В Михайлов. Произведения

Еще раз. Роман.




5


-Летит пассажирский самолет. В салон входит стюардесса и говорит: «Уважаемые
пассажиры, убедительная просьба. Достаньте свои паспорта, вырвите страницу с
вашими данными, сверните ее трубочкой и засуньте поглубже себе в задницы. А то
в прошлый раз, когда самолет упал, была жуткая неразбериха с опознанием». 
-Ты мне лучше скажи: почему у нас большинство реклам откровенно наркоманского
содержания?
-Я думаю, потому, что их делают лица откровенно наркоманского содержания.
-Нет, ты сам посуди. Особенно рекламы леденцов. Показывают, будто это не конфета,
а, как минимум, таблетка галлюциногена. 
-Ты то чего пенишься?
-А то, что фактически подобные ролики рекламируют не товар, а именно кайф, кратчайший
путь к которому лежит через наркоту.
-Ты гонишь.
-Нет, я серьезно.
-Тебе бы в большевистские времена писать статьи в «Комсомольской правде». О вреде
рок-н-ролла или о тлетворном влиянии авангарда на умы населения.
Наконец-то мы выбрались из болота. Под ногами было некое подобие дороги. Справа
было заброшенное поле, слева лесополоса, превращенная в полосу захоронения бытовых
отходов. Фактически мы были на финишной прямой. 
-Был у меня прикол, - сменил тему Семен, - работал я тогда на «Газели». Приколол
меня шеф перевезти вещи одному чудаку в деревню. Дачный сезон, и все такое. Тип
оказался художником. Не знаю, правда, каким. У него окуляры, хрен пулей пробьешь.
Дочка и внучка в таких же. У внучки к тому же разрывная граната в голове. Погрузили
барахло. Сейчас, говорит, еще кошечек загрузим. А сколько кошечек? – спрашиваю.
Три мешка. Ну, думаю, у мужика юмор такой. Нихрена. Выносят они из дома (обычная
городская квартира) три неполных мяукающих на разные голоса мешка. Мать моя,
думаю, это ж они мне там все засерут. Едем. Внучка меня то и дело достает, чтобы
я ехал помедленней, а то ее котиков укачает. Куда, нахрен, помедленней. Еду,
как могу. Вдруг она как заорет: Стой! Думаю, что случилось. Оказывается она увидела
живописную лужайку и захотела там выпустить котиков, чтобы они порезвились. Какие,
говорю, тебе котики. Кто их ловить будет…
-Тихо! – приказал Юрий Тимофеевич. 
Он по-собачьи начал нюхать воздух и крутить головой. Мы замерли, кто где был.
-Можешь выходить. 


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


1


Старенькие сделанные еще тогда, «Жигули» свернули с довольно таки прилично асфальтированного
шоссе, притормозив возле указателя «х. Красный» на участок повышенной травматизации
с вызывающе издевательским названием дорога. Машина запрыгала на кочках, пару
раз зацепив днищем особенно сильно торчащие глыбы засохшей земли, которые щедро
наворотили трактора и грузовики.
-Правда что красный х… - пробурчал маленький, лысый толстячок, похожий на отраженного
в кривом зеркале знаменитого Вуди Аллена, сидящий за рулем «Жигулей». 
Минут через тридцать ерзанья с первой на вторую, он подъехал к умирающему хутору,
добрая четверть домов которого была бесхозной из-за жутко неудачного географического
положения хутора.
Машина остановилась возле пятого (от начала улицы), довольно приличного дома.
-…! – Выругался Александр Сергеевич, наступив в самый центр еще свежей кучи коровьего
дерьма, - а еще главная улица.
Несмотря на то, что улица действительно была главной, названия ее давно уже никто
не помнил.
Войдя во двор, Александр Сергеевич первым делом вымыл под колонкой туфли (благо,
вода здесь была постоянно), после чего без стука вошел в дом. Ни заезжать во
двор, ни запирать машину он не стал.
-Привет, Алеша, - крикнул он, входя.
-Здравствуйте, - навстречу ему из чрева дома вышел крепкий молодой парень лет
тридцати.
-Как ты тут? Не скучаешь? – спросил гость, садясь в старое, но удобное кресло.

