Жанр: технофэнтези
Оценка (0-10): 8
Ссылка: "Фэнзин"
Приблизительный объем чистого текста: 554 kb

Салон нового авто пахнет нитролаком и хвойным освежителем воздуха. Визг покрышек, рёв сирены. Вперёд! Нас ждут великие дела!

Теперь – внимательно следить за дорогой и вкачать «бодрость ф/4» под кожу: игла находит синюю вену – поршень закреплённого на локтевом сгибе шприца выплёскивает в кровь пять кубиков мощного транквилизатора. Слишком много энергии потрачено на одевание и прочие спецэффекты, того, что осталось, может не хватить на трансформацию – до выхода на заданную точку пожара срочно необходимо восстановиться. Срочно. Необходимо.

– Здорово, Джамал!

– Акира сан! Привет, дорогой! – Сегодня лейтенант Судзуки выглядит на редкость отвратительно: несколько дней никого не убивал – и теперь глаза его почти закрыты желтоватыми катарактами.

– Что то мы зачастили видеться, ха ха! – Смеётся Акира, намекая, что, мол, не грусти, дружище, сейчас пальнёшь в меня, и полегчает.

– И не говори! Зачастили, не то слово!

– Ну так работаем или куда?!

– Давай! – Снайпер, шутя, тыкает в грудь Акиры стволом ВСК 94. Руки Джамала дрожат от желания поскорее прихлопнуть хоть кого нибудь.

Феникс, огненное облако, смутно напоминающее очертаниями человека, птицу и саламандру, стараясь свести урон дому к минимуму, сквозь мусоропровод ползёт вверх, к крыше – дабы выставить себя, пылающего, на всенародное обозрения и позволить стрелку безошибочно поразить эпицентр, сердце саламандру пожара.

Из горящего дома пятнадцать минут назад любители пожарные быстро и вполне профессионально эвакуировали ВСЕХ жильцов. Что весьма серьёзно облегчило Акире выполнение служебных обязанностей.

Сдерживая ГОЛОД титановыми жгутами воли и волосками человеческой души, феникс поднимается по трубе – летит сгустком плазмы к рубероидному тротуару, к телескопическим антеннам небесам и тотемным столбам лунопоклонников, облюбовавших крышу для своих кровавых обрядов.

А в доме тридцать этажей. На двадцать шестом феникс слышит тихий плач, всхлипы, отчаяние, смирение, ожидание чего то непонятного, незнакомого, но очень страшного…

Плачет пятилетий мальчик, а малыш не знает, что такое смерть.

Четыре этажа.

Всего четыре этажа – и крыша, и серебро, и не надо сдерживать голод, и сладостная боль оборвётся небытием.

Когда феникс разодрал расплавил откидную крышку мусоропровода, двадцать четвёртый этаж пылал. Горело всё: стены, побелка потолков, перила, и трескался от жара бетон. В той доменной печи комфортно ощущать себя мог лишь феникс, обладающий профессиональными навыками не ниже пятой категории. Возможно, в пекле смог бы поприсутствовать и шибко смелый любитель, примеривший КЗА 1, – и то не более тридцати секунд автономного бытия – дольше? – смерть. Но! – как принаряженному в модный фасончик любителю, задыхающемуся в АСВ 2, за полминуты преодолеть три десятка этажей с пролётами, да ещё в дыму и под воздействием постоянного инфракрасного и теплового излучения?! А?! – лифт то не работает!

В общем, сомнительно, что пожарному любителю подобный подвиг под силу. Сомнительно и весьма. Точнее – невозможно левому отпадающему влезть в огонь и остаться в норме.

А вот пацану – мальчишке! – по силам чудеса чудные…

Его не нашли, когда эвакуировали дом. Странно. Почему? – взрослые на работе, а на звонки малыш не отвечал? Спасатели просто вышибли дверь – на всякий случай – покричали в квартиру предупреждение об опасности и двинули дальше: квартир то в подъезде немало. А незамеченный ребёнок испугался криков и суеты (никому не открывай, сына!) и спрятался под широкой родительской кроватью? А потом стало жарко и дымно и нечем дышать. И огонь. Много огня. И мальчонка заплакал. А феникс услышал.

Наверное, так и произошло.

