ПОЛИТРУК
Год президентства "мистера Тефлона"
Выпуск No. 46, 28/03/2001

Год президентства Владимира Путина - прекрасный повод для обозревателей разных изданий вернуться к своим прежним прогнозам, подвести некоторые итоги и, конечно, дать вероятные варианты ближайшего будущего.

Оценки деятельности президента разнятся достаточно сильно, и временами трудно представить себе, что речь идет об одном и том же человеке и об одних и тех же событиях.

"Дрейф в стоячей воде" - так назвала Общая газета статью, посвященную итогам минувшего года.

"К концу первого года путинского правления в политический обиход вернулось слово "застой", - пишет ОГ. Определение это якобы уже открыто употребляют сторонники президента, "откровенно намекая ему, что потратить год на пересадку губернаторов из Совета Федерации в Госсовет, на погоню за Гусинским и утверждение госсимволики - это как-то слабовато для молодого подвижного лидера".

Когда в начале путинского правления была объявлена административная реформа, многие ожидали, что всерьез начнется война с региональным беспределом: "На это купились даже либералы из СПС и "Яблока", дружно поддержав антигубернаторский поход президента". Однако в итоге оказалось, что Путин "потеснил региональных баронов только на той площадке, где они конкурируют с президентом, выступают в качестве противовеса его власти, но на своих законных территориях они сохранили все завоеванные ими вольности". Более того, возможности переизбрания были для губернаторов, как известно, даже расширены.

Примерно так же, продолжает Общая газета, складываются у Путина и отношения с бизнес-элитой, где пока есть всего две "жертвы" - Березовский и Гусинский. "Легко заметить, что оба пострадали не потому, что сильнее всех провинились перед законом, а потому, что их бизнес вторгся на ту территорию, которую президент не считает возможным делить с кем бы то ни было".

Прочие грехи бизнесменам отпускаются с прежней легкостью. Например, все усилия по призванию к порядку нефтяных баронов - обвинения в сокрытии доходов, намерения повысить экспортные пошлины и т.д. - окончились ничем. Так же бесславно завершились и попытки разобраться с виновниками энергетического кризиса, прекратить незаконный вывоз капитала и так далее.

"Совершенно очевидно, - пишет ОГ, - что "сильное государство" по Путину - это "сильный президент". Поэтому гармонизаторские усилия нового лидера свелись к усилению авторитарного начала ельцинской системы".

Газета считает, Владимир Путин являет собой тип лидера, "склонного действовать не по плану, а по обстоятельствам". Все замеченные неоднократно противоречия в его позиции могут означать, по мнению газеты, только одно: собственной продуманной программы у него нет. "Короче говоря, гражданам надо приготовиться к тому, что курс государственного судна будет зависеть главным образом от направления и скорости течения... Будет фарватер чист - куда-нибудь приплывем - не в Америку, так в Индию".

"Глава государства все чаще показывает себя человеком податливым, уступчивым и даже нерешительным. Налицо - прогрессирующее ослабление президента", - пишет журнал Деловые люди.

По мнению журнала, сегодня "самая серьезная оппозиция путинским реформам с его ключевым тезисом об укреплении государства вызревает непосредственно в бюрократическом аппарате". Однако президент эту угрозу недооценивает, повторяя одну из самых серьезных ошибок Горбачева - заигрывание с консерваторами. "Было бы неплохо, - замечает журнал, - если бы Михаил Сергеевич рассказал Владимиру Владимировичу, чем оборачивается такая тактика - равно как и чем чревата подмена неотложных политических решений программным словоблудием".

Кроме того, Деловые люди считают необходимым подчеркнуть, что высокий рейтинг президента растратить попусту так же легко, как доходы от нефтеэкспорта: "Впустую "проедается" и то, и другое... Теперь уже даже Глеб Павловский говорит о необходимости "активизации объявленной и обещанной Путиным политики".

Деловые люди публикуют на эту тему еще одну статью - ее авторство принадлежит известному политику, депутату Госдумы Владимиру Рыжкову. "Сильное течение исторической традиции постоянно сносит Россию на рифы неповоротливого бюрократического государства, удушающего как экономическую свободу, так и гражданское общество, - пишет Рыжков. - Требуется новый сильный поворот руля в сторону свободы и современного развития. Состоится ли он - во многом зависит от Владимира Путина". Рыжков возлагает большие надежды на новое президентское послание, считая, что именно оно должно прояснить намерения власти и определить курс движения страны.

