ВЫПУСК 265

Повесть Константина Царихина «Жизнь на колёсах»
Продолжение. Начало – в предыдущем выпуске рассылки

V

Шацкого не зря называли легендой, так как он стоял у истоков российского фондового рынка. Даже когда ручеёк биржевой торговли превратился в полноводную реку, Владимир Васильевич остался стоять у истоков, как живой истукан или идол. Суеверные монголы провозгласили барона фон Унгерна богом войны; нашего же героя с полным правом можно было бы объявить богом биржевой торговли. Шацкий торговал всем, что попадалось ему под руку: долларами, ваучерами, билетами «МММ», акциями «Телемаркета» и «Холдинг-центра»,
и даже «Башкирским бензином». В середине 90-х он перешёл на валютные фьючерсы.
Мы познакомились в декабре 94-го года. Владимир Васильевич пришёл в офис нашей брокерской фирмы, который располагался на Народной улице, около метро «Таганская». Сначала он довольно подробно расспрашивал меня об условиях торговли, но, после того, как получил всю требуемую информацию, не захотел уходить из офиса, завязав разговор о теории пассионарности Гумилёва. В качестве подтверждения этой теории он привёл исторический пример: в XVIII веке в гавани Рейкьявика бросил якорь пиратский корабль. Пираты
спустились на берег и с неделю бесчинствовали в городе, пока их не повязали англичане с подошедшего вскоре фрегата.
«Куда подевался боевой дух наследников викингов?» – задал Шацкий риторический вопрос. И тут же на него ответил: «Правильно, он выветрился вместе с пассионарностью». Новый знакомый пригласил меня в закусочную: «Пойдём, скушаем курёнка». Мы быстро подружились. Володя стал клиентом нашей брокерской фирмы.
С тех пор прошло много лет – кажется, десять. Новый этап наших отношений начался пару лет назад – совместные лекции, семинары… Сашу же мы встретили относительно недавно: прочитав мою новую книгу, он возгорелся желанием способствовать расширению нашей активности до максимально возможных пределов, довольствуясь скромными комиссионными промоутера. Впрочем, эти скромные комиссионные постепенно превратились в один из основных источников его дохода.
На первую деловую встречу Саша пришёл в аккуратном сером костюме, предъявив нам с Володей визитную карточку, на которой было написано:

Александр Е. Храбрецов
магистр делового администрирования
ваш персональный
финансовый консультант

Своё отчество Саша сократил на американский манер до краткого «Е». И Отечество своё он видел и ощущал как бы в сокращённом формате – окончив какую-то довольно престижную американскую бизнес-школу, Саша задумал привить на российской почве навыки ведения бизнеса, освоенные за океаном. Не замечая подробностей, которыми так богата жизнь в бизнесмена в России, он действовал по шаблонам, экономя время, деньги и нервную энергию. По этому поводу Шацкий как-то заметил, что, Храбрецов примитивен, как вирус.
В дополнение ко всему нелишне будет прибавить, что, пробыв в Штатах около трёх лет, Саша довольно хорошо научился говорить по-английски и обращался со своими согражданами как с американцами – его речь была богата англоязычными заимствованиями и непривычными для русского уха заокеанскими интонациями. К этому можно добавить натужную улыбку на резиновой маске лица.
Шацкий относил Храбрецова к виду homo americanus, я же поместил его в подотряд шибанутых промоутеров, принадлежащий господствующей прослойке надкласса продвинутых интернетчиков.
Саша присел на кровать в нашем купе и стал рассказывать о своих бизнес-идеях:
– Нам надо формировать структуру. Системность – это всё. И ещё. Нужно смелее идти на контакт с людьми. Буки и нелюдимы редко бывают успешными.
Мы с Володей внимали излияниям Храбрецова молча, ибо всё это уже давно знали.
– А что ты скажешь на то, что мне порой совсем не хочется общаться с людьми? – задал я вопрос Александру.
