Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Интерпретация проективных тестов

Подписаться Бесплатная «Золотая» новостная рассылка . Подписчиков 985 RSS
←   Май 2010   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31


За последние 60 дней ни разу не выходила


Открыта: 25-03-2006
Адрес автора: psychology.rorschach-owner@subscribe.ru

Автор
Ольга Бермант-Полякова

Статистика

985 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Интерпретация проективных тестов


Rorschach & Psychoanalytic Diagnostics
Быть психологом

Здравствуйте, уважаемые читатели!
Выпуск третьей недели мая 2010.
© Ross W. Greene PhD, The Explosive Child, 1998
© О.В. Бермант-Полякова PhD, авторизованный перевод и примечания, 2010
РЕБЁНОК-РОССЫПЬ
Глава 1
Про тефтельки

Дженифер просыпается не просто рано, а очень рано. C самого рождения она поднимается с рассветом, в пять тридцать. Дженифер воспитанная девочка, в её спальне порядок, она убирает за собой постель, без напоминаний умывается и чистит зубы, и в свои одиннадцать лет прекрасно хозяйничает на кухне. Она завтракает самостоятельно - мама, папа и братья просыпаются в семь утра. В холодильнике в небольшой кастрюльке её ждут тефтельки. Дженифер пересчитывает их, осталось шесть, и думает: «Три съем сегодня, три завтра утром». Она греет тефтельки в микроволновке и усаживается в комнате посмотреть телевизор, - без звука, чтобы не разбудить домашних.
В шесть утра в спальню родителей прошлёпал брат Адам, и через несколько минут сонная мама и пятилетний брат входят на кухню. Мать спрашивает его, что он будет завтракать.
- Тефтельку, - отвечает Адам, и мать тянется к двери холодильника.
Дженифер, которая слышит их диалог, кричит из комнаты:
- Не давай ему тефтели!!! – заметно, что она волнуется, лицо её покрывается красными пятнами.
- Почему не давать? – спрашивает мать, которой не дали досмотреть сон и которая начинает раздражаться.
- Я оставила эти тефтели себе на завтрак! – кричит Дженифер на бегу, и с силой наваливается на дверцу холодильника, мешая матери её открыть.
- Ты жалеешь тефтельку для родного брата! – упрекает мать в ответ.
- Это не его тефтели! – кричит Дженифер ей в лицо.
Мать боится её ярости, девочка в таком состоянии может не просто ударить, а лупить её руками или пинать ногами, сжимается внутренне и спрашивает пятилетнего мальчугана:
- Может быть, ты хочешь что-то другое?
- Я хочу тефтельку, - хнычет Адам, съёживаясь от страха, что Дженифер сейчас набросится на него и начнёт колотить.
Дженифер, чьё бешенство требует выхода, отталкивает мать со свой дороги, забирает кастрюльку с оставшимися тефтельками из холодильника, громко хлопая дверцей, пинает ногой кухонный стул, - Адам успевает увернуться, - подхватывает разогретые тефтели, уходит и закрывается в своей комнате.
Мать кричит ей вдогонку, что нельзя поступать так эгоистично, брат вот-вот заревёт от испуга, а пока только верещит: «Хватит! Хватит!». «Доброе утро! - произносит отец Дженифер, появляясь на кухне. - Время шесть-пятнадцать, иди доспи хоть полчасика», - обращается он к жене. В истории семьи Дженифер таких событий не десятки и не сотни, - их тысячи. Какие-то длились дольше, какие-то были сильнее по накалу, иные разрушительнее (когда Дженифер было восемь, она разбила лобовое стекло в их машине). У Дженифер есть психиатрический диагноз, но для родителей это слабое утешение. Она пугает и их, и братьев, когда словно с цепи срывается из-за сущего пустяка.
Растить такую девочку, как Дженифер, изнурительно. Отец и мать опустошены и чувствуют, что воспитание дочки отнимает у них всю жизненную энергию. Она не играет с друзьями, - друзей у неё нет, она не слушается ни уговоров, ни запретов, уйма времени и денег были потрачены на иглоукалывание, массажи, психологов, психиатров и лекарства, - зря. Бывают минуты, когда родителям кажется, что от их семейной жизни остались одни руины, и на супружеские отношения нет ни сил, ни желания.
