Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Читаем с нами. Книги о бизнесе

  Все выпуски  

Читаем с нами. Книжное обозрение.


Злобный Ых

Юлия Латынина "Джаханнам"

Если стрелять из автомата в наполненную бензином цистерну ниже уровня бензина, взрыва не будет. Вместо этого бензин потечет в дырочки, и его можно собрать в бензовоз и увезти по своей надобности. И никто тебя не остановит: автомат - штука убедительная. Впрочем, цистерна-другая бензина - не такой уж и убыток, как и пятилитровые банки с ним же, которые таскают домой рабочие после смены. Кесаревский НПЗ, как и все прочие НПЗ в России, грабят с размахом, но в основном совсем иными способами. Например, покупая сырье по чудовищно завышенным ценам и продавая продукты переработки по настолько же заниженным, после чего перепродавая его опять по чудовищно завышенным ценам конечному покупателю. Или когда покупают оборудование по фиктивным контрактам, переводя деньги фирмам с громкими зарубежными названиями, не имеющим к своим уважаемым тезкам вообще никакого отношения.

Впрочем, нет. Грабят - это когда чеченцы приезжают с одними автоматами, а уезжают с целой цистерной бензина. А когда владелец завода сам проворачивает махинации, переводя десятки и сотни миллионов долларов между счетами фиктивных и подставных фирм, это всего лишь уход от налогообложения. И государство в лице своих весьма уважаемых персон - например краевого прокурора или губернатора - относится к этим шалостям куда как легче. Владельцу всего лишь приходится немножко делиться своими доходами с правильными людьми. Это ведь тоже как бы налог, верно? А на тот случай, если вдруг государству понадобится на заклание очередной козел отпущения, имеется наемный коммерческий директор из хорошей американской семьи русского происхождения...

Бандиты, прокурор, губернатор и его жена, милицейские генералы и генералы госбезопасности играют в свои невинные игры, и миллионы долларов в них - всего лишь разменные фишки. Десяток туда, десяток сюда - разве это деньги? Разве что у генералов есть свой план по раскрываемости, да и все время крышевать одних и тех же коммерсантов неинтересно: забываются, начинаю слишком много о себе думать... Но это не беда: ведь так просто завести уголовное дело и отобрать у слишком умного коммерчанта весь бизнес целиком. Так что омрачает общую жизнерадостную атмосферу банки со скорпионами не так уж и многое - вроде вечернего проигрыша прокурора в казино какой-то мелочи, пары сотен тысяч баксов. Пусть это всего лишь отпускные (надо лишь знать, кого отпускать), но все равно неприятно. А если добавить к этому состояние легкого опьянения, то из такой мелочи может выйти много чего крупного. Ну, или вот заезжий московский олигарх с многомиллионной яхтой под американским флагом строит хитрые схемы, чтобы отобрать НПЗ себе. Но и на него, если постараться, можно найти управу.

Бандиты и власть сплелись друг с другом в тугой клубок, различить в котором, кто есть кто, невозможно. Все, как и везде. Все, как и всегда. Все ли? Нет, не совсем. Война в Чечне официально давно закончилась, и тамошний мир не нарушают тени двадцать шесть раз, по заявлениям пресс-центра, убитых лидеров террористов. Эти тени, вполне во плоти, возникают там, где их совсем не ждут. И вышкам и трубам нефтеперерабатывающего завода в самом ближайшем будущем предстоит превратиться в газовые камеры Освенцима, и стоящая на страже мира и покоя народа госбезопасность приложит к тому свою руку. Тихий город в дальневосточной долине близ океана доживает свои последние дни. И России предстоит страшно поплатиться за людей - равно боевиков и мирных граждан, которых ее армия уничтожила в маленькой республике, в которой давно официально восстановлен мир...

Да, я понимаю, что Латынина по профессии журналистка. И что жанр политического детектива предрасполагает к сгущению красок и нагнетанию страстей. Беда, однако, в том, что описанное в романе проглядывает отовсюду даже из-под слоя глянца, который телевизор пытается навести на окружающую нас страну. Сын министра, с легкостью уходящий от ответственности за насмерть сбитую пожилую женщину. Улицы города, которые коммерсанты по указанию мэрии мостят плиткой, купленной на заводе, принадлежащей сыну мэра. Снесенные торговые киоски и торговцы, загнанные в комбинированные остановочные комплексы, собираемые предприятием, принадлежащем одному из заместителей мэра. Губернатор области, во всеуслышание заявляющий, что широко известная в Екатеринбурге банда - это законное объединение вполне себе порядочных людей, и само это объединение, на выборах открыто покупающее голоса для своих кандидатов в городские и областные депутаты... Это - не детектив, а реальная жизнь. И самое страшное даже не то, что коррупция и неразрывное сращение власти с бандитами давно уже перестали быть в России чем-то экстраординарным. Самое страшное в том, что об этом уже даже не стесняются говорить открыто.

