем не менее в качестве первого шага к пониманию Ветхого
Завета я хотел бы предложить принять ту модель истории, которую
содержит сам Ветхий Завет. Я не думаю, что требую слишком многого
от любого читателя, как бы он ни подходил к Ветхому Завету:
как исследователь или как благочестивый верующий, — и к кому бы
он себя ни причислял: к либералам или консерваторам.
>
И если мы дадим возможность Ветхому Завету говорить за себя, перед нами предстанет
удивительная картина — больше всего она поразит тех, кто привык
пользоваться исключительно «возвышенным путем» при чтении Ветхого Завета.
Приведу краткую схему начала этой истории, которую мы подробнее разберем ниже:
> 1.
Бог создает совершенный мир и называет его весьма хорошим (Быт 1). >
2. Человек, наделенный свободной волей, становится противником Бога (Быт 2–3). >
3. После «падения» мир портится, он становится трагичным, в нём
снова и снова повторяются грехопадения: > A.
Каин убивает брата (Быт 4:1–16). > Б. Потомки
Каина ненавистны окружающим и сами исполнены ненависти (Быт 4:17–24). >
B. Современники Ноя бунтуют против Бога, что приводит к Великому
потопу (Быт 6–8). > Г. Сын Ноя Хам
насмехается над своим отцом (Быт 9:20–28). > Д.
Строительство Вавилонской башни указывает на то, что человечество остается
непокорным (Быт 11). > Е. Семейство Авраама
служило иным богам (ИсНав 24:2). >4. Бог, призвав Авраама, делает
новую попытку открыть себя людям, которые очень туманно представляют себе его замыслы (Быт 12).
>
Этот пролог Ветхого Завета крайне важен для понимания всего последующего,
именно он создает контекст для всех недостойных и «примитивных» вещей,
о которых мы читаем. Начиная с Авраама Бог хочет снова проложить
путь к сердцам людей — а эти сердца были лишены той естественной
чистоты и того знания, которыми обладала первая человеческая пара.
>
И здесь я хочу обратить внимание еще на одно крайне проблематичное следствие
«возвышенного пути»: он заставляет читателя думать, что от начала мира и далее
«дети Божии» (то есть потомки патриархов)
знали и хранили всё «благовестие» практически в полном его объеме.
Такое представление порождает великие проблемы, когда мы читаем о поступках
и моральных стандартах в разные эпохи ветхозаветной истории. Христиане
всегда утверждали, что вера в Бога прямо отражается на поведении и образе
жизни верующего. Иными словами, правильное богословие порождает достойную жизнь.
Если этот принцип верен — и я думаю, что это так, иначе
христианское богословие не имело бы смысла, — то как же
нам объяснить тот факт, что ветхозаветные святые, имеющие в своем
распоряжении почти всё «благовестие», вели себя отнюдь не соответствующим
образом? Как ясно показывает Книга Бытия, Авраам не видел ничего дурного
в том, чтобы взять вторую жену. Конечно, это было проявлением неверия,
и Авраам, как видно из текста, это осознал. Однако сам принцип
полигамии автором Книги Бытия не обсуждается. История Иакова еще яснее
показывает, что полигамия была вполне приемлема. Читая между строк в свете
позднейших христианских моральных стандартов, мы, конечно, догадываемся о том,
что многоженство влечет за собой трагедии, однако Книга Бытия не занимается
нравоучениями по этому поводу. Можно вспомнить и другие подобные примеры:
Книга Исхода не осуждает рабовладение, а другие ветхозаветные тексты
отказывают женщинам в «просвещении».
>Но это противоречие между богословием
и моралью упраздняется, когда мы читаем Ветхий Завет в его изначальном
контексте, не пытаясь найти в нём новозаветную этику во всей ее полноте.
Фактически и сам Новый Завет нередко противопоставляет пути Ветхого Завета
путям Иисуса Христа (Евр 1:1–2) и говорит о первых как о «тени»
подлинной реальности (Евр 10:1). Быть может, здесь уместно упомянуть
еще одну знаменитую фразу Нового Завета: «видеть как бы сквозь тусклое
стекло» (1Кор 13:12). Прообраз всегда туманен по сравнению с реальностью,
тень не столь ясна, как отбрасывающий ее предмет. Почему мы должны верить
в то, что образ Бога в Ветхом Завете столь же ясен, как и в Новом?
