Привет и наилучшие пожелания из "Миров газеты "КоМоК".

Как всегда, предлагаем вашему вниманию статьи свежего номера нашей газеты. Вы, конечно, знаете, что другие статьи нашей газеты, с замечательными иллюстрациями, вы можете прочитать прямо на нашем сайте www.komok.ru. Будем рады откликам и замечаниям. Можно даже не восторженным.

НАШ ЧЕЛОВЕК В МОСКВЕ
Владимир Познер: "Жираф большой, ему видней..."

При очевидных издержках предъюбилейные интервью имеют все же и несомненный плюс: они дают повод вспомнить и обсудить то, о чем в суете будней обычно поговорить недосуг. Шел в гости к Владимиру Познеру, которому 1 апреля стукнуло семьдесят, ни секунды не сомневаясь: мне будет что послушать...

-- Это тот самый жираф, Владимир Владимирович, который однажды растрогал вас до слез?
-- Меня не он растрогал, а жена, подарившая деревянную фигурку. Катя сказала: вечно ты высовываешь шею, лезешь куда не надо, вот и принимай портрет почти в натуральную величину…
-- Однажды вы едва не бежали в Америку, но этому воспротивился отец...
-- История сорокалетней давности! 1957 год, фестиваль молодежи и студентов в Москве. Две недели общался с американцами, приехавшими в СССР, и вдруг почувствовал: с ними мне гораздо проще, лучше их понимаю, страшно скучаю по Штатам, это родное, мой дом там, за океаном. И решил ехать.
-- Еще и проблемы с учебой навалились, да? Вас ведь хотели отчислить из МГУ?
-- И отчислили! Но было это году в 54-м. После первого же курса завалил сессию, не сдав два экзамена из трех, и мигом попал под призыв в армию.
-- В ваши планы защищать новую родину не входило?
-- Абсолютно! Я не военный человек... Отец похлопотал, меня восстановили в университете, и в 57-м году я уже получал повышенную стипендию, хотя понимал: выдающимся биологом не стану...
-- А правда, что вас не брали в МГУ из-за еврейской фамилии?
-- На вступительных экзаменахнабрал 24 балла из 25, получив четверку по физике, но принят не был. Объяснили: мол, зачислены только сдавшие на одни пятерки... Совершенно разбитый шел по коридору университета, когда меня догнала незнакомая женщина и шепнула: "Дело не в оценках. У вас биография неподходящая. Да и фамилия..." Вернулся в гостиницу "Метрополь", где мы жили тогда, и сказал отцу: "Куда ты меня привез? В Америке меня били по морде, когда защищал права негров, но тут еще большие националисты!" Папа пошел стучать кулаком по разным инстанциям, и в итоге в МГУ меня взяли.
-- Не возникало ощущения, будто вас по ошибке занесло не в ту эпоху, Владимир Владимирович?
-- Скажу так: имей я право выбора, предпочел бы иное время и страну.
-- Например?
-- Почему-то кажется, мне хорошо жилось бы в годы американской борьбы за независимость. Где-нибудь рядом с Джефферсоном, Адамсом и другими людьми, которых бесконечно уважаю... Еще могу представить себя в роли мушкетера, защищающего Францию семнадцатого века.
-- А из истории России какой период предпочли бы?
-- Пожалуй, никакой. На мой взгляд, российские времена почти всегда оставались темными, тяжелыми и страшными, мне совсем не хочется туда. Даже в русских народных сказках не нахожу близких себе персонажей. Единственный человек, перед которым преклоняюсь, -- Пушкин, однако он, извините, не русский. Эфиопская прививка в Пушкине сильно сказывалась.
-- А в вас какая?
-- Все-таки смесь. Катя, жена, утверждает, что я меняюсь в зависимости от того, на каком языке говорю. Все другое -- жестикуляция, мимика, манера строить фразу. Не могу назваться ни французом, ни американцем. Да, комфортнее всего мне во Франции, однако в Париже скучаю по Нью-Йорку. Кем определенно себя не чувствую, так это русским.
-- Смотрю, даже ваша библиотека состоит сплошь из книг на иностранных языках. Ни единого тома на русском.
-- Вот это вы зря! Да, здесь преобладают книги на английском и французском, но загляните в соседнюю комнату к Кате и увидите, сколько там литературы на кириллице. Среди моих любимых писателей немало с русскими именами. Убежден, российская литература не имеет равных. Я это богатство открыл для себя, работая у Самуила Маршака. Не забывайте: более-менее прилично говорить по-русски (пусть с акцентом и некоторыми ошибками) я научился годам к девятнадцати, когда приехал в Москву из Германии.
-- Сколько времени вы провели у Маршака?
