Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Читаем с нами. Книги о бизнесе

  Все выпуски  

Читаем с нами. Книжное обозрение.


Евгений Лотош aka Злобный Ых

Никита Елисеев "Судьба драконов в послевоенной галактике"

Умница, красавица, много знает, красиво декламирует, прекрасно поет и танцует, венец генетической и евгенической науки - угадайте, что это? Не угадали. Это драконий корм. Дракон сам выбирает, кого из воспитанниц орфеанума и когда потребовать себе в пищу. И не все так плохо, как могло бы показаться. В конце концов, бОльшую часть времени он вполне удовлетворяется трупами - свежими и не очень, а не летает по небу, лопая всех подряд, как в древние времена. Убить дракона - мечта каждого романтично настроенного юноши из интеллегнтной семьи, но будучи произнесенным вслух, это желание превращается в крамолу. Глаза дракона в каждом углу, они следят и слушают, и не дай бог произнести при них что-то не то. Ночью за тобой придут - и остаток жизни на поверхность ты будещь выходить только по большим праздникам.

Глубоки и длинны подземные лабиринты, скрытые от глаза верхнего общества. Грязь и слизь, сырость и экскременты - так живут те, кто работают в лабораториях и подземных производствах. Люди живут везде, и устроиться можно очень неплохо и там, особенно имея влиятельную маму. Но судьба "отпетых", тех, кто сам вызвался стать драконоборцем, куда хуже. Учиться бороться с чудовищами нелегко, и хуже всего то, что в один прекрасный момент можно самому стать чудовищем - в буквальном смысле слова: прыгучим ящером, гигантской длинноязыкой жабой или текучей лужи слизи. И не просто стать, но еще и сохранить сознание и память и остаток жизни вспоминать, каково это - быть человеком.

Те же, кто избегает такой участи, умирают. Охота на дальних планетах и в местных подземельях опасна. Тебя может окутать смертельной сетью "летающий воробей", убить и сожрать свора мелких ящеров или один гигантский, живьем поглотить и переварить русалка, или же тебя прикончат другие чудища - те, кто уже превратился внутренне, но внешне еще не отличающиеся от человека. И далеко не всегда твой огнемет сможет спасти твою шкуру. Жизнь "отпетого" коротка и болезненна, и лишь совсем немногие доживают до того момента, когда дракон решает: пора бы кому-нибудь опять бросить ему вызов. Но если есть цель, то до нее можно дожить. Дожить - и исполнить задуманное, отомстив за всех, кто окончил свой путь в пасти этого дракона.

Только что делать после того, как дракон умрет?..

Текст написан в стиле, напоминающем постапокалипсис. Намеренная чернуха и физиологические подробности на фоне останков технологической цивилизации, масса страш-шных и смертельно опасных приключений, мрачный антураж, куча чудовищ, герой, который в конце концов убивает своего дракона (а как еще?)... Но это далеко не Шварц. Несмотря на некоторые намеки, в тексте нет глубины мысли. Роман даже не оставляет ощущения целостности - скорее, это набор эпизодов, связанных главным героем да еще некоторой едва намеченной пунктирной сюжетной линией, и даже декорации не дают никакого представления о придуманном мире. В целом написано довольно неплохо - при условии, что вам нравится такой стиль - но абсолютно беспомощная и глупая концовка убивает все ощущение. Складывается впечатление, что автор так и не понял сам, ради чего он все это писал.

Если вам нравятся боевки с монстрами в технологическом пейзаже, пусть даже бессмысленные и беспощадные, то текст определенно стоит прочитать. В противном случае можно проигнорировать.

Жанр: приключенческая фантастика/постапокалипсис
Оценка (0-10): 6
Ссылка: Мошков
Приблизительный объем чистого текста: 625 kb




Цитаты:

Я смотрел в окно. Там русалка и Ванятка кружились в каком-то дивном завораживающем танце, то останавливались, застывали и обнимали друг друга, то выскальзывали из объятий - тогда русалка смеялась и грозила Ванятке пальцем. Порой она шутливо стучала в стеклянную маску Ванятке, показывала ему язык, по-рой, во время объятий, склонялась к его плечу, чуть приоткры-вая рот - тогда-то Ванятка и выскальзывал от нее. А потом все начиналось сызнова. Иной раз, опрокинувшись вниз головами, они штопором ввинчивались в воду, и длинные русалочьи волосы опро-кинутым медленным водопадом, волнующимся лесом застили их го-ловы.

