Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Ироническая хроника

Рассылка закрыта

При закрытии подписчики были переданы в рассылку "Секреты счастья, здоровья и успеха" на которую и рекомендуем вам подписаться.

Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.

←   Апрель 2002   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
Автор
Тарас Бурмистров

Статистика

2.328 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Ироническая хроника Катастрофа и ликвидация


Информационный Канал Subscribe.Ru - www.lycos.ru 
Тарас Бурмистров. Ироническая Хроника

30 Апреля 2002 года
Катастрофа и ликвидация

     Вчерашний "Коммерсантъ" вышел с двумя аршинными заголовками
на первой полосе: "Генерал Лебедь погиб как на войне" и "Хаттаба
убила не пуля, а письмо". Еще любопытнее были подзаголовки этих статей,
а точнее, названия рубрик, по которым они проходили; в первом случае
это была "катастрофа", а во втором - "ликвидация".
     Что может быть общего между этими двумя, казалось бы, такими разными
смертями? Александр Лебедь был известным политиком и, пожалуй, самым
колоритным персонажем на нашем политическом Олимпе. Свой звездный час
он пережил в 1996 году, заняв третье место на президентских выборах,
а последние несколько лет тихо губернаторствовал в Красноярском крае.
Эмир Хаттаб, "Черный Араб", как его называли, прославился как один
из самых мрачных и зловещих полевых командиров в Чечне. Погибли они
также по-разному: вертолет с генералом Лебедем на борту зацепился
хвостовым винтом за линию электропередачи с напряжением 220 кВ,
а Хаттаб вскрыл конверт с письмом от одного из своих друзей,
вдруг почувствовал себя плохо и через несколько секунд скончался.
     И все же в почти одновременном исчезновении этих двух ярких фигур
с российского политического небосклона прослеживается некоторая
пусть и неявная, но закономерность. В последние годы это превращается
в тенденцию - все крупные звезды во всех областях российской жизни
гаснут одна за другой, а их место занимают некие серые личности,
физиономию которых при всем желании трудно различить на общем фоне.
Губернатор Петербурга Анатолий Собчак проиграл выборы Владимиру Яковлеву,
Руцкому не дали переизбраться, Аушев ушел сам; офтальмолог Федоров,
как Лебедь, разбился на вертолете; писатель Эдуард Лимонов сидит в тюрьме,
олигархи Гусинский с Березовским отсиживаются на Западе; "телекиллер"
Сергей Доренко как будто отошел от дел, а его коллега Евгений Киселев
едва успевает отмываться от страшных подозрений в неблагонадежности.
Телевидение и газеты вообще как-то странно поскучнели, побледнели
и обесцветились; дух от них уже не захватывает, как это было еще
совсем недавно. Выпуски новостей по своей благостности стремительно
приближаются к старым добрым советским временам; единственное, что
их еще оживляет - это мелькающие иногда сообщения об уходе с российской
исторической сцены тех или иных героев, которые блистали в ельцинское
десятилетие. По всему видно, что кончилась целая эпоха, и сменился
"цвет времени" - перед глазами у нас уже не красочные пятна, а что-то
тусклое и серое, по консистенции похожее на манную кашу.
     Первое и самое простое объяснение, которое приходит в голову по этому
поводу - это то, что наш политический небосклон бледнеет, подстраиваясь
под яркость главного светила на нем; почему-то так всегда бывает в России.
В конце 80-х Владимир Путин был старшим оперуполномоченным дрезденской
резидентуры Первого главного управления КГБ СССР (внешняя разведка),
и как раз в это время ослепительный блеск русской истории и политики
достиг апогея. Скромному дрезденскому резиденту уже по своей должности
полагалось быть чем-то серым и неприметным, сливающимся с фоном. И в самом
деле: как говорят, единственное, чем он выделялся в Германии - это владение
немецким языком, слишком безупречное для иностранца. В принципе, все
выглядело вполне логично: тихий и на первый взгляд ничем не примечательный
кадровый офицер Путин скромно трудился где-то на задворках Советской
империи, а в Москве сверкали и переливались миллионами огней ярчайшие
и колоритнейшие фигуры всех мастей и калибров. Страна бурлила; иногда
даже казалось, что этот котел вот-вот закипит, и у него сорвет крышку.
     Прошло пятнадцать лет, и роли переменились. Сдержанный и хладнокровный
отставной подполковник встал во главе страны, а все яркие личности
на глазах потускнели и выцвели; кое-кто из них покинул Россию, а кое-кто -
и вообще сей бренный мир. Темпы их исчезновения напоминают сейчас геноцид
или эпидемию. Еще немного - и российское общество превратится в ровную
однородную массу, и пестрый калейдоскоп ельцинского времени окончательно
отойдет в прошлое.