-Что с ней?
Александр Сергеевич вздрогнул. Он так и не смог привыкнуть к тому, что Алексей
мог вот так, сходу понять, в чем суть дела. К тому же он терпеть не мог предисловия
и резал всегда, что называется, в лоб.
-Знаешь… ее больше нет.
-Как?
-Бомба в автомобиле.
-Кто?
Она ехала на встречу с объектом, когда… В общем, ее убили, а его похитили.
-И вы хотите…?
-Необходимо найти объект и ликвидировать похитителей. Мы не можем себе позволить
оставлять безнаказанными подобные выпады против нас. 
-Дайте мне тридцать минут.
-Хорошо.
Волк. Красивое, сильное, выносливое животное с высоко организованной нервной
системой. Идеальный охотник, идеальный воин, способный конкурировать даже с таким
биологическим монстром, как человек. Образ жизни семейный. Пары образуются надолго.
Практически на всю жизнь. Живут волки стаями. Основу стаи составляют родители
и дети этого года. Иногда к стае примыкают одинокие молодые волки. Количество
волков в стае обычно не превышает 10 – 12 человек. Иногда, в трудные времена,
несколько стай объединяются в большие сообщества, чтобы сообща противостоять
невзгодам. Такие сообщества насчитывают до сорока с гаком волков. Подобные объединения
существуют недолго. Как только жизнь становится лучше, волки вновь распределяются
по стаям. Волков смело можно назвать домоседами. Если ничто их не гонит с обжитого
места, они живут и охотятся в одном районе и не любят менять логово. Логовом
им служат благоустроенные естественные убежища или норы других животных. Сами
волки редко занимаются капитальным строительством, предпочитая уже готовое жилье.
Возле логова ведут себя осторожно, да и охотиться стараются в нескольких километрах
от дома. Волк ночное животное, но иногда бывает активен и днем. Во время охоты
волки работают единой командой, четко разделяя обязанности. Общаются при помощи
воя и языка жестов.
В мифологии волкам отводится особое место. В языческой Европе и у славян образ
волка тесно связан с культом плодородия. Во время жатвы последний сноп часто
посвящался волкам. Причем в разных местах к волку относились по-разному: от доброжелательного
уважения, до открытой неприязни. В шаманских практиках образ волка тесно связан
с магией. Многие войны вместо кольчуг надевали на себя медвежьи или волчьи шкуры,
перевоплощаясь во время битвы в зверя. Отсюда, наверно, и пошли легенды об оборотнях.
Он был легендарным волком. Настоящим матерым зверем значительно крупнее овчарки.
70 килограммовый красавец (обычно волки весят 32-50 килограмм) с опаленной мордой
и простреленным ухом. Он умел обходить капканы, умел укрываться от пуль, умел
обмануть охотников, а в голодное время мог на глазах у хозяев прямо со двора
утащить невезучую собачонку…  
-Я готов.
Он был в потрепанных джинсах и старенькой футболке.
-Ты не запираешь? – спросил Александр Сергеевич, когда Алексей просто прикрыл
дверь.
-Мне тут один рассказывал. Ломали они с другом ворота в гараже. Гараж он снимал,
так что они старались действовать аккуратно. Так вот, двумя ломиками они вскрыли
его минут за пять.
-Но все равно.
-Ко мне никто не залезет, а если залезут…, - он недобро усмехнулся, - они меня
здесь инстинктивно побаиваются.
-Здесь все, - сказал Александр Сергеевич, протягивая ему папку.
-Мне не нужно.
-Ознакомься.
-Зачем? Меня интересуют совсем другие вещи.
А ведь он так и остался зверем! Дикий лесной волк в обличии человека. Говорящий,
