Доброй ночи, уважаемые дамы и господа!

Сегодняшнюю нашу рассылку мы посвящаем творчеству Stregoiki. Приношу свои искренние извинения автору за то, что не опубликовал этого раньше. Сейчас я исправляю этот промах. Эти два фанфика были написаны к 18 августа, т.е. ко дню рождения Эрика. Итак, всем любителям Призрака посвящается...

"Покой"

Автор: Stregoika

Все будет правильно, на этом построен мир.

М. Булгаков "Мастер и Маргарита"

=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=

Боль была невыносима, но уж к боли-то ему было не привыкать. Много страшнее были муки душевные, терзавшие его хуже огня, хуже боли, хуже зеркального ада, созданного им.
Перед глазами сгущалась тьма, которую уже не разгонят никакие свечи+
В умирающем мозгу мелькали лица, мешаясь в маскарадной кутерьме - звероподобные уроды паноптикума с пестрой толпой Мазандерана, шумный базар Новгорода казался, неотличим от кулуаров лабиринта Гарнье. Тысячи лиц, красивых, уродливых, выражающих все оттенки чувств, от ненависти до восхищения. Скольких из них уже нет на свете, в том числе и по его вине+
- Господи, прости мне!
Сколько раз он посылал Небесам свои проклятья, сколько раз вызывал Бога на тяжбу, но сейчас, на пороге смерти впервые молил о прощении, и, не из-за боязни ада. Что есть ему Ад загробный, после ада, который был с ним с рождения?
Из всей толпы образов лишь одно лицо задержалось в его памяти больше чем на миг.
Совсем юная девушка, прекрасная как ангел. Только, у ангелов не бывает таких глаз - в них было все - боль, отчаянье, страх, жалость+ омерзение. Обреченность, такая, что она уже и не молила даже о жалости, зная, что снисхождение немыслимо. Даже она считала его мерзавцем, исчадием ада, чудовищем+
В предсмертном бреду ему показалось, что она здесь, что она вернулась, что она никуда не уходила. Последний самообман, который он мог себе позволить. Силы покидали его, он попытался позвать ее, но уже и голос его не слушался.
Он умер. Умер с ее именем на устах, на смертном ложе, которое готовил себе сам, зная, что теперь никто его не побеспокоит.

