Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Глянцевый журнал "Русский размах"

Рассылка закрыта

При закрытии подписчики были переданы в рассылку "Крупным планом" на которую и рекомендуем вам подписаться.

Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.

←   Июнь 2008   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
10.06.2008
14:44:44
17:42:58
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
Автор
Толстобров Николай

Статистика

701 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Глянцевый журнал "Русский размах"


 

Анонсы журнала "Русский Размах"

418-й выпуск

- Вера в причину и следствие коренится в сильнейшем из инстинктов: в инстинкте мести
Фридрих Ницше
Владимир Лещенко О перебежчиках и невозвращенцах
Кто, собственно, предавал социалистическое отечество?

* * *

Вопрос о перебежчиках и невозвращенцах советских времен имеет как представляется важное значение — и не только для понимания подлинной природы и подлинной истории нашей страны. Но и также вопросов как более глубоких, так и более важных практически.

У диссидентов, а позже — у продвинутой интеллигенции, было принято называть СССР «большой зоной», откуда мечтал сбежать чуть ли не каждый второй, не считая каждого первого.

Логично предположить, что если так, то население в массовом порядке должно стремится любыми способами сбежать из «этой ужасной империи зла».

Давайте же посмотрим — как реагировали разные категории граждан СССР на реальную возможность «выбрать свободу»?

За основу возьмем период с середины 50-х по конец 80-х — время относительной открытости, гуманизма, и прочего. Причем что также важно: эпоху, когда экономические мотивы для желания уехать на ПМЖ практически отсутствовали.

  1. . Итак, начнем с самой большой категории людей, могущих бежать без особого риска: моряки загранплавания.

    Таковых, вместе с рыбаками набиралось в иные годы больше полумиллиона. Представлены были все социальные слои и все национальности — от азербайджанцев и туркмен до евреев и прибалтов (коих, впрочем было не так много — профессия моряка дальнего плавания в Балтии к 70-м годам стала непопулярной). Более того: значительная часть рыбаков, к примеру, в тех же 70-80 гг. набиралась из жителей Западной Украины.

    Получить визу было, вопреки распространенному мнению, было достаточно просто. Какое-то время брали даже судимых, до анекдотического случая: бывший «медвежатник» сойдя с борта в Пирее, очистил сейф ювелирного магазина, спокойно вернулся и сошел уже в Италии — чтобы исчезнуть, что называется, с концами, воспользовавшись тем что портовая охрана традиционно относилась к советским морякам с доверием и редко их проверяла.

    И что же? Количество беглецов — ничтожно. Из знаменитых вспоминается только Борис Туманов, работник радио «Свобода» — да и тот агент КГБ.

    Причем похоже что большую часть не вернувшихся на суда можно списать не на политику, а на тягу к приключениям и на традиционно развитый в припортовых районах криминал.

  2. . Разнообразный транспортный персонал — экипажи «Аэрофлота», водители-дальнобойщики на международных рейсах, проводники железнодорожных вагонов, машинисты и прочее.

    Опять — и что? Беглых стюардесс или шоферов история не знает.

  3. . Дипломаты и прочие работники посольств. Это не только бывшие секретари обкомов и их дети. Это и масса всякого разного народу — до дворников и официантов включительно.

    Проверяли старательно. Беглых дипломатов имелось трое, включая, правда посланника СССР при ООН Шевченко.

  4. . Различные технические специалисты, работавшие за границей. По численности можно сказать — очень много.

    Тут конечно надо учесть, что большая часть их трудилась в странах «социалистической ориентации», но было и немало тех, кто строил объекты во вполне «буржуазных» Мавритании, Нигерии, и Индонезии, к примеру. Сферы деятельности — почти любые: геологи, врачи, преподаватели — и т.п. По социальному статусу публика тоже самая разная — от докторов наук до сварщиков. Национальности — тоже практически все, включая якутов из «Айхал-алмаз», ездивших в ЮАР в 70-е (!). Проверяли средне.

    Случаи бегства не зафиксированы.

  5. . Военные моряки со всяких средиземноморских и прочих эскадр.

    Их не так уж много было единовременно, но если посчитать число матросов, прошедших через них за период «застоя», получится далеко за сто тысяч ориентировочно.

    Случаев зафиксировано ровно один: младший офицер Николай Артамонов в начале 60-х, бежал в Швецию вместе со своей польской любовницей. Что забавно, девушка вскоре вернулась в Польшу, не понеся никакого наказания. Да и вообще вся история довольно темная.

  6. . Пилоты ВВС. Конечно, не все из них служили вблизи границы, но благодаря непонятной страсти командования советских вооруженных сил регулярно гонять подчиненных с места на место, каждый из нескольких десятков тысяч военных пилотов хоть раз да оказывался в Закавказье, Средней Азии или на Дальнем Востоке — а то и в ГСВГ или Южной Группе Войск.

