Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Читаем с нами. Книги о бизнесе

Рассылка закрыта

При закрытии подписчики были переданы в рассылку "Левитас: Больше денег от Вашего бизнеса" на которую и рекомендуем вам подписаться.

Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.

←   Октябрь 2004   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
Автор
Александр Левитас

Статистика

9.003 подписчиков
-8 за неделю
←   Все выпуски   →

Читаем с нами. Книжное обозрение.


Информационный Канал Subscribe.Ru

Злобный Ых

Дьердь Далош "1985"

Проблемы начались с того, что воздушный флот Океании перестал существовать. В грандиозном сражении над Канарскими островами верх взяли евразийцы. Вскоре после того после долгой и продолжительной болезни, сопровождавшейся многочисленными ампутациями конечностей и других органов, Старший Брат скончался. Да и Старшая Сестра протянула недолго. На этом фоне продовольственный кризис и нарастающее недовольство пролов казались сущими мелочами, с которыми, однако, нужно было что-то делать.

Полиция мыслей решилась на нетрадиционный ход. Чтобы отвлечь чать недовольства интеллигенции, на свет появилось Литературное приложение к "Таймс", в котором были позволены осторожные эскапады из тех, за которые ранее неразумные авторы могли оказаться в застенках той самой мыслеполиции. Ну, а для того, чтобы дело не вышло за рамки дозволенного, было решено привлечь проверенные кадры - тех, кто уже побывал в застенках. И О'Брайен в числе прочих решает задействовать своих прошлогодних подопечных - Уинстона Смита и Джулию Миллер.

Но кризис развивается по нарастающей. И вот уже по результатам тайных переговоров с Евразией от всей огромной Океании остаются лишь крохотные клочки - Англия и Северная Ирландия. Пролы-исламисты бунтуют и выходят на улицы, и правительство бежит, а мыслеполицейских линчуют на улицах. Но и это - еще не все унижения, которые предстоит пережить бывшей сверхдержаве...

Действие романа Даллоша начинается там, где заканчивается "1984" Оруэлла. Автор, венгр, в саркастических тонах расписывает крушение тоталитарной империи и ее окончательное поражение от одного из враждебных государств. Текст был написан в конце восьмидесятых, и автор, судя по всему, черпал вдохновение из реальных событий, сопровождавших развал социалистического блока. Параллели очевидны, с той только разницей, что СССР не терпел военных поражений - просто в нем монструозный военно-промышленный комплекс раздавил своим весом гражданскую экономику. В остальном все очень похоже: и клапаны для выпускания пара в свисток в виде "независимых" газет типа "Литературки", и призывы к "реформам" - отмене (радикалы) и смягчению (умеренные) обязательной утренней физзарядки...

Будет ошибкой воспринимать "1985" как продолжение "1984". Эти два текста имеют между собой очень мало общего. "1984" - это трагедия, завершенная история одной смерти, которую в принципе невозможно продолжить с теми же героями. "1985" - фарс, в который для пущей узнаваемости введены знакомые (точнее, одноименные) герои. В целом продолжению далеко до первоисточника, хотя и полной неудачей его назвать нельзя. Так, средне, хотя прочитать, наверное, стоит.

P.S. В свое время по Оруэллу в Англии был снят очень хороший одноименный фильм. Вот его посмотреть настоятельно рекомендую.

Жанр: политическая сатира
Оценка (0-10): 5+
Ссылка: Мощков
Приблизительный объем чистого текста: 235 kb

Цитаты:

14. О'Брайен - о политической ситуации после смерти Старшей Сестры

------------------------------------------------------------------

Ситуацию, которая сложилась после устранения Старшей Сестры, я определил бы как обоюдоострую. Сотрудники полиции мыслей склонялись к тому, чтобы после дискуссии о трауре прикрыть всю эту затею и арестовать Смита вместе с его сотрудниками. Но последствия контрпереворота, то есть нашего заговора, оказались совсем не такими, на какие мы рассчитывали. Алюминисты действительно были ослаблены, но умеренные не осмелились довести дело до конца. Они шантажировали последователей покойной Старшей Сестры в руководстве партии, угрожая предать гласности "цифру" - численность людей, истребленных за время правления Старшего Брата. В тот момент не было, по-видимому, ничего опаснее этого. В результате сформировалось новое равновесие сил: алюминисты и клочкисты в партии, вынужденные сотрудничать между собой, контролировали министерства и армию, а нам пришлось довольствоваться прессой и карательной системой. Их поддерживали партийный аппарат и офицерство, нас - полиция мыслей и внешняя партия. Так получилось, что тайная полиция оказалась вынужденной объявить себя защитницей свободы совести. Нашим, естественно, было нелегко с этим примириться, недовольство росло.

