Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Блики Тишины (стихи)

  Все выпуски  

Блики Тишины (стихи)



16 февраля 2014
Блики Tишины

Добрый день.
Информация для всех, кто подписан на рассылку через сервис рассылок Маил.ру. Этот сервис прекращает свою работу 1 марта 2014 года. Соответственно рассылка к Вам больше приходить не будет. Если У Вас есть желание и в дальнейшем получать рассылку, нужно переподписаться на другом сервисе. У меня на сайте http://kornetka.ru/bliki/ с левой стороны, под меню, есть формы быстрой подписки. Через одну из этих форм можно подписаться на эту же рассылку, только на другом сервисе. Всем удачной недели и солнышка нам всем побольше ;)


====================
Арчет
====================
 Я продаю ангела, - сказал человек.
От него пахло дождем и вишней.
- Новенький, почти нулевой пробег...
В общем, у меня появился лишний".
- Что за это хочешь? Небось душу?
- Душу, парень, богу потом отдашь.
Просто посиди. Помолчи. Слушай.
Может, намотаешь на карандаш.

***

Демоны всегда убегают резко.
Утром просыпаюсь - ее нет.

Остается старая смска,
счет за пиццу, воду и интернет.

Ангелы заведуют всем белым.
Почему неймется? Чего еще?

Знаешь, ощущается всем телом
это опустение за плечом.

Я сидел на мете и альбуциде,
ел горстями экстази, викодин...

Нынче, видно демоны в дефиците -
- мне явился ангел. Еще один.

И все, что надо, ангелом этим сделано,
с ней меня уже куча народу видело...

Только я любил своего демона.
А демон - чей-то ангел теперь, видимо.

***
Так мы бросаем. Так же бросают нас.
Ставят рога. И ставят тебе крыло.
Неотличимо это "убил" - "спас",
"друга" - "врага", и даже "добро" - "зло".

И я теперь, прямиком из небытия,
с крыльями, как будто большая птица.

- Продаю демона, - говорю я, -
демон неопытный.
Но тебе пригодится.

Про письма

Вижу письмо.

Сиреневые чернила. Помню, бежали по глянцевому перрону.
Я улыбался, если она звонила. Эту улыбку
слышно по телефону.

Я изобрел решительные ответы - даже на риторические вопросы.
Даже простил вонючие сигареты,
и уклонялся от кончика папиросы.

Даже ушел. Последнее, в общем, "даже".

Не вспоминаю по семьдесят раз на дню,
все, отпустил.

В свободной такой продаже.


Только вот письма.
Зачем-то я их храню.

Письмо Сумасшедшего Шляпника к Алисе

Здравствуй, Алиса. Пишу тебе из апреля.
Мои соседи - большие фанаты дрели.
Вчера почитал газету... Они смотрели
почти минуту. И стали намного тише.
По телеку все орут о большом, высоком.
Слушал о нас. Давился кофейным соком.
Пулю загнать бы, прямо туда, в висок им...
Я, к несчастью, очень от них завишу.

Тут я не делаю шляп, - их уже не носят.
Тут я не сумасшедший, а просто осень.
Не пью никакого чая. Сплошное prozit.
Садовая соня в сахарнице живёт.
Прочие наши как-то поразбежались.
Король с Королевой здорово издержались,
Карты-гвардейцы долго еще сражались,
справился только опытный банкомёт.

Мартовский заяц сидит у себя, в марте.
Помешан. Теперь - на типа-винтажном арте
прошлого века, ну да, при его-то фарте...
Впрочем, и это дело довольно зыбко.
Кот заходил недавно. Принес чаю.
Правда, не весь, и я его понимаю.
Чешик еще подержится. Но отчаян,
осталась одна приклеенная улыбка.

Кролик прижился в цирке. Ушами машет.
Гусеница - содержит притон, и даже
все говорят, чего-то свое бодяжит.
В общем, блекджек и шлюхи. Еще стихи.
Птица До-до пропала. Уже искали
повсюду, - горизонтали и вертикали,
диагонали обшарили, но снискали
Только угрюмое авторское "хи-хи".

Знаешь, Алиса... Я по тебе скучаю.
Письма пишу. Ответа не получаю.
Чаю не пью - ну да, он остался чаем,
только его не хочется. Даже чай.

Ты, наверное, выросла. Очень мило.
Ты о нас забыла? И разлюбила?

Это письмо - последнее. Нет чернил, а
если ты не вернешься, то все...

Прощай.