    Перелетов зафиксировано ровным счетом два. Причем один — уже в горбачевские времена.

  7. . Артисты и прочие деятели искусства.

    Категория в этом смысле достаточно проблемная — по природе вольнолюбивая, склонная к бессмысленному фрондерству, а вдобавок — еще считавшая — и не без оснований — что советская власть недодает ей «законную норму корма» (М. Горький).

    Но все равно — перебежчиков очень мало.

    Из знаменитостей — Рудольф Нуриев, Михаил Барышников, Алексей Годунов, Ирек Мухамедов — уже в 1990-м. Почему-то танцовщиков больше всего. Поневоле приходит в голову не имеем ли мы дело с одной и той же причиной касающейся, скажем так, нетрадиционных сексуальных вкусов?

    Из писателей — А. Кузнецов, между прочим, сбежавший из творческой командировки.

    Были еще перебежчики менее знаменитые в небольшом числе, но именно что в крайне небольшом.

    К примеру, за три с лишни десятка лет ежегодных поездок ансамбля Игоря Моисеева в США не зафиксировано ни одного случая.

    А с Андреем Тарковским произошла вообще дикая история — это не он был невозвращенцем, это его таким сделали, просто пуская обратно. Причем было это уже при Горбачеве. Аналогично поступили с Любимовым, лишив его гражданства, когда тот находился в командировке в Англии.

  8. . Ученые. Не то чтобы их было много, но к ним относится все, что говорилось о деятелях культуры, включая и «норму корма».

    Так вот: перебежчики — ученые существовали почти исключительно в западных боевиках. Единственный известный мне пример — Григорий Пасечник, специалист по биологическому оружию (1989 год)

  9. . Спортсмены. Точно подсчитать число затрудняюсь, но немало.

    Беглецов ровно четверо.

    Двукратные олимпийские чемпионы по фигурному катанию Людмила Белоусова и Олег Протопопов, шахматист Виктор Корчной и уже в перестройку — хоккеист Могильный.

    Пропускаем в силу специфики ситуации очень большую группу граждан, долгое время пребывавшую за границей — ОКСВА. (Хотя по-моему она дала едва ли не самый минимальный процент перебежчиков в новейшей истории — в вермахте и то их было больше).

    И переходим к главному.

    * * *


    А вот теперь — внимание: самый большой юмор, как говорят в Одессе.

  10. . Работники внешней разведки КГБ и ГРУ.

    Численность — неизвестна, но, ориентировочно, две-три тысячи максимум.

    Все люди старательно отобранные, проверенные всеми возможными методами — до медикаментозных включительно, при малейшем сомнении безжалостно бракуемые. Пример из 70х — полковник разведки, уверенно идущий на генерала, кавалер ордена Ленина, был выброшен со службы, после того как выяснилось, что его отец в войну был полицаем: при том что он бросил семью, когда его сыну было три года.

    «Сомнительных национальностей» люди туда не допускались.

    Классовое и социальное происхождение на которое к 70м уже тихо забили в большинстве организаций, там весьма учитывалось и уважалось.

    Так вот — в процентном и в абсолютном (!!!) отношении именно эти люди дали больше всех предателей и перебежчиков.

    Причем изменники все что называется, экстра-класса, что Резун, что Гордиевский, что Лялин — каждому можно смело присваивать звание «суперпредатель».

    Забавно кстати — почему-то перебежать норовили полковники и подполковники — майоров было немного, затесалась еще парочка капитанов. (Лейтенанты вот почему-то почти не бегали).

    Всего с 1953 по 1991 таковых было три десятка.

    Конечно, западные разведки тоже в этом смысле отличились — хоть «Кембриджская пятерка», хоть Эймс с «Топазом».

    Что здесь причиной — то ли некий дефект кадровой политике, то ли присущая людям этой профессии «значительная моральная гибкость»?

    Во всяком случае, здравый смысл говорит против идеи, что именно старшие офицеры спецслужб были самыми свободолюбивыми и самыми угнетаемыми людьми в Советском Союзе


Но все же этот феномен как представляется, заслуживает весьма пристального внимания.

И не только потому, что именно выходцы из этого ведомства занимают многие важные посты в Новой России.
Виктор Сорокин А ЧТО СКАЖИТЕ ВЫ?
Представьте себе, что студентов инженерно-строительного института учили бы только тому, как отделывать здание, а как строить само здание – нет. Но именно в аналогичном абсурдном положении находится общеобразовательная школа в сегодняшнем обществе. В самом деле, самые важные "строительные" дисциплины в школьную (да и часто в университетскую) программу не включены. И это дисциплины, без хотя бы поверхностного знания которых человек не может стать мало-мальски разумно организованным существом, профессиональным Человеком.