Мы приняли меры, чтобы партия не использовала "цифру" против нас. В марте - апреле было выпущено из тюрем и лагерей сначала полмиллиона, а потом еще 800 тысяч человек. Мы заставили их дать подписку о неразглашении, сознавая, что требуем от них невозможного. Им было внушено, что своей свободой они обязаны исключительно нам и что от нашего хорошего отношения зависит их дальнейшая судьба. Они сыграли свою роль: спустя несколько недель по всей стране поползли не лишенные некоторых оснований слухи о лагерях, и в центре этих страшных историй все чаще и чаще оказывалась фигура Старшего Брата.

Появились на сцене и ветераны революционного движения, в том числе товарищ Поллит, которому было уже 102 года, но который, несмотря на несколько десятилетий тюремного заключения, прекрасно себя чувствовал. Ветераны забрасывали партийное руководство жалобами, в которых настаивали на немедленном пересмотре истории партии. Кроме того, они требовали официально признать (в соответствии с действительностью), что Старший Брат состоял в партии не с 1929, а только с 1947 года. Естественно, они хотели получить материальную компенсацию, жилье и пенсии. Партийное руководство, стремясь главным образом предотвратить лишнее копание в истории, приняло решение о первоочередном удовлетворении их нужд. Ветеранам было позволено раз в месяц покупать определенное количество продуктов в магазинах внутренней партии. Этот великодушный жест не мог не возыметь своего действия: большинство стариков примолкло. Но господа из внутренней партии теперь поняли, как неразумно выступать против тайной полиции.

Однако мятежные вожди внешней партии не могли больше контролировать скорость. Кони понесли.



Мы похоронили Парсонса рядом с павшими на площади Победы. Был душный летний день. Мы стояли у могилы в черных мундирах нашего министерства. Уайтерс принес белые цветы. Я произнес прощальную речь. В ней я подчеркнул героизм Парсонса, который был активным сторонником нашего дела, несмотря на свой мягкий характер. Может быть, я излишне резко высказался о полиции мыслей, потому что О'Брайен покачал головой. После погребения он подошел ко мне и укоризненно заметил:

- Еще одна такая речь, Смит, и из-за вас дальнейшие похороны станут невозможными. А вам еще есть кого хоронить.

С Хайгетского кладбища я проводил вдову Парсонса с детьми домой. Его дочь, которая год назад, будучи активным членом детской организации разведчиков, донесла на отца, теперь с ненавистью взглянула в сторону полицейского, поставленного у ворот кладбища. Мне было ее от души жаль. До сих пор ей и миллионам ее ровесников не разрешали быть детьми, а теперь, когда это стало возможно, она уже никогда не будет ребенком из-за угрызений совести после смерти отца.

Я посидел с миссис Парсонс на кухне. Она не плакала, а только говорила тихим, полным отчаяния голосом:

- Скажите мне, ну чего вы добиваетесь? С вами будет то же, что и с моим мужем. Я всегда говорила ему, чтобы не вмешивался в политику. И это теперь, когда мы наконец могли бы зажить получше. Сколько мы выстрадали!

Я чувствовал, что отчасти несу ответственность за случившееся. Я прекрасно понимал и последнее решение товарища Парсонса, и тот страх, которым оно было вызвано. В самом деле, где гарантия, что наше движение будет жить, что оно переживет тот огромный пожар, который само раздувает? Разве это мы делаем историю? Или нас просто ведет за собой какая-то дьявольская сила? Кто знает? Ясно только одно - как там говорил Парсонс? - "с этого поезда уже не спрыгнуть".

- О боже мой, - вдруг сказала миссис Парсонс, - я должна была предложить вам что-нибудь поесть.

Я сказал, что не голоден, но миссис Парсонс уже решила, чем меня накормить. У нее еще осталось со вчерашнего дня немного хлеба с джемом.

- Второй завтрак для мужа. Он ему больше не понадобится.

И, тихо плача, она подала мне два высохших кусочка хлеба и темно-красный кубик джема "Победа". У меня не хватило духа отказаться. Содрогаясь от отвращения, я жевал то, что оставил нам Парсонс.



53. О'Брайен - о падении политической системы Океании

-----------------------------------------------------

Существуют безошибочные симптомы неминуемого падения диктатуры. Рассказывают, что накануне Великой французской революции одним из таких надежных предвестников была премьера пьесы Бомарше "Свадьба Фигаро". Накануне Русской революции последняя опора пала, когда был убит наперсник царской семьи Распутин {Смотрите - эта свинья лезет в философию истории! Будем надеяться, что он не пострадает за то, что слишком много знал. Ненавижу таких людей - мой шеф принадлежит к их числу, - которые пытаются замаскировать свои примитивные, реакционные взгляды псевдообъективными и, казалось бы, беспристрастными доводами. Нет, шеф, вчерашнего унижения на лестнице ("Вы сегодня не бриты") я никогда не забуду. - Примеч. историка.}.