Это было самое страшное испытание в жизни Акиры. Видеть перед собой человеческого детёныша и… – ГОЛОД. Голод надо как то побороть, сдавить, зажать в угол души. Наверх – спасти дом, и спастись самому – умирая от серебра. Но! – мальчик – в огне! живой! Погибнет… – нельзя! – вытащить, вынести к людям, вернуть родителям…

Мама…

– Иди за мной. Я не трону. Я помогу. – Акира не мог разговаривать в огне, у активированного феникса собственно и не было тела, а значит, отсутствовали голосовые связки и лёгкие. Но профессионал мог «пальцами» выжигать буквы в бетонной стене…

Малыш шутку не оценил: то ли из за слёз ничего не видел, то ли просто не умел читать. Пришлось «ладонями» и «пятками» жечь потолок и пол, пытаясь производить определённый шум – звуки, похожие на человеческую речь. Кое что получилось, но… опять без толку: ребёнок плачет, бронхи его наполнились дымом. Когда он всхлипывает и выдыхает, дым выплёскивается из носа и рта. Мальчик давно должен был обуглиться… – чудо! чудо! – но он всего лишь плачет, и даже слёзы не высыхают на его лице.

Феникс протягивает «руку» и поднимает малыша с пылающего паркета. Профессионал подталкивает ребёнка к выходу из квартиры.

Позади – темнота и десятки трупов в пятнистой униформе.

Бабушка как будто помолодела лет на двадцать, а то и на тридцать, – Юрико протискивается бочком в древнюю ДВС развалюху. Кажется, это убожество инженерной мысли называется «фиат уно».

Протискивается? – да да да! – в салоне этого, так сказать, лимузина, кроме доктора Джино Паскаля, ещё и целый арсенал размещён: и на переднем сидении, и на полу, и, наверняка, в багажнике кое что смертоубийственное имеется.

Крайне деликатно Юрико двигает попочкой гранатомёт – девушке удаётся отвоевать у оружия краешек обтянутой потёртым дерматином сидушки. Поверх груды железа сидит Степашка, ручной зооморф Юрико – значит, бабушка заезжала домой и захватила с собой пушистого малыша.

Оружие. Надо признаться, Юрико с детства привыкла к странному увлечению оба сан механизмами и лезвиями, предназначение которых – уничтожать и калечить людей. Юрико без тени смущения и малейшего признака удивления изучает обычный бабушкин ассортимент: вот любимый «мини узи» Юрико, рядом «ингрем» оба сан, и бандольеры с магазинами, и парочка тяжеленных пулемётов, и так далее, по мелочам – гранаты, пистолеты, портативный огнемёт…

– Оба сан, зачем это? Доброй ночи, доктор Джино.

– Доброй ночи, Юрико. Как твоё самочувствие? – седенький главврач нервно ковырнул ланцетом стетоскоп.

– Уже значительно лучше.

«Фиат» в меру ограниченных лошадиными силами возможностей рванул с места.

Ночной город, гранатомёт давит в ягодицы – романтика! Как в кино. Вот только на улицах слишком мало пневмокаров и ДВС авто. И на тротуарах народу кынсы наплакал.

В правом верхнем углу лобового стекла мелькают «окна» рекламной панели. «Фиат уно» – похоже, весьма дешёвый автомобиль, проданный со значительной скидкой, но при обязательном условии: да да, «промывка мозгов», прошитая в лобовое стекло, должна всегда быть активной. Очередной видеоряд (остовы деревьев, зелень, уничтоженная какой то химической дрянью) сменяется слоганом: «Наши дефолианты – лучшие! Не оставь сорняку шанса! „Оранж ВиНа“ – для гидропонных ферм!»

Перекрёстки. Паутина моноциклетных желобов. Абонент не отвечает, или находится вне зоны покрытия «Вавилон комьюникэйшнс», или же «Вавилон комьюникэйшнс» в долгосрочном отпуске – Юрико опускает стекло и вышвыривает телефон в темноту.

Скорее бы…

…что нибудь…

…случилось!!

Но только через сорок три минуты двадцать пять секунд оба сан нежно чмокнула главврача в морщинистую щёку, что то проворковала на ушко и попросила «милашку Джино» не беспокоиться: мол, всё путём, а если пока и не путём, то наладится в ближайшее время.

