Попавшие в сети Диавола громко настаивают на своей исключительности и богоизбранности. Ни у кого нет такого горя, как у меня — я самый бедный человек на свете. И бедам моим нет предела: другие люди пострадают немного, а потом отряхнутся, как собаки — и бегут себе дальше счастливые. Мои же несчастия поразительны по глубине и экзистенциальности в принципе. А их абсолютная величина вызывает трепет у целых поколений. Легенды о моих неслыханных страданиях будут передаваться из уст в уста до скончания
времён, обрастая всё новыми и правдивыми подробностями. И это не удивительно: мои страдания столь же велики, сколь велик я сам.
Попавшие в руки Бога живого настаивают на своей непорочности. Весь мир погряз во грехе — и лишь я один чист, как родник живой воды. Люди пьют беззаконие, как воду, я всегда прав — и ныне, и присно, и во веки веков.
Преданные своим слабостям искренне верят только в свою правоту перед Богом и людьми. Я центр мироздания: планеты вращаются вокруг меня одного, солнце светит преимущественно для меня, и Господь любит меня, неповторимого, больше всех. Да и как же меня не любить, когда я всегда прав и удаляюсь от всякого зла.
Потерявший всё считает это дурной шуткой Господа Бога. Вопрос «за что?» для него носит чисто риторический характер, вопрос «почему?» не возникает как таковой. Зато как половодье разливается зависть и горечь утраты.
С трудом выслушивает Иов мудрствования своих сытых друзей: Самому Несчастному На Свете положено быть терпеливым за двоих. А потом всё же говорит: «потерпите меня, и я буду говорить; а после того, как поговорю, насмехайтесь» \Иов 21,3\. Так он сводит одной фразой все многодневные речи друзей к неуместному юмору. Далее — ещё лучше: он даёт понять, что они для него — просто аудитория для выражения своего неслыханного горя — «разве к человеку речь моя? Как же мне не малодушествовать?»
\Иов 21,4\. Ваше дело — поддерживать мои ламентации правильными замечаниями. Или хотя бы целомудренно молчать: «посмотрите на меня и ужаснитесь, и положите перст на уста» \Иов 21,5\. Далее льётся широкая река обвинений, обращённых к городу и миру: «Почему беззаконные живут, достигают старости, да и силами крепки?» \Иов 21,7\. Вопрос этот очень глубокий и вечный. Более того: у всех неискренне верующих он как бельмо на глазу. Второй вопрос, отсюда вытекающий: следует ли считать всех стариков,
крепких силами, за беззаконников? Конфуций — современник Иова — отвечает на этот вопрос утвердительно с одной оговоркой. По его мнению человек, в молодости непослушный родителям, в зрелости не добившийся уважения, а в старости не умирающий — просто разбойник.
Хуже того: «злые проводят дни свои в счастии и мгновенно нисходят в преисподнюю» \Иов 21,13\. Действительно — хорошее настроение во всякий день и быстрая смерть — явные признаки Божьего благоволения. И распределение такого благоволения нередко вызывает недоуменные вопросы у страдальцев всех видов.
Плохие люди живут припеваючи, не зная Бога, а Он этому как будто потакает: «часто ли угасает светильник у беззаконных, и находит ли на них беда, и Он даёт им в удел страдания во гневе Своём?» \Иов 21,17\. Ответ на этот вопрос прост: счастье измеряется преимущественно сопротивлением среды. Злые люди, энергичные и упрямые в своём эгоизме, входят в среду, как раскалённый нож в сливочное масло. Разговоры о будущем воздаянии оказываются в пользу бедных: «пусть глаза его увидят несчастие его, и
пусть он сам пьёт от гнева Вседержителя» \Иов 21,20\. Недаром мелкий обиженный люд так любит публичные казни: для него это отдушина, позволяющая как-то терпеть невыносимую несправедливость собственного бытия. И недаром люди ловкие и хорошо откусившие от пирога жизни гуманны: они не торопятся пить от гнева Вседержителя.
