Тибет. Мифы и реальность

Анатолий Соколов

Во времена нашего советского прошлого, когда требовалось разоблачить очередное учение или поверье, не соответствовавшее официальным постулатам ленинизма, в названиях книг и статей часто встречался литературный штамп, которым я и воспользовался в качестве заголовка этой статьи. Возможно, я сделал это потому, что в Тибете, где мы провели два месяца осенью 2007 года, мне было очень трудно отличить реальность от мифов, а мифы от реальности, или просто не хотелось этого делать…

Наши представления о Тибете прочно связаны с вопросом практики и духовного развития. Каждый хоть раз наверняка задавал себе вопрос: «Можно ли эффективно практиковать буддизм, находясь у себя дома, просто применяя средства и методы, появившиеся и сохранявшиеся на протяжении многих сотен лет в Гималаях? Или для того чтобы использовать их „по-настоящему“, необходимо поехать в Тибет и прикоснуться к живой истории, сохранившейся в Азии?» Кроме того, в повседневном словоупотреблении «Тибет» часто выступает для нас синонимом некоего сказочного места, где можно, укрывшись от забот, найти настоящий покой и счастье.

Разговаривая с совершенно разными людьми, уставшими от суеты обыденной жизни, я не раз слышал фразу, звучавшую примерно как: «скоро все брошу и уеду в Тибет». Эта фраза повторяется после каждой неприятности, коими полна наша жизнь, но никогда не приводит к конкретным действиям. Видимо, рожденная очередной фантазией из серии «там хорошо, где нас нет», идея уехать в какое-нибудь прекрасное, но нереальное в нашем представлении место, помогает нам на время уйти от навязчивых мыслей, вращающихся вокруг неудовлетворенности нашим нынешним положением. Тем самым неприятную возню иллюзорных эмоций и идей мы заменяем в своем уме приятными мечтами, которые не менее иллюзорны, и в этом суть фокуса. Именно поэтому для большинства из нас эта мечта так и остается несбыточной, хотя в жизни всегда есть много возможностей воплотить то, что мы считаем важным. Чтобы помочь себе выйти из этого порочного круга убегания от неприятной иллюзии к приятной и обрести более реальный взгляд на вещи, иногда полезно путешествовать, действительно посещая места, о которых мы мечтаем.

Несмотря на то что за последние годы мне посчастливилось объехать немало стран и городов, познакомиться со множеством культур, и Азия стала привычной и близкой, поездка в Тибет оказалась незабываемым открытием, никак не желавшим «отвечать ожиданиям», — и позитивным, и негативным. Когда читаешь удивительные истории из жизни великих тибетских йогинов, может показаться, что Тибет — это место, где каждый день происходят чудеса, где на каждом углу толпятся великие ламы и просветленные йогины, где усердные монахи медитируют изо дня в день, не думая о бренном и в результате достигая заветной цели. С другой стороны, мы слышали, что после китайской оккупации Тибета множество монастырей было разрушено, сотни тысяч людей стали беженцами, и не верилось, что в самом Тибете осталось что-то важное в духовном смысле.

Трезвый взгляд на вещи подсказывал мне, что наверняка в Тибете, как и в любой другой точке мира, люди стремятся жить богаче и «красивее», заботясь, прежде всего о хлебе насущном и не думая «о душе». Казалось, что, приехав в Тибет, сразу становишься ближе к Просветлению, а обычные проблемы уходят в небытие. Одновременно понималось, что от себя и своих непросветленных иллюзий не убежишь, не спрячешься даже за хребтом Гималайских гор. Поездка показала, что оба вида моих ожиданий не подтвердились и подтвердились одновременно.

Тибет оказался и страной чудес, и страной победившего материализма. Эти два противоречивых впечатления попеременно сменяли друг друга в моем сознании в течение всего двухмесячного путешествия. За это время мы проехали почти весь Тибет, от Чэнду, крупного китайского города к востоку от Тибета, через провинцию Сычуань, к которой китайские власти отнесли весь восточный Тибет, включая Кхам, через Тибетский автономный округ и до священной горы Кайлаш на западе. Посетили множество городов и городков, названия которых вряд ли много скажут читателю: Таву, Кандинг, Канце, Дерге, Маниганго, Чамдо, Байи, Цетанг, Самье, Лхаса, Гьянце, Шигаце, Тингри, Нилам и, наконец, Дарчен. Нет смысла описывать эти городки и все, что мы видели по пути — при желании об этом можно прочесть моем блоге, а конкретную информацию поискать в путеводителях. Поэтому остановлюсь лишь на общем описании своих впечатлений о Тибете, его духовной и материальной жизни.