К этим дисциплинам относятся:

– теория организации личной жизни,
– социология личности,
– общая кибернетика и теория целеполагания,
– развитие интеллекта,
– основы высокой нравственности,
– техника безопасности,
– защита здоровья,
– технология общения,
– основы педагогики,
– охрана окружающей среды.
Если человек не образован в каждой из этих областей хотя бы поверхностно, то что же это за человек?! И лишь непонимание ценности, значимости этих дисциплин позволяет людям и обществу пребывать в спокойствии, в гармонии с самим собой.

Кто-то посвятил свою жизнь коллекционированию марок, кто-то искусству, кто-то науке, кто-то бизнесу, кто-то удовольствиям... И каждый из них может чувствовать себя вполне счастливым. Но стоит хоть немного заподозрить, что незнание вышеперечисленных дисциплин означает уровень развития человека на 1-2 бала по стобальной системе, то станет ясным, что жизнь профукана: самое важное, самое интересное прошло мимо. Человек мог быть строителем Храма, а занимался по неведению только выносом мусора, а то и вообще ничем.

Развитый человек должен освоить две профессии: одну – для заработка (неважно, какую – ассенизатора или поэта), вторую – чтобы быть полноценным представителем человечества. Первой профессией человек должен заниматься 8 часов в сутки, второй – все двадцать четыре часа.

А что скажите вы?
Балтин Александр ТРИДЦАТИЛЕТНЯЯ ВОЙНА
ПОЭМА

…грехи дают тяжёлые плоды –
они преобразуют образ яви…
Запутаны звериные следы,
Отряд надолго стал на переправе.
Воители в объятиях беды…

Властители в мечтах о громкой славе,
Не помнят свет единственной звезды.

Разбитый, еле тащится обоз.
Ругается с солдатом маркитантка.
В глазах скорее голод, чем вопрос.
О чём бормочет старая крестьянка?
Сгибает пополам незримый груз.
Помилуй, Отче, ибо я боюсь…

Меня страшит внезапное увечье –
Меня пугает пуля или нож –
Калекою сейчас не проживёшь.
Мешаются различные наречья.
И тащится в неведомую даль
Обоз, опровергая вертикаль,
Поскольку победит горизонталь.

…в котле похлёбка булькает вовсю,
обеденное варево пахуче…
Всё небо перечёркивают тучи.
Дорога верит только колесу.
…всему виной амбиции паучьи…

Деревня стала лакомством огня.
Чернеет сумма брёвен обгорелых.
Терзает это зрелище меня:
Деревни поджигать – моё ли дело?
И смотрит ошалело человек
На пепел, что похож на грязный снег.

Дороги, и обозы, и костры.
Измотанность, растерянность и спешка.
Правители коварны и хитры –
Их вражеская радует огрешка.
И рушатся и церкви, и мосты.
И люди в злой игре всего лишь пешки.


Сознание захлёстывает бред,
Когда встречаешь факты одичанья.
Кромешный шум заполнил белый свет,
А хочется хрустального молчанья –
Его не дарит сумрачный сюжет.
И сильно утомляют расстоянья,
И выхода уже по сути нет.

Где бюргерская тишь да благодать?
Вельможа остаётся без обеда.
В сумятице, увы, не осознать
Тяжёлое дыхание победы.
Не стоит победителей встречать!
Приём назначен в ратуше на среду.
Не надо на помпезный уповать.
Лилово расплывается печать.

Доскачет ли гонец? Но конь хорош.
Гонец искусен в деле фехтованья,
Такого без сраженья не возьмёшь,
Мелькает городишко без названья.
Безжалостны войска. Бездарна ложь.
Бесплодны и надежды, и мечтанья.
Завшивел мир. Грядущего не ждёшь.
И месса не воротит упованья.

Дымит костёр. – Ты кто? – Хорват. А ты?
- Я генуэзец…Оба так небриты!
Жестоки, беззаботны и просты…
И оба чудом выбрались из битвы.
И оба церкви грабили не раз,
Насиловали женщин, поджигали
Дома и нарушали тот приказ,
Которой дурью старшего считали.

Ударит пуля в шлем, не тронув кость.
Судьбы на две понюшки остаётся.
Хранит судьбу невидимая ось.
Но хочется напиться из колодца.
И бродят бестолковые стада
Людей сперва туда, потом сюда.
Не блеет только разве только это стадо.
Нам пастыря не надобно – ни-ни…
Забыть бы поскорее эти дни.
А большего на все века не надо.