Там не было света, скорее полное отсутствие тьмы. Помещение казалось коридором, хоть он и различал лишь туманные стены. Чуть погодя он разглядел, что за очередным извивом тумана кто-то есть.
Такая же туманная зала, только кроме тумана там были два кресла, стоящие друг напротив друга. Одно из них было уже занято.
Человек сидел спиной к нему, не показывая своего лица и не видя его. Судя по всему роста, он был невысокого, ведь из-за высокой спинки выглядывала лишь золотистая макушка.
- Кто здесь? - голос был чрезвычайно благозвучный, молодой и женский. - Кто вы? Человек, ангел или демон?
- Человек, - странно, что в ее голосе было столько страха, словно она была в таком отчаянье, что была готова искать поддержку даже у незнакомых людей. - Не надо бояться, во всяком случае, я не причиню вам зла.
- Вы... вы знаете, где мы? - Ее голос срывался от волнения, но она, кажется, начинала справляться с ним. Присутствие еще одного человека обнадежило ее. - Простите, я совсем позабыла о вежливости, пожалуйста, садитесь, тут, кажется, есть еще одно кресло.
Кажется? Она говорила, даже не пытаясь обернуться, в чем дело? Впрочем, он уже мертв, чего ему теперь бояться?
Борясь с собой, перебарывая желание убежать, скрыться, по давней привычке, не раз спасавшей ему жизнь он подошел.
Это действительно была девушка. Только теперь он понял, что означают ее слова.
Она была слепа.
Но, это не мешало ей быть красавицей. Он просто застыл - черты лица были другими, но...
Голос, он знал его, знал до последней интонации, знал этот тембр... Нет! Так не бывает! Как, как может такое произойти... почему... неужто это обман, слуховая галлюцинация... неужели это наваждение будет преследовать его даже теперь...
Пытаясь хоть как-то отвлечься от голоса, он стал пристально вглядываться в черты своей случайной спутницы. Словно дразня его, небеса или ад послали ему в компанию девушку, каждая черта которой была повторением черты... он поймал себя на том, что не хочет вспоминать это имя.
Судя по всему, она была ее ровесницей, или около того, совсем юная, почти ребенок. Они могли бы быть похожи как сестры, но черты лица его новой знакомой были чуть жестче, четче. Крайняя молодость не мешала ей быть похожей на готическую мадонну. Глаза, пусть и бесполезные, были чудесной миндалевидной формы, бледно-голубые просто огромные. Это казалось жестокой шуткой, ведь в них была такая пустота и тьма...
- Я не уверен... - он боялся ее напугать. Ну, не мог же он ей сказать, что они на том свете. Было бы слишком жестоко запугивать ее еще больше.
- Мы в аду? - Ее голос срывался, она сказало то, чего видимо боялась больше всего.
- Нет, судя по всему нет. Если же это так, то ад удивительно уютен.
- Вы шутите?
- Да. Разве это плохо? - Он прекрасно знал, как большинство людей относятся к его шуткам, но она даже улыбнулась. Улыбкой потерянного ребенка.
Это было выше его сил - она так напоминала... и была совсем другой. Как мелодия, сыгранная по одним нотам, но на разных инструментах и разными музыкантами, ни в чем не схожими между собой.
- Простите, я так испугалась, когда вы появились... Вы слишком тихо ходите, и голос у вас... необычный... что я просто не знала, что и думать. Я даже решила, что вы - ангел.
Снова, снова эта жестокая шутка. Снова и снова, и этот голос...
- Нет, я всего-навсего человек. И вы куда больше похожи на ангела, чем я.
- Вы добры.
- Едва ли. А, почему вы так уверены в том, что должны оказаться в Аду?
- Я - самоубийца.
- Что же. Кажется, нас не зря заставили встретиться. Я, в некотором роде тоже самоубийца.
- В некотором роде?
- Да, я забыл, что есть, вещи, о которых я не имел права и мечтать. Впрочем, вам об этом знать не обязательно.
- Простите, я не должна была вас об этом спрашивать. Но, как ваше имя?
- Анжелика.
- Я - Эрик.
Ее имя удивительно шло ей. Ее красота была поистине ангельской, она казалась столь хрупкой и кроткой, что ему стало странно, как она оказалась способна на столь отчаянный поступок.
Они надолго погрузились в молчание. Она низко склонила свою голову, тихо шевеля губами, будто молясь в пол голоса.
Он только смотрел на нее. Он изучал ее, будто надеясь запомнить каждую ее черту. И, с каждой минутой сходство между Анжеликой и ней казалось ему сильнее и сильнее. Две мелодии, сыгранные по одним нотам...

Он не мог узнать, сколько времени прошло. Может - четверть часа, может - годы, но он успел выучить каждую черту ее лица, а она, забывшись, повысила голос. Она пела песню, слова которой ему мучительно знакомы.
Судьба навек связала нас с тобой...
Ее голос был хорош, но, пела она неправильно.
Он решился поправить. Их маленький хор скоро стал удивительно слаженным, она ловила на лету...
- Откуда вы знаете эту песню? Вы любили Оперу?
- Нет, что вы, Эрик, нет. Ее пел Александр. - Она болезненно вздохнула. - Муж моей сестры.
- Простите, я обидел вас.
- Нет, что вы, это все моя глупость. Это я виновата.

Время текло сквозь пальцы. Может быть прошло несколько часов, может быть века. Они разговаривали, и время для них потеряло всякое значение. Эрик выучил ее душу, так же, как до того лицо.
Однажды, на мгновение закрыв глаза он обнаружил, что они находятся больше не в той белоснежной комнате.
Это было совершенно другое место. У стены стоял орган, на полке огромного книжного шкафа, который, наверное, стоял здесь целую вечность, лежала скрипка, была и арфа. А, на столе, прямо перед ним лежала полудописанная партитура. Его партитура. Я писал в спешке, тут еще есть над чем поработать...
Он сел к органу и начал играть. Звуки, выходившие из-под его пальцев, оставляли его в полном довольстве. Он никогда не работал так быстро.
Однажды, когда он счел своего "Дон Жуана" полностью готовым, случилось необычное.
Он решил сыграть его в последний раз, что бы потом сжечь, или навсегда похоронить в груде других нот, разбросанных по комнате.
Она запела. Анжелика знала либретто, о котором он сам никогда даже и не задумывался. Ее голос лился волшебным ручьем. Сам того, не ведая, он снова сотворил чудо - снова создал певицу величайшего дарования. Судьба снова преподнесла ему подарок.
Работа пошла снова. Снова были исписаны стопки бумаги, снова были изведены полные чернильницы, и была создана такая опера, которую никто не мог себе даже представить, о которой никто не посмел бы даже и мечтать. Никто из живых.
Работа была закончена. Партитура и либретто были созданы и доведены до совершенства. Стали единым целым, неразрывным и идеальным. Была поставлена последняя точка.
К этому времени они начали понимать друг друга практически без слов. Эрик боялся этого. Слишком жестоко он обманулся в прошлый раз. Он не хотел признаться себе, что уже не вспоминает того лица. Он начал забывать даже тот голос...
Неужели прошлое отпустило и простило его?

