Интернет-газета "Мы здесь" Pro et contra

«Маркиз маркизе сделал сделку...»

О характере нашей печати

Владимир ЛЕВИН, «Еврейский меридиан»                     

Ах, какая бумага! На ней бы красоваться сонетам Шекспира или Петрарки! Или, на худой конец, мыслям хоть каким-нибудь. А на ней печатается журнал «Метро», в котором все мертво, несмотря на суетливые старания придать ему некий молодежный оживляж.

Говорят, бумага все стерпит. Если бы эта бумага обладала некоторыми лакмусовыми свойствами, то все листки издания были бы бордовенькими. Не от политической окраски (какая она может быть здесь?!), а от стыда. И хотя издание позиционирует себя как «самый популярный русскоязычный нью-йоркский еженедельник», никогда собственноглазно не видел, чтобы его покупали. Его выдают в аптеках как бесплатное приложение к лекарствам в качества пургена – расслабляйтесь, граждане!

Давайте же расслабимся и полистаем этот шедевр современной журнальной публицистики, который на днях отметил свое двухлетие и, как он сам пишет о себе, любимом, «прошел славный путь».

Но сначала небольшое историческое отступление.

Как известно, первым профессиональным журналистом на Руси была женщина. От скуки она издавала свой журнал, на страницах которого спорила с французскими энциклопедистами и великими философами о свободе и демократии, но с позиции, которую эта дама занимала в российском обществе. Позиция была завидная – матушки-царицы. Звали ее Екатерина Великая, и она могла себе позволить некоторое вольнодумство. А вот когда размышлять о высоком и реальном стали отдельные штатские лица, то своего коллегу-журналиста Ивана Новикова она повелела посадить, а другого литератора-путешественника Александра Радищева, который слишком много видел,  обозвала «злодеем хуже Пугачева» и приказала примерно наказать. С тех пор прошло более двухсот лет, но в традиции русской журналистики сохранилось стремление будить мысль, говорить о главном и терпеть за это всяческие тиранства.

Казалось бы, любой здешний журнал обязан соблюдать традиции профессиональной журналистики, которая отнюдь не вторая древнейшая профессия (таковой ее сделали искатели сенсаций из желтых изданий), а профессия, в которой долго не живут, но несут свой крест честно, и за эту честь готовы страдать.

«Метро» представляет собой, в основном, программы телевидения и путеводитель по театрам и концертным залам, разбавленный байками о половой жизни фанерных поп-звезд и изредка - интервью с «именами», которые на слуху у потребителей масс-культуры. Ну, конечно же, хлеб и источник существования «Метро» – реклама. Но остается еще много голого места, которое заполняется собственной продукцией. Вот она-то, эта продукция, нас и интересует, поскольку позволяет в некотором роде судить о нашей обширной, но несуществующей общине.

Главный материал в номере, который мне попался, – отчет о двухлетнем юбилее издания, об «этапах большого пути». Текста мало, зато какой! Фотографий много, но говорят они куда больше, чем текст! Каждое лицо ВИП-персон – глыба интеллекта, на котором уже отпечатан вердикт. Это рестораторы, торговцы водкой, доктора (и хорошие, и разные), отцы-благодетели из Федерации еврейских филантропов, лимузинщики, турагенты, содержатели похоронных домов, ювелиры-продавцы,  дамы самых честных правил. 

Как говорят поляки, компания не велька, але бардзо пшезвоита: гицель, гувняж, ксендз местечковы, тши мае сестры, яшчэ тши курвы и я. Для тех, кто не знает польского, переведу только начало фразы: компания не слишком большая, но очень достойная и далее по тексту. И этой публике очень хочется иметь своего представителя в горсовете для координации своей буйной деятельности! Им и в сенат штата хочется, и вообще охота порулить Америкой, научить ее, бедную, демократии.

Не могу удержаться от цитирования: «Яркой светской тусовкой в ресторане «Распутин» отметили свою вторую годовщину со дня рождения мы – самый популярный русскоязычный нью-йоркский еженедельник «Метро».

Вам это ничего не напоминает? Помните, как писала газета, выходившая под псевдонимом «Правда»? «С большим трудовым и политическим подъёмом встретили трудящиеся отстающего колхоза «Прогресс» очередной съезд КПСС».

Эпоха переменилась, штампы остались.

Продолжаю цитировать, только не подумайте, что это отрывки из Зощенко. «Гости входили в роскошно убранный ресторан по красной дорожке. А в зале их ждали потрясающие сюрпризы. С высокого потолка спускались люстры, сделанные из разноцветных журнальных страниц, на столах выстроились причудливые пальмы из банановых листьев и орхидей, пирамиды из конфет... столы ломились от яств, а водка «Империя» и вино от Дозорцева лились рекой».

