Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Читаем с нами. Книги о бизнесе

  Все выпуски  

Читаем с нами. Книжное обозрение.


Евгений Лотош aka Злобный Ых

Фазиль Искандер "Сандро из Чегема"

Двадцатый век накатывает на мир подобно шторму, смывая и размывая незыблимые доселе уклады жизни. Гремят войны, происходят революции, меняется государственное устройство, схватываются друг с другом армии... И ни один уголок земного шара не может укрыться от этих перемен - даже такой тихий и отдаленный, как горный абхазский Чегем. Свершилась революция, победили большевики, и патриархальный уклад крестьянской глубинки медленно, но верно отступает под натиском перемен. Крестьян сгоняют в колхозы, коллективизируя скот и земли, на полях тракторы приходят на смену буйволам, вал репрессий выкашивает под корень всех, кто представляет из себя хоть что-то, и жестокость обычаев кровной мести уступает место самодурству мелких и крупных начальников.

Но прошлое не уходит так просто. Перемены в сознании требуют десятилетий. И долгие годы продолжают бок о бок уживаться в одном мире гордые лесные абреки и председатели колхозов, похищения невест и колхозные планы, молельные орехи и комсомольские мероприятия. Коварные эндурцы, как и прежде, до революции, планируют извести весь абхазский народ. И, разумеется, никуда не исчезает традиционное абхазское гостеприимство, а вместе с ним - и искусство застолья, которым владеет только искушенный тамада. Такой тамада, как дядя Сандро из Чегема....

Книга (точнее, трилогия) не имеет общего сюжета как такового. Это, скорее, сборник историй-повестей, которые, как тамада за столом, автор рассказывает без видимой связи друг с другом. Но всех их объединяет одно: ностальгия по старым добрым временам, когда люди не запирали кухни у себя в домах, чтобы иметь возможность от души угостить любого гостя, невест по предварительному сговору похищали под свист настоящих пуль, а крестьянин трудился от зари до зари, процветая или разоряясь исключительно в зависимости от своего усердия и умения.

Книга гармонично сочетает мягкость и светлоту повествования с антисталинским и антибюрократическим пафосом. Удивительно, что такого рода книга, покушающаяся на самые устои Советской власти (в лице колхозного стиля хозяйствования) могла появиться в Советском Союзе. Трилогия рекомендуется для прочтения всем - если не полностью все три книги, то хотя бы первая и вторая.

Жанр: проза
Оценка (0-10): 8
Ссылка: Мошков
Приблизительный объем чистого текста: 930 + 930 + 870 = 2730 kb




Цитаты:

В жаркий июльский полдень дядя Сандро лежал у себя во дворе под яблоней и отдыхал, как положено отдыхать в такое время дня, даже если ты до этого ничего не делал. Тем более сегодня дядя Сандро все утро мотыжил кукурузу, правда, не убивался, но все-таки сейчас он вкушал вдвойне приятный отдых. Лежа на бычьей шкуре, положив голову на муртаку (особый валик, который в наших краях на ночь кладется под подушку, а днем, если захочется вздремнуть, употребляется вместо подушки), так вот, положив голову на муртаку, он глядел под крону яблони, где в зеленой листве проглядывали еще зеленые яблоки и с небрежной щедростью провисали то там, то здесь водопады незрелого, но уже слегка подсве- ченного солнцем винограда.

Было очень жарко, и порывы ветерка, иногда долетавшего до подножия яблони, были, по разумению дяди Сандро, редки и сладки, как ласка капризной женщины. Ра- зумение это было более чем неуместно, учитывая, что в двух шагах от него на овечьей шкуре Сидела его двухлетняя дочка Тали, а жена возилась в огороде, отку- да время от времени доносился ее голос.

Конечно, дядя Сандро мог переместиться под более мощную тень грецкого оре- ха, стоявшего с более подветренной стороны, куда струи далекого бриза долетали еще чаще, но зато там было больше мух и попахивало завозом по причине близости козьего загона.

Вот и лежал дядя Сандро под яблоней, пользуясь более редкими, но зато чис- тыми дуновениями прохлады, поглядывая то на яблоневую крону, то на собственную дочь, то прислушиваясь к редкому шелесту ветерка в яблоне, то к голосу жены с огорода, который, в отличие от скупых порывов ветерка, беспрерывно жужжал в воз- духе Жена его громко укоряла курицу, а курица, судя по ее кудахтанью, в свою очередь, укоряла свою хозяйку. Дело в том, что тетя Катя после долгих, тонких, по ее представлению, маневров выследила свою курицу, которая, оказывается, не- слась за огородом, сделав себе гнездовье в кустах бузины, вместо того, чтобы (по-человечески, как говорила тетя Катя) нестись в отведенных для этого дела корзинах, куда несутся все порядочные курицы.

Только что наконец застукав ее на месте преступления, если можно назвать преступлением высиживание собственных яиц, пусть даже в кустах бузины, поймав ее за этим подпольным занятием, она согнала ее с яиц, переложила все четырнадцать в подол и сейчас через огород возвращалась во двор с этим трофеем.