Да нужно ли нам, простым гражданам, об этом знать? Все равно мы ничего не можем сделать, только нервы себе портить, думая о таких вещах, так? Знаете, очень мне понравился один из эпиграфов в романе: чем глубже страус прячет голову в песок, тем беззащитнее его задница...

Жанр: политический детектив
Оценка (0-10): 10
Ссылка: "Альдебаран"
Приблизительный объем чистого текста: 980 kb




Цитаты:

Руслан сидел в своем кабинете на третьем этаже и смотрел на мониторы системы наблюдения. Картинка прыгала, как пиратская копия; по экрану электронной рябью ползла красивая жизнь – глубоко декольтированные вечерние платья, красные длинные ноготки красавицы крупье, бешено вращающийся в рулетке шарик и бокал с дымчатым, как топаз, коктейлем, поставленный на зеленое сукно игрового стола.

Вокруг тонкой ножки бокала неожиданно обвилась чья то ладонь. Ладонь была широкой, как лопата, и из нее вырастали пять коротких, украшенных черными накладными ногтями пальцев. На среднем сиял бриллиант размером с фундук. Изображение сдвинулось еще чуть чуть, и под камеру, подобно океанской рыбе, вплыла сама обладательница бриллианта, накладных ногтей и бокала с затейливым коктейлем. Серебряное шитье, обтягивающее мощный ее круп, засверкало в свете двухметровой люстры, свисающей с расписного потолка.

Из под декольте, как из под дынной плети на бахче, вздымались две перезрелых груди невиданных размеров. На дряблой коже ослепительно сверкали бриллианты.

Бриллианты и круп принадлежали супруге губернатора Озерова, по совместительству занимавшейся бизнесом. Ольга Николаевна Бабец владела небольшим домостроительным комбинатом, который за последние три года выиграл все сколько нибудь завидные тендеры на возведение жилья, скромной фабрикой по производству пластмассовых стульчиков и формочек (фабрика имела удивительную прибыль, ибо Кесаревский НПЗ поставлял туда полипропилен втрое ниже себестоимости), а также заводиком по производству тротуарной плитки. Существование заводика оказало заметное влияние на городской ландшафт Кесарева: дороги даже в центре города не асфальтировались годами, на это не хватало денег, однако тротуары и площади ежегодно прирастали все новыми и новыми километрами веселенькой разноцветной плитки.

Однако главным бизнесом Ольги Николаевны была рыба: двенадцать принадлежащих ей траулеров и три ярусолова с удивительным постоянством получали половину краевых, распределяемых губернатором квот на вылов минтая, краба и трубача.

Несмотря на изрядное состояние, Ольга Николаевна Бабец не любила играть в казино. Зато она постоянно назначала там деловые встречи, с удовольствием поглощая немыслимые количества любимой ею гусиной печенки, баранины на косточке и малины – и никогда не расплачиваясь по счету. Редко редко она подходила к столу в «блэк джек» и разменивала сотню на мелкие фишки. Играла минут пять десять. Если проигрывала, начинала спорить с крупье и орать, как на рынке. Вот и сейчас она, стоя у рулетки, нерешительно потянулась и поставила две двадцатипятидолларовые фишечки – на черное. Полный мужчина с лицом цвета куриного филе – прокурор края Андриенко – поставил три тысячи на первую треть. Третий игрок, среднего калибра авторитет по кличке Костя Покемон, кинул две штуки безо всякой видимой системы.

Колесо рулетки закрутилось, шарик заскакал по номерам, сверкая ртутным блеском, Ольга Николаевна дернулась забрать одну из фишек, потом передумала. Покемон, торопясь, раскидал фишек еще на две тысячи.

Улыбнулся и сказал что то на ухо прокурору.

Руслан напрягся. Андриенко был назначен в край недавно, но в соответствии с новым пониманием роли прокуратуры развернулся круто. Он уже поменял управляющих на пяти предприятиях, обложил данью ментов и судебных приставов и в настоящий момент выяснял отношения с ФСБ. А стало быть – и с покровителями Руслана. Свою бескомпромиссность Андриенко объяснял удивительно просто. «Я два миллиона заплатил за назначение, – говорил он, – надо отбить».