Гости и хозяева охотно позировали и давали интервью представителям аж трех телекомпаний. Все друг друга награждали, слова произносили, задували свечи. «День рождения – это своеобразная мозаика из цветов, подарков, музыки и поздравлений». Вот такой высокий штиль, шедевр журналистики. И завершается эпистола так: «Вам было весело? Нам тоже!»

Если этот вопрос относится к читателям юбилирующего еженедельника, то нам от этого было скорее смешно и грустно.

Аркадий Ягудаев – профессиональный фотограф. Он отразил это «событие» достаточно талантливо и ярко, показав тусовку брайтон-братии во всем ее великолепии. Факты, как говорится, на лице.

Писатель и режиссер Эфраим Севела рассказывал мне как-то о тех временах, когда ресторан «Распутин» называли Смольным русской мафии. Заседали там обычно бравые ребята, которые слыли грубиянами даже среди брайтон-братии. А Эфраим в ту пору задумал фильм «Попугай, говорящий на идиш». Денег, понятно, не было. И когда Севела грустно пил пиво, размышляя о бренности жизни художника в эмиграции, к нему подошел один из завсегдатаев и спросил, о чем грустит еврейский режиссер. Эфраим поделился с ним своими бедами. И минут через двадцать брайтонский авторитет, обойдя столики, принес и вручил режиссеру чек на 400 тысяч долларов. Фильм Эфраима мы смотрели в Союзе, а когда приехали сюда, узнали, что собравшие на фильм деньги уже перестреляли друг друга, кто-то сел пожизненно, а кто-то отправился в мир иной, где кино не показывают. А Севела работает нынче в Москве.

Я вовсе не намерен романтизировать первопроходцев Брайтона, но боюсь, что они были щедрее и ценили искусство куда больше, чем сегодняшние сливки здешнего русского бизнеса. 

Грустно оттого, что именно эта публика определяет духовную жизнь эмиграции. Они - в телевизоре, газетах, журналах, на приемах в российской миссии, их свежевыжатые улыбки везде. Хозяева жизни! Под их вкусы и интеллект делаются газеты, журналы, телепропрограммы. Газето- и журналочитатель – никто. Его квотер при карликовых тиражах никаких материальных выгод издателю не приносит. Чего же на него ориентироваться? Да и кто он такой? К тому же ориентиром для всей этой публики служит российская желтая пресса. Какие очки надевает Алла Пугачева на заседания Общественной палаты? С кем спит Кристина Орбакайте? Кто развелся и кто с кем сошелся? Что можно увидеть в замочную скважину?

Сегодня в России от качественной печати осталось две-три газеты. И это не случайно. Потому что такова политика: пусть люди меньше думают, а побольше развлекаются. И чтобы без всяких там комплексов. В телевизоре - секс, кровь, ментовские войны,  Лолита, «Принцип домино» и всё, от чего нормального человека должно тошнить. Газеты превратились в «веселые картинки», а мыслящих журналистов там попросту убивают.

А мы что - хуже? Развлекайтесь, расслабляйтесь, а мы будем юбилеить под текущую рекой водку. И когда в стране сокращаются 140 социальных программ, когда старики с трудом сводят концы с концами – зачем об этом говорить? Вроде как нас это не касается. Мы будем пить и сношаться, как дети. Кто там имеет наглость свои права отстаивать? Это всё злопыхатели и завистники.

Но вернемся к глянцевым страницам и посмотрим, кто же главный герой «самого популярного»   издания. Вот знакомое имя – Лев Трахтенберг. Журнал представляет его так: «Известный нью-йоркский импресарио и бизнесмен, добрый и веселый человек, душа любой компании. С июля 2005 года – заключенный федеральной тюрьмы, где отбывает 5-летний срок по крайне противоречивому обвинению...».

Иногда в печатных органах врут, иногда привирают, иногда уклоняются от истины. Но чтобы так нагло и беззастенчиво врать! Относительно того, что это «добрый и веселый человек, душа любой компании» спорить не буду – в компании с ним пить не сподобился. А вот то, что сидит он «по спорному обвинению», - ложь несусветная. Во-первых, хотя бы потому, что обвинялся он в нелегальной поставке в ночные клубы Нью-Йорка и Нью-Джерси российских проституток, которых беззастенчиво и обворовывал. Во-вторых, судил его не какой-нибудь Басманный суд, а ни от кого не зависящий суд обоих штатов. В-третьих, Трахтенберг сам во всем сознался и сотрудничал со следствием, заключив с судом сделку, в результате которой получил не по заслугам, а вдвое меньше. Его жена Виктория Ильина, кстати, на сделку такую не пошла и получила десять лет. Обвинение было не спорным, а четким и ясным.

Всё, как в детском стишке:

Маркиз маркизе сделал сделку:

Он поломал маркизе

Брошку,

Потом, чтобы утешить крошку,

Купил ей новую безделку.

