На первом же занятии по гражданскому праву, где бы его ни преподавали, студенты узнают о существовании двух основополагающих принципов гражданского права: формального равенства сторон и свободы договора. Под равенством сторон понимается невозможность принуждения одной стороной другой стороны к совершению каких-либо действий лишь в силу занимаемого ею правового положения (как это происходит, например, в уголовном праве, где одной из сторон является государственная машина). Принцип свободы договора означает право сторон самостоятельно определить, заключать ли им между собой договор и, если да, то на каких условиях.

   Похоже, что коллектив корифеев, породивший на свет Часть IV ГК РФ, напрочь забыл об этих азбучных истинах.

   Когда меня весной 2006 г. попросили прокомментировать проект этого документа, первое, на что я обратил внимание, была ст. 1240. Соглашаясь с коллегами, которые справедливо замечали, что сама по себе идея встроить всю систему интеллектуальной собственности в систему гражданского кодекса является бессмысленной новацией, фактически я был единственным, кто видел потенциальный гигантский ущерб, который могло нанести принятие ст. 1240 в ее сегодняшней редакции.

   Кто только ни критиковал тогда еще проект нового законодательства за то, что новые положения, ломая уже сложившуюся систему охраны интеллектуальной собственности, за редчайшим исключением не привносят в нее никаких улучшений, вместо того, чтобы исправить имеющееся законодательство "точечными ударами". Против были практически все: правообладатели, пользователи и специалисты. Потирая руки, затаились лишь практикующие юристы, предвкушающие большой объем работы, связанный с приведением давно разработанных – и главное, работающих – договоров в соответствие с новым законом.

   После того, как "парламент" проштамповал детище президентской администрации, работа по составлению новых договоров закипела. Эта работа проходила под девизом: "Вы там у себя принимайте, что хотите, только дайте нам выстраивать наши отношения, как нам хочется". И она была вполне успешна: довольно скоро юристам удалось минимизировать последствия принятия нового законодательства и зафиксировать ранее согласованные взаимные обязательства сторон, используя новую терминологию и ссылки на ГК РФ.

   Одной из немногих новаций, принятие которой исправить путем отражения нормальных условий в тексте договора оказалось практически невозможно, является та самая ст. 1240. Использованная в ней формулировка полностью противоречит принципам равенства сторон и свободы договора. По сути, она не дает возможности сторонам без сверхъестественно высоких рисков зафиксировать взаимоприемлемые договоренности по использованию ранее созданных произведений в составе вновь создаваемых произведений. Самое неприятное заключается в том, что подобный вид договоров в настоящее время является одним из самых распространенных. В этой статье я поделюсь своими мыслями в этой связи.

   Для начала процитирую положения ст. 1240 ГК РФ, которые не содержат отсылки "если иное не предусмотрено соглашением сторон", т.е. не позволяющие сторонам заключить договор на устраивающих их условиях:

"Статья 1240. Использование результата интеллектуальной деятельности в составе сложного объекта

1. Лицо, организовавшее создание сложного объекта, включающего несколько охраняемых результатов интеллектуальной деятельности (кинофильма, иного аудиовизуального произведения, театрально-зрелищного представления, мультимедийного продукта, единой технологии), приобретает право использования указанных результатов на основании договоров об отчуждении исключительного права или лицензионных договоров, заключаемых таким лицом с обладателями исключительных прав на соответствующие результаты интеллектуальной деятельности.

…

2. Условия лицензионного договора, ограничивающие использование результата интеллектуальной деятельности в составе сложного объекта, недействительны".

   Бросаются в глаза две вещи. Во-первых, не ясно, является ли перечень сложных объектов, приведенный в пункте 1 ст. 1240, закрытым. Иными словами, могут ли быть признаны сложными объекты, включающие несколько охраняемых результатов интеллектуальной деятельности, но при этом не являющиеся кинофильмами, иными аудиовизуальными произведениями, театрально-зрелищными представлениями, мультимедийными продуктами или едиными технологиями. Эта юридическая неряшливость составителей может дорого обойтись сторонам договора, поскольку понятие "объект, включающий несколько охраняемых результатов интеллектуальной деятельности" заведомо шире перечисленных в скобках примеров.