Шарик рулетки провальсировал по кругу последний раз, заколебался и скатился на цифру 13. Черные.

Ольга Николаевна сгребла выигрыш, повернулась и поплыла по залу, раздвигая могучим серебристо черным форштевнем губернскую элиту.

Андриенко рассерженно покосился на Костю Покемона: тот выиграл довольно много. Костя в ответ оскалил белые волчьи зубы.

«Нет, это совсем не голливудский фильм», – раздраженно подумал Руслан, обозревая мониторы. В голливудских фильмах в казино играли одни молодые женщины в платьях, сидящих на них, как шкурка на абрикосе, и обольстительные мужчины с повадками Джеймса Бонда. Среди русской публики мало кто уступал Ольге Николаевне габаритами, и только китайцы, молодые, холеные, худощавые, сверкали раскосыми глазами и белоснежными манишками. Китайцы постоянно приезжали в Кесарев. В самом Китае азартные игры были запрещены, и в приграничном Кесареве число казино перевалило уже за двадцать. Почти половина из них китайцам и принадлежала, но даже Руслану, чье казино считалось за элитный клуб, китайцы приносили больше половины дохода.

Надо было идти вниз и приветствовать Ольгу Николаевну, но что то удерживало Руслана на месте. Предчувствие. И нехорошее. А предчувствия Руслана никогда не подводили. Без них бы тридцатидевятилетний выпускник физмата, бывший комсомольский активист и сын ссыльного чеченца Руслан Касаев никогда не стал одним из крупнейших бизнесменов Кесаревского края. Косточки его давно бы сгнили в земле.




– И за сколько ты хочешь купить наш флот?

– Два миллиона долларов. Один в кассу, другой тебе.

Карневич поднял брови.

– Два миллиона стоит один танкер трехтысячник.

Руслан усмехнулся. Он совсем не походил на чеченца в своем черном смокинге и галстуке бабочке.

– Ты что, не знаешь? Ольга Николаевна продала Барову долги «Росско».

Карневич молчал.

– Ты понимаешь, что будет дальше? Я тебе скажу. Баров пойдет в суд и обанкротит «Росско». А потом он предъявит в суд долги завода перед «Росско» и начнет банкротить завод.

– Это еще долго будет происходить, – сказал Карневич.

– Вот именно. Этот пирог будут резать по частям. Я хочу свою долю.

– Меня нанимал Артем Иванович.

– Брось. Он тебя сдал. Он тебя нанял, чтобы сдать. А тебе нужен надежный друг. Друзья не сдают.

– Я не собираюсь воровать.

Человек в смокинге улыбнулся. Он уже не очень был похож на завсегдатая светских раутов. Таких улыбок не должно быть у людей в смокингах.

– Ты не понял, Сергей. Ты уже своровал. По контракту с «Мицубиси». А когда у тебя из за твоего воровства начались проблемы с прокуратурой, ты меня попросил их решить. Я решил твою проблему с прокурором. Я могу решить твою проблему с Артемом.

Глаза американца вспыхнули бешенством.

– Я ничего тебе не поручал.

– Так не бывает, Сережа. Ты меня просил о помощи. Я тебе помог.

Карневич сглотнул.

– Руслан, давай начистоту. Два дня назад прокурор сказал мне, что я вор. Теперь ты говоришь мне, что я убийца?

– Сергей. Ты попросил. Я сделал. Дружба – это дорога с двусторонним движением. Что такое двенадцать танкеров по сравнению с моей дружбой?

– Если я продам тебе танкеры, меня отдадут за это под суд в Америке.

Глаза чеченца вспыхнули угрюмым красным светом, как тормозные огни за секунду перед столкновением.

– Под суд тебя бы отдали за контракт с «Мицубиси». Тот человек, который меня кидает, не доживет до суда в Америке.

Карневич сжал кулаки, уже не контролируя себя. Ему никогда в жизни не угрожали убийством, и даже сейчас, с фотографией расстрелянного прокурора на столе, Карневич психологически не мог осознать реальность такой угрозы.

– Ах ты, подлец!

Лицо Руслана переменилось стремительней, чем экран телевизора, выдернутый из розетки. Только что перед Карневичем стоял лощеный бизнесмен, заглянувший к приятелю перед светским раутом. Теперь перед ним вздыбился волк. Карневич понял, что совершил какую то непоправимую ошибку. В следующую секунду ладонь закованной в белоснежный манжет руки с несильным чавканьем ударилась о щеку Карневича, и хрупкий мир американца разлетелся на куски.