Ах, очень долго тащится обоз.
Он снова голодранцами оброс –
Небритыми, немытыми и злыми.
С крикливой шлюхой справиться легко –
Пускай она от страсти далеко,
Пусть пялится глазищами косыми
В дыру, откуда капает вода –
Пусть пялится бессмысленно туда:
На серое бессмысленное небо.
В холстине много дыр, и в ней потом,
Должно быть, обретёшь могильный дом,
Когда тебе в пути не хватит хлеба.

А хлеб – он самый главный из владык.

-Ну что, бродяга, выплюнул язык?
И пыточные греют инструменты.
А пленник – совершенно не герой –
За собственную жизнь стоит горой
В условиях жестокого момента.

Предательство – не следствие войны:
Никто не застрахован от вины.
Лютует боль – вот это вне сомнений.
Смеётся нелюбезная юдоль,
Подсунув издевательскую роль
И смерть соткав из адовых мучений.

Саксонец, друг, я тоже ведь, я то ж…
Я тоже немец, мой наряд не гож,
Хватаю воздух пыльными губами.
Бывало мясо жадно пожирал,
Теперь кору глодаю…Брось же нож!
Мы – немцы, нам пристало быть друзьями!..
…мелькают огонёчки вдалеке…
И медленно спускается к реке
Убийца, ибо хочется напиться…

Но горечью пропитана водица.

Разъезжена дурная колея.
-Ты слышал? Это выстрел из ружья!
В уахабах и колдобинах дорога.
От пули не удасться уклониться,
И смертного не избежать итога.

…а лес – как будто сумеречный фон.
Неистовство представленных времён
Отягощает души.
Что обрящем?
В огне метафизическом горим,
И противу врага не устоим –
Мы, знать, не из породы настоящих.

Летит стрела, и падает гонец –
Погибель пригласила под венец.
Посланье не прочитано.
И сбились
Войска с пути. И самый путь убог.
С Всевышним не построить диалог.
Но я хочу рассчитывать на милость!

А милость – это самый щедрый дар.

Как лабиринт устроен этот город,
Не отгадаешь правильный маршрут…
Строения лизал большой пожар.
Солдат устал, хоть он довольно молод –
Его извёл кровавый ратный труд.

Судить ли мародёров? Но кому?
…уйдём в метафизическую тьму.
У дома - старец мрачный, как сова,
Роняет бесполезные слова.
Ведь годы, состоящие из тризн,
Не ценят чью-то маленькую жизнь.
Ты слышишь? Это просто женский крик!
Проклятьями заходится старик.
Молчи, пока не вырвали язык!

Из храмов драгоценности несут.
(Вы это назовёте ратный труд?)
Согласен бедолага на обмен –
Ведь сало лучше светлых перемен,
Рубаха без заплат ценней ружья.
Ворьё солдаты. То есть ты да я…
И мрак давно царит в любой душе.
И каждый миг ты сам на рубеже,
За коим – пресловутый, смрадный ад.
Тела смердят.
Но и дела смердят.

И некогда убитых хоронить!
Об этом неохота говорить!
Ведь мы идём вперёд –
Всегда вперёд!
Там слава ждёт! Заманчивей тепло
Домашнее – кто сдюжит – обретёт!

Раздавленное брызнуло стекло.
Прошёл ещё один проклятый год.

Ещё один закончился. Итак,
Вступаем в неизведанный этап,
Какой не расстреляем из мортир,
Как хочет сумасшедший бригадир.
Деревья – будто серенький пунктир…

…кто хочет добрых рыцарей принять?
А впрочем, где же добрых отыскать?

Сырые вётлы. Серый тёплый пар.
Осенний полдень, У вояки – жар:
Глаз выбит саблей…- Ты теперь циклоп! –
Хохочет генуэзец. Сразу – в лоб:
Гельвет в атаке прошлой окривел,
Но сил не растерял, Лицо – как мел.
Здесь верит всякий, что страдал не зря –
Стрелял, бежал, за годы постарел…
Деревья мокнут. Мокнет и земля,
Которую никто уже не пашет.
…вон высится неведомая башня,
какую окружают тополя.
И день почти не помнится вчерашний.

Мы знаем, как витийствует огонь.
Он запросто способен опалить.
Он – вестник зла! – поэтому не тронь!
И будешь жить.

Солдаты старый город потрошат.
Где прячет ростовщик своё добро?
Старик! В чём только держится душа,
Но в доме – изобильно серебро:
Подсвечники, подносы и ножи.
Разбиты в дивной церкви витражи.
Низвергнут крест – как будто мусульмане
Ворвались в город – а на деле те ж
Крещённые.
Свинью, трактирщик, режь!
Ворованное золото в кармане.
И всякая добыча хороша.
Молчи, неугомонная душа!
Солдаты, гогоча, хватают девок.
Гибриды Босха ожили вокруг.
…и кровью наливается паук,
он знает, что на белом свете делать.