В Океании началом конца стал момент, когда "Таймс" впервые напечатала правду. О надвигавшемся распаде свидетельствовало уже то, что на протяжении многих недель газета все ближе и ближе подходила к этой опасной черте. Но до сих пор еще оказывалось возможно - хотя нередко все висело на волоске - спасать правительство от неизбежности, открыть всему миру подлинную ситуацию.

Я не хочу, чтобы меня неправильно поняли. Я не возлагаю ответственность на презренного журналиста, который, выполняя указание свыше, составил это скандальное объявление о конкурсе и тем нарушил давнюю традицию, основополагающий принцип, согласно которому пресса, по определению, есть средство не для распространения "правды", а для проведения сегодняшней политики. Автора этого текста я не виню - он всего лишь выполнял свой долг.

Всю вину я возлагаю на беспомощный, продажный аппарат, который позволил этому случиться. Это он несет ответственность за все, что произошло в Океании в декабре 1984 года. Эту ответственность разделяю и я, поскольку не сумел достаточно убедительно предостеречь товарищей о грозящей опасности.

Океания доживала последние дни. Смит и ему подобные собирали подписи под своей программой "Десять пунктов" - за три дня ее подписали 85 тысяч человек. Мы их не трогали, удовлетворившись тем, что они не примкнули к пролам. В то время мы приписывали это влиянию умеренных и не догадывались, что сотрудничество отвергли мусульмане.

Неприятные сюрпризы поджидали и меня. Например, Джулия Миллер не подписала программу. До этого момента я считал, что могу быть в ней уверен.

Контрреволюция наступала на нас двумя волнами. Первой было движение пролов в "грязном поясе", опасное главным образом своей численностью. В отличие от него, АИР представляла преимущественно идейную опасность {Гнусная свинья, он делает вид, будто это не он своими провокационными действиями породил все движение! Кстати, должен заметить, что полиция и здесь занимается слежкой, но не так открыто. Недавно у нас в институте разбирали стену: шеф захотел отделить несколько квадратных метров от моего кабинета, чтобы пристроить к своему собственный туалет. Он, видите ли, не может испражняться там же, где все остальные историки. Двое рабочих ломали стену напротив моего стола, как вдруг один из них закричал на другого: "Идиот, ты раздавил божью коровку!" "Откуда зимой, в декабре, на стене божья коровка? - подумал я. - И какой хороший человек - пожалел насекомое!" Но к этому времени оба уже смеялись. "Ничего, - говорили они, - опять работает". И оказалось, что божьей коровкой они называли аппаратик, размером с ладонь и формой похожий на яйцо, - презренный инструмент директора, потому что это, конечно, он подслушивает мои разговоры. Я бы это устройство даже вошью не назвал.

Но по треску моей пишущей машинки они ничего не узнают о том, что именно я пишу. Я просто вставлю все свои жалобы в примечания к этой книге - великолепная идея! - и опишу в них все злоупотребления властью, которые здесь происходят. Потом пересниму рукопись на микрофильм - и в Гонконг. Туризм в выходные, льготная путевка - два дня в древнем мире капитализма. А между экскурсиями я удеру. Никто не заметит: все они сразу кидаются по борделям. Отдам материалы в приличное издательство - в "Пингвин Букс". А там пусть делают что хотят. - Примеч. историка.}.

Людей вроде Смита, опьяненных успехом сбора подписей, насчитывались уже тысячи. Но все их старания пропали зря. Когда три дня спустя они явились в Букингемский дворец, чтобы вручить свои "Десять пунктов" и собранные подписи, в Океании уже не было правительства {Я умираю со смеху - так и надо нашей Евразии! Ни у кого не должно быть никаких шефов. А если есть шеф, то не должно быть жены. И еще кое-что: я верующий. Да, Бог есть! А в Гонконге я пойду и вырву себе эти проклятые золотые зубы. И больше никогда не буду по субботам получать свою норму марихуаны, а вместо этого буду принимать слабительное - там за нами не будет такого тщательного присмотра. И еще я ненавижу принудительные семейные прогулки по воздуху над городом, уж лучше сидеть в сумасшедшем доме - там, по крайней мере, разрешают кататься на велосипеде. И больше никогда ни с кем не буду спать! - Примеч. историка.}.



Ссылка дня: Собрание книг "LDN". Особое внимание стоит обратить на раздел "Руские книги" - очень хорошее собрание мемуаров.



Архив рассылки доступен здесь или здесь.

Хотите опубликовать свою рецензию? Пришлите ее редактору или техническому директору (в поле Subject укажите "Читаем с нами").
http://subscribe.ru/
http://subscribe.ru/feedback/		 Подписан адрес:
Код этой рассылки: lit.review.bookreview		 Отписаться
В избранное