ходящий на задних лапах, умеющий читать и пользоваться ножом и вилкой, и от этого
еще более страшный зверь. По спине Александра Сергеевича прошел легкий холодок.
Им нравится тешить себя тем, что они превратили его в человека, тогда как на
самом деле… На самом деле он был созданной для охоты машиной, способной чувствовать
все, даже этот страх. Александр Сергеевич почувствовал бессильную злобу. Черт!
Как только Моргана с ним управлялась? Хотя, что тут удивительного? Моргана –
женщина, самка, сука, одним словом. Одна из тех сук, что были отобраны, как и
этот зверь. Он интуитивно не любил Моргану. Поэтому они так легко и спелись.
-Сначала к нему, - сказал Алексей.
-Что?
-Я бы хотел заехать к Моргане, но, думаю, там уже ничего нет.
-Согласно…
-Поэтому едем к нему, - оборвал его Алексей.
Вот скотина! Ни слова лишнего. И ни малейшего намека на то, что я тут перед ним
как на ладони. Александр Сергеевич представил себя в виде таракана на бесконечной
глади стола. Тараканом, над которым занесен для удара тапочек, и нет ни одной
щели, чтобы… Эта метафора совсем не прибавила ему настроения. 
-Нам лучше там не светиться.
-Нас никто не увидит. 
Александр Сергеевич представил себе, как зверя пускают по его следу, и ему стало
окончательно не по себе. Этот найдет где угодно и сделает все, как надо. Спокойно,
без суеты и лишних движений…Надо взять себя в руки, приказал он себе, чего-то
я вдруг разнервничался в последнее время. Все этот чертов проект. Сколько уже
людей погибло. 
-Остановите здесь, - сказал Алексей, когда до дома объекта оставалось метров
200.
Александр Сергеевич послушно припарковал машину. 
Алексей сложил руки на колени, закрыл глаза и начал слушать. Он постепенно сближал
свои чувства до тех пор, пока они не превратились в единое целое, включающее
в себя все. Это суммарное, шестое чувство и должно было вывести его на след.
Когда Алексей понял, что дорога чиста, он вышел из машины и пошел вперед немного
по-индейски пружинящей походкой. Он легко открыл дверь и вошел в квартиру объекта.
Обычная «хрущевка». Ничего особенного. Холостятский бардак. Было видно, что квартира
брошена в спешке. Он прошелся по комнатам, зашел на кухню, сел за стол…
Моргана. Он услышал ее запах. Она бывала здесь довольно часто, сидела за этим
столом, варила кофе. Ее кофе ни с чем нельзя перепутать. Здесь была и другая,
которая пахла враждой. Они не любили друг друга. Но не из-за него. Бытовая ревность
былых обид. И было что-то еще, что-то еле заметное, что он не мог разобрать.
Когда все до мельчайших оттенков было впитано, и рассортировано в памяти, он
вышел из квартиры и медленно пошел к машине. 
-Туда, - сказал он, садясь внутрь.
Когда они подъехали к забегаловке, там уже все было чисто. Даже асфальт и тот
отмыли. Все хотели поскорее забыть о происшедшем. По официальной версии взорвалось
плохо установленное газовое оборудование, которого у нее отродясь не было. Он
вышел из машины и, полу прикрыв глаза, медленно прошелся вдоль дороги. 
Обилие запахов захлестнуло его. Лишние люди, лишние машины, лишние события… И
из этого обилия информации ему надо было выделить ту, которая ИМЕЛА НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ
ОТНОШЕНИЕ К ДЕЛУ. Он остановился, закрыл глаза и вновь объединил все чувства
в одно. И опять что-то еле уловимое, воспринимаемое на границе между чувствами
и иллюзиями витало в воздухе.