"Из чего сделан президентский рейтинг?" - задается вопросом еженедельник Век.

Одна из причин изначально высокого уровня доверия к новому главе государства заключается в полной утрате этого доверия его предшественником. "На фоне продолжавшейся целое десятилетие "загогулины", пожалуй, любой новый человек был бы принят на ура. И чем менее он был бы известен, тем громче и дружнее такое ура звучало бы. Что и произошло".

Вместе с тем Век обращает внимание своих читателей и на другой важное обстоятельство: "С кем сравниваем?"

К сожалению, констатирует еженедельник, сравнивать Владимира Путина просто не с кем. Причина проста: "Россия по Конституции 1993 года являет собой даже не президентскую, а суперпрезидентскую республику, почти "электоральную монархию". Такой государственный строй по определению делает остальные политические фигуры несопоставимыми с президентом. А потому и рейтинг теряет всякий практический смысл: в существующих условиях он всего лишь подтверждает полновластие президента. Более того, "в этой конструкции глава государства - президент может править даже при самом низком рейтинге (вспомним ельцинские два процента). И переизбраться непопулярный президент может (вспомним опять-таки 1996 год)".

Рейтинг, размышляет Век, может, конечно, быть неким "кредитом доверия", выданным под будущие достижения. Можно объяснить и его устойчивость: "люди понимают сложность проблем, стоящих перед страной и не ждут от президента их волшебного разрешения уже завтра утром". С другой стороны, рейтинг способен создавать угрозу перспективам политика, нависая над ним, "как скала или готовая сорваться лавина". И чем выше рейтинг, тем внезапнее может оказаться обвал: "Причем поводом к "сходу лавины" может стать сущая мелочь, которую бы просто "не заметил" рейтинг менее высокий и "плавающий" в разумных пределах". Ответить же на вопрос о прочности рейтинга нынешнего президента сегодня, как утверждает Век, попросту невозможно: "Мы еще просто не знаем, как будет работать институт президентства в рутинном, а не кризисном режиме, привычном для России последнего десятилетия".!

Подробно высказался на тему об итогах первого года путинского президентства главный редактор Независимой газеты Виталий Третьяков, предложивший заменить ставший уже традиционным вопрос "Who is Mr. Putin?" (Кто такой мистер Путин?) другим вопросом - "Why do we need Mr. Putin?" (Зачем нам мистер Путин).

Что президент способен сделать для страны за оставшиеся три года? И далее - стоит ли за него голосовать в марте 2004 года?

Третьяков, в отличие от многих, не считает, что год "прошел как сон пустой", особенно если учесть "тот масштаб хаоса, развала и анархии в стране, который Путин как президент наследовал от Бориса Ельцина".

В частности, главный редактор НГ предлагает считать успешно завершенной "общевойсковую военную операцию в Чечне". Несмотря на всю трагическую сложность ситуации, власти удалось за этот год, считает Виталий Третьяков, восстановить территориальную целостность России, "в значительной (но далеко не полной) мере" восстановить доверие армии и спецслужб к власти, а саму проблему Чечни вывести "на периферию общественного сознания".

Успешно завершенной, с точки зрения Третьякова, можно признать и "первичную политическую реформу", а именно: "Из анархо-олигархического режима Россия переведена в режим управляемой (бюрократией) демократии". В определенной степени восстановлена управляемость страной (например, устранен "бархатный" региональный сепаратизм), предприняты первые попытки разбюрокрачивания экономики. Обеспечена лояльность обеих палат Федерального собрания, поставлены под политический контроль ранее претендовавшие на "независимость от интересов страны" финансовые группировки (вернее сказать - олигархи).

Помимо этого, власть демонстрирует некоторые экономические успехи (на фоне, разумеется, существующего "нефтяного благополучия"), в их числе - начало "достаточно либеральной налоговой реформы", а также попытка "перевести вектор активности естественных монополий с обслуживания эгоистических интересов их менеджеров на обслуживание интересов страны в целом".