Ответ последовал незамедлительно:
– Надо бороться с собой…
– Это будет нанайская борьба.
– Константин Савельевич, я серьёзно…
– Я тоже.
– Понимаете, надо бороться с собой и выстраивать систему, которая бы приносила вам стабильный пассивный доход.
– Я по своей натуре не могу уйти в пассив. Я весь в активе.
– Но ведь вы не можете постоянно читать лекции, писать статьи и торговать? Правильно?
– Да, несомненно, – когда собеседник выстраивал передо мной логичную цепочку рассуждений, я был особенно любезен.
– Когда-то и у вас возникнет желание выйти на пенсию… – продолжал свои рассуждения Александр.
– Возможно.
– Нет, Савельич! – в разговор торпедой влетел Шацкий. – Не возникнет! Хотя ты у меня интеллигент и социал-демократ, но я тебя знаю как облупленного…
«Словесный штамп, – подумал я. – К тому же, разве моя интеллигентность является препятствием для познания?»
– Ты никогда не выйдешь на пенсию! – Шацкий подался вперёд и округлил глаза. Совершив эти телодвижения, он стал похож на персонажа фильма ужасов.
– Вот, посмотрите на меня, – торпеда летела вперёд на скорости в пятьдесят узлов, – мне девяносто лет, а о пенсии я и не думаю думать.
В лоне вдохновенной беседы рождались новые грамматические конструкции.
– Как же так? – белокурый рыцарь перекосил своё лицо и поднял брови домиком.
– А так! Мысли о пенсии появляются тогда, когда перестаёт стоять член. А он перестаёт стоять, когда появляются мысли о пенсии.
«Железно обосновал, – подумал я, – против Шацкого не попрёшь, это каменная глыба, это тот самый матёрый человечище».
Саша потупил свой взор. Казалось, на полу вагона он искал какой-то новый аргумент. Я же снимал с себя шарф, стараясь высвободиться из липких объятий вагонной духоты.
– Володя, а почему ты думаешь, что я никогда не выйду на пенсию? – моя дражайшая персона решила осведомиться у старшего товарища о причине столь радикального высказывания.
– Всё просто. Ты, Савельич – творческий человек. Микродемиург. Креатор. Создатель. А такие люди на пенсию не выходят. Посмотри на наш мир… И ты, Сашок, тоже посмотри, тебе это с твоей замороченностью будет не лишне. Ты когда-нибудь видел, чтобы шмель вышел на пенсию? Насекомые на пенсию не выходят, ибо Бог их создал в русле исключительного трудолюбия. А Он творил из Себя и наделял творения Свои теми качествами, которыми обладал Сам. Следовательно, Он исключительно трудолюбив. Также трудолюбивы
и творения Его.
К нашему удивлению Саша нашёл контраргумент. Видимо, он был знаком с основами христианской культуры:
– Но ведь в Библии сказано, что Бог шесть дней творил, а на седьмой решил отдохнуть.
– Стоп, Санёк, – я решил поддержать Шацкого, – здесь речь идёт о временном отдыхе, а не о пенсии. Возможно, Господь покровительствует пенсионерам, но особенно-то им и не помогает.
– Саня, пенсия – это добровольное самозаточение самоё себя в темнице собственной лени и инерции, – Шацкий подкинул свежих дровишек в огонь спора. – Пенсия в том смысле, в котором её понимает девяносто девять процентов человечества – это тот самый коридорчик, который кончается стенкою. Какая разница, сколько мне лет? Если я накоплю к пенсии, скажем, миллион долларов, но у меня пропадёт влечение к женщинам, то на кой лад мне будут все эти туристические круизы и фотографирование исторических
достопримечательностей? Саня, пока ты молод, пока тебе нравятся девушки, пока ты полон сил и вдохновения – живи. Живи, но не думай о пенсии. Ты же тоже творческий человек, не такой, конечно, как Савельич – он у нас уникум, будущий нобелевский лауреат… Ты силён в другом – если мы можем зарабатывать приличные деньги как лектора и педагоги, то ты прекрасно освоился в стихии Интернета. В этом деле ты – дока. Хочешь, мы с Савельевичем сейчас снимем перед тобой шляпы? Честно? Я не вру
ни грамма, дружище.