------
Шляпник 

Про рак

Когда до осени было пятнадцать дней, доктора сказали, - завтра лучше не будет.
Надо быть уверенней и сильней: Носили воду в пластиковой посуде,
а она скулила, как плачут псы взаперти, обо всем своем небудущем сожалея,
и плита, давно лежащая на груди, становилась тяжелее. И тяжелее.

У нее был мальчик, выпавший с первым снегом. Но потом вернулся. Выдержал до конца.
И пока ходила - радовался побегам, а потом стирал слезинки с ее лица.
И она - с его. Потом отключились руки.
Он уехал к ней и с ней разделил кровать,
успокаивал по ночам, облегчая муки, не давал сдаваться, плакать и умирать.

Рождество. Морозы были по минус сорок, но она смотрела только из-за окна.
И ослепла. Метастазы пошли в подкорок, на глаза упала мутная пелена.

Через пятеро суток боли, в последних числах, под куранты зачем-то снова пыталась встать.
Осознала, что загадывать нету смысла.
Поняла, что не умеет уже мечтать.

Бесконечные иголки, штифты и трубки, терапия, рвота, капельницы и сны,
Ни слова, ни сожаления, ни поступки не помогут дожить до первого дня весны.
Никогда не поздно все начинать сначала, только если ты еще не пришел к концу.
И она не причитала и не кричала, а сказала через ломкую хрипотцу:

"Я люблю тебя. Прости, что все время плохо. Принеси, пожалуйста, сока или воды".
Он погладил ее по носу. Четыре вдоха. "Мы не будем пасовать из-за ерунды".

Он ушел.

И она пошла, замирая слепо. Но любовь верна, доверчива и ясна.

Он вернется к ней со стаканом воды на небо.


Все, конечно, будет.

И будет опять
Весна. 

Умирать

я приду устало
сниму браслет
разряжу и выкину пистолет
вылезая из кожаных сандалет
упаду к тебе на кровать

это очень правильно
если есть
с кем лежать как есть
на колени лезть
и не страшно
после такого дня
умирать 

Не надо

Когда я остался один - метался по всей квартире.
Четырежды ставил чайник. Четырежды забывал.
Метался потом по кухне, мишенью в забытом тире.
Под вечер звонил начальник. Хотел закатить скандал.

По городу вечерело. По ящику возмущались.
Стреляли по чьим-то детям, по северным городам.
Я вспомнил - не повидались. И даже не попрощались.
Она говорила "едем", и бегала к поездам.

Потом в новостях молчали.
Молчали, молчали, молчали.
А после заговорили. Уныло, как патефон.
Нарыли видеозапись, и долго о ней кричали,
И долго ее крутили.
Заснято на телефон, как поезд уходит с рельсов,
Сгибается, подлетает,
Скрипит на вагонных стыках, ломается на ходу.
Ее девятнадцатый номер несильно совсем мотает, -
И сбрасывает, сметает в горящую пустоту...

Не надо кричать от боли, когда от нее уходишь.
Не надо стонать и плакать, - "Она навсегда с другим".
Быть может, что против воли уже навсегда запомнишь
Не горечь от расставанья,

А только огонь.
И дым. 

Про то, что все закончится хорошо

И когда ты уже решил уходить без боя,
и когда опустил оружие до земли,
и когда упал - появились такие двое,
и один был белый, как содранные обои,
а второй - эскизом Дьявола из Дали.

И который белый тебя уцепил за локоть,
А который черный поправил тебе рюкзак.

А над горизонтом вставала копоть.

Ты просил тебя заштопать... Или не трогать...
Они заглянули в больные твои глаза.

И один говорит. (Второй иногда кивает,
серебристые крылья задумчиво теребя):

"Это всё, что сильнее не делает - убивает.
Ты и так уже сильный, опаснее не бывает.
Идиот.
Ты почти убил самого себя".

Ты хотел ответить, но рот залепило коркой
от засохшей крови. Ты снова пошел вперед,
понадеявшись, на отсутствие твари зоркой
с пулеметом, ну, или мины. Шагал под горку
теребя каблуком сухой красноватый лед...

*

Ты пришел в себя в лазарете. Как будто Лазарь.
И ни смысла, ни оружия не нашел,

но какой-то... такой, окуджавно-зеленоглазый,
белоснежный врач, сияющий и чумазый,
рассказал, что все
закончилось
хорошо. 

Это и многое другое вы можете прочитать на сайте "Блики Тишины"
http://kornetka.ru/bliki/
Все вопросы и пожелания, посылать на е-mail:
bliki@bk.ru

Корнетка.


В избранное