- Эрик... - голос Анжелики дрожал, как свеча на ветру. - Эрик, вы должны меня простить, за то, что я вам скажу.
- За свою жизнь я слышал многое. Не сомневаюсь, что, что бы вы мне не сказали меня это не обидит.
- Эрик... я... я вас... - она с трудом набиралась храбрости. - Эрик, я люблю тебя.
- Девочка, о чем ты? Как можно любить меня? Ты не представляешь себе, что я за человек! Ты не представляешь себе, что я за чудовище! Знала бы ты, хотя бы, как я выгляжу!
- Мне это все рано. Я тебя люблю. И, Эрик, прости, что не сказала раньше, но... Я... вижу, я знаю, какое у тебя лицо. Я сама не поняла как, но... И, мне все равно, я тебя люблю. Может быть, это Бог над нами смилостивился.
- Ангел! Ты, настоящий ангел, благослови тебя Боже! Если бы ты только знала, как я тебя люблю!
Внезапно открылось окно, которого они до этого не замечали. В комнатке запахло цветущей яблоней и вишней.

Здесь уже не было Тьмы. Здесь еще не было Света. Здесь был только Покой.
Разве они не заслужили покой?

"Три года спустя"

Автор: Stregoika

Предисловие:

Люди добрые! Искренне прошу прощения у всех поклонников месье де Шаньи и ему подобных, но так как окончание романа вызывает у меня некоторое омерзенье, то я предлагаю свою версию дальнейшего развития событий.

Итак, Франция, конец позапрошлого века. Прошло три года с тех пор, как молодая и одаренная оперная певица Кристина Даэ стала примой и вышла замуж... нет, не за Рауля.

Я убью того, кто скажет, что я не пара тебе!

"Секрет".

=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=

- Кристина, вы помните меня? - голос был мужской, очень молодой.
Эрик обреченно вздохнул - все начиналось заново. Привычным движением руки он вытащил вяло сопротивляющегося молодого человека из будуара и, метким пинком сообщив ему первоначальную, скорость вошел. От образа любимой исходило такое умиротворение и нежность, что он сразу сообразил - будет скандал.
- Зачем ты его выгнал!?
- А кто это, кстати, был, ангел мой?
- Э... Друг детства...
- Тоже что-то для тебя вылавливал?
-Ну... Вообще-то да...
- И что же, душа моя?
- Варежки, лиловые... На дерево ветром занесло...
- Любовь моя, - он присел, - тебе не надоело? Позавчера били синие носки, на той неделе - зеленая шапка, месяц назад - желтый платок. И я уже молчу о том, с красным шарфом. Ты хоть понимаешь, как бы ты во всем этом выглядела? Да и, правда, сколько у тебя этих... друзей детства?
- Ну, - как обычно она разрумянилась, правда только человеку с ней малознакомому могло показаться, что она смущается. Она тихо зверела, и это только пока тихо. - Я всегда была очень общительным ребенком...
- Да, я уж вижу...
- Да, на что ты намекаешь?! - Единственной загадкой в этой женщине для него оставалось то, почему у всех при румянце краснеют щеки, а у его женушки - лоб.
- На то, радость моя, что я устал вылавливать у тебя в гримерной визитеров!
- А, я, что ли виновата, что их метлой не разгонишь? Шляются всякие, попробуй, вспомни, кого из них я действительно знала в детстве. А ты мог бы и повежливей с людьми!
- Ну конечно! Больше ничего?
- Знаешь, завтра нужно будет придти к матушке. Я так давно у нее не была, сходи со мной...
Вечер, начавшийся как десятки остальных, становился все менее и менее приятным. Дело в том, что сакральный смысл слова "теща" открылся для него во всем многообразии и значительности. Визиты к мадам Валериус были на его вкус чуть приятней заплыва в подземном озере. Стоит заметить, что однажды ради этого Кристине пришлось вылавливать его из "камеры пыток", которую она довольно скоро приспособила под кладовую.
- Ты уверена, что мое присутствие обязательно? - К несчастью, старушка относилась к нему очень тепло. Одной из причин этого была ее почти полная слепота. Милая дама искренне верила, что у супруга "ее девочки" уязвимые глаза (которые не переносили яркого света, причем приступы приходились именно на время визита к ней) и именно по этому в его присутствии освещение должно быть минимально. Зато, она не устраивала истерик, хотя ее привычка обращаться к нему "молодой человек" или "милый юноша" доводили его до белого каления.
-Да. - Разговор пришел к логическому концу.
Пути назад не было.