Это было не столько больно, сколько неожиданно. Сергея не били никогда в жизни, и Карневич вдруг с ужасом осознал, что вместо мужского желания ответить обидчику сердце оборачивается каким то липким комом и проваливается в кишки, а на глаза выступают предательские слезы.

На столе истошно заверещал селектор.

Руслан шагнул к директору, и в руках его Карневич, обмирая, заметил тускло серую рукоять пистолета.

Селектор продолжал орать.

Перед глазами Карневича мелькнула вышитая на манжете монограмма и надпись на стволе. Слава богу, Руслан не выстрелил, а ударил. Во рту Карневича словно взорвалась петарда, и американца отбросило к столу.

– Зачем ты меня оскорбляешь? Или ты не видел, что бывает с теми, кто меня оскорбляет?

В следующую секунду дверь кабинета распахнулась, и Карневич увидел вваливающихся в нее людей в бело серой форме с масками на лицах.

«Нас записывали, – понял Карневич. – Господи ты боже мой, они записывали каждое слово!» Наверное, в рамках расследования убийства прокурора.

Руслан оглянулся на ментов и мгновенно швырнул пистолет на пол. В следующую секунду подножка сбила чеченца с ног, а затем пришел и черед Карневича. Американца ударили третий раз за последние шестьдесят секунд и за всю его жизнь. Карневич рухнул, как подкошенный. Глаза уже щипало от слез.

Он лежал, даже не пытаясь подняться. По полу перед ним топтались армейские ботинки, и звуки, раздававшиеся в кабинете, не связывались в слова. Молодой американец представил себе завтрашние заголовки: «Американский менеджер нанимает чеченских киллеров, чтобы те убили русского прокурора, преследующего его за мошенничество».

Потом чьи то руки вздернули американца за шкирку, как котенка, и Карневич с изумлением увидел, что посреди кабинета стоит Данила Баров, а за ним – оливковые охранники и не меньше двадцати пятнистых гоблинов с автоматами и в масках. Руслан лежал плашмя, и один из спецназовцев макал его подбородком в паркет.

– Вы что себе позволяете? – спросил Баров, обращаясь к спецназовцам.

– Они дрались. У него был ствол, – сказал спецназовец, ослабляя хватку.

Руслан перекатился на спину и попытался встать. Из прокушенной губы сочилась струйка крови. Карневич понял, что чеченца ударили гораздо сильнее, чем его, но тот почему то не плакал.

– Не было, – спокойно сказал чеченец, – ваши подбросили. Скажи, Сережа, не было у меня ствола.

Карневич молчал.

– Зачем мне ствол учить этакого щегла? – добавил Руслан. – Ему козу покажи, он в памперс наложит.

Карневич скребся пальцами по стенке, пытаясь подняться, и по знаку Барова один из спецназовцев протянул ему руку. Сергей поднялся и тут же оперся на стол, чтоб не упасть. Ноги его предательски дрожали.

– Что эти люди здесь делают? – спросил Карневич.

Баров протянул ему украшенную подписями бумагу.

– Они выполняют решение внеочередного заседания совета директоров компании «Росско». Которое сегодня приняло решение сместить вас с поста генерального директора. И назначить на этот пост меня.

– Но Артем Иванович…

– Артем Иванович больше не управляет «Росско». С двух часов сегодняшнего дня ею управляю я.

– По какому праву?

– По решению арбитражного суда. Кажется, Республики Тыва. Или Калмыкии. Я не помню точно.

– Я вас поздравляю с судом, господин Баров, – услышал Карневич свой голос. – Только «Росско» не владеет заводом. Завод принадлежит корейской компании «Санг Си».

Баров кивнул и протянул Карневичу еще одну бумагу. На корейском и русском.

– Я купил «Санг Си», – сказал Баров, – вот договор.

– Но это ничего…

Карневич осекся. С минуту он глядел на улыбающегося хромого человека со складочкой шрама под правым глазом. Глядел и вспоминал последние сорок восемь часов. Контракт с «Мицубиси». Наезд прокурора. Пьяный лепет Сурикова. Темные глаза Руслана, глядящие в душу: «Я тебе помогу». Расстрел на Приморском шоссе.

– Садитесь, Данила Александрович, – сказал американец, любезно махнув рукой в направлении собственного кресла, – желаю вам так же счастливо проводить в нем время, как я провел.

Пожал плечами и вышел вон.




Архив рассылки доступен здесь.

Хотите опубликовать свою рецензию? Пришлите ее редактору (в поле Subject укажите "Читаем с нами").




В избранное