Дженифер «бешеная» с самого детства. Её мать ходила к психологу, и благодаря занятиям с ней имеет честность признаться: «Большинство родителей не представляют себе, насколько унизительно жить в страхе перед собственной дочерью. Я хожу по дому как побитая собака, ожидая воплей или пинка. Это совсем не то, о чём мечтают, когда ждут ребёнка. Она психически неадекватна и жизнь под одной крышей с ней – кошмар.» «Когда мы с Дженифер оказываемся среди незнакомых с ней людей, я со страхом жду, какая выходка будет следующей. У меня двое детей дома, они воспитанные и ведут себя как нормальные дети. Я хорошая мать! Стоит ей начать обзываться на меня, колотить меня или плевать на меня в присутствии других, я вижу взгляды взрослых, в которых сквозит осуждение. «Что за родители, совсем распустили своего ребёнка!» Поверьте, мы перепробовали с ней всё. Никто не знает, почему она такая и как ей помочь. Находятся советчики, которые говорят мне, что у неё гиперактивность с дефицитом внимания. Я руку бы отдала за гиперактивного ребёнка с дефицитом внимания! Злоба Дженифер это что-то совсем другое. Всё это заставляет меня плакать от бессилия. И хотя муж старается поддерживать меня, я чувствую, что не люблю Дженифер как мать и ненавижу себя за это.»
Хотя мама Дженифер думает, что она одинока и никто из родителей не может понять, что она чувствует, среди детей-ровесников немало похожих по поведению как Дженифер. Таким детям бестолку объяснять, что они делают неправильно, пустая трата времени рассуждать вместе с ними о том, как чувствуют себя другие люди, по отношению к которым они агрессивны, ни похвала, ни сюрприз не заставляют таких детей предпочесть социально одобряемые слова и поступки выкрикам «Ты плохая мать!», «Уйду от тебя», громким хлопаньям дверьми или разбиванию любимой маминой вазы в отместку за родительское предписание идти спать. Все попытки отвлечь такого ребёнка только усугубляют его состояние, тактика игнорирования истерики доводит его до судорог и закатывания, наказания сходят как с гуся вода, бесследно. Про психологические программы, где надо собирать этикетки или жетоны, и обменивать их на обещанный подарок в конце недели, даже и говорить не будем, вы лучше меня знаете, что с такими детьми, как Дженифер, они не работают. Учителя в школе наверняка советовали вам метод «посиди один здесь в комнате, подумай», а психиатры выписывали лекарства, - ни то, ни другое не дало ни малейшего эффекта. Если вы начали читать эту книгу, значит вы воспитываете в семье такую Дженифер. И, возьмусь предположить, родительство, которое выпало вам на долю, переполнено чувствами ожесточения, вины, измотанностью, усталостью, безнадёжностью, стыдом перед родственниками и соседями, гневом и отчаянием.
Неважно, какой именно диагноз вписан в историю болезни вашего ребёнка, - современный психиатр может написать там:
Нарушение обучаемости
Синдром гиперактивности
Синдром дефицита внимания с гиперактивностью
Расстройство настроения биполярное
Расстройство настроения униполярное (депрессия)
Синдром Туретта
Тревожное расстройство
Задержка речевого развития
Задержка психического развития
Неврологическая незрелость (сенсорно-интегративная дисфункция)
Синдром Аспергера
Каким бы ни был ярлык, официально присвоенный ребёнку, его проблема совершенно в другом.
Эти дети не просто строптивы по сравнению с другими, более покладистыми. Они действуют по схеме, которую сами для себя придумали, - так стальные колёса трамвая движутся только в одном направлении, вперёд, по рельсам. А родители, братья и сёстры, учителя, другие дети – действуют иначе. Они движутся по жизни как автомобили, на резиновых шинах, перестраиваясь из ряда в ряд, - маневрируют. Машина может объехать трамвай, трамвай машину – нет.
Поразительная негибкость, ригидность, упёртость таких детей на языке психофизиологии называется преобладанием процессов торможения над процессами возбуждения, а на языке нейропсихологии инертностью в регуляции деятельности, неспособностью к переключению внимания, патологическим процессом «застревания».
Нарушение на уровне физиологии, застревающая натура, у детей, похожих на Дженифер, сочетается с нарушениями на уровне характера, - того, как ребёнок справляется с жизнью.
Латинское слово фрустрация (лат. frustratio – обман, тщетное ожидание) это не просто «облом», контатация факта, что «не сбылось». Фрустрацией называют состояние, когда мы надеемся, готовимся, эмоционально вовлекаемся в предвкушение, однако внешние обстоятельства, не подконтрольные нам, внезапно обрывают приготовления. Реакция на обрыв может быть разной: примирительное «бывает!», «не страшно!», конструктивное «подумаем, что можно сделать!», раздражение, отчаяние, гневная вспышка, ругательство или физическое разрушительное действие. Реакция зависит от способности фрустрацию терпеть, иными словами от умения жить переполненным потребностью в минуты, когда становится очевидно, что она неосуществима, нести груз намечтанного, но неслучившегося и думать, как осуществить желаемое в другой форме или в другом месте. Вытерпеть фрустрацию значит похоронить надежду и воскресить её вновь.