Гибриды. Полу, полу…
Только зло
Даётся в чистом виде.
Тут алхимик
Бессилен…камень, олово, стекло,
Столетник, ступа, пестик и пустырник…
…изломы яви – парусник, тростник…
Поруганные символы и знаки.
И ходит ходуном чужой кадык.
И мяса ждут бездомные собаки.
Здесь словно облик мира искажён.
Мы жили хорошо – и вот обрушен
Обжитый и такой уютный дом –
Налётом моментально разорён.
Не спрятаться от пули за углом.
Припарками, увы, не лечат души.

Здесь медики нужны, как никогда.
Обозник отстаёт. Теряют знамя.
Проходят сокровенные года,
Замаранные чёрными делами.

Но пёстрая картина бытия
Сложилась из различных матерьялов.
Серебряная ниточка ручья
Есть чудо из разряда небывалых!

Как пыл военный снова пробудить?
Чума лишает воинов покоя –
Отчаянья уже почти не скрыть –
Болезнь ведь претендует на чужое!

Дурное время. Сломаны часы,
Стучавшие в висках неугомонно.
У смерти не отнимите косы –
Её пожива выглядит законно.
Качаются аптечные весы.
Разрушены житейские каноны.
В пределах очень чёрной полосы
Не мучает крушенье легиона –

Не Древний Рим…Увы, его черты
Порою проступают в каждом жесте.
Войска внезапно сходятся, и ты
Бежишь да и кричишь со всеми вместе.
Хороших не предвидится известий.
Но гибель вас спасёт от суеты.

На части распадается война,
Не выверены сумрачные части.
Болит душа – натянута струна.
…неправедна любая форма власти.
Горит в ночи банальная луна.
…не светит нам обыденное счастье…

Над картою склоняясь, офицер
Теперь уже победою не грезит.
Сейчас не до изысканных манер,
И снова в мозг заманчивое лезет –
Он думает о доме, о тепле,
О женщине…кругом сплошные смерти.
И мысли неприятны о земле –
В какую неохота – уж поверьте.

Рисунок карты сложен как узор,
Сплетённый злонамеренным фантомом.
…но сколько бы не грезил отчим домо,
войны не отменяем приговор.
Бежать от настоящего нельзя!
А в штабе устаёшь от словопрений.
Считай: главнокомандующий – гений,
И станет триумфальною стезя.
Ржут кони. Разрывается ядро.
И краденый табак, как труп, воняет.
Грохочет дождь, и ржавое ведро
В себя ту влагу вряд ли собирает.
…а город между делом разорён,
и рухнул безымянный бастион,
и каждый в суматохе обречён…

Один поэт идёт среди солдат.
Обычный человек – устал не меньше.
Кудлат. Щекаст. А попросту мордат.
Он любит пиво. И дородных женщин.
Условия похода тяготят,
Но всё-таки созвучьями гудят

Дороги, и посёлки, и страданья…
Чеканит дукатоны государь.
А ты чекань сонеты в оправданье
Тому, что не удержит календарь.

Где хроники? Хранит ли их архив?
Придуманы газеты – или рано?
Окрестный мир достаточно красив
но мы его калечим постоянно.
И мы бредём неведомо куда,
И вновь роняем бранные слова.
А тучи – словно горная гряда.
Едва соображает голова.
Тебя же, мой любезнейший живот,
От голода подводит…
Не рискует
Уже ничем разбитый в драке взвод.
И ангелов давно не существует.

А вдруг один окажется в толпе,
На крик случайный резко обернётся?
По виду - человек. С мечём в руке
И жаждущий напиться из колодца?
Он в облике обыденном для нас
Бредёт среди солдат обыкновенных.
…я слышу голоса в закатный час –
они твердят о важных переменах…
Невероятно! – в уголке Вселенной
Увидеть в откровенном оборванце
Высокого небесного посланца.!
И снова ночь за ночью, день за днём
К победе иллюзорнейшей идём.

Что видно Пантократору с небес?
Пугает темнотой осенний лес,
Зверьё в себе таит с людскою злобой.
Простор вокруг настырен и глазаст,
Следит за каждым шагом и не даст
Укрыться за горою крутолобой.
Былое отпадает будто пласт
Источенной годами штукатурки.
И тело – это в сущности балласт.
И мечется бесхозная каурка.

Что видно Пантократору? – да всё…
Шаги, движенья, выстрелы, убийства.
Достанет полководцу олимпийства
Глядеть, как вертит это колесо?
С ума сейчас сведёт избыток свинства.
К победе надо воинство привесть!
Победа – это радостная весть.
Ты выиграл – и значит взятки гладки.
Не ценится в кромешном мраке честь!
Здесь выжить бы! И шанс как будто есть…
Приходиться играть с судьбою в прятки.

