Чеховский в этом году, кажется, решил окончательно порвать с драматическим театром и включил в свою программу танцы да цирк, причем количественное преимущество на стороне цирка. Программа привела в некоторое замешательство московское театральное сообщество, и фестиваль подрастерял часть своей популярности и значимости в национальном театральном контексте. Национальном, но не мировом, где отсутствие в спектакле слов становится чуть ли не общим местом…
Растратив, по всей видимости, свой запас радикальности на цирк, в танцевальную программу организаторы фестиваля отобрали участников проверенных, сюрпризов не обещающих. А Матса Эка, одного из тех слонов, на которых стоит современный танец, так вообще представили в качестве театрального режиссера (его "Игра снов" Стриндберга вполне традиционный спектакль, сдобренный славными, но необязательными хореографическими интерлюдиями).
Танцевальный театр "Клауд Гейт" – первый и главный театр современного танца в Китае, увековеченный на родине даже персональным Cloud Gate Day. Бессменный руководитель театра ЛИН Хвай-Мин – тоже человек во всех отношениях заслуженный, включающий в свое резюме работу с профессиональной балетной труппой Цюрихского балета и всеядной Сильвии Гиллем, постановку опер, руководство танцевальным отделением в Тайваньском национальном университете, открытие авангардиста Джерома Белля, и, сверх того, книгу-бестселлер. Хореография и постановочный метод г-на Хвай-Мина сочетает все возможные элементы воспитания тела, начиная от медитации и заканчивая классическим экзерсисом. Свою труппу хореограф держит крепко, выстраивая даже поклонные композиции "клинышком" по всем законам довоенных спортивных парадов.
На Чеховский ЛИН Хвай-Мин привозит свой театр уже третий раз кряду. В этом году он презентовал в Москве последнюю часть трилогии «Курсив», хореография которого выстроена на основе традиционных боевых искусств. К слову, первая часть трилогии - "Лунные врата" - строилась вокруг тай-чи, а вторая - "Песнях странников" – на основе медитативных практик. Такая основательность и последовательность подкупает, но не убеждает.
В "Курсиве" г-н Хвай-Мин использует тему каллиграфии, которую китайская традиция крепко связывает с танцем (на вскидку – бесконечной красоты танец-кружение в "Герое" Имоу), чтобы воссоздать телами иероглифическую вязь. И возможности его танцовщиков действительно впечатляют, их тягучесть и резкость точно воспроизводят мазки и точки письменности, движения объемны, и кажется, создают видимые волны, ни одно плие не развалено и подкреплено точным дыханием, а изменение направления происходит в буквальном смысле незаметно. Мизансцены хореограф строит тоже умело, позволяя телам размножаться и спрессовываться в одно, составляя ансамбли, танцующих либо синхронно, либо каноном, и даже пару дуэтов (конечно бесполых, построенных на синхронном танце, ибо все же дуэт символов…).
Однако небогатый хореографический язык Хвай-Мина не способен заполнить все пространство 70-минутного спектакля. Действие разрежено, декоративно и в меру атмосферно. Внимание не удерживают даже сменяющиеся на фоне черного задника панели, имитирующие рисовую бумагу, на которых возникают гигантские иероглифы. Задача создать символ символов оказалась для хореографа неподъемной и тот момент, когда сцену заливает ровная рябь мелких святящихся иероглифов, для которых танцовщики становятся не интерпретаторами, а лишь движущимся фоном, остается самым выразительным и запоминающимся, а по сути отменяющим все остальное действие. the end