Так зачем же понадобилось вставлять павлинье перо в свиной зад? А для того, чтобы создать образ героя-зэка, ибо никто из деятелей русского бизнеса от американской тюрьмы не застрахован.    

Сделали Трахтенбергу интернет-сайт - точно такой, как у Ходорковского. На сайте эпистолы сидельца, статьи в его защиту и, конечно же, торговля всякой дребеденью. Один - герой России, другой –«герой» эмиграции. Нашли кого сравнивать!

«Литературные» опыты Трахтенберга показывают его необозримые таланты. Особенно трогателен рассказ о том, как в тюрьме Форт Фикс отмечался День Независимости, и как ее «русские» сидельцы - весь контингент - хором пел «По долинам и по взгорьям».  «Мы пели слаженно и очень громко, молчали лишь совсем американизировавшиеся. Все остальные дружно и с энтузиазмом выводили «Марш Буденного»: «Мы красные кавалеристы и про нас»... Закончив с песнями Александрова и братьев Покрасс, хор мальчиков тюрьмы Форт Фикс перешел на блантеровскую «Катюшу». Мы задушевно выводили в десять луженых глоток историю о любви пограничника и простой девушки. Гордая советская песня звучала в день рождения Америки под залпы праздничного фейерверка в самой большой федеральной тюрьме США»...

Судите сами о качестве такой «литературы», восторгайтесь, выражайте сочувствие сидельцу «по спорному делу», при этом не забудьте прислать  материальное выражение этого сочувствия в долларах по адресу, указанному на сайте.

Что еще предлагается доверчивому расслабляющемуся читателю? Ну, конечно же, про это. Откровения проститутки, приехавшей в Нью-Йорк в «поисках руки и секса, и познавшей Город с разных его сторон. Любовники в ее жизни - это ее богатство».

Далее идет описание всех ее возможностей. «Даже такое оружие массового поражения импотенции, как моя попка, не давало результатов. Я вращала ею перед его животом, зазывно вздымала и плавно опускала, изнывая от желания, но Рома сопел и отчаянно двигался позади с одинаковым успехом». «Рома твердо стоял на своем, вернее мягко. Настолько мягко, что мои ласковые поцелуи, поглаживания и глубокие заглатывания оказались бесполезны. Не могу представить, как этот бедолага выжил в Нью-Йорке».

Автор всего этого «откровения» - некая Инга Питерс. Вот глубочайшее философское открытие: «рожденный писать стоя должен думать о тех, кто писает сидя. Ведь он сильнее и мудрее». Или вот еще: «Я просто уверена, что символ влюбленных и любви – кроткое сердечко – надо располагать двумя половинками вниз. Так выглядит попка, маняще перетекающая в талию... Несколько резких ударов по попке ладонью, сильные уверенные движения, властные и возбуждающие, - и уже всё, что под нами скрипело кроватью, теперь волшебный ковер-самолет, увлекаемый круговоротом безудержного пенного оргазма». Как вам этот текст? 

Есть такое понятие как честь. Оно не коммерческое – не продается и не покупается. За оскорбление чести стрелялись на дуэли. Честь по Далю – это внутреннее состояние нравственного достоинства человека, доблесть, честность, благородство души и чистая совесть. Как раз то, что, увы, не присуще публикациям «Метро» и прочим изданиям под глянцевыми обложками. Малохудожественная самодеятельность, почему-то решившая заниматься журналистикой, могла бы помнить, что ее изделия иногда оказываются перед глазами людей, имеющих понятие о чести и достоинстве, культуре, профессионализме. Но в нашей эмиграционной свалке, именуемой по какому-то недоразумению «русской общиной», всё делается оральным способом. Любая проблема рассматривается сквозь призму клизмы.

Унизить человека, довести его до скотского состояния - это им в жилу, в кайф, ибо в массовом вкусе, рассчитанном на интеллект образованцев, всегда преобладает пошлятина: минимум мыслительных усилий и максимум голых девок, рассказывающих о своих приключениях на кроватях. То, от чего мы бежали, то и привезли с собой. 

Великий философ древности Сенека сказал: «Это нельзя изменить, но это можно презирать».

Читайте журналы на великом русском, и, если у вас еще сохранились какие-то мозговые извилины, быстро поймёте, что вам уже определили место – у параши.

А про газеты поговорим в следующий раз. В них тоже много смешного и грустного.

Об авторе.

Владимир Левин - журналист, историк, писатель, автор около двух десятков книг исторической публицистики. Тексты переведены на английский, немецкий, чешский, польский, хинди и даже на монгольский. В прошлой жизни работал в газетах Белоруссии, ТАСС, корреспондентом центральных изданий в Москве, Минске, Варшаве, Праге. В Нью-Йорке с 1991 года.

www.newswe.com