В плюс Путину, как утверждает В.Третьяков, можно записать и внешнюю политику - пусть не вполне адекватную "суровым реалиям геостратегического доминирования США", но все же учитывающую "реальные внешнеполитические угрозы".

Что же касается отрицательных черт в поведении и действиях президента, то они, с точки зрения Виталия Третьякова, имеют то же происхождение, что и его достоинства (плюс вполне простительная для новичка неопытность).

Наиболее бросающийся в глаза недостаток - "комплексы, связанные со спецификой прежней профессии", от которых президенту неизбежно придется избавляться ("даже несмотря на очевидный популистский эффект демонстрации брутальности в поведении, тем более что направлена эта брутальность не на всех, кто этого заслуживает").

Впрочем, в изложении главного редактора НГ, грань между достоинствами и недостатками Путина провести довольно сложно.

Например, сам президент в интервью редакторам четырех газет (Известия, Труд, Комсомольская правда, Московский комсомолец) признал, что не нашел пока рецепта победы над отечественной бюрократией. Виталий Третьяков замечает по этому поводу, что рецепты эти давно известны, и для того, чтобы ими воспользоваться, требуется лишь политическая воля. С другой стороны, уже то, что глава российского государства впервые обозначил борьбу с бюрократией как приоритет - это само по себе беспрецедентно, подчеркивает Третьяков.

Еще один недостаток Путина формулируется так: президент "излишне мягок там, где он не знает, как решить ту или иную проблему". Он отнюдь не напоминает "того "железного чекиста", образ которого ему приписывают". Таков стиль Путина и в решении кадровых проблем: он "слишком медлит расстаться с откровенно слабыми сотрудниками - даже если они не являются крупными политическими фигурами". А власть, подчеркивает Виталий Третьяков, "должна быть не только жестка, но и жестока: сантименты и нерешительность обходятся в конечном счете очень дорого".

Все это означает, по мнению автора, что президент не имеет не только продуманной программы политических и экономических реформ, но даже хорошо просчитанной кадровой политики ("если не считать под таковой, что, конечно, слишком узко, опору на верных друзей и раздачу губерний олигархам, а там, где не хватает олигархов, - военным").

И все же все перечисленные недостатки - скорее вполне объяснимые и устранимые слабости, чем родовые изъяны путинской власти. Нельзя требовать невозможного: по мнению главного редактора Независимой газеты, "проект Путин" оказался успешным, но "выжимать из него 150 процентов успеха вместо 100 - бессмыслица". Теперь задача власти - "запустить с помощью успеха проекта "Путин" успешный проект "Россия". И потому на вопрос, стоит ли голосовать за Путина в 2004, Виталий Третьяков отвечает: "Исходя из результатов первого года путинского президентства, конечно, стоит. Даже бесспорно стоит".

В этом же ключе главных редактор Независимой газеты отвечает на вопрос, зачем нам Путин: "Путин нам нужен как инструмент нормальных и эффективных реформ. Опытный образец инструмента оказался неплох. Пора испытать его в настоящем деле".

"Жесткий менеджер с дисциплиной офицера", - такое определение дал Владимиру Путину Генеральный директор Центра политических технологий Игорь Бунин в интервью еженедельнику Век.

Бунин оценивает плюсы и минусы президентской политики, отмечая, что, с одной стороны, в результате укрепления президентской вертикали и соответственного ослабления всех остальных политических институтов вероятность возникновения реальной оппозиции Кремлю сегодня равна нулю. Но, с другой стороны, стараясь свести к минимум автономию политических игроков, Путин вынудил их искать эффективные способы защиты.

Например, олигархи, отстранившись от публичной политики, образовали в рамках Российского союза промышленников и предпринимателей некую коалицию, способную оказывать лоббистсткое давление не только ан правительство, но и на президента. Помимо этого, нынешние олигархи "переместились в регионы", то есть нашли новое, вполне автономное поле для своей деятельности.

Даже Березовский и Гусинский, оказавшиеся за границей сохранили частично свое влияние: Березовский располагает каналом ТВ-6, а Гусинский часть своих СМИ перебросил в новую медийную группу, которая будет формироваться на основе Сегодня, Итогов и ТНТ.