Придерживая одной рукой подол, она шла, приглядывая за огородом: то вырвет мощный сорняк, вдруг нахально возросший среди грядок, то изменит пагубное на- правление роста тыквенных или огуречных плетей, при этом продолжая главную тему, то есть разоблачение неблагодарной курицы, она и сорняку успевала бросить ехид- ное замечание: "Как раз для тебя я унавозила и всполола эту грядку" - и тыквен- ной плети указать свое место: "Нечего тянуться куда тебя не просят..." Все это время курица шла за нею, громко и столь же бесполезно требуя вер- нуть ей недосиженные яйца. Когда в кудахтанье курицы появлялись особенно истери- ческие ноты, тетя Катя прерывала свой монолог, чтобы бросить ей:

- Да... Да... Испугалась... Сейчас тебе выложу твои яйца...

Дядя Сандро, лежа под яблоней, прислушивался к ее медленно приближающемуся голосу, удивляясь неистощимой способности своей жены разговаривать с неодушев- ленными предметами - растениями, птицами, животными.

Сейчас по новому заходу она говорила о том, что если уж ты честная курица и не хочешь нестись так, как несутся остальные, то тогда хотя бы не беги впереди всех, когда твоя хозяйка сзывает кормить птиц, а питайся в лесу, как питаются другие дикие птицы, рискующие каждое мгновение попасть в лапы лисы, ястреба или еще кого-нибудь там. Тут она пошла по новому ответвлению темы и стала высказы- вать догадку, почему и каким это образом до сих пор лиса не слопала все эти яйца вместе с этой дурочкой, и пришла к выводу, что, по-видимому, лиса ждала, чтобы цыплята стали вылупляться.

Тут дядя Сандро не выдержал и, не дожидаясь еще какого-нибудь ответвления темы, прикрикнул на нее, чтобы она замолкла, а там, глядишь, и курица успокоит- ся. Или еще лучше сходила бы к роднику за свежей водой да и увела бы эту крику- нью, а там - и вы по дороге наговоритесь, и мы здесь без вас отдохнем. Не успел он это договорить, как тетя Катя, как раз взобравшаяся на пере- лаз, чтобы сойти во двор, крикнула:

- Ша! Кто-то к нам идет от родника!

- Чего это ты там еще? - спросил дядя Сандро, слегка приподымая голову с валика-муртаки. Он оглядел верхнечегемскую дорогу в тех местах, где она видне- лась в просветах между деревьями, но ничего там не увидел.

- Прямо от родника подымается кто-то чужой! - сказала тетя Катя и, уже сердясь на свою курицу, продолжавшую кудахтать про старое, не понимая, что хо- зяйка ее теперь занята совсем другим, прикрикнула на нее:

- Да замолкни ты, унеси тебя ястреб!

- Какой там еще чужой,- удивился дядя Сандро нелепости предположения, что- бы от родника подымался кто-нибудь чужой. Да такого и сроду не бывало! Чужой че- ловек может появиться на верхнечегемской или нижнечегемской дороге, а так разве что из самой пещерки родника выскочит!

- Да ты хоть задницу подыми! - крикнула тетя Катя со своего перелаза, и тогда дядя Сандро в самом деле встал и увидел, что по тропе, идущей от родника, подымается какой-то человек.

- Кто бы он ни был, с нехорошей вестью подымается,- сказала тетя Катя, все еще стоя на перелазе и придерживая одной рукой подол. Курица уже перелетела пле- тень и кудахтала, глядя на тетю Катю со двора.

- Никак это племянник Щащико! - навострившись, узнал путника дядя Сандро.

- Только как он оказался у родника?!

- Ну, тогда все ясно,- сказала тетя Катя, все еще стоя на перелазе,- бед- ный Щащико, наконец-то его подстерегли и убили!

- Да откуда ж ты знаешь, что он горевестником идет,- сказал дядя Сандро, приглядываясь к мрачной фигуре племянника знаменитого абрека Щащико. В самом де- ле, не с доброй вестью приближался этот парень.

- Так и будем стоять с задранным подолом? - спросил дядя Сандро у своей жены, все еще стоявшей на перелазе.

Тетя Катя быстро слезла с перелаза и, увлекая за собой квохчущую курицу, отправилась к тыльной стороне кухни, где рядком висели корзины, предназначенные яйценоскам, и выложила в одну из них подобранные в бузине яйца.

Курица еще сильней закудахтала, выражая нежелание взлетать в эту корзину. - Взлетишь,- злорадно отвечала ей тетя Катя,- чтоб я твои крылья перебиты- ми увидала...

- Чтоб вас куриный мор,- отозвался дядя Сандро из-под своей яблони, голо- сом показывая, что не делает различия между курицей и ее хозяйкой, до того обе они ему надоели.




Чуть ли не с самого рождения девочка была отмечена знаком, а точнее, даже знаками небесной благодати.

Однажды, когда ей было четыре или пять месяцев, мать, держа ее одной ру- кой, другой стягивала белье с веревки, протянутой вдоль веранды. Неожиданно де- вочка вскинула ручонки в сторону яблоневых ветвей, нависавших над верандой, и стала кричать:

- Луна! Луна!