- Пполикарп, - продолжал оправдываться Константин, - я не знал. Ну, ты же не предупредил. Отворил дверь без предупрежде-ния, а я...

- Ты и выстрелил... Это что, Ванятка резвится?

- Так точно, - доложил Петро и тут же добавил: - Он меня на два вечера отправил в мойку и на кухню.

Теперь русалка и Ванятка медленно, точно в бальном танце кружась, поднимались наверх.

- За что? - осведомился Поликарп.

- Я матерился, - вздохнул Петро.

- Ну, - махнул рукой Поликарп, - по сравнению с этим... Вильгельмом Теллем... не велика вина, не страшна беда. Ванятка у нас, конечно, пурист, но... В общем, отработаешь свое, когда Костенька четыре вечера отпашет.

- У меня после мойки, - Константину очень не хотелось идти в мойку, - руки будут трястись. Знаете, Поликарп, посылать вол-новика в мойку - все равно что микроскопом забивать гвозди.

- Ох ты господи, - поразился Поликарп, - микроскоп ты наш. Что же теперь, раз ты - волновик, тебе можно харкать в рожу всем? Плевать, мол, я на всех хотел, так что ли?

Убедившийся в полной несостоятельности своих доводов, Константин смущенно молчал.

- Глядите, - завопил Петро, - Ванятке-то нашему - хана.

Все кинулись к иллюминатору.

Ванятка и русалка слились уж очень экстатически. Русалка уже клонила голову к горлу Ванятке, а он жалобно так сучил ластами.

- А наверное, - предположил Константин, - им противно с та-кими лягушатами обниматься?

- Поликарп, - спросил Петро, - почему все волновики такие болваны?

- Им ум ни к чему, - объяснил Поликарп, - твердая рука и меткий глаз редко сочетаются с умом.

- Все! - выдохнул Сидор. - Сейчас прокусит.

- Ванятка выскользнет, - твердо сказал Поликарп, - он от таких касаток вырывался!

И действительно! Ванятка, чудом каким-то вновь обретя гибкость движений, скользнул вниз и понесся подныривать под батискаф.

Русалка было рванула за ним, но вовремя остановилась. Лицо ее исказила презрительная гримаса, она провела по встрепавшимся волосам рукой.

- Ух ты, - восхитился Петро, - молодец какая. Гордая.

Он подмигнул русалке и, сжав кулак, показал ей выставлен-ный вверх большой палец, дескать, здорово! первый сорт!

Русалка высунула язык и повертела пальцем у виска. За нашими спинами мы услышали шум и обернулись. Опершись обеими руками о пол, Ванятка пытался влезть в батискаф из люка - и не мог.

Мы бросились ему помогать. Петро и Сидор втащили его под руки в батискаф, положили на пол и стали стаскивать скафандр. Петро покачал головой.

Ванятка лежал мертвенно-бледный с широко открытыми, будто невидящими или видящими то, чего мы не видим, глазами. Он тяжело дышал.

Русалка прильнула к стеклу иллюминатора, жадно следила за тем, что происходит в батискафе.

Ванятка изогнулся и вдруг захрипел, забился на полу, сползая к люку.

Поликарп крикнул:

- Костя, быстро в волновую, Джекки, скидывай куртку, Сидор - руки. Петро - ноги.

Константин подпрыгнул, уцепился за край люка, подтянулся и влез в волновую.

Я снял куртку и бросил Поликарпу. Сидор и Петро держали Ванятку за руки и за ноги. Поликарп подсунул ему под голову куртку, старался перехватить бьющегося, выгибающегося Ванятку.

- Ну же, ну же, успокойся, все, все... Костя, ну что ты там телепаешься? Сади!

- Поликарп Францевич, - вежливо ответил Костя, - она жмется близенько, - я могу так садануть, что и нас скрючит, а нам такое харакири... ни к чему.