*********************************************************************

За прошедшие время дом на озере сильно изменился. Если раньше его обстановка несла печать неуравновешенного характера "П.О." и его чернейшего юморка, вперемешку с общим депрессивным отношением к жизни, то теперь все было куда трагичней.
Теперь там шла борьба вкусов и мировоззрений, обостренная еще и тем, что примерно половина обстановки в доме приводила Кристину в полуобморочное состояние, а вторая в возвращала ей боевой дух и готовность переделать этот заповедник безвкусицы во что-то приличное.
Пока главным достижением был гроб, обтянутый по ее требованию веселеньким ситцем в меленький цветочек. Небольшим утешением служило Эрику то, что удалось отстоять остальную обстановку (то есть орган) и обои угловой комнаты. Зато, глядя на розовенький гроб, ему вспоминались первые месяцы их знакомства, и возвращалось желание биться головой о стены (которые она порывалась обклеить обоями в тон).

*********************************************************************

Поняв, что завтрашний визит к мадам Валериус - дело решенное, и сопротивление может только навредить, Эрик грустно поплелся к органу, зная, что еще где-то час о нем не вспомнят. Там его ждал неприятный сюрприз. Сюрприз был ободрано-черного цвета, обладал ярко-желтыми глазами, гнусавым голосом, скверным характером, крысиным хвостом, звался Зибелем и дрых прямо на клавиатуре.
Разбуженный появлением хозяина кот открыл один глаз и воззрился на него с нескрываемым сарказмом. Кот его недолюбливал и пользовался взаимностью. Для вредной твари любимым развлечением было попадаться ему под ноги, отскакивая в последний момент, заставляя выслушивать нотации о том, что он "Чуть не зашиб насмерть бедного котеночка!". Между тем "котеночек" уже несказанно давно вышел из вышеупомянутого возраста, каждую весну оглашая окрестности такими воплями, что местное "привидение" ненароком обшаривало "камеру пыток" в поисках особо страдающих и тупых узников.
Зато Кристина души не чаяла в своем питомце, повергая его оппонента в несказанное удивление. В мозгу Эрика просто не укладывалось, что она нашла в этом плешивом тощем чучеле, больше похожем на крысу, чем на кошку? Пытаясь хоть как-то разрядить обстановку он раздобыл чудесного белоснежного "персика" с шикарной родословной. Правда, кошачий аристократ настолько хреново соображал, что просидел несколько часов в коробке, которую легко мог бы перепрыгнуть, но только сидел и пищал.
Несчастный Моцарт, побыв пару месяцев объектом ежеминутных издевательств тощего террориста, был отправлен в политическое убежище к матушке Валериус.
И вот, сейчас это чудовище снова предлагает ему "поиграть". Дело еще и в том, что из всей мебели он, по понятной только ему причине, выбрал для сна именно орган, и согнать его было очень нелегко. Поэтому, если приватизированный инструмент был нужен еще кому-нибудь (угадайте, кому именно) предстояла нешуточная битва интеллектов, оканчивающаяся с переменным результатом.
- Киса, а киса, - лохматый тиран соблаговолил взглянуть на него, - как ты думаешь, что это было раньше? - Под нос животине была подсунута пенджабская удавка. Смышленый зверь принюхался и скрылся в известном направлении с душераздирающим мявом.