Наша поездка была ориентирована на посещение святых мест, монастырей — того, о чем мы уже знали по биографиям знаменитых тибетских йогинов, и о чем нам рассказывали учителя. И действительно, по дороге чуть ли не на каждом шагу — в монастырях, в горах, в пещерах, в городах, деревнях и даже в полях — мы встречали тщательно сохраняемые следы чудес прошлого. В каждом значительном храме имеются хотя бы один-два отпечатка в камне ступней Гуру Ринпоче, который почитается в Тибете как второй Будда, а также какого-нибудь уважаемого ламы той линии, к которой относится храм. В монастырях Кагью хранятся отпечатки ступней и ладоней Кармап и Шамарп, в монастырях Гелуг — Далай-лам и Панчен-лам.

Эти отпечатки, наличие которых является обычным (через какое-то время они перестали удивлять даже нас), считаются знаками, подтверждающими особые качества тулку. Если ребенок — предполагаемый тулку — не оставляет отпечатков ладоней или ступней на камнях, это всегда вызывает сомнения в его подлинности. Поэтому каждый кандидат, а тем более уже утвержденный тулку, просто обязан оставить пару отпечатков на камнях, где они и хранятся столетиями, тщательно оберегаемые местным населением. Видели мы и след копыта лошади Гесэра, и отпечатки в камне ступни восьмилетней девочки Йеше Цогьял, следы ладоней Миларепы на сводах пещер…. Иногда отпечатки ступней совершенно явственны, как следы на мягком песке, со всеми деталями, и покрашены в золотой цвет для большей выразительности. В других случаях следы ступней или ладоней лишь угадываются на рельефе камня, и было бы сложно распознать их, если бы они не были обозначены краской. У каждого из нас, естественно, появлялись сомнения, настоящие ли эти отпечатки, не вырезал ли их искусный мастер, чтобы добавить привлекательности святому месту и убедить наивных последователей и туристов, и не являются ли едва различимые следы лишь плодом воображения. На этот вопрос, наверное, нет однозначного и объективного ответа. Каждый из нас, глядя на следы в камне, сам решал, какой из трех вариантов ответа подходит ему больше, причем в каждом конкретном случае. Чаще всего желание установить истину уступало желанию верить в то, что чудеса — это реальность, а реальность чудесна сама по себе.

Подобная история происходила и с самопроявившимися образами. Они встречаются часто, в каждом священном месте, иногда по нескольку сразу. В пещерах, где медитировали великие йогины, рядом с ретритными центрами, монастырями и храмами, на камнях сами собой возникают скульптурные изображения Будд, мантры, буддийские символы. Иногда они проявляются достаточно отчетливо, и, помня образ Будды, можно легко узнать его в выступе на камне. А иногда нужно иметь хорошую фантазию, чтобы распознать фигуру Гуру Ринпоче, Ченрези или слог «ом» в трещинках, выступах и прожилках камня, поэтому возникают все те же сомнения и вопросы, как и в случае с отпечатками ног и рук.

Правда, всему моему скептицизму пришел конец, когда я увидел самопроявившиеся слоги мантр ОМ МАНИ ПЕМЕ ХУНГ в местечке Маниганго, где в 1952 году один из практикующих-мирян достиг состояния «радужного тела», оставив после себя лишь волосы и ногти. Последние до сих пор хранятся в ступке в домике, где он жил и практиковал, а рядом с домиком на камнях есть несколько самопроявившихся мантр в традиционном тибетском написании. Присмотревшись, можно увидеть, что довольно крупные буквы, высотой в 20–25 см явно возникли без какого-либо человеческого участия. Они выступают, как чешуйчатые наросты на камне, постепенно сливаясь и укрепляясь, становясь породой камня. В другом месте, на холме над первым в Тибете монастырем Самье, построенным Гуру Ринпоче и Шантаракшитой, чей череп до сих пор хранится там, вместе с печатью и башмаком Гуру Ринпоче, мантры проявились прожилками белого гранита на розовом. Сложно предположить, что и в первом, и во втором случае это было вмешательством человеческих рук — слишком много сил пришлось бы приложить, чтобы подделать эти природные явления, да и непонятно, кому это нужно? Ведь от того, что в этих местах есть самопроявившиеся образы, выгоды не получает никто.