У нас уже украдены слова,
О нас идёт недобрая молва.
Эфес рука сжимает слишком нервно.
Куда уполз ободранный обоз?
Напрасно душу мучает вопрос.
К чему приводят сложные маневры?
Вот жемчуг италийский – просто речь.
…кафтан с весьма изодранной изнанкой…
Храни меня, Господь, от лишних встреч –
Особенно с жестокою испанкой.
Случайный неизвестен диалект.
Вообще-то подозрительный субъект
Ест с нами недоваренную кашу.
Хорват и скандинав, напившись, спят.
На брата точит нож негожий брат.
Без крови не бывает рукопашной.

Теперь повсюду торжествует боль,
Она одна преследует идущих,
Лежащих и едящих, отстающих…
Мура – когда раздавлена мозоль,
Другое – если меч ожог плечо
И стало под кирасой горячо…
Что видит всемогущий Пантократор?
Деревня состоит из головней.
Смущает блеск отточенных мечей,
Курчавый итальянец – имитатор
Знакомых голосов – забавит их –
Солдат, давно уставших, но живых.
А Пантократор видит каждый шаг,
Любой нюанс, любой дырявый стяг…
А дождь умолк, истратив бездну влаги.
Леса стоят дремучею стеной.
Напиться бы водицы ключевой.
А битва невозможна без отваги.
Леса, увы, не ценим в мирный год,
Считая, что забот невпроворот.

Считая, что тяжёл житейский крест,
Не видим красоты обычных мест,
Не ищем смысла в этой красоте.
Что видит Пантократор?..А не те
Солдаты – разорившие базар?
Мне кажется, вот этот слишком стар,
И слишком молод раненый – другой.
Где сыщешь Пантократора? В какой
Из множества разграбленных церквей?
Мы слишком далеко от Византии –
Иная сумма страхов и страстей
Сгибает выи.

…попали в окруженье – нашим швах!
…но в двадцать лет не думают о смерти!
Из праха создан – обратишься в прах,
Таков закон всеобщей круговерти.
Страх плещется в синеющих глазах.
Вопросов много к безответной тверди,
Но все вопросы заданы в сердцах.

…не вавилонской сутолки плоды
наследуют герои рукопашной?
…осколки судеб, крошево звезды,
вчера благоприятной проигравшим.
Отныне – проигравшим навсегда.
…мерещится кошмарное растенье –
сложилась подходящая среда:
и вот она питает ответвленья:
гордыня, зависть, спесь – они ведут
к убийству – там и тут, и снова тут…

История – забава простака,
Идут однообразные века.
И только Симплициссимус смеётся
Над суммою одержанных побед.
…не радует уже осенний свет –
ведь смерть и зазевавшихся дождётся.

Война, в которой вязнет старый мир –
Вернее только части мира, ибо
Что персии с Японией до них –
Грабителей соборов и домов?
Мы отравили солнечный эфир,
Мы сделали отнюдь не лучший выбор,
И голос правды чрезвычайно тих,
И бесит свистопляска ложных слов.

…до отдыха, наверно, далеко,
кровь проливать всё время нелегко.
Поэтому – споём,
споём,
споём.
Вдвоём, втроём:

До победы, до победы
Будем биться – русы, шведы,
Чехи, немцы и поляки –
Мы не выдержим без драки.
Не боимся, не боимся –
Будет чёрт – и с ним сразимся.
Алебарды или пики.
Полководец нас великий
Приведёт к успеху, только
В нём довольно мало толку.
А в беседе – и подавно.
Лучше шутка. С нею славно.
Лучше чаша. Или кубок.
Да приятство тех голубок,
Что встречают нас по сёлам
На подмогу нам – весёлым.
Будем топать, будем лопать.
Мы – Европа, мы – Европа,
Мы разделим кус пространства
Без геройства или чванства
На кусочки, что поменьше.
Мы не можем жить без женщин.
Без сражения – тем паче.
Пожелайте нам удачи.
Пожелайте нам вернуться
Невредимыми из боя –
Будет всё тогда другое:
Дом, жена, тепло и дети,
А сейчас – война на свете.

Вот Энциклопедический словарь,
Раскрытый на подсказанной странице.
…не скоро изменяется букварь,
но страсти переделывают лица…
В борьбу вступили светлые князья.
Германия, Испания и Польша.
Темна национальная стезя,
На тридцать лет расписана, не больше.
Война. Католицизм. Протестантизм.
Разгром неподчиняющихся чехов.
Отважный Валленштейн крушит датчан.
Потом разбиты шведы – ибо им
Достаточно значительных успехов.
Бурлит невероятный этот чан –
Котёл, в котором нации кипят.
Французское участие решает
Исход войны, не отменяя ад.
Вестфальский мир, однако, наступает.
…кошмар тянулся тридцать лет подряд…

Опять идут дожди. Промок обоз.
Обижена солдатом маркитантка.
Вина не остаётся в бурдюке.
Желтеют листья – власть метаморфоз.
К солдату будет ластиться крестьянка,
Раз муж погиб в глобальном бардаке.