   Интересно, кому пришла в голову идея избавиться от разделов, ответственных за список используемых терминов и определений, и пораспихивать определения по 326 статьям Кодекса. И особенно интересно, кто из корифеев-разработчиков догадался поместить определение сложного объекта в скобки в статье 1240. К тому же непонятно, это – определение или примерное перечисление. Сложно отдать предпочтение какому-либо одному варианту толкования.

   Исходя из определения аудиовизуального произведения, под сложный объект теперь подпадает любая предварительно записанная телепрограмма (т.е. не прямой эфир) и даже рекламные видеоролики. Интересно, а тот же самый ролик без "картинки", созданный для трансляции по радио,– тоже сложный объект? А компакт-диск, включающий в себя 15 результатов интеллектуальной деятельности композиторов, 15 результатов интеллектуальной деятельности поэтов, 15 результатов интеллектуальной деятельности певцов, аранжировщиков, звукорежиссеров, а также результат интеллектуальной деятельности составителя сборника и результат интеллектуальной деятельности художника, создавшего графическое оформление? А исполнение песни с элементами театральной постановки (читай, костюм на певце + три человека на "подтанцовках") – это сложный объект? А если вспомнить, что ст. 1240 помимо объектов авторского права и смежных прав распространяется на такие результаты интеллектуальной деятельности, как запатентованные изобретения и товарные знаки, то становится очевидно, что объектов, включающих в себя несколько охраняемых результатов интеллектуальной деятельности, бессчетное множество.

   Представляется, что широкое толкование термина "сложный объект" имеет больше оснований для существования. В противном случае получается, например, что любой "несложный" объект становится "сложным" в силу простой механической фиксации "несложного" объекта на видео, в результате чего получается аудиовизуальное произведение, прямо включенное в число "сложных объектов". Если при толковании законодательства имеется несколько возможных вариантов прочтения той или иной нормы, то предпочтительным является буквальное толкование, за исключением случаев, когда такое толкование приведет к абсурдным результатам, очевидно не запланированным законодателем. В случае со ст. 1240 речь идет именно о таком абсурдном результате, когда из всех результатов интеллектуальной деятельности, само по себе наличие зафиксированной серии связанных между собой изображений делает любой объект сложным.

   Самое ужасное здесь, конечно, не в терминологии. Казалось бы – какая разница, сложный или несложный объект… И здесь мы переходим ко второй проблеме, которая связана со ст. 1240. Это ее пункт 2, которым устанавливается невозможность "ограничить использование результата интеллектуальной деятельности в составе сложного объекта".

   Фактически, правообладатель ставится перед выбором – либо совсем не разрешать использовать свое произведение в составе сложного объекта, либо, давая разрешение, понимать, что теперь его произведение может использоваться кем угодно и как угодно, несмотря на все положения договора, кричащие об обратном.

   При широком толковании п. 2 ст. 1240 ГК РФ (а нет никаких оснований полагать, что суды будут использовать иное толкование), запрет на ограничение использования, в том числе означает, что пользователь сложного объекта, получив принципиальное согласие автора исходного произведения, (1) никак не ограничен в том, каким именно образом это исходное произведение будет использовано в составе сложного объекта, а также вправе (2) использовать сложный объект в любых целях и контекстах; (3) осуществлять переработку сложного объекта, в том числе с целью создания производных произведений и иных, "еще более" сложных объектов; и (4) передавать права на сложный объект третьим лицам.