Становится очевидно, пишет Игорь Бунин, что "в современной России нельзя "построить всех" и нельзя создать некое архитектурное сооружение, где у каждого есть свое место и каждый готов к выполнению команды". Знаменитая ельцинская система сдержек и противовесов сверху переместилась вниз, и отныне "составляющие ее субъекты больше не претендуют на право называться реальной оппозицией президента, но хотят реальной автономии".

По мнению Игоря Бунина, Владимир Путин представляет собой тип политического лидера, в котором гармонично сочетаются прямо противоположные качества. "С одной стороны он - "лев", с другой - "лиса", в отличие от Бориса Ельцина, который на посту президента был типичным львом и предпочитал "разрубать "ситуации".

Надо сказать, что в качестве "льва" Путин выступает нечасто (например, в конфликте с Гусинским президент действовал как настоящий "лев", который стремится "дожать" противника; другой пример "львиных" действий - разрушение Совета Федерации).

По большей части он предпочитает "лисью" методу, и его стиль - это метод проб и ошибок. Он действует прямолинейно, если убежден, что не встретит сопротивления. В противном случае - действует по ситуации, и, если есть необходимость, порой расчетливо отступает.

Однако при этом президент "никогда не забывает цели, ради которой он начал играть ту или иную партию и в которой он рассчитывает только на победу".

Сегодня, подводит итог директор Центра политических технологий, многие все еще ждут от президента экстраординарных мер - и совершенно напрасно. "В России сейчас такие меры не нужны: страна испытывает потребность не в диктатуре, а в элементарном порядке, в новой идеологии прагматической государственности. И в этом смысле Путин и есть тот человек, которого страна ждала".

Независимая газета опубликовала подборку мнений лидеров думских фракций о президенте - от "Единства" до КПРФ.

Лидер "медведей" Борис Грызлов: "Общество сегодня объединилось вокруг президентского курса, суть которого - эффективная власть в сочетании с экономическими свободами".

Олег Морозов ("Регионы России"): "Как гражданин и как политик я чувствую, что власть имеет волю и настойчивость, чтобы проводить какие-то решения... Негативные моменты состоят в том, что не очень-то понятна система принятия решений, то есть какова же все-таки их цель, каковы механизмы достижения этой цели, что за стратегия реализуется сегодня президентом и его командой".

Руководитель группы "Народный депутат" Геннадий Райков: "Для чего избирали президента? Для того, чтобы люди жили хорошо. Чтобы во второй год президентства существенную надбавку почувствовали в каждой семье. Тогда все мы будем довольны".

Борис Немцов (СПС): "Самой большой проблемой, связанной с Путиным, я бы все-таки назвал отсутствие во власти новых людей. Он доверяет только тем, кто был с ним в разведке, а также тем, с кем он работал при Собчаке, а также при Ельцине".

Сергей Иваненко (фракция "Яблоко"): "Это, безусловно, был год Путина. Главным его содержанием стало изменившееся отношение людей к власти, Ей стали доверять, чего раньше не было. Но сама власть этот кредит доверия использовала недостаточно эффективно".

Алексей Митрофанов (ЛДПР): "Мы ждали от него более решительных изменений, более радикальных движений. Он же делает все медленно".

Вячеслав Володин (ОВР): "Среди проблем, которые не решены, я бы отметил все-таки экономический блок... Не ясно также, что будет с Чечней".

Координатор фракции КПРФ Сергей Решульский: "Это был год упущенных возможностей. Я имею в виду экономику и даже социальный настрой в нашем обществе".

Среди высказываний российских политиков о втором российском президенте нередко встречаются утверждения, что внешнеполитические акции удаются ему лучше, чем экономические преобразования. Тем не менее, и здесь критиков у Владимира Путина достаточно. Например, академик РАЕН, профессор Института системного анализа Виталий Цыгичко в интервью газете Сегодня оценил итоги внешнеполитической деятельности президентской администрации как провальные: "Практически все внешнеполитические инициативы, выдвинутые за этот год, работали против интересов государства. Это и иранское направление. И желание сколотить какой-то мини-блок против США... Китай явно играет в свои игры. Европа нас не понимает. Япония на нас обижена. Мы оказались в изоляции".