Приходит осень не в последний раз.
Буксует колесо в раскисшей жиже,
И ночь уничтожает денный свет.
Картины неприятны без прикрас –
Ведь просто жизнь тебе намного ближе,
Чем сумма поражений и побед.
Болот Шамшиев ПОСЛЕДНЯЯ СВИНЬЯ КАРАВАНА ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕРБЛЮД
Жулик и доллары Акимыча
Возвращался домой бывший комсомольский вожак в дурном настроении. Ему надоело быть вечной собакой, таскающей дичь из воды для брата большого начальника. «Когда, черт побери, я начну работать на себя?!» – мрачно раздумывал он. Давно не молодой, а карман все еще пуст. Не сравнить с его товарищами владеющими огромными базарами, сногсшибательными особняками. И ведь как только не ухищряйся, все равно ничего не припрячешь от этого шакала с ненасытной утробой: с Акимыча глаз не спускает, повсюду натыкал своих соглядатаев!
Вскоре служебную «Волгу» главы района, раздражая Акимыча, несколько раз обогнал Мёкё на новеньком «БМВ» с откидным верхом. Машина была забита аильской молодежью вперемешку со стариками. Они дико смеялись, потому что никогда еще в жизни не ездили на такой шикарной машине. На пустыре, подражая Биле, Мёкё попытался боднуть одинокое дерево роскошным хромированным передком своего «БМВ», но не попал. Проскочив, он развернулся, и не смотря на протестующие крики своих пассажиров, снова нацелился на карагач. Помешала протаранить дерево Кана. В последний момент она рванула руль на себя и машина, вильнув, проехала в сантиметре от ствола. Тут Акимыч взорвался. Эх, зараза, наконец-то появился повод выместить на ком-нибудь свое зло после общения с Вампиром! Выйдя из «Волги», он грозным жестом остановил автомобиль, перегруженный людьми, и за шиворот вытащил Мёкё из-за руля. В конце концов, Мёкё не сын Вампира, с ним можно и не церемониться. При виде страшно разозленного «район-байке» люди мгновенно рассеялись, оставив Мёкё и Кану с ним наедине.
Но Мёкё главы района не больно испугался. Раньше не боялся, а теперь после того, как его мать стала знаменитостью, тем более. Но задираться не стал, подумал, Акимыч пошумит и отпустит. Но тот, чертыхаясь, понося на чем свет стоит «общественно опасного» Мёкё, виновного в создании «аварийной обстановки, где могли быть жертвы», уселся за руль его «БМВ» и поехал. И не к матери Мёкё, что бы сдать ей на руки охламона или на худой случай в отделение милиции, а к себе домой. Зачем, нам кажется, сам Акимыч не подумал. По дурости загнал в свой двор чужой автомобиль, как на штрафную стоянку, и не иначе. Но когда Акимыч увидел, забежавшего следом за «БМВ» во двор Жулика, то понял, что не зря связался с Мёкё. Именно его собака-воровка натолкнула на мысль как можно хитрым способом оставить при себе шейховские деньги и не отдавать их алчному Вампиру.
- Эй, лихач! – щелчком дистанционного пульта закрывая машину, сказал Акимыч сыну Самын. – Привяжи собаку возле машины. Пусть охраняет. И шевелись быстрее, а не то прикажу отогнать твою машину в облГАИ.
Угроза была реальная и Мёкё, подозвав Жулика, привязал пса на длинную веревку.
- Теперь дуй за матерью, есть серьезный разговор.
А Мёкё чё? До фени! Он не школяр, чтобы при первом окрике бежать за матерью! Пошел с Каной домой не спеша, демонстративно насвистывая на ходу.
Как только за сдвинутой парочкой захлопнулась калитка ворот, Акимыч без промедления взялся за осуществление своего замысла. Вытащил из тайника на хозяйственной полке самыновскую пачку долларов, потом вооружившись большими ножницами и захватив старые газеты, уселся за столом во дворе под навесом. Изготовить долларовую «куклу» особого труда не составило: сверху нарезанной столбиком газетной бумаги прикрепил одну настоящую 100-долларовую купюру, а снизу – вторую. Затем фальшивую пачку для большей схожести стянул банковской бумажной лентой, которую отклеил с подлинной пачки. «Куклу» завернул в целлофан и крепко перевязал ниткой. А чтобы «кукла» была хорошей приманкой, завернул в дополнительный полиэтиленовый пакет, где раньше хранилось мясо. Для подстраховки полиэтиленовый сверток дополнительно смазал жиром. Теперь оставалось сверток зарыть в землю, чтобы Жулик, как бы невзначай, его раскопал. Акимыч – советской закалки человек, не поленился, сам