   Что это значит? Воспользуемся наглядным примером. Продюсерская компания снимает фильм (т.е. заведомо сложный объект) и хочет использовать в нем двухминутный фрагмент известной песни, охраняющейся авторским правом. Для простоты примера рассмотрим только отношения компании с композитором (хотя те же самые проблемы возникнут у автора слов, исполнителей и производителей фонограмм). Продюсерская компания заверяет композитора, что ей нужны лишь неисключительные права, что песня будет использоваться только в рамках фильма, что она будет звучать фоном один раз где-то в середине фильма, что компания не будет выпускать фильм на DVD или иных носителях, а также не будет выпускаться саундтрек фильма. Компания гарантирует, что песня не будет подвергнута переработке (кроме механического ее сокращения до двухминутного фрагмента) и не будет использована ни в каких иных производных произведениях, создаваемых компанией. Более того, по настоянию композитора продюсерская компания гарантирует, что фильм, с вошедшей в него составной частью песней, не может пропагандировать, допустим, насилие.

   В рамках старого доброго (хоть и не без изъянов) Закона РФ "Об авторском праве и смежных правах" все эти гарантии и ограничения легко согласовывались в договоре о предоставлении неисключительных прав. Самым сложным для композитора было "отвоевать" все эти условия.

   Пункт 2 ст. 1240 делает практически невозможным согласование подобных условий, даже если на них согласны обе стороны. В соответствии с п. 2 ст. 1240 все условия договора, ограничивающие продюсера в использовании песни в рамках фильма, являются недействительными.

   Во-первых, композитор не сможет запретить продюсеру использовать свою музыку в начальных или конечных титрах фильма. Он не сможет запретить продюсеру использовать песню больше одного раза в фильме. Более того, композитор не сможет запретить продюсеру переработать песню для включения ее в фильм (это было бы незаконным ограничением продюсера в использовании песни в составе фильма, поскольку право на переработку – точно такая же составляющая исключительного права композитора, как и, например, право на воспроизведение; ст. 1240 не делает никаких различий между способами использования). Кроме того, композитор не сможет запретить заказчику синхронизовывать песню с определенным визуальным рядом. Все, что требуется от композитора, дать разрешение на использование музыки в составе аудиовизуального произведения. После этого все условия договора, диктующие заказчику, КАК использовать музыку в рамках фильма, недействительны. В результате, несмотря на условия договора, продюсер сможет использовать gangsta rap-версию лирической песни и сделать ее заглавной музыкальной темой фильма о боевых искусствах.

   Во-вторых, композитор не вправе запретить использовать фильм определенными способами. Несмотря на то, что в договоре будет написано, что продюсер не сможет выпустить фильм на носителях, в ответ на любую претензию композитора в связи с вышедшими в продажу DVD ему будут показывать п. 2 ст. 1240, в котором написано, что ограничить использование сложного объекта автор исходного произведения не имеет права.

   В-третьих, одним из исключительных прав, признаваемых за правообладателем, является право на переработку. Таким образом, композитор не вправе запретить продюсеру перерабатывать сложный объект, в том числе для создания и использования новых сложных объектов, поскольку это является ограничением на использование. Это, например, означает, что продюсер может использовать фрагмент фильма, совпадающий по времени с использованной в нем музыкой композитора. Иными словами, создать клип, хоть и являющийся фрагментом фильма, но по сути дающий новую – и зачастую совсем не желательную – жизнь песне.

   Типичная проблема – создается телепрограмма, в которой осуществляется новое исполнение песни. Композитор согласен, чтобы произведение прозвучало в рамках программы, но категорически против того, чтобы отпустить новое исполнение в свободное плавание, пусть даже и в синхроне с кадрами телепрограммы. В соответствии со ст. 1240 композитор не вправе запретить такое использование, поскольку тем самым он запретит использование музыки в рамках сложного объекта.

   В-четвертых, возвращаясь к исходному примеру, возможность продюсера бесконтрольно передать неограниченные права на использование сложного объекта третьим лицам означает серьезный риск для композитора с точки зрения получения отложенного вознаграждения и применения мер правовой защиты в случае нарушения договора.