*********************************************************************

- Самодур! - выходка с котом не прошла незамеченной. - Как ты смел так пугать бедного котенка!
- Чем я его пугал? Просто пошутил...
- Как с Исидором Сааком?
- Ты то откуда про это знаешь?
- Вот знаю и все! Не твое дело! А он, между прочим, до сих пор хромает!
- Ну, конечно. Ему Матиас таких навешал.
-И, все из-за тебя! До всего-то тебе дело есть! - Петь он учил ее каждый день на протяжении трех месяцев. Орать она научилась за три дня сама.
- Конечно! А тебе, разумеется, будет приятней, если я не буду ничего замечать!
- Но, ты же всем навязываешь свое мнение. Будь реалистом - ты уже всех достал!
- Не я - где бы ты сейчас была? В хоре?
- Замужем за Раулем!
- Певичка!
- Факир!
- Дура!
- Урод!
Кот, явно понявший, что глупые двуногие будут выяснять отношения еще долго, ушел на охоту, не забыв на прощанье зашипеть на Эрика.
Отвлеченные эти от своих разборок, спорщики посмотрели друг на друга свежим взглядом.
И сразу вместе зашлись вполне миролюбивым и счастливым хохотом.
- Знаешь, что - давясь смехом и обнимая еще растрепанную, но уже не столь воинственную жену, сообщил Эрик, - за весь этот диалог не прозвучало не слова лжи.
- А, вот и нет.
- И кто же соврал?
- Я. Я не за что не пошла бы за этого белобрысого мальчишку.
- А я, дурак, тебя ведь и, правда, к нему ревновал...
- Действительно, дурак. - Кристина сняла с него маску и чмокнула во впалую щеку. - Но, уу-умный.
Милую семейную сцену прервал грохот из "камеры пыток", окошко незамедлительно зажглось зловещим светом. Из зеркальной темницы сразу полилась цветистая брань, изобиловавшая упоминанием морского черта и чьей-то досточтимой мамы (не то Перса, не то Эрика, впрочем, мамашу Валериус визитер тоже не забыл).
- Мне кажется, что это к тебе.
- Как ты можешь быть таким садистом! Я его тогда-то еле выпроводила! Целый месяц шлялся с цветами (фиалками, на которые у меня сильнейшая аллергия!) и портвейном, на которого я на дух не переношу. Пожалуйста, скажи ему, что меня здесь нет! Скажи ему, что я умерла...
- Неет, - Эрик с таким самодовольством выговаривал это слово, что Кристина мысленно пообещала ему два месяца пересоленного супа и подгорелой каши. - Я тебя тоже просил оставить мою комнату в покое.
- Я все верну на место!
- Поздно. Иди, и разбирайся сама. С ключами ты уже давно освоилась.
Брань полилась нескончаемым потоком. В голосе узника слышались нотки паники.
- Иди скорей. Сейчас он снова начнет биться головой о стены, а его голова, между прочим не столь ценна как мои зеркала. Ей гораздо реже пользуются по назначению.
- Я это тебе еще припомню!
- Ну, это мы еще обсудим. Ступай, он тебя заждался. А я на это посмотрю.
Зеркала за спиной жалобно затренькали. "Новая Маргарита" хотела еще раз возмутиться, но было уже поздно. Ее супруг по обыкновению растворился в воздухе, сверкнув на прощание глазами.
- Гад.
Раскрыв потайную дверцу Кристина была опрокинута на пол существом с белобрысыми лохмами и невменяемым взглядом. Существо огляделось, и вскочило на ноги, не до конца понимая, каким образом зеркало, наконец, отворилось.
Окинув комнату охреневшим взглядом, взвизгнув, при виде трельяжа, заставленного банчками и тюбиками с косметикой оно, а точнее он соблаговолил таки заметить конечную цель своего визита.
Встреча влюбленных произошла в неформальной обстановке.
- Любимая, я тебя спасу! - виконт де Шаньи был в своем репертуаре.
- От кого? - Кристина была, мягко говоря, не в настроении обсуждать и поддерживать его романтические бредни. Зато, в халате и бигудях - прикид явно не для встречи с первой любовью.
- От этого монстра! - от Рауля с такой силой несло портвейном, что ему было все равно, как она выглядит.
- Какого монстра? - после гала-представления она соображала еще хуже, чем обычно. - Иди откуда пришел!
- Только с тобой, - он с неожиданным проворством цапнул ее за руку и куда-то потащил. - Нужно поскорее найти безопасное место для разговора!