Никакой серьезной внешнеполитической доктрины у России, считает Виталий Цыгичко, нет: "Мы по-прежнему продолжаем задирать весь цивилизованный мир, не располагая для этого особыми возможностями". Если Россия будет продолжать в том же духе, она рискует превратиться в страну-изгоя, предупреждает Виталий Цыгичко.

В другой публикации на ту же тему Сегодня утверждает, что особенности путинского правления легко объяснить спецификой его биографии. Из Восточной Германии Путин "вернулся в постперестроечную Россию так и не перестроившимся человеком - и это многое объясняет", пишет газета. "Человек, чья молодость прошла в семидесятые годы, впитавший в себя вместе со всеми тогдашние идеологические догмы, в разгар перемен оказался за "железным занавесом", а поэтому считает ценности свободы и демократии такими же пафосными, как былой советский патриотизм-интернационализм. Как и большинство семидесятников, президент - прагматик, приспосабливающий действительность под себя".

Сегодня он, судя по всему, представляет себя "этаким немцем-управляющим" и стремится использовать как профессиональные навыки спецслужбиста, так и опыт работы в Германии. "К сожалению, - замечает Сегодня, - того идеального государства, которому призывает служить наш президент, на практике не существует - и осознание этого, пожалуй, и есть главный урок первого года Владимира Путина".

Любопытный ответ на вопрос "Who is Putin?" дает заместитель руководителя предвыборного штаба Владимира Путина Ксения Пономарева в интервью Коммерсанту. По ее словам, самого начала предвыборной кампании "было понимание, что, даже если русский народ не сильно знает, кто такой Путин, так народу этого и не надо. Народу достаточно вот этого - "мочить в сортире", то есть фраз, которые лепят образ".

Вообще же, по словам Пономаревой, у имиджмейкеров было не так уж много работы: "Я настаивала, что меньше движений, тем лучше... Отсутствие рекламной кампании - тоже рекламный ход, просто его надо грамотно отыграть". Тем более, что случай достаточно редкий: "Фактически после Николая Второго в России впервые в верховной власти оказался человек, который к ней не шел, не рвался, не прорывался. И это психологически очень интересно".

Эти же обстоятельства определяют некоторые особенности поведения нынешнего президента: "Путин не является публичным политиком. У него нет толстой шкуры, которой положено обрасти любому публичному политику. Ему ведь сейчас должны бы напоминать, что через три года выборы. Он не хочет об этом помнить. Он не хочет тратить свои усилия на то, чтобы кому-то нравиться".

Отсюда и проблемы в отношениях с прессой: "Он никакой не враг свободы слова. Но ему внутренне кажется дикой мысль, что кто-то имеет право публично обсуждать его действия". Это бытовое объяснение трений с журналистами кажется убедительным, однако, разумеется, для главы государства такая позиция выглядит по меньшей мере странно.

"Открыта ли за год загадка Путина, а значит, и загадка ельцинского выбора? - спрашивает главный редактор Московских новостей Виктор Лошак. - Кто побеждает внутри этого человека: солдат ведомства Андропова или верный помощник Собчака?" И когда он искренен - когда жалуется в интервью четырем газетам, что очень трудно бороться с российской бюрократией или когда при строительстве своей властной вертикали учреждает новые отряды бюрократов? "Не в этой ли сумме противоположностей, в нерастаявших надеждах стоит искать ключ к удивительно высокому и после первого года президентства рейтингу Путина?"

Виктор Лошак напоминает определение "мистер Тефлон", данное Путину российскими политиками: "На нем и Чечня, и Курск, а рейтинг растет. Но есть и еще одна разгадка рейтинга - полное отсутствие внятной альтернативы. Похоже, в колоде конкурентов остались лишь битые политические карты".

Судя по публикациям, посвященным году путинского президентства, российская пресса пока так и не нашла однозначного ответа на вопрос, кто такой Путин. Сохраняющийся рейтинг, как уже было сказано, вызывает немало мрачных пророчеств о возможности его возможного обвального падения. Вместе с тем прошедший год сделал более явными не только возможности нового президента, но также надежды и опасения общества. Похоже, "время больших ожиданий" все еще не закончилось. И "мистер Тефлон" вполне способен преподнести стране и обществу новые неожиданности.

Мавра Косичкина