   Неужели нет совсем никаких способов ограничить использование результатов интеллектуальной деятельности в составе сложного объекта в обход ничем не оправданного запрета, содержащегося в ст. 1240? Способы есть, но, к сожалению, в результате получится договор с существенно искаженным балансом интересов. Среди таких способов – ограничение срока использования (что не запрещено ст. 1240), согласование неустоек и "штрафного" вознаграждения, выплачиваемого за использование произведения "нежелательными" способами (что, однако, не удастся реализовать в случае, если заказчик передаст права на использование третьим лицам), и введение в договор отменительных условий, прекращающих действие договора в момент "нежелательного" использования исходного объекта.

   Однако очевидно, что договор на подобных условиях будет заключен с автором только в том случае, если его произведение совершенно уникально. А таких случаев не так много. Скорее всего, заказчик найдет более сговорчивого правообладателя. В результате автор стоит перед выбором – либо потерять возможность заработать, отказавшись от заключения договора на условиях, когда существует серьезный риск того, что произведение автора будет использовано способами, против которых автор возражает, либо заключить договор и смириться с таким риском.

   Подчеркиваю, проблема статьи 1240 кардинально отличается от споров между сторонами об объеме передаваемых прав. Например, стороны могут не договориться, потому что продюсер требует полной уступки прав, а автор готов предоставить только неисключительную лицензию. Такие споры – нормальный процесс, в результате которого может появиться договор, выражающий согласованную волю сторон. Кстати, появление в ГК возможности уступки авторских прав – это, вероятно, единственная положительная новация в новом законодательстве об интеллектуальной собственности.

   Проблема статьи 1240 в том, что она не позволяет сторонам заключить юридически обязательный для обеих сторон договор, отражающий их согласованную волю. Отличие в случае ст. 1240 состоит в том, что даже если пользователь согласен на ограниченную лицензию на использование исходного произведения в сложном объекте, все ограничения, согласованные в договоре, могут быть признаны недействительными, несмотря на волю сторон.

   Вместе с тем, в подавляющем большинстве случаев, при создании сложного объекта его создатель, желающий включить ранее созданное произведение, без проблем бы согласился на ограниченную лицензию для использования ранее созданного произведения определенными способами и определенным образом. И ему совсем не всегда хочется силой вырывать у автора ранее созданного произведения право использовать это произведение в составе сложного объекта без каких-либо ограничений. Теперь это за него делает ст. 1240. Однако даже самый доброжелательно настроенный создатель сложного объекта редко пойдет на заключение договора, в котором каждый его шаг обставлен запретами и условиями, свидетельствующими о полнейшем недоверии к нему другой стороны.

   Все эти попытки обойти ст. 1240, даже будучи эффективными с юридической точки зрения, создают впечатление, как будто правообладатель в отношении включаемого в сложный объект результата интеллектуальной деятельности говорит: "Я уверен, что вы попытаетесь меня обмануть, поэтому я сохраняю за собой возможность при первом же мелком нарушении подорвать ваш бизнес и запретить использование как моего произведения, так и сложного объекта". Таким образом, буквальное толкование п. 2 ст. 1240 сводит на нет намерения сторон отразить в договоре их волю. А учитывая, что сложным объектом может являться практически все что угодно, ситуация выглядит достаточно удручающе.

   История принятия IV части ГК, к сожалению, не дает больших надежд на то, что текст ст. 1240 будет изменен в обозримом будущем. Более того, вполне понятно, что далеко не все пользователи готовы идти навстречу авторам до такой степени, чтобы взять на себя риск выплаты огромных "штрафных" вознаграждений и лишения всех прав на использование сложного объекта в случае использования произведения "нежелательными" способами.

   Я писал эту статью с двумя целями. Во-первых, осветить проблему, которая уже лишила нескольких известных авторов выгодных контрактов. А во-вторых, обратить внимание авторов (и т.н. "творческой общественности") на то, что отныне у пользователей появилось "оружие массового уничтожения" разумных условий авторских договоров в лице ст. 1240 ГК РФ.

   Осталось понять, что делать с этим новым знанием.