Эмоционально зрелый взрослый, который научился терпеть ситуацию фрустрации, это автомобиль с исправными тормозами, который может управлять скоростью, и если нужно, притормозит перед препятствием. Маленький ребёнок с вождением автомобиля не справится, - он и отложить-то удовлетворение потребности на короткое или среднее время не может, не то чтобы фрустрацию вытерпеть, отсюда детские капризы и обиды. Родителям дошкольников приходится подрабатывать в этом автосервисе рихтовщиками: утешать детей после жизненных неурядиц. Со временем ребёнок научается эмоционально зрелому поведению, - отсрочке удовлетворения, примирительному отношению к фрустрации, способности терпеть амбивалентность, самоутешению. А теперь представьте, что год идёт за годом, а ребёнок эмоционально остаётся двухлетним. Его «хочу» значит «хочу сейчас, немедленно и бескомпромиссно». Родители ожидают, что он уже обнаружил удобство внутренних тормозов и не понимают, почему он не притормаживает свои желания, а любая ситуация фрустрации, то есть ситуация, когда надежды терпят крах, для него то же самое, что в разогнавшемся на полном ходу составе дёрнуть стоп-кран, - лязг металла и искры из-под колёс. А дёргать приходится ежедневно: собирайся в школу, садись делать уроки, отправляйся в ванную, - любой родитель ежедневно даёт ребёнку предписания.
Дети, неспособные терпеть фрустрацию, не могут видеть, как умирает надежда, и неосознанно выбирают отказаться от надежд и ни на что не надеяться, или убивать каждого, кто посмеет убить их надежду. Он вернулся домой из школы, хочет поиграть в мяч. Вбегает в дом, швыряет сумку, нетерпеливо переобувается, смотрит в угол - мяча на месте нет. Вы думаете, он спросит «Где мой мяч?» или «Кто взял мой мяч?». Для родителей детей, неспособных терпеть фрустрацию, альтернативы другие, разразится подросток гневной тирадой «С**и, б***ь, опять это дерьмо!» или опрокинет столик в прихожей, на котором стоит телефонный аппарат и пнёт аппарат, расколошматив о стену. Есть дети, которые в таком состоянии раздеваются и бегают по дому или по двору голышом, есть такие, кто забирается на крышу и кричит «Я убью себя», есть и другие, кто становится на четвереньки и начинает биться лбом о пол или начинает плакать и причитать «Вы не любите меня».
Нарушение поведения, в какой бы форме мы его ни наблюдали, не является для специалиста психотерапевтической мишенью. Цель терапевтического вмешательства – неспособность переносить фрустрацию.
Момент фрустрации это не просто момент появления внешних обстоятельств, из-за которых надежда умирает навсегда, потому что дети пока не умеют воскрешать её. Для детей с «застревающей» натурой это момент появления НОВЫХ обстоятельств, - улавливаете разницу? Мало того, что в поезде кто-то рванул стоп-кран, так ещё нужно в скрежете и лязге развернуться на девяносто градусов и поехать не по рельсам, а в другом направлении.
Этот момент отличают то, что в книге д-ра Грина называется «чрезвычайная трудность ясного мышления» и «взрывчатость». «Чрезвычайную трудность ясного мышления» я буду называть понятием из словаря Роршах-диагностики, «вэйг», vague, а «взрывчатость» переведу на русский по-своему. То, что взрывается, навсегда перестаёт быть целостным, а тот, кто взорван, перестаёт быть живым. Поэтому дальше везде, где Грин пишет о процессе «ребёнок взрывается», я буду переводить «рассыпается», а там, где Грин пишет о «негибко-взрывчатом ребёнке» я буду употреблять выражение «ребёнок-россыпь». Рассыпанные бусы – метафора, которая объясняет, что происходит в детско-родительских отношениях, если родители заставляют ребёнка подчиниться - родительскую руку, которая бережно удерживала россыпь бусин в пригоршне, толкает гнев, ребёнок идёт вразнос, и потом обеим сторонам требуется несколько часов работы по самоутешению, чтобы заново собрать бусины вместе, - в родительской руке или на нити.
Чем ребёнок-россыпь отличается от других детей?