Я стоял совершенно без дела, взглядывая то на русалку, с жестоким удовольствием наблюдавшую за сценой в батискафе, то на хрипящего на полу Ванятку. Поэтому в тот момент, когда Сидор не удержал Ваняткину ногу, я кинулся вперед перехватить, помочь, и в ту же секунду получил удар в живот, захлебнулся от боли, пролетел несколько шагов и рухнул в люк.

- Петро, - успел я услышать крик Поликарпа, - вытаскивай карантинного, мы с Сидором удержим.

Я постарался восстановить дыхание, изо всех сил забил по воде руками; краем глаза я увидел русалку, сквозь зыбящуюся воду русалка становилась еще прекраснее. "Мэлори, - вспомнил я, - Мэлори, Мэлори..."

Склонившись над люком, Петро ухватил меня за шиворот и выхватил из воды - легко, как опытный кутила выбивает пробку из бутылки.

В иллюминатор я видел, как, выгибаясь под ударами невидимых волн, вздрагивая, дрожа всем телом, мчится прочь от батискафа русалка.




Принцесса проводила взглядом умчавшуюся кавалькаду (это облако пыли, пронизанное лучами солнца и затихающим грохотом копыт), поглядела на меня, снимающего нагрудник, и заметила:

- Папочка очень зол... Я и не знала, что он это так воспримет.

- Что это? - переспросил я, настраивая датчик.

- Ну, что мы с тобой переспали...

- Аа... - я на удивление скоро нашел Контору. Рокотание, шип, стозмейный, отвратительный, становились все ближе, все явственнее - и я одновременно слышал болтовню принцессы, шип дракона, потрескивание космических пустот и развеселый голос Жака. Мне было трудно сосредоточиться, и потому, наверное, я был так груб с той, другим, третьими и четвертым.

- Жоан! - радостно вопросил Жак.

- Джек, - рассердился я, - когда ты разбираться начнешь?

- Ах, Джек. - недовольно протянул Жак и тут же добавил: - Много вас...

Принцесса наблюдала за моими манипуляциями с интересом, но без страха.

- Папочка, - сказала она, - тебя, наверное, прикончит, ты ему не понравился.

- Заткнись, - сказал я принцессе по-нашему и испугался, что она не поймет, зато поймет Жак.

Принцесса поняла интонацию и обиженно замолчала.

- Ты чего? - поразился Жак.

- Извини, - сказал я, - я не с тобой. Просто я уже у пещеры...

- Быстро, - Жак покашлял, - я вношу в реестр... Ставлю галочку. Удачи...

Он дал отбой.

Я приторочил нагрудник и подумал: "Ну до чего же конторские - хамы. "Галочку" он поставил! Чтоб потом сто раз не справляться... был да сплыл. Осталась галочка. Можно посылать нового".

Покуда я приторачивал нагрудник, принцесса раздевалась. Делала она это с истинным удовольствием.

Дракон полз откуда-то издали, чуть ли не из "сердца" планеты, и в его невидимом, но слышном ходе тоже читалось сдерживаемое, предвкушаемое наслаждение.

Принцесса стояла голая и счастливо щурилась на солнце.

"Хороша", - хотел сказать я и не успел, ибо...

Из норы высунулась огромная драконья харя с таким видом, словно хотела спросить: "А что это вы тут поделываете, добрые люди?"

Принцесса чуть отступила на шаг, прикрылась лодочкой ладони и позвала:

- Иди, иди сюда, лапонька, ну же, ну же...

Дракон выкарабкался весь. Бугристый, крокодилистый - он напоминал ожившую гору, вздумавшую притвориться ящерицей.

Для начала дракон ахнул хвостом, и я едва успел отскочить и вытащить меч.

- Рыцарь, - чуть не взвизгнула принцесса, - мы договаривались!

Змеиный раздвоенный язык выстрелил из пасти дракона.

Я чуть не выронил меч. Я все это видел, видел на экране - в день окончания карантина.

Только Мэлори, моя Мэлори не выла в предсмертной последней муке, а запрокинув голвоу, стонала в унизительном наслаждении. Я увидел, как глаза дракона налились кровью, как весь он, от когтей на корявых растопыренных лапах до острого гребня вдоль мощного хребта, напрягся, выгнулся...