Введение в науку об эффективной организации человеческой жизни, или Этические, логические и кибернетические аспекты разумной цивилизации
17 Принцип сомнения
Решение (в кибернетике) – это выбор из множества альтернатив с целью последующего использования выбранного. Целью может быть использование выбранного варианта в качестве средства реализации цели, в качестве продукта конечного потребления, для хранения, для утилизации и т.д.
Для принятия решения в процессе НЕалгоритмизированного управления нередко (у некоторых людей и постоянно) возникает ситуация с недостатком информации – управляющий оказывается в ситуации «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что» (я имею в виду управляющего не как представителя профессии, а в самом широком смысле этого слова, т.е. как человека, принимающего какое-либо управляющее решение).
При разрешении этой трудности возможны три исхода:
а) недостающая информация кому-то известна и ее легко раздобыть;
б) эта информация кому-то известна, но она не стоит того, чтобы тратить на ее поиск уйму времени;
в) недостающая информация не известна никому.
Многим знакома ситуация, когда позарез нужно узнать точное значение какой-то простой характеристики – например, времени, когда ошибка в несколько минут может оказаться катастрофической.
А вот в сложных ситуациях, когда альтернативных вариантов великое множество и о каждом нужно знать очень много характеристик, недостающая информация обычно не вызывает ни малейшего дискомфорта. Без малейшего сомнения люди с необычайной легкостью выносят оценки (чаще отрицательные) поведению других людей на основании всего лишь маленькой толики информации о событии: супруг обнимает другую женщину – значит, непременно изменяет.
Однако встречаются люди, ясно осознающие и остро чувствующие факт недостаточности информации и испытывающие от этого такой дискомфорт, что неспособны принять решение (высказать оценку, дать указание и т.п.). Вот это чувство дискомфорта от недостатка информации для принятия решения мы и можем назвать СОМНЕНИЕМ.
После утренней молитвы девочки ушли домой, а Самын по своей инициативе осталась помогать Апыш-эже. В аилах у нас еще такой атавизм остался. Наверное, далекий пережиток общинного строя. Тебя не просят, а ты остаешься и помогаешь, пока руки не отвалятся. А нашей тетушке Апыш как раз нужны были добровольные помощники. Потому что к ее дому, несмотря на раннее время, начали собираться люди. Кто на машине, кто пешком. Причем, не наши аильские, а чужие. Откуда они узнали, что Ясновидящая вернулась, когда свои чочко-сайские
о ее возвращении еще не догадывались, загадка. Приезжие неторопливо заполняли двор, тихо, в полголоса здоровались друг с другом, потом спрашивали, принимает ли почтенная Общающаяся с Духами. У многих в руках были пластмассовые бутылки с водой. Как-то так получилось, что на многие вопросы пришлось отвечать Самын. Она чаще всех выходила из дома, к тому же ее простоватое лицо, по-видимому, располагало к ней приезжих.
Но Самын не Самын, если с ней не случится какой-нибудь конфуз. В то первое утро из Кара-Конуза к Апыш-эже привезли не ходячую девушку-дунганку с парализованными ногами. Больную девушку сопровождала мать в белом платке и двое братьев, помогавшие нести носилки. Самын при виде их, почему-то ни о чем, не расспрашивая, сразу отворила двери нараспашку и суетливыми жестами начала показывать, куда нести больную. А тетушка Апыш в это время переодевалась. Увидев гуртом вваливающихся людей, лица которых было трудно
разобрать в контровых лучах утреннего света, она недовольно вскрикнула. Рядом стоявшие подруги Алмаш и Джамаш бросились закрывать Апыш подолами своих платьев. Возникла неловкая ситуация. Поняв, что они вошли в неподходящий момент, мать девушки тут же отвернулась и потребовала сделать то же самое своим сыновьям.
Самын, естественно, почувствовала себя виноватой. Она растерянно застыла посреди комнаты, под осуждающими взглядами тетушек Алмаш и Джамаш. Тем более, последняя исподтишка показала ей кулак, мол, погоди, ты еще у меня получишь.