2


-Актуальность данного проекта заключается в том, что нам все чаще приходиться
сталкиваться с задачами, требующими для своего решения наличия целого ряда навыков,
которые мы с вами практически безвозвратно утратили вначале в результате  эволюции,
а затем уже и в результате цивилизации. Прибегать к помощи животных не всегда
бывает возможно, к тому же контакт между человеком и животным на уровне обмена
информации настолько мал, что его не стоит даже принимать в расчет. Использование
дромов невозможно по двум причинам: во-первых, дромы слишком экзотически выглядят
для наших мест; а во-вторых у дромов практически нет опыта общения с людьми.
Мы, как вы понимаете, не в счет. Поэтому целью нашего проекта является создание
высокоразвитого существа, наделенного как лучшими человеческими качествами, так
и всем необходимым арсеналом животного. История знает ряд случаев, когда животные
воспитывали человеческих детей. Это воспитанники психологически были такими же
животными, как и их приемные родители, и никакие попытки превратить их обратно
в людей не привели к успеху. Поэтому первое, чему мы уделяли пристальное внимание,
это создание методики воспитания или очеловечивания. Так в результате многолетней
работы появилась терапия Клаймана. Подробно на ней мы останавливаться не будем.
Скажу только, что в результате терапии мы фактически внедряем в испытуемого те
или иные личностные качества с легендой или без. Объектом эксперимента будут
дети обоих полов до 1 года. К сожалению, нам придется довольствоваться сиротами
или теми детьми, от кого, в силу разных причин, отказались родители. Не лучший,
надо сказать, контингент. Дети будут отбираться сериями по пятьдесят человек
с интервалом в десять лет. Количество серий будет определено решением основной
задачи проекта. Другими словами, мы собираемся работать до победного конца. После
первичного отбора дети будут переданы на воспитание в семьи дромов, где их будут
воспитывать, как настоящих дромов: сильными и здоровыми. Именно дромы должны
будут заложить ту психическую основу, на которую мы будем накладывать последующие
личностные слои. Затем, в возрасте десяти лет, дети будут изъяты из семей и переведены
в лабораторию, где в течение месяца в них будет внедрена животная матрица, после
чего на шесть месяцев они будут выпущены на свободу в естественную среду обитания.
Естественную, разумеется, для матричного животного. После этого, в случае удачного
вторичного отбора, наступит вторая фаза или очеловечивание. На этой стадии терапия
будет совмещена с обучением методом контакта с живыми людьми. Эта стадия эксперимента,
если повезет, тоже должна будет продолжаться от пяти до десяти лет. Вот, собственно,
и все.
Закончив доклад, Владимир Геннадиевич закурил сигарету и сделал большой глоток
прямо из бутылки. Пиво было свежим и не совсем холодным, как он и любил. Они
были на пикнике. Озеро, песчаный берег, трава. Метрах в трехстах от них начинался
сад. Водители чуть поодаль натирали до блеска «Волги». Им совсем не надо было
слышать, о чем говорили трое мужчин и две женщины возле костра, на котором жарилось
мясо. Как сказал бы шутник: картина Репина «Начальство на отдыхе». На отдыхе
же начальство было только для посторонних глаз. Шло закрытое совещание Комитета.
 
Какие есть вопросы к докладчику? – спросил высокий худой мужчина кавказского
типа. На вид ему было под пятьдесят.
-Скажите, милый Владимир Геннадьевич, а зачем все эти сложности? Я имею в виду
сначала дромов, потом животных. Масло масляное получается, извините за сравнение,
- взяла слово миловидная женщина лет сорока. 
-Не скажите, Ольга Николаевна. При всех своих достоинствах дромы имеют один важный
недостаток: у них нет опыта общения с людьми, тогда как объект, в конце концов,
должен будет действовать исключительно среди людей. 
-Тогда почему вы не откажетесь от дромов?
-Это невозможно. Детей надо выращивать, воспитывать, прививать определенные качества.
Не думаете же вы, что можно вот так подложить пятьдесят младенцев в логово волка?
Человеческое вмешательство на данном этапе эксперимента принципиально недопустимо.