Подобно немецким танковым частям на Курской дуге, Храбрецов был накрыт залпом реактивных миномётов. Я же подумал о том, что нас ждёт, когда Шацкий дозаправится горючим? Скорее всего, Володя захватил с собой полулитровую бутылку хорошей водки, чтобы распить её прямо в поезде.
Когда Шацкий паковал чемоданы, его жена, Катюша поинтересовалась:
– Володь, ты с кем едешь в этот самый Мариуполь?
Он ответил:
– С Савельичем.
Жена тогда сказала:
– А, с Костей… Это хорошо. Он не пьёт. Он будет тебя опекать.
С другой стороны, Володя взял на себя встречную миссию – присматривать за мной. Чтобы я не потерял паспорт, не забыл ключи от квартиры, не перепутал адрес гостиницы, не опоздал на поезд… Получился двойной контроль. Мощное сцепление. Железобетон.
После минутного молчания Храбрецов вновь попытался поднять голову:
– Существуют такие методики, которые называются эн-эль-пи…
Он был похож на побитую собаку. Я подумал, что надо дать пацану высказаться. Пусть он расскажет нам про эн-эль-пи. Однако Шацкий быстро уловил, куда клонит наш молодой промоутер и решительно перехватил инициативу:
– А вот ты, Санёк, несмотря на все свои эн-эль-пи, сможешь на улице познакомиться с девушкой? Или, скажем, в ресторане, рискнёшь ли подойти в подвыпившей компании и пригласить женщину из этой компании на танец?
Я подумал, что Санёк сейчас заплачет. Но он взял себя в руки:
– Методики эн-эль-пи дают человеку другие возможности…
Шацкий веско произнёс:
– Все эти методики даются человечеству для того, чтобы преодолеть свою ограниченность. Знать их и успешно применять – это не одно и то же.
– Разумеется, я с этим не спорю, – Саша начал осваиваться с ролью ученика, этакого прилежного школяра, который записывал за своим учителем все самые значительные и полезные мысли.
Шацкий уловил и это изменение психоэмоционального состояния собеседника:
– Ты, Санёк, счастливый человек. У тебя два таких учителя… Такого даже у апостолов не было.
– На самом деле, Владимир Васильевич, я очень благодарен вам за все те знания, которыми вы и Константин Савельевич со мной делитесь. Чтобы вы мне не говорили, как бы вы меня не оценивали, я вас действительно благодарен, то есть, я вам благодарю…
Мы рассмеялись… Немецкий солдат у разбитого орудия. Белые флаги парламентёров. Братание на фронтах Первой мировой.
– Да и мы тебе, Санёк, благодарны за всё то, что ты для нас делаешь.
Тут Шацкий запел начало куплета известной песни: «Не вешать нос, гардемарины…». Теперь настал черёд расползаться по окопам, тем более вещи были ещё не распакованы, и все мы сидели в тёплой одежде. К началу посадки вагон был уже растоплен, печка работала, и было довольно жарко. У меня по шее струился пот. Шацкий вытер лоб носовым платком и протёр линзы очков. Но Храбрецов не унимался:
– И, всё-таки, я говорил, и буду говорить с вами о разумной бережливости…
Мысли промоутера обвивались вокруг нас удавом назойливости. Я подумал: «К чему он клонит? Когда общаешься с Храбрецовым, надо всегда быть начеку. Очевидно, у него в голове есть какой-то план…».
– Надо всегда иметь с собой некоторый запас денег, который позволит вам… – всё та же заунывная мыслеформа, излагаемая Сашей, повисла в купе немым укором сидевшим в нём знаменитостям. Я смотрел напротив себя в зеркало, в котором отражалось другое зеркало, помещённое над моей кроватью. Отражения зеркал множились до бесконечности.