Сам Новый Завет из практических соображений отрицает то, что Ветхий Завет
содержал полноту откровения, одновременно утверждая, что ветхозаветная вера основывалась
на вполне надежных свидетельствах (см. Ин 5:46–47).
>
Из всего этого следует, что если мы хотим понять Ветхий Завет, мы должны
реально посмотреть на себя, хотя многим консервативным христианам это трудно
сделать.
>Возвращаясь к представленному выше прологу Ветхого Завета,
я хотел бы высказать предположение, которое основывается на свидетельстве
Книги Бытия: знание Авраама о Боге было крайне ограниченным. Он был
великим мужем веры и действовал на основе тех свидетельств, которые
имел. И хотя его знание о Боге было ограниченным и он порой
был неверен даже и этому знанию, он по праву занимает свое место
среди великих героев веры. Об его отношениях с Богом ярко свидетельствует
повествование главы 22 Книги Бытия, где Авраам готов принести в жертву
Исаака, сына обетования. Хотя это же самое повествование содержит проблему
для «возвышенного пути» чтения Ветхого Завета. Библейские повествования о дальнейшей
судьбе Божьего народа ясно говорят о запрете на человеческие жертвоприношения.
Если Авраам знал, что такие убийства греховны, как мы можем видеть веру в его
согласии сделать нечто дурное? Такой подход делает и Авраама, и нас
самих непоследовательными. А что если Бог явится мне сегодня и попросит
меня пожертвовать моим ребенком? И как я пойму, что это голос Божий,
когда сам Бог ясно говорит мне, что такие жертвоприношения греховны? Или
он пожелает, чтобы я ради послушания Богу не послушался Бога? Совсем
нет.
>Объяснение загадки заключается в том, что Авраама, вероятно,
окружала культура, в которой принесение в жертву своего наследника считалось
самой драгоценной жертвой богам изо всех возможных. И только такое культурное
окружение могло стать основой для этого испытания веры. Интересно, что при достаточно
широкой интерпретации этого повествования мы найдем в ней самый центр
евангельской истории. Фактически Бог здесь является Аврааму и говорит ему:
«Авраам, я ценю твою верность, но ты не можешь принести в жертву
сына. Только я могу отдать моего сына. Я позаботился о жертве, —
оглянись, она рядом». Не то же ли самое Бог говорит у креста?
«Жертвоприношения от рук человеческих не помогают — я сам
приготовлю жертвенный дар, который принесет мир». Понимал ли Авраам всё это?
Да, но как сквозь тусклое стекло, вероятно, не во всей полноте.
Я думаю, именно об этом говорит нам Быт 22.
>Великое
множество мучительных вопросов, возникающих у нас в связи с ветхозаветными
патриархами, просто упраздняются, когда мы понимаем одну вещь: эти люди
жили в мире, настолько глубоко пораженном грехом, что истины, изначально
переданные Богом человечеству, были забыты или искажены из‐за соприкосновения
с языческой культурой. И тогда нам нетрудно себе представить, что
первоначальное обетование о Мессии, который умрет за наши грехи, было
искажено и превратилось в практику человеческих жертвоприношений. Это,
разумеется, невозможно доказать, но это вполне соответствует склонности человека
превращать дары Бога в плоды собственных рук и в повод для гордости.
>
1 Раскрывая
идею двух путей — возвышенного и смиренного, автор в оригинале
использует метафоры шоссе (high road) и дороги с ямами и выбоинами
(low road) соответственно. — Прим. ред. <русского
перевода>.
[
Алден Томпсон. Из кн. Who's
Afraid of the Old Testament God? (= "Кто боится ветхозаветного
Бога?"; русский пер. озаглавлен: "Библия без цензуры. Ключ к самым загадочным
текстам Ветхого Завета" // М.: Эксмо, 2010. Стр. 13,20,23-25,30,33-39)
]
#
Буду рад прочитать Ваши мнения о представляемых в рассылке текстах –
в письме или на страничках в соцсетях. Постараюсь ответить
на вопросы... #
----------------------------------------------------------------- |
Буду благодарен за материальную поддержку проекта.
| |
Как это можно сделать, описано на странице
| |
www.messia.ru/pomoch.htm.
| -----------------------------------------------------------------
Душа
моя, душа моя, восстань, что ты спишь? Конец приближается, и тогда смутишься.
Воспрянь же, да пощадит тебя Христос Бог, вездесущий и всё наполняющий!
(кондак Великого покаянного канона прп. Андрея Критского, русский
перевод)