-Скажите, а почему выбор пал на волков? – спросил тучный мужчина с обрюзгшим
лицом.
-Тому несколько причин. Во-первых, волки – это, своего рода, евреи леса. Подобно
еврейскому народу они долгое время уничтожались практически повсеместно, но умудрились
выжить. Волк знает психологию людей, умеет уходить от пуль, умеет обходить капканы,
может на глазах хозяев утащить даже собаку с цепи. Волки - наши серьезные конкуренты.
Уже только это является неплохим основанием для выбора. С другой стороны, между
волком и человеком существует некая духовная связь. Недаром чуть ли не у всех
народов в языческих культах присутствует волк. Да и мифы об оборотнях появились
не на пустом месте. Были воины, которые вместо доспехов надевали волчьи шкуры,
и если не физически, то, по крайней мере, духовно перевоплощались в животных.
-Какие планируются потери? – вновь взяла слово Ольга Николаевна.
-Поясните.
-Я хотела бы знать, каков шаг на успех. Другими словами, сколько должно погибнуть
детей на каждого удачного воспитанника?
-Я думаю, если мы получим хотя бы одного удачного воспитанника, эксперимент можно
считать удачным. 
-Какие планируются затраты? – спросила вдруг, казавшаяся безучастной, сухая,
похожая на вяленную тарань, дамочка лет пятидесяти пяти. 
-Как я уже сказал, мы не можем прогнозировать количество серий.
-Тогда скажите, в какую сумму нам обойдется каждая такая серия?
-Честно говоря, вопросы финансирования выходят за пределы моей компетенции, но
если хотите, мы пришлем вам подробную смету.
-Это будет весьма любезно с вашей стороны.
-Тогда во вторник. Нормально?
-Вполне. 
-Вы не могли бы более подробно остановиться на критериях отбора детей? – поинтересовался
милый, похожий на библиотекаря или архивариуса старичок.
-Как я уже говорил, это должны быть дети из детских домов или роддомов…
-Извините, что перебиваю, но я не об этом. Меня интересует, по каким критериям
будет отдаваться предпочтение тем или иным детям, если так можно спросить?
-Критерием будет субъективный выбор одной из наших лаборанток, показавшей высокий
уровень интуитивного видения.
-Спасибо.
-Еще есть вопросы? Нет? Тогда я позволю себе спросить: Во время доклада, говоря
о второй фазе, вы сказали, если повезет. Не могли бы вы прокомментировать эти
слова?
-После первой фазы объекты должны будут успешно пройти через испытание. Испытание
достаточно серьезное, настолько серьезное, что, возможно, нам не с кем будет
проводить вторую стадию эксперимента. 
-Какое именно испытание вы планируете?
-Испытание на выживание. Мы планируем настоящую охоту по всем правилам искусства.

-Облава на детей?
-Именно.
-А вам не кажется, что возраст тоже стоит все-таки учесть?
-Нам нужен идеальный боец. К тому же для животного десять лет – срок не малый.
-Но они же все-таки человеческие дети.
-Согласен. Поэтому мы создаем достаточно гибкую методику для данного проекта,
которая позволит вносить серьезные поправки.
-У меня больше вопросов нет.   