-- Два с половиной года. К тому моменту закончил биофак, понял, что ученым не стану, и вообразил себя переводчиком иностранной поэзии. Каким-то образом мои черновики попали к Самуилу Яковлевичу, он позвал меня и предложил должность литературного секретаря. Фактически я был писарем, отвечал на письма, приходившие Маршаку со всего мира. А потом наступил день, когда Самуил Яковлевич отобрал четыре моих перевода и сказал, что их можно публиковать. Предложил позвонить в редакцию. Я ответил, что все сделаю сам. И сделал: к четырем своим стихам присовокупил четыре перевода Маршака и отдал в "Новый мир".
-- Фамилию под всеми текстами поставили собственную?
-- Разумеется.
-- Плагиат, знаете ли...
-- Хуже -- настоящее воровство! Такая вот у меня сволочная натура... Шутку решил устроить.
В журнале переводами не заинтересовались, назвав их серыми. Уточнил: все серые? Да, говорят, все. Тогда я раскрыл карты, признавшись, что четыре текста принадлежат Маршаку. Скандал был страшный! Самуил Яковлевич устроил мне показательную взбучку, хотя и не скрывал, что розыгрыш его позабавил... Я очень любил этого человека и дальше, наверное, работал бы у него, но Маршак платил мало, всего семьдесят рублей, а мне нужно было кормить жену, дочь. Когда приятель позвал в создаваемое агентство печати "Новости", согласился. Там мне положили 190 рублей зарплаты и дали должность старшего редактора Главной редакции политических публикаций АПН, где я благополучно проработал два года. Не скажу, будто унаследовал отцовский талант зарабатывать. Отец был успешным бизнесменом, а я не по этому делу... Впрочем, давно не бедствую. И в прежние времена всеобщей уравниловки неплохо получал, но мне всегдаплатили за работу. Конечно, на моем материальном положении сказались шесть лет, проведенные в Америке в 90-е: гонорары от книжки, контакт на телевидении... Но мне и здесь положили очень серьезные деньги. Даже в сравнении с США.
-- Это наверняка вызывает изжогу у коллег.
-- А никто не знает точную сумму. Если спрашивают, отвечаю: "Не ваше собачье дело..."
-- Мы уже говорили про времена и все же хочу уточнить: вы в настоящем ощущаете себя комфортно, Владимир Владимирович?
-- По-прежнему чувствую себя свободным, вольным делать, что хочу. Это главное. Финансовый тыл у меня в порядке, в любой момент могу уйти, сказав: "Да пойдите вы к черту, просуществую и без вас!" У меня двойное гражданство, американский и российский паспорта.
-- Вы имеете право голосовать в обеих странах?
-- Имею и пользуюсь им.
-- О претензиях к президенту Бушу не спрашиваю. Интереснее узнать, появились ли у вас за последнее время вопросы к вашему полному тезке, к кремлевскому ВВП?
-- Да, и немало. Недавно задал часть из них при личной встрече.
-- Поверили услышанному?
-- Мне не показалось, будто Путин играет, полагаю, он достаточно искренен. Интуитивно поверил ему как человеку, но Владимир Владимирович представляет власть, а я привык относиться к ней с недоверием. Профессия не позволяет поступать иначе. Знаю одно: президент действительно хочет, чтобы Россия была сильной и уважаемой державой, чтобы русские люди жили хорошо.
-- Хотел еще задать вам пару вопросов как президенту Академии российского телевидения. О коллегах.
-- Моих? Боюсь, ничего не получится. В силу статуса избегаю разговоров о телевизионщиках.
-- Значит, и отъезд в Америку Сергея Доренко не прокомментируете?
-- Сделаю исключение. По простой причине -- не считаю Сергея Леонидовича коллегой. Это человек, которому в приличном обществе руку не подадут. Он предельно скомпрометировал журналистскую профессию, потрудился для этого больше, чем остальные, поэтому его отъезд из России меня только радует, приветствую сей факт. Воздух здесь станет чуть чище, и уже это хорошо. Не очень понимаю,как Владимир Гусинский может брать на работу человека, долго и с упоением поливавшего его в телеэфире. Вы же, наверное, помните сюжеты из окрестностей испанской Марбельи, где Доренко рыскал в поисках виллы олигарха, заглядывал в замочные скважины, перелезал через заборы, как его задержала местная полиция...
-- Все-таки бартер состоялся: Познер -- из Америки в Россию, Доренко -- из России в Америку.
-- Это не бартер! Совсем не бартер! Доренко и за океаном останется как бы в России. Будет говорить на русском и для русских. Даже с блестящим английским языком его вряд ли взяли бы хоть на какой-нибудь американский канал. Там столь одиозным фигурам не место. А Познер работал и на американском ТВ, и на российском работает. Но если я почувствую, что меня пытаются запихнуть в прокрустово ложе, терпеть не стану. Повторяю: развернусь и уйду, громко -- очень громко! -- хлопнув дверью напоследок.
-- И жирафа, уходя, заберете с собой?
-- Разумеется! Разве бедное животное виновато, что хозяин постоянно лезет, куда не след?

