Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Наука и эзотерическая традиция

Рассылка закрыта

При закрытии подписчики были переданы в рассылку "Астрология и Психология" на которую и рекомендуем вам подписаться.

Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.

←   Август 2006   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
Автор
Юрий Черный

Статистика

567 подписчиков
-1 за неделю
←   Все выпуски   →

Наука и эзотерическая традиция Вып. 31. В.П.Визгин. Границы науки (Реферат. Продолжение)


НАУКА И ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ

Выпуск 31 от 2006-08-30

Количество подписчиков - 544

Автор - Юрий Черный

 
 

В.П.Визгин. Границы новоевропейской науки: модерн / постмодерн (Реферат) // Границы науки. – М., 2000. –  С. 192-227 (Продолжение).

(Начало – см. в вып. 30)

Наука выступает в качестве части социокультурного контекста и потому имеет в нём вполне ощутимые границы. Однако что касается проекта модерна, то для него базовым человеком стал именно «научный человек». Этот проект родился в Европе в XVII в. не от хорошей жизни. В течение предыдущего столетия предпринимались попытки преодолеть европейские междоусобицы с помощью примирения враждующих конфессий привели к разочарованию в них, а впоследствии и в религии вообще. Главным упованием европейцев на взаимопонимание стал научно-технический, а не религиозный, универсализм. И если вера в религию надломилась, то её место заняла наука, нацеленная на земное обустройство человека с помощью зависимой от неё техники. Основой проекта Нового времени (модерна) стал план великого обновления, выдвинутый Френсисом Бэконом и развитый Рене Декартом и другими.

Мир современной культуры устроен по принципу дополнительности основных метафизических позиций. Ни одна из них не может представлять всю целостность бытия. С одной стороны, всё в мире может быть подведено под понятие естественной необходимости, с другой – всё в нём может рассматриваться в свете свободы. Ситуацию с границами науки можно выразить аналогичным образом. Наука безгранична, но её недостаточно для постижения мира как целостности. «Для этого нужна не только наука, но необходимы и искусство, литература, опыт нравственной и государственной жизни, религия и другие сферы духовной и культурной жизни» (с. 197).

Вопрос о границах науки – это другой вопрос, нежели вопрос о границах научного мировоззрения. По мнению автора, научное мировоззрение в конечном счёте не отвечает самой задаче мировоззрения как такового. Оно должно дать целостный взгляд на всю совокупность бытия с тем, чтобы понять не только естественную необходимость природы, но и нравственную свободу человека. «Научное мировоззрение замыкается в рамках «природоверия» или детерминистического натурализма, причём изменение, внесённое в понятие причинности, квантовой механикой, здесь оказывается несущественным, ибо вероятностный характер законов не отменяет детерминизма в более широком обобщённом смысле. Именно поэтому научное мировоззрение не может объяснить фундаментальную свободу человека как субъекта нравственности» (с. 198). С точки зрения онтологии (учения о бытии) начало свободы представляется категорией более высокого ранга, чем противоположное ей начало необходимости. Поэтому научное мировоззрение – это попытка ограничить мировоззрение человека натуралистическим детерминизмом, образец для которого заимствуется из науки.

Но для того, чтобы наука «работала», научное мировоззрение вовсе не обязательно. Более того, оно вовсе не следует из факта существования самой науки. Основатели научного метода и новой науки, как правило, не разделяли научного мировоззрения. У Декарта была теория двух истин – истины «естественного света разума» и истины «света веры» (la lumière de la foi). При этом он ставил вторую истину выше первой. Однако уже у ближайшего его ученика Де Руа (1598-1679) принцип двойственности истины исчезает и возникает материалистическое и атеистическое мировоззрение, положительная научная база которого ограничивается механистическим естествознанием. Важно подчеркнуть и то, что отсутствие у Декарта научного мировоззрения не мешало ему делать выдающиеся научные открытия и закладывать тем самым фундамент новой науки. Выбор мировоззренческой ориентации вообще сложно понять, если иметь в виду только интеллектуальные и научные события.

«На самом деле на мировоззренческие предпочтения западных европейцев в середине XVII в. Воздействовали как более мощные, чем интеллектуальные, факторы социокультурной и политической истории, в частности, бессилие западного мира преодолеть порочный круг конфессиональных войн и конфликтов… Именно неудача обрести «вечный мир» в рамках всех устраивающей религиозной идентичности вызвала такой непропорционально огромный интерес к попыткам найти основу для мирного консенсуса в науке и технологии, истина которых как база для универсальной коммуникации верифицируются общезначимым стандартным и культурно нейтральным образом» (с. 198-199). Таким образом, религиозное ядро мировоззрения стало лишь частным делом (Privatsache), в то время как глубинная культурная диспозиция предопределила подъём атеистического и материалистического мировоззрения.

Вера в науку как не имеющий достойных конкурентов род деятельности был серьёзно подорван только в XX в. Тем не менее, и в Новое время существовали мыслители, которые понимали опасность догматического «науковерия» для жизненных основ европейской культурной традиции. Таков был, например, в XVII в. Блез Паскаль.

Далее от этих предварительных замечаний автор переходит к более конкретному рассмотрению социокультурной ситуации сначала на пороге модерна, а затем в его предполагаемом конце (постмодерн), чтобы попытаться выявить динамику пограничного режима новой науки.
















 

 

 

 

 
В избранное