Джино Паскаль помог выгрузить «железяки», а потом долго долго не соглашался уезжать. Долго долго – минут пять. Но бабушка таки его уговорила, пообещав как только, так сразу позвонить:

– Ты угостишь меня пиццой, милашка Джино?

– Да, Кицунэ! – с воодушевлением пролепетал доктор, и его развалюха "фиат", наконец, отчалил в неизвестном направлении.

– Надо было ему сказать, чтобы он забронировал апартаменты в каком нибудь комфортабельном бомбоубежище.

Последнюю шутку бабушки Юрико не поняла. Юрико оглядывается по сторонам – окраина мегаполиса Дзию. Сюда не летают дирижабли, не ездят такси и рикши, и дельтаплан до этих мест напрокат не сдадут даже за солидное вознаграждение. Слишком близко Соляные Копи.

Да да, те самые Мёртвые Земли – ещё сорок лет назад плодородные, под рис заливные латки чернозёма. С полей собирали по три урожая за год, полностью обеспечивая Вавилон основным продуктом питания. А потом кто то очень умный решил, что выковыривать из недр соль значительно выгодней. А перед самой Первой Войной уже другой умный человек выкупил шахты вместе с вагонетками, сунул на лапу мэрии и сделал из копей хранилище радиоактивных отходов. По крайней мере, официальная версия Юрико вполне устраивала.

Оказалось, всё не так просто. Оказалось, глубоко под землёй другие умные люди спрятали секретную лабораторию. И бабушка Юрико, госпожа Хэйкэ Кицунэ работала в этой самой лаборатории. Да да, она участвовала в проекте «Мэкэникэл Файт».

– Наше руководство понимало: Второй Войны не избежать. Мы знали, что Империю не спасти. И поэтому… Мы решили спасти хотя бы Вавилон. – Поведала Юрико оба сан, помогая одеть специальный противорадиационный наноскафандр.

Ещё минуту назад скафандр был всего лишь маленьким бумажным конвертиком, который запросто помещался в дамской сумочке оба сан – между косметичкой и жалобно попискивающим тамагочи.

Бабушка вскрыла конверт пилкой для ногтей и высыпала порошок прямо под ноги Юрико. Порошок просочился в щели между арматурой и жестяными банками из под пива, пылью осел на сигаретные окурки и одноразовые «баяны» – дураку понятно, какой контингент проживает в бетонопластовых будках гетто, кто поставил чумы у растрескавшегося асфальта шоссе и палит костры по ночам, наигрвает на балалайках заунывные мелодии и горланит залихватские частушки.

Оба сан уронила конверт в кучу мусора – и началась бурная реакция: жестянки расплавились, шприцы вспухли пузырями, арматура расползлась тонкой проволокой. Проволока сплелась в остов, жидкий пластик плеснул волной и прилип к сетке, натягиваясь тонкой полупрозрачной кожицей. Смерч – dust devil – сдул пыль на не застывший полимер, равномерно покрывая его корундовой корочкой. Отдельные веточки проволоки дотянулись к скоплениям металлолома, погрузившись в воняющие отбросами лужи болотца…

Пар.

Тепло.

Процесс.

Минута другая – и скафандр готов, вырос, как фасоль на гидропонной грядке. Шлем, дыхательный аппарат, модуль контроля, рукава, штанины, аккумуляторная батарея и перчатки. Вокруг, в радиусе десяти метров не осталось мусора – всё пережевали трансформировали щупальца проволочки.

– Оба сан?

– Да, внученька?

– Это…

– Это очень дорогое оборудование, Юрико. – Бабушка распечатывает второй конверт. – Я берегла его много лет. Я боялась, я знала, когда нибудь наступят Смутные Времена.

– Оба сан?

– Да, внученька? – бабушка натягивает скафандр.

– А куда мы теперь?

– В гости, – бабушка вешает на плечо «ингрем», на грудь – бандольеры, на бедро – кобуру с автоматическим арбалетом.

– К кому? В гости? – Юрико рассматривает противогаз из комплекта наноскафандра, вышвыривает на бетон шлем маску и регенеративный блок и определяет Степашку в облагороженный двумя лямками подсумок. Морфик идеально помещается в «рюкзачке». – К кому, а?

– К «Тэнсукаку», к кому ж ещё? Я так соскучилась. – Бабушка передёргивает затвор автомата, бабушка прячет лицо под забралом шлема.