Андрей ВАНДЕНКО

Личное дело

Мама будущей звезды телеэкрана -- гражданка Франции. Папа -- сын эмигрантов, покинувших советскую Россию в 1922 году. Родители не были расписаны, и до 5 лет маленький Володя считался незаконнорожденным. Мать увезла трехмесячного сына в США, где устроилась работать монтажером в кинокомпанию "Парамаунт". Лишь в 1939 году отец забрал семью во Францию, где родители официально зарегистрировали брак. Но уже через два года жизнь в оккупированном Париже стала невыносимой для не скрывавшего просоветских симпатий Познера-старшего, и семья снова едет в США. В Америке Познеры пробыли до 1949 года. Семья жила весьма неплохо, Володя мог учиться в дорогой частной школе, поскольку отец зарабатывал до 250 тысяч долларов в год -- большие по тем временам деньги.

В 1946 году состоялось знаменитое выступление Черчилля в Фултоне, положившее начало "холодной войне". Это отразилось и на положении семьи получившего советское гражданство Познера-старшего. Оставаться в Америке было нельзя, и родители решили вернуться во Францию, но отцу отказали в визе из-за доноса, что он -- подрывной элемент, советский разведчик... И все же пропасть Познерам не дали. Владимиру Александровичу вдруг предложили достаточно высокую должность в расположенном в Берлине представительстве "Совэкспортфильма". Поскольку в дальнейших планах Познера-старшего значилось возвращение в СССР, 15-летний Володя усиленно взялся учить совершенно незнакомый ему русский язык в школе для детей немецких политэмигрантов...

Дальше -- "советский" период жизни Владимира Познера. В СССР он с 1952 года. В 58-м окончил биолого-почвенный факультет МГУ. Занимался переводами, работал литературным секретарем Самуила Маршака, редактором в АПН, комментатором Главной редакции радиовещания на США и Великобританию, политическим обозревателем на ЦТ. В 1991 году уволился из штата ОРТ и стал независимым тележурналистом. Вместе с Филом Донахью почти шесть лет вел передачи на американском телевидении. Президент Академии российского телевидения (1994). Лауреат трех американских "Эмми" и трех российских ТЭФИ. Жена Екатерина Михайловна Орлова -- журналист, основатель и директор Школы телевизионного мастерства. Дочь Екатерина (от первого брака) -- музыкант, живет в Германии. Приемный сын Петр Орлов работает на НТВ.

Андрей ВАНДЕНКО