3


Его номер начинался с цифры 6. Шестая серия. Пятьдесят лет упорного труда, 250
детских жизней… 
Его номер был 628. Он не был ни сиротой, ни брошенным родителями ребенком. У
него были мать и отец. Настоящие молодые родители, которые с нетерпением ждали
появления на свет своего первенца
-Какой чудесный малыш! – воскликнула Галина, услышав его плач.
Дело было в одном из маленьких районных роддомов, куда они приехали посмотреть
на очередного кандидата в Маугли. С первого же взгляда было ясно, что ребенок
(тот, за которым они приехали) никуда не годится, разве что в банку с формалином
и на полку какого-нибудь анатомического музея. Они уже собрались уезжать, когда
в одной из соседних палат заплакал ребенок.
-Какой чудесный ребенок! – воскликнула Галина. Ее глаза засветились.
-Можно вас на пару слов? – Владимир Геннадьевич взял под руку врача и вышел с
ним во двор.
Минут через десять они увозили нужного малыша, а врач, как мог, успокаивал безутешную
мать, припавшую к холодному детскому тельцу. 
-Какой чудесный малыш! - старый одинокий Кахтр был просто в восторге. Он буквально
плакал от умиления, глядя на маленькое, кричащее создание, - теперь я понимаю,
что значит быть отцом!
-В таком случае, зря ты его взял.
-Почему?
-Потому что его все равно убьют, как убили всех остальных. Еще ни один не выжил.
-Этот выживет.
-Ты так уверен?
-Мне есть, что ему передать.
-А ты уверен, что он…
-Я уверен в том, что сделаю для него все.
-В любом случае его у тебя заберут.
-Ну и что? Главное, что он выживет. Он станет самым лучшим и выживет…
И действительно, все свое время Кахтр посвящал воспитанию ребенка.
-Ты выживешь, - говорил он, натирая тельце младенца специальной мазью из трав,
от которой тело приобретало силу и ловкость, - ты будешь лучше других, - приговаривал
он, опуская голого младенца в снег или в холодную прорубь (благо, где-нибудь
всегда бушевала зима). По ночам он пел для ребенка свои шаманские песни, от которых
переворачивался разум, а чувства приобретали особую ясность. 
Малыш действительно рос самым лучшим. К пяти годам, благодаря стараниям Кахтра,
он уже мог участвовать в охоте если и не наравне с дромами, то взрослому, тренированному
мужчине он не уступил бы ни в чем.
Теперь Кахтр по ночам шептал ему слова Мудрости и отпаивал эликсиром.
-Ничего, что сейчас ты не понимаешь, - приговаривал он, - твой мозг впитает все
до последней капли, и потом, когда это будет нужно, ты вспомнишь все.
Раз в неделю Кахтр приводил малыша к деревьям, у которых вместо листьев были
человеческие головы. Он сажал малыша под дерево и заставлял его сидеть неподвижно,
пока корни (у деревьев были очень чуткие, подвижные корни) полностью не оплетали
его тело. 
-Сиди, слушай, и ничего не бойся, что бы ни происходило, - напутствовал его Кахтр,
сажая под дерево. 
Сначала малышу было страшно и щекотно. Потом он привык к этим ласковым прикосновениям
совершенно чужой плоти. Когда же корни образовывали вокруг него плотный кокон,
он проваливался в странное, непохожее ни на что, состояние небытия. В этом состоянии
он мог впитывать то, что говорили деревья. Кахтр называл это общением с духами.
-Когда-нибудь ты поймешь и это, - говорил он малышу по дороге домой.
Когда ребенок подрос, Кахтр отвел его в очень странное место: мир абсолютной
тьмы. Твердая тьма под ногами и зыбкая тьма вокруг.
-Где мы? – В голосе ребенка было удивление. Он давно уже научился проникать глубоко
в сердце собственного страха, туда, где было истинное бесстрашие.
-Это не имеет значение. Ты должен будешь пожить здесь какое-то время. Тебе нужно
стать тьмой. Раствориться в ней, слиться, принять в себя. Ничего не делай. Только
смотри во тьму.
После этих слов были удаляющиеся шаги Кахтра и абсолютная тишина. Тьма, тьма
и ничего кроме тьмы. Он никогда еще не встречал такой совершенной тьмы. Оставшись
один, он лег на спину и принялся всматриваться во тьму. Он смотрел пристально