Принцесса взмахнула руками.

- Аах, - этот вздох сдернул меня с места, и вовремя сдернул: еще секунда, и Кэт была бы разорвана - снизу доверху.

Меч вонзился в то самое место, какое мне столько раз снилось - меж шеей и затылком.

Но дракон не погиб, он зашипел, роя лапами землю, исходя пеной.

Он был полупарализован. Я пригвоздил его к земле, как прикалывают бабочку в альбом энтомолога...Она трепыхается так же нелепо и беспомощно.

- Не убивай, - выкрикнула принцесса.

Она лежала на земле, опрокинутая навзничь.

Две наших лошади, привычные ко многому, невозмутимо пощипывали травку чуть поодаль.

- И то верно, - сказал я, - а ну-ка в сумке, притороченной к седлу, обнаружь-ка клещи.

- Клещи? - принцесса отползла по земле прочь от места, где хрипел дракон, пригвожденный, пришпиленный моим мечом, как пришпиливают бабочек... ну, и вы знаете.

- Клещи, Кэт, клещи, - подтвердил я, - и поживее. В противном случае я проколю, продавлю ему кожу, а его смерть не входит в мои... кажется, и в ваши планы...

Принцесса вскрикнула, вскочила на ноги и уже через мгновение распутывала сумку.

"Она меня спасла, - думал я, то налегая всем телом на меч, то ослабляя нажим, - если бы я полез защищать ее честь, этот зеленый гад разнес бы меня с моим допотопным вооружением по кусочкам по всем близлежащим полям и долам, горам и низинам..."

Принцесса протянула мне блистающие на солнце серебряные огромные клещи.

- Вот, - сказала она, - вот клещи.

Сейчас она походила на перепуганную, перемазанную в грязи и крови несчастную голую униженную девчонку. Клещи были царственнее, королевственнее ее. Клещи больше походили на голую принцессу, чем она на самое себя.

Я налег на рукоять меча грудью, освободил обе руки...

Дракон чуть вздрагивал, точно интеллигентный человек, сдерживающий рыдания.

"Она спасла меня, - думал я, - если бы я прикончил этого гада, я бы лег рядом с ним".

Я уже видел вдали цепь конников, наставивших копья.

"По мою душу, - подумал я, - или... по мое тело..."

Я примерился, изогнулся и вцепился клещами в изогнутый драконов клык.

("Значит, так, - объясняли нам еще в карантине, - если уж не кокнули дракона для рыцаря, если пришпилили бедняжку, то, главное, - выдрать клык... Семь потов сойдет, но...)

Я расшатывал, тянул... Дракон, обессиленный болью, уже не корябал землю лапами, только выл. И вой его вонзался в широкое пустое небо.

Принцесса стояла поодаль, тряслась от страха, от жалости - почем я знаю?

- Ну что ты стоишь? Что стоишь? Хоть помоги, возьмись за ручки и тяни вниз. Я же придавлю, проколю... Ну же!

Принцессу трясло; ладошкой, испачканной в земле, она утирала слезы и размазывала по лицу грязь.

Я увидел снова, какая она - маленькая еще девчушка, но не пожалел ее... Я ругнулся:

- Тяни, тяни же! Человеческим языком тебе говорю...

Принцесса сквозь всхлипы спросила:

- Это ты что, творишь заклинания? Да? Ты колдун?

Только тогда я понял, что говорил и ругался на незнакомом для нее языке. Я стал подбирать слова, мучительно припоминать все, что знал, все, что учил, но... о, удивленье! - я прекрасно понимал все то, что она говорила мне, но сам не мог выговорить ни слова.

Дракон уже и не выл - хрипел. Красноватые глазки его начали подергиваться белесой птичьей пленкой.

"Кончается, - подумал я, - финал... И мне - финал... Если верить принцессе. А почему бы ей и не поверить?"




Архив рассылки доступен здесь.

Хотите опубликовать свою рецензию? Пришлите ее редактору (в поле Subject укажите "Читаем с нами").




В избранное