И тут, вглядевшись в направлении ее воздетых розовых ручонок, мать ойкнула и чуть не выронила дочку:

сквозь ветви яблони в тихом предзакатном небе серебрился бледный диск лу- ны.

Узнав об этом необыкновенном явлении, чегемцы несколько дней приходили смотреть на чудо, и ребенок, стоило ему кивнуть на небо. с необыкновенной радо- стью вздымал ручонки и бодро говорил:

- Луна!

Некоторые чегемцы предлагали устроить дежурство с тем, чтобы не пропустить мгновение, когда ребенок произнесет свое второе слово, чтобы, сопоставив оба слова, узнать, что он этим хотел сказать, начав свой словарь с такого высокого предмета, как луна.

Кстати, местный учитель, с улыбкой (которая сразу же не понравилась чегем- цам) выслушав сообщение об этом чуде, с улыбкой же опроверг его.

Он сказал, что наука совсем по-другому смотрит на этот вопрос. Он сказал, что скорее всего кто-то, держа в руке большое красное яблоко, сравнил его с лу- ной, а ребенок это услышал, и ему это так и запало в голову. И вот он, однажды увидев на дереве плоды, похожие на яблоко, ошибочно назвал их знакомым звуком, а диск луны, если он даже и виделся сквозь ветви яблони, не имеет к этому никакого отношения. Так объяснил чудо учитель неполной средней школы, открытой в Чегеме в начале двадцатых годов.

Чегемцы из присущего им гостеприимства (наука в Чегеме - гость, это они чувствовали) не стали спорить с наукой, а предложили учителю прийти самому и убедиться, что ребенок именно луну называет луной, а не яблоко. На следующий день, поближе к вечеру, учитель пришел в дом к дяде Сандро и при немалом скоплении народа произвел опыт. Проверка чуда происходила в услови- ях, исключающих всякую случайность: мать вынесла ребенка во двор и остановилась в таком месте, где диск луны сиял в небе в полном одиночестве, а не как-нибудь там сквозь яблоневые ветки. Учитель стал рядом с матерью и, к удивлению чегем- цев, вытащив из кармана румяное яблоко, ткнул в него другой рукой и с коварной наивностью в голосе спросил:

- Луна?

Ребенок немедленно запрокинул головенку, нашел глазами луну, вытянул в ее сторону ручонки и, улыбаясь беззубым ртом, мягко поправил учителя:

- Луна! Луна!

Учитель не сдавался. Он еще несколько раз выразительно показывал на свое яблоко и с терпеливо наигранной тупостью (чегемцы считали, что ему и не надо бы- ло ее наигрывать) спрашивал:

- Луна?

Каждый раз девочка отстранялась от яблока и, почти выпрыгивая из рук мате- ри, показывала на небо и с удовольствием произносила полюбившееся ей название небесного тела.

В конце концов она, видимо, догадалась, что учитель хочет ее запутать и, внезапно вытянувшись из материнских рук, довольно увесисто шлепнула его по щеке ладонью. Учитель от неожиданности уронил яблоко, и оно откатилось от него по ко- согору двора. Чегемцы весело заулюлюкали, учитель стал растерянно озираться, что ребенком было неправильно понято, как попытка найти свое яблоко, и он, видимо сжалившись над учителем, свесившись из материнских рук, стал показывать ему, ку- да оно закатилось, и на этот раз не делая ни малейшей попытки назвать его луной. Сконфуженный учитель ушел со двора, торопливо бросив чегемцам на ходу, что до луны триста тысяч километров. В другое время эта новость, может быть, и про- извела бы на чегемцев сильное впечатление, но не сейчас.

- Теперь и не такое скажешь,- смеялись чегемцы в кивали вслед уходящему учителю, мол, отыграться хочет.

Не успело полнолуние смениться тоненьким серпом, как произошло второе чу- до, и опять на той же веранде. Тетя Катя оставила здесь спящего в люльке ребен- ка, а сама ушла на огород, где провозилась около двух часов.

Набрав целый подол стручков зеленой фасоли, которую она собиралась приго- товить на обед, тетя Катя вернулась с огорода, взошла на веранду и вдруг увиде- ла, что люлька вовсю раскачивается, а ребенок напевает, правда без слов, за- стольную песню "Многие лета".

Уронив руки и рассыпав фасоль, мать, остолбенев, смотрела на свою единст- венную дочку. Заметив маму, девочка перестала петь и тоже уставилась на нее. Качнувшись несколько раз, люлька остановилась...

Было похоже, впоследствии рассказывала тетя Катя, что тот, Невидимый, ко- торый раскачивал люльку, застыдившись или испугавшись прихода матери, тихо ото- шел в сторонку с тем, чтобы посмотреть, что будет дальше. Очнувшись, тетя Катя бросилась к люльке, выпростала девочку и, то целуя, то шлепая ее (испытание на противоположных раздражителях), убедилась, что она цела.




Архив рассылки доступен здесь.

Хотите опубликовать свою рецензию? Пришлите ее редактору (в поле Subject укажите "Читаем с нами").




В избранное