     Но дело здесь, по-видимому, не только в личных особенностях нашего
теперешнего президента. В России яркие и серые эпохи всегда чередовались,
сменяя одна другую с твердой и неумолимой последовательностью и
периодичностью. Между блестящими эпохами Петра I, Екатерины II,
Александра I, Александра II ложились тусклые и серые полосы, по времени
примерно равные периодам сверкания и блеска. Любопытно, что именно
в такие эпохи "безвременья" творческий гений русской культуры раскрывался
во всей своей полноте и яркости, резко контрастируя с серостью
общественной жизни. Осенью прошлого года я был на встрече Валерия Гергиева,
директора и художественного руководителя Мариинского театра, со студентами
и преподавателями Петербургского университета. Гергиев в числе прочего
сделал там интереснейшее наблюдение: "очень трудно", с горечью пожаловался
он, "привлечь зрителя театральной постановкой, когда в этот момент стреляют
из танков по Белому дому". Имелось в виду, что искусству приходится
конкурировать за зрителя с самой жизнью, и в бурные исторические периоды,
когда общественное внимание приковано к происходящим событиям, ему
приходится очень нелегко. Зато такие эпохи в избытке предоставляют
материал для творческого осмысления, и когда начинается следующий период,
культурного взлета, деятелям искусства уже есть на что опереться.
Это как чередование дня и ночи: днем хорошо прогуляться, набраться
впечатлений, окунуться в действительную жизнь, а ночью можно уединиться
с листом бумаги и изобразить эту самую действительность во всех ее
исчезнувших красках.
     Одной из самых пестрых, звучных и богатых на события в России была
так называемая "додекабрьская" эпоха, протекшая с 1812 года, всколыхнувшего
и пробудившего Россию, по 1826 год, когда общественное возбуждение,
достигнув кульминации на Сенатской площади, быстро пошло на спад.
В нее поместились и нашествие Наполеона, и пожар Москвы, и взятие Парижа,
и движение декабристов, но в творческом отношении эта эпоха была довольно
скудна и бесплодна, хотя в выдающихся дарованиях, казалось бы, недостатка
тогда не испытывалось. После 1826 года начался скучный и серый николаевский
период, и тогда-то русский гений расцвел неимоверно и фантастически:
это было время Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Чаадаева, Киреевского, Глинки,
Брюллова. Нельзя сказать, чтобы Николай I, этот "посредственный ротный
командир", очень уж содействовал процветанию наук и искусств, но сама
система общественной жизни, которая при нем сложилась, способствовала
этому необычайно. При этом само по себе николаевское время не было
особенно притягательным для изображения; нет, внимание тогдашних
деятелей культуры, казалось, целиком было сосредоточено на предшествующей
эпохе, Александра I. Ее описывали все наши золотые перья от Пушкина
("Евгений Онегин", "Медный Всадник") до Льва Толстого ("Война и мир").
Так же притягивал взгляды русских писателей и петровский период, который
был для них даже каким-то наваждением. Похоже, что это общая и непреложная
психологическая закономерность, и именно ею, наверно, и объясняется
тот тяжкий и мучительный упадок культуры, который наблюдался в России
в 90-е годы. Но это значит и то, что в недалеком будущем нас ждет новый
и, пожалуй, очень мощный культурный взлет, вровень со взрывным выбросом
общественной энергии, происшедшем в ельцинское время. Он отчасти
компенсирует для нас скуку и убожество политической жизни, которая
вскоре окончательно воцарится в России.
     Вся эта картина выглядит очень стройной, если бы не одно "но",
которое может ее сильно смазать. Как раз тогда, когда в нашей стране
закончился период бурных потрясений, в эту фазу, как нарочно,
стал сползать весь остальной мир. С концом 90-х годов Валерий Гергиев,
наверное, впервые вздохнул спокойно (и кстати, именно к этому времени
относится расцвет его творческой деятельности), но, к сожалению,
он ставит свои оперные и балетные постановки не только на Крюковом канале
в Петербурге. В начале сентября прошлого года Мариинский театр вывез
очередную порцию своих шедевров в США, и, как назло, в Нью-Йорк,
на Манхэттен… Похоже, Гергиева преследует какой-то рок - сама судьба
предназначила ему посещать страны и города в их "минуты роковые",
чтобы соперничать там с очередным извержением Везувия. Интересно,
много ли зрителей удалось заманить вечером 11 сентября 2001 года
в Метрополитен-Опера?

     Другие выпуски "Хроники", а также литературные произведения
Тараса Бурмистрова Вы можете найти на авторском сайте
http://www.cl.spb.ru/tb/ или в библиотеке Максима Мошкова
http://lib.ru/NEWPROZA/BOURMISTROV/
http://subscribe.ru/
E-mail: ask@subscribe.ru 		Отписаться
Убрать рекламу
В избранное