и одновременно доверчиво, приглашая тьму заглянуть к нему в глаза, а потом и
в саму душу. Взгляд, подобный воде, принимающей в свое лоно пловца. Его тело,
обученное годами тренировок, быстро расслабилось до такой степени, что он буквально
перестал его замечать. Давно уже не было того зуда, который возникает у обычных
людей при попытке сохранять неподвижность. Давно уже не было ни желания вскочить,
ни попыток ума убежать в сон или в фонтан мыслей. Все это было в далеком прошлом,
как и страх темноты или страх смерти. Была тьма, было умение ждать, было расслабление
и готовность принять тьму, что бы ни стояло за этим словом. Сначала появилась
жажда, потом голод. За годы тренировок он научился обходиться без пищи или воды.
Труднее было с другими потребностями. Волей-неволей ему приходилось вставать.
Он отходил не несколько десятков шагов, делал дела и возвращался на место: туда,
где его оставил Кахтр. На третий или четвертый день (чувство времени давно уже
исчезло, и он приблизительно определял время по состоянию организма) зачесались,
а потом и заболели глаза. Тьма разъедала их как мыло. И вот наступил момент,
когда тьма сначала осторожно заглянула к нему в глаза, а затем хлынула внутрь.
Она проникала в каждую клетку его организма, в каждую мысль, в каждое чувство.
Тьма наполнила все его существо, и он начал растворяться в ней, как снег в горячей
воде. Наконец, он превратился в тьму. Это было неописуемое ощущение абсолютной
расслабленности, абсолютной свободы даже от себя самого, даже от смерти. Тьма
была по ту сторону смерти, и смерть была не властна над ней. Так он впервые столкнулся
с бессмертием.
-Запомни эту тьму, - услышал он голос Кахтра, - запомни и сохрани ее в своем
сердце. Пойдем.
Он помог мальчику подняться на ноги и повел за собой.
-Я специально пришел за тобой ночью, чтобы твои глаза смогли хоть немного привыкнуть
к свету. Но все равно, когда мы будем выходить, зажмурься. То, что было бы тьмой
для других, для тебя будет ярким светом.
И точно. Едва он дошел до средины круга, яркая вспышка резанула его по глазам.
Он вскрикнул, зажал глаза руками и медленно сел на землю. В следующее мгновение
внутренняя тьма мягким компрессом легла ему на глаза. Только через несколько
минут он смог убрать от лица руки и открыть глаза.
-Пойдем прогуляемся, - поднял его как-то Кахтр утром с постели.
-Что-то случилось? – спросил мальчик, посмотрев на дрома.
-Пойдем.
Какое-то время они шли молча, потом Кахтр, так, судя по всему, и не найдя нужных
слов, сказал:
-Нам придется расстаться.
-Когда?
-Сегодня. Через пару часов они будут здесь.
-Мы увидимся?
-Не знаю. Тебе предстоит очень тяжелое испытание. Пока что никому не удавалось
пройти этот путь до конца. Ты должен справиться. Иначе… Главное, не волнуйся.
Я дал тебе намного больше, чем полагалось, да и говорить с тобой об этом мне
было нельзя. Ну да это уже не имеет значения. Я научил тебя почти всему, но одну
вещь тебе придется освоить самостоятельно: ты должен научиться сливать все чувства
в одно. Наблюдай за чувствами, что бы ни случилось. Помни о тьме. Храни ее. Запомни:
тьма и единое чувство будут твоим основным оружием. И еще. Там, где ты будешь…
Большинство является не тем, за кого себя выдает. Научись видеть суть, а не форму.
За ним прибыло двое молодых парней. 
-Был на свадьбе у друга, - рассказывал один из них по дороге, - только приехал.
Выпили, посидели… Пора возвращаться. А это хрен знает где в деревне… В общем,
заблудился. Думаю, надо ночевать, пока еще бензин остался, и вообще куда-нибудь
не заехал. Просыпаюсь, вокруг поле. На переднем сиденье два каких-то типа. Какого
хрена вы здесь делаете? – спрашиваю. Они у меня заботливо спрашивают: у вас все
в порядке? Я говорю, у меня все в порядке, а вот за каким хреном вы в мою машину
забрались? Убрались они из машины. Украли какую-то ерунду и 50 рублей деньгами.
Там было сто, но пятьдесят они оставили. Решили, наверно, разделить по-братски.