*********************************************************************

В декабре Париж прекрасен. С условием, что вы не находитесь на крыше в компании маловменяемого друга детства, твердо решившего спасти вас от чего-то, ведомого исключительно ему.
- Зачем. Ты. Меня. Сюда. Притащил? - Кристину было трудно довести до белого каления, этим необъяснимым даром обладали двое в целом мире. И, один из них сейчас воспользовался своими способностями.
- Помнишь, наше первое свидание здесь? - Рауля явно потянуло на воспоминания. - Помнишь, как мы были счастливы?
- Помню. Был июль. Сейчас декабрь. Улавливаешь разницу? - Кристина вполне оправданно полагала, что ситцевый халат в меленький цветочек и мягкие домашние тапочки не самый подходящий костюм для прогулок по крыше. Особенно в декабре. Особенно, когда она честно отыграла спектакль, накормила мужа борщом, успела с ним же поссориться и помириться, и вообще, единственным ее желанием является, наконец, дочитать книгу издательства "Имитасьон", года три как заброшенную в дальний угол за неимением времени на чтение, или наличием более увлекательных книг.
- Кристина, что с тобой произошло, - в глазах Рауля появилась такая обида, словно она незаслуженно оклеветала его. - Что случилось, что стало между нами?
- Между нами? Рауль, дело в том, что между нами изначально ничего не было. А случилось то, что я вышла замуж. И абсолютно счастлива. Ты доволен?
Рауль был недоволен. В его глазах ясно читалось, что он считал, что главным компонентом счастья для кого бы то ни было является его присутствие.
- Но, Кристина...
- Молодой человек, у Вас, полагаю, проблемы со слухом? - Рауль вздрогнул, при звуках печально знакомого голоса, но сохранил крупицу самообладания.
Обладатель голоса между тем отнюдь не торопился показываться. С чувством собственного достоинства он выплыл из-за статуи Аполлона, которая как известно, давно уже была им облюбована для разного рода шпионских вылазок. Высокая фигура в черном пальто надвигалась медленно, но неотвратимо, прекрасно зная, что если ему понадобиться он найдет где угодно и кого угодно (адресок-то есть!).
Рауль, понимая, что, скорее всего, его сейчас будут бить, а возможно даже и ногами, ощетинился. Искренне жалея, что снова упасть в обморок у него вряд ли получиться, юный виконт загородил своей могучей цыплячьей грудью Кристину, громко и нецензурно высказавшую свой протест, и начал искать пути к отступлению. Пути было два - прыгать с крыши (шестое чувство подсказало ему, что это не очень благоприятный вариант, к тому же он панически боялся высоты) или по лестнице. Единственный минус второго варианта был в том, что на лестнице уже стоял Эрик.
Пока представитель аристократии выбирал, куда ему податься, Кристина быстренько вылезла из-под его опеки и по хозяйски юркнула под пальто к "чудовищу". Проникновение чужеродного и мокрого объекта не произвело на него благоприятного впечатления, но своему "ангелочку" Эрик прощал и не такое, а она продрогла на ветру.
Рауль, ошарашенный таким предательством со стороны самого дорогого (не считая старшего брата Филиппа!) человека даже как-то побледнел.
- Кристина, как ты могла...
- Хватит! - Чем-чем, а избытком терпения Эрик никогда не страдал. Вот и сейчас, его скудные запасы подошли к концу. - Милая, или его заткнешь ты, или я, но уже навсегда.
- Знаешь, я за второй вариант.
- Уже молчу, - временами виконт становился очень сообразительным, ненадолго, правда.
Его выдержки хватило только на пару секунд. Стоило парочке направиться к лестнице, как он снова подал голос.
- Предательница.
- Эрик. - Кристина так нежно обратилась к мужу, что Рауль запоздало, сообразил, что дело пахнет керосином. - Ты ведь обещал научить меня кидать Пенджабскую удавку, тебе не кажется, что случай подходящий?

The End!
by Stregoika
P.S. Подозреваю, что сие произведение может вызвать некие непонятки, среди многоуважаемых читателей. В таком случае могу посоветовать лишь одно - обратитесь к первоисточнику (Гастону, нашему, Леру) и поискать ответы там. Искренне ваша
St.
Да, простят мне мое вольнодумство...

Copyright © 2004 - 2005 Erik , по всем вопросам пишите по адресу podval@land.ru
Материалы сайта и рассылки охраняются законом об авторском праве. Ни одну статью или стихотворение, частично или полностью, нельзя использовать в какой бы то ни было форме, с целью получения прибыли, без согласования с автором или правообладателем. При копировании материалов обязательна ссылка на сайт "Подвалы Оперы" podval-opera.narod.ru