Представьте, что ребёнок 1, Хуберт, смотрит телевизор и мать просит его накрыть стол к обеду. Это новая вводная и, поскольку у обычного ребёнка Хуберта нет проблем с переключением внимания и построением новой программы действий, он откликается ей словами «Сейчас», через некоторое время поднимается с дивана и идёт выполнять просьбу.
Ребёнок 2, давайте назовём его Жермен, «застревающий». Ему трудно переключаться, и требуются понукания или угрозы, чтобы он откликнулся на слова матери. Таким образом, в ответ на «Жермен, выключай телевизор и накрывай стол к обеду», Жермен мог бы крикнуть «Я не хочу обедать!» или «Я смотрю телевизор!», однако после повторного воздействия (Мать: «Ты хочешь, чтобы я заговорила с тобой по-другому??») Жермен со вздохом поднимается и идёт накрывать на стол.
Теперь Дженифер, ребёнок 3, ребёнок-россыпь. Задача одновременно переключить внимание на новое дело на кухне и вытерпеть смерть надежды посидеть перед телевизором как она хотела и сама для себя придумала, для неё невыполнима. Она перегружена требованиями, который внешняя ситуация к ней предъявила, и ясность её рассудка мутится. В состоянии vague она рассыпается - и хорошо, если на бусины. Дженифер легко превращается в девочку-метель, которая сечёт всех колючей ненавистью.
Дети-россыпи бывают всех типов и размеров. Некоторые теряют форму и рассыпаются по многу раз за день, некоторые только раз в неделю. Многие «теряют самообладание» только дома, другие только в школе, третьи и в школе, и дома. Некоторые, когда рассыпаются, вопят как резаные, но не злоречат и не дерутся. Есть такие, кто орёт и ругается, и такие, кто одновременно и кричит, и бранится, и дерётся, - что называется, «конь закусил удила».
Следует признать очевидный факт, что «застревающая» натура наследуется, и один из родителей ребёнка-россыпи часто ведёт себя практически так же. Когда вспыльчивый, активный, импульсивный, легко возбудимый или неспособный терпеть фрустрацию ребёнок отказывается выполнять требования вспыльчивого, легко возбудимого или неспособного терпеть фрустрацию родителя, вам-психологу поведают захватывающую историю о том, как выглядит тот, кто «закусил удила», когда ему «вожжа под хвост попала», где вожжа это родительское «хочу, чтобы ты сделал это немедленно и именно так, как я это выдумал».
Что должно быть для вас совершенно определённым, - все эти дети имеют замечательные качества и огромный потенциал. В большинстве случаев они интеллектуально развиты по возрасту. Их «застревающая» натура и неспособность терпеть смерть надежды причиняют им самим и тем, кто рядом, глубочайшие душевные страдания. Родители детей-россыпей обычно заботливые, полные благих намерений люди, которые часто чувствуют себя виноватыми в том, что не способны любовно воспитывать своих детей.
Мать Дженифер сказала однажды своему психологу: «Знаете, у меня бывают моменты просветления, когда я жалею её и люблю свою девочку. Но потом она снова превращается в колючую вьюгу в ответ на тривиальную просьбу и стегает меня злыми словами. Мне стыдно признаваться в этом, но я не люблю ни её выходки, ни её саму в такие минуты. Из-за неё наша семья постоянно в состоянии вражды.»
Думаю, для вас уже ясно, что мир Дженифер отличается от мира других детей, поэтому дети-россыпи требуют совершенно другого подхода. Опыт многих семей доказал, что стандартные воспитательные воздействия и психологические программы коррекции поведения не решают проблем «рассыпания». Я обнаружил, что эффективное взаимодействие с ребёнком-россыпью возможно только если мы понимаем, как он входит в состояние vague и в чём именно нуждается такой ребёнок. Держите бусины надёжной и ласковой рукой или дайте ребёнку нить, на которую можно нанизать бусы, - он перестанет переживать vague и его поведение изменится.
Первые главы этой книги посвящены тому, чтобы помочь вам больше узнать о том, почему дети-россыпи застревают и по каким причинам плохо приспосабливаются к новым обстоятельствам. Достижение более точного понимания проблем ребёнка сразу ведёт к улучшению взаимодействия взрослый- ребёнок. Затем вы прочтёте о том, какой эффект производят на детей-россыпей обычные стратегии психокоррекции, - и почему они не оправдывают ожиданий психологов и педагогов, а в заключительных главах я расскажу о стратегии, которую разработал в течение тех лет, что посвятил терапии детей-россыпей.
Если вы родитель ребёнка-россыпи, эта книга может восстановить некоторое здравомыслие и оптимизм в вашей семье и поможет вам почувствовать, что вы снова управляете ситуацией, - потому что вы понимаете, что происходит с вашим ребёнком. Если вы родственник, друг, учитель, психолог или терапевт, эта книга расширит ваш кругозор. Нет панацеи, но есть надежда.

Продолжение в следующем выпуске рассылки.

Наверх
В избранное