-Душевные попались братки.
-Стою я, значит, в поле. Машина не заводится. Ни где я, ни какого хрена ей надо…
Вокруг люди исключительно армянской национальности. Вот пять машин мимо проехали,
и все пятеро армяне. Останавливались, правда, все. Русские так хрен остановятся,
а эти… Один сказал, где я. Другой дал бензина. Третий дал сигарет… Последним
был русский. Этот сначала буркнул, что у него нет троса (я решил с толкача попробовать),
но минут через десять вернулся с тросом…
Его привезли в один из лабораторных корпусов, больше похожий на санаторий для
высокопоставленных чинов. Там его долго осматривали с головы до ног люди в белых
халатах, после чего отправили в небольшую комнату с удобной кроватью. Кроме кровати
там были стул и тумбочка, а окно было закрыто мощной кованной решеткой. Оставшись
один, он лег на кровать, расслабил тело и сосредоточился на чувствах. Вскоре
принесли еду: что-то незнакомое, но очень вкусное. Больше до утра его не беспокоили.
Утром он проснулся от странного немного неприятного запаха. Комната наполнялась
газом, от которого делалось нехорошо. Первым его побуждением было задержать дыхание,
но, вспомнив напутствие Кахтра, вновь сосредоточился на чувствах. Он наблюдал
за собой до тех пор, пока не потерял сознание. 
Очнулся он внутри прозрачной камеры, которая практически повторяла форму его
тела. Нос и рот закрывала специальная маска, через которую подавался воздух.
К рукам, ногам и голове были прикреплены многочисленные провода. Послышалось
тихое гудение, и камера начала медленно наполняться теплой водой. Когда вода
заполнила камеру, погас свет. То, что для обычного человека стало бы настоящим
кошмаром, было для него благословением. Его вновь оставили одного, да еще в условиях,
наиболее приятных для расслабления. Он закрыл глаза и сосредоточился на своих
ощущениях. Ему потребовалось не более пяти минут, чтобы перестать ощущать тело.
Еще две минуты, и мысли последовали за плотью. Вода прекрасно играла роль кокона,
который для него создавали деревья. Он вновь был в состоянии небытия, как там,
дома…
Тело рефлекторно дернулось, и он почувствовал, как что-то чужеродное начало заползать
внутрь. Это был сложной конфигурации электромагнитный сигнал, который должен
был напрочь стереть его память. Сигналу невозможно было противостоять, тем более
что любое сопротивление только облегчало задачу. Он это понял и сделал то, что
никто еще до него не делал. Он сознательно пошел навстречу сигналу, объединился
с ним, слился в единое целое. Тьма обволакивала его сознание, но это была ЕГО
тьма, и то, что должно было быть уничтожено, просто расступалось перед натиском
врага. Тогда и произошло то, о чем говорил дром: все его чувства слились в единое
целое, в шестое чувство, которое вместе с сознанием покинуло тело…
Он видел как бы со стороны, как враг, так и не найдя объект агрессии, покинул
его сознание, как люди в белых халатах вытащили его из камеры, как долго потом
сканировали его мозг. Он видел, как его погрузили в вертолет, как выгрузили в
далеком лесу и аккуратно опустили в пещеру. И только там он позволил себе прийти
в сознание.
В пещере недалеко от него лежал волк. Это был матерый самец, который долгое время
был грозой округи. Состарившись, он решил выйти к людям – волк не может совершить
самоубийство. Но вместо охотников его взяли экспериментаторы. Вместо пули он
получил железную клетку и сытный рацион. Мальчик настолько хорошо чувствовал
волка, что практически стал с ним единым целым.
В этом и заключался так называемый секрет терапии: в пещере странным образом
происходило слияние сознаний всех, кто оказывался там в одно время. Превращение
в зверя происходило достаточно просто: сначала промывались мозги до полного уничтожения
памяти и личностных свойств, затем несколько дней в пещере с животным.
Вот только с ним процедура дала сбой. Электромагнитный сигнал не только не уничтожил
его сознание, но наоборот сделал его более гибким и сильным. 
Волк тяжело дышал. Он хотел покоя. Абсолютного покоя. Он умер быстро и безболезненно
– мальчик легко остановил его сердце усилием воли, впитав предварительно до последней
капли все то, что раньше было волком. 
Так, скорее вопреки, чем благодаря технологии проекта на свет появился человек
по рождению, дром по воспитанию и волк по слиянию. Что можно ждать от подобной
гремучей смеси, не знал никто. 


Продолжение следует