– …который позволит вам чувствовать себя уверенными в тех ситуациях, которые… – Сашу никто не прерывал, поэтому, он всё больше набирался смелости, – наверняка возникнут на нашем пути…
Храбрецов и дальше распространялся бы о разумной бережливости и о необходимости иметь с собой достаточное количество денег, если бы около купе ни появилась проводница. Это была довольно симпатичная женщина пятидесяти лет, среднего роста, довольно полного сложения, с крашенными белыми волосами. Путешествуя по железным дорогам, я заметил, что среди проводниц не встретишь красивых женщин; они могут быть довольно симпатичными, привлекательными, но, по-настоящему красивыми – никогда.
Проводница взяла у нас билеты и попросила оплатить постель. Первым возмутился Шацкий:
– Как, разве постель не оплачена?
Проводница вежливо ответила:
– Нет, не оплачена.
– И сколько мы должны оплатить за постель?
– Семьдесят два рубля пятьдесят копеек.
Эта сумма возмутила Шацкого:
– Савельич, ты посмотри, мы взяли места в вагоне СВ, а с нас тут просят денег. Семьдесят два рубля пятьдесят копеек… Кто вообще выдумывает такие суммы?
Проводница ответила:
– У нас есть бюро калькуляции… Они там считают, я в это подробно не вдаюсь. Мне через пять лет на пенсию, меня такие вопросы не волнуют… Мне сейчас нужно будет всему вагону квитанции выписывать.
Шацкий спросил её:
– А как вас зовут?
– Валентина Семёновна, а что?
– Валентина Семёновна, а в каком вагоне едет бригадир поезда?
– Да в девятом, рядом с рестораном, с другой стороны.
В молодости Шацкий работал на доставке железнодорожных билетов и хорошо знал железнодорожную тематику. Он знал, что в разного рода спорных и проблемных ситуациях надо обращаться к бригадиру поезда. Однако сейчас обращаться к нему не было никакой необходимости. Мой коллега полез во внутренний карман пиджака за кошельком. То же самое сделал и я.
Когда около входа в наше купе появилась проводница, Саша уступил ей место в дверном проёме, оказавшись в коридоре вагона. Проводница обратилась и к нему:
– Молодой человек, чего вы на меня смотрите? Оплачивайте бельё.
– А вы принимаете кредитные карточки?
Своим вопросом Саша ошарашил не только Валентину Семёновну, но и нас.
– Какие ещё карточки? – проводница недоумённо посмотрела на нашего коллегу.
– Кредитные.
Для того, чтобы проводница увидела, что такое кредитная карточка, Саша достал из своего портмоне кредитную карточку Альфа-банка.
– Нет, вы что… Пассажиры оплачивают бельё только наличными.
– Но во всём мире…
– Что происходит во всём мире, мне не интересно… Мне до пенсии осталось пять лет.
– Но у меня нет с собой мелочи!
Саша реально думал, что он может оплатить мелкие услуги в поезде при помощи кредитной карточки. У него в портмоне лежало две банкноты по десять рублей и несколько мелких монет. Наш промоутер обратился к нам за помощью:
– Друзья, не могли бы вы выручить меня деньгами. Я в Мариуполе отдам.
Когда полгода назад Шацкий попросил у Храбрецова взаймы пятьсот долларов, то Саша ответил ему примерно следующее: «Я могу помочь выстроить вам систему получения пассивного дохода, но дать взаймы не могу. У меня индивидуальный финансовый план».
Я достал из кошелька тысячерублёвую банкноту и передал Саньку. Проводница сказала:
– У меня нет сдачи.
Тогда я достал из кошелька банкноту в сто рублей и протянул проводнице:
– Возьмите сто рублей.
Обратившись к Саше, я сказал:
– Тысячу оставь при себе. Мало ли что… Может, в ресторан пойдёшь. Там кредитные карточки тоже не принимают.

Продолжение следует.