пошел в огород, выкопал лунку под урючиной, положил туда сверток и слегка присыпал землей. Вроде бы нормально. Если пустить вечно голодную собаку, то обязательно унюхает. А дальше? А дальше Акимыч был уверен в успехе. Слишком прославился пес Мёкё среди односельчан своими воровскими повадками. Все поверят, что Жулик утащил доллары у Аким Акимыча, если увидят их двоих бегущих по улице: впереди собака со свертком в зубах, а за ней – собственной персоной глава района. Вы думаете некрасиво бегать за собакой такому солидному человеку? Чепуха! Ради 10 тысяч долларов он готов бегать хоть где! Даже без штанов у людей на виду! Акимыч отвязал Жулика от бампера машины, подвел на веревке к лунке в огороде, а чтобы тот побыстрее схватил сверток, в последний момент отвязал еще и от ошейника. Эх, вот когда началась настоящая комедия! Жаль, кроме Акимыча в саду никого не было, а то попадали бы чочко-сайцы на землю от смеха. Пес вместо того, чтобы сразу же схватить «вкусно» пахнущую приманку, поднял ногу и помочился на урючину. Но Жулик не был «снайпером», струя его мочи, минуя ствол дерева, прямиком угодила в лунку со свертком и залила эту ямку чуть ли не до краю. Затем задрав хвост, пес побежал по территории владения Акимыча, неторопливо изучая основания стволов деревьев и продольные ложбинки арычков. Не ожидавший такой подлянки Акимыч натурально растерялся, поняв, что теперь пес вряд ли подберет «подмоченную» приманку. А лезть за испоганенным свертком рукой не хотелось. Акимыч попробовал и свистом, и голосом подозвать к лунке Жулика, а тот на его призывы начхал. Подбежал к дому, стал там вынюхивать углы и предметы хозяйственного обихода, явно почувствовав запах съестного. Ситуация осложнялась на глазах. Если пес доберется до стола, то непременно стащит оттуда кусок вареного мяса, который Акимыч положил на тарелку, освобождая полиэтиленовый мешочек. Медлить дальше нельзя было! Акимыч выхватил из лунки мокрый от собачьей мочи сверток, начал им с громким криком махать, стараясь отвлечь от стола пса. Но было уже поздно! Жулик вскочил на стол, не жуя проглотил кусок мяса, потом ткнулся носом в целлофановый сверток с настоящей пачкой долларов, перетянутый резинкой. Целлофановый пакет был из-под комплекта пахучего турецкого мыла и для Жулика оказался поистине царской находкой. Но откуда было знать главному чиновнику района, что пес Мёкё – мыломан? Он схватился за сердце, когда Жулик вцепился зубами в сверток, а после того как «район-байке» закричал, пес рванулся вон со двора, унося драгоценную добычу. Драгоценную, конечно, для Акимыча! О-о, дорогие читатели, что после этого началось! Такой трагедии, честно, мы давно не видели. С диким криком глава района бросился на улицу вслед за проклятой собакой. За ним бросилась бежать жена Луиза-Акайя Саидовна, выскочившая на крик мужа изнутри дома. К орущим благим матом супругам присоединились соседи и другие прохожие. Все четко видели в пасти собаки американские деньги и без всяких расспросов присоединялись к бегущей толпе. Облава получилась потрясающая. Без преувеличения, наверное, весь Чочко-сай, и стар, и млад, гонялись за собакой Мёкё. А Жулик был чемпионом в этом деле. С щенячьего возраста привык, чтобы за ним гонялись с палками, камнями, ружьями. И никогда не позволял попасть в себя, тем более поймать. Короче погоня кончилась для Акимыча плачевно. Пес умудрился оторваться от преследователей, забежал на бревенчатый шаткий мост через реку и по своей излюбленной дурацкой привычке начал рвать, глотая целлофановую обертку. Доллары посыпались через щели между бревен, как песок сквозь пальцы и поплыли по воде вниз по течению. Некоторые смельчаки бросились в бурную реку, пытаясь достать уплывающие деньги, но бесполезно. Бумажные купюры крутились и вертелись в речном потоке так, что никому не давались в руки. Словно бог удачи отвернулся от людей, заколдовал доллары.
Так и уплыли денежки. Акимыч, стоя на берегу, метал гром и молнии, обещая с этого дня перестрелять всех аильских собак во главе с Жуликом. А народу что? Бесплатная забава. Посмеялись и разошлись, обсуждая превратности судьбы шальных самыновских денег…


Архив рассылок www.tolstobrov.ru


 
В избранное