В тибетских монастырях и храмах до сих пор хранятся бесчисленные реликвии прошлого и настоящего. Кроме уже упоминавшихся черепа Шантаракшиты, башмака и печати Гуру Ринпоче, в монастырях мы видели посохи Миларепы и Гуру Ринпоче, чашку Миларепы, статую Марпы с его останками, несколько «говорящих статуй» Тары и другие чудесные вещи, которые невозможно описать. Их нужно видеть и получать благословение. Время и перипетии истории не смогли ничего сделать с реликвиями, которые прятали на время гонений и опять возвращали на свои места, на алтари восстановленных храмов.

Наша поездка началась в провинции Сычуань, к которой по административному делению относится Кхам. Это места, где традиционно была сильна школа Кагью, где на склонах холмов вместо ОМ МАНИ ПЕМЕ ХУНГ белым камнем выложена мантра КАРМАПА ЧЕННО, а места связаны с жизнью Кармап. Совершенно случайно мы встретили на дороге доброжелательного монаха на мотоцикле, который посоветовал нам посетить место рождения Первого Кармапы — хлев в цокольном этаже жилого двухэтажного дома, что мы и сделали. Говорят, Дюсум Кхьенпа родился у служанки, работавшей в этом доме. За восемь с половиной веков, прошедших с того времени, дом подвергался многочисленным перестройкам, но само место сохраняется нетронутым. И паломники, посещающие эту святыню, делают здесь подношения. В этих же местах Дюсум Кхьенпа провел свое детство, и если найти хорошего проводника, он покажет поля, где ребенком Кармапа пас скот, попутно оставляя следы на скалах. В одном месте он ударил по скале камнем, привязанным к веревке, которым погонял скот, и в скале остался глубокий след. В другом месте Кармапа прятался от друзей, видимо, играя в прятки, и, опершись коленями о большой камень, оставил два круглых отпечатка. По прошествии восьми столетий эти следы оказались в яме на глубине около метра, но до сих пор это место свято сохраняют, показывают паломникам. Ничто — ни время, ни китайское нашествие — не смогло заставить следы исчезнуть с земли и из памяти тибетского народа.

В Тибете есть достаточно пещер, в которых, по преданиям, медитировал Миларепа. Сейчас вокруг многих из них построены монастыри и храмы. Миларепа был известен своими чудесами. Часто он сам создавал пещеры — двумя руками упирался в камень и поднимал скалу, превращая ее в свод. Поэтому во многих пещерах, созданных им, есть отпечатки ладоней на потолке. Следы его ладоней, которые зачастую сложно различить, покрыты золотой краской, что помогает находить места благословения. Чтобы найти эти пещеры, нужно иметь хороший путеводитель, а еще лучше проводника, знающего все святые места.

Одна из самых известных пещер Миларепы и его ученика Речунгпы расположена рядом с городком Нилам недалеко от непальской границы. Войти в пещеру можно через храм, который до XVII века принадлежал школе Кагью, но после печально известных событий и сосредоточения всей власти в руках Пятого Далай-ламы, был передан школе Гелугпа, как и многие другие храмы и монастыри Кагью. Сейчас вокруг пещеры Миларепы строится новый гелугпинский храм, а сама пещера «закрыта на реконструкцию» -­­ там нет ни алтаря, ни тханок на стенах, но покрытые золотой краской отпечатки ладоней Миларепы на «потолке» сохраняются в неприкосновенности. Там же стоит огромный камень, который, как говорят, Миларепа использовал как «цог» — подношение, когда делал свои практики. Обычно для цога используются продукты, фрукты и сладости, но отшельнику Миларепе сложно было найти фрукты, и ему приходилось заменять их камнем, представляя его как подношение.

В наши дни многие из пещер используются по назначению. Есть целые пещерные комплексы, которые хранят свою историю и благословение на протяжении веков: например, Чимпху, основанный Гуру Ринпоче во время строительства первого в Тибете монастыря Самье, или Драг Ерпа (недалеко от Лхасы), основанный Сонгценом Гампо. Теперь в этих пещерах медитируют йогины и йогини, уходя в долговременные ретриты. Конечно, здесь им не избежать назойливых паломников и туристов, поэтому практика часто прерывается на общение, раздачу благословения и получение подношений. Впрочем, это не отвлекает медитаторов, а лишь помогает создавать и поддерживать связи. Чаще всего, пещеры уже «благоустроены», — к ним пристроена передняя стенка с дверью, защищающая от ветра и дождя, и сами пещеры больше похожи на домишки, прилепленные к скале. Внутри — земляной пол, алтарь и место для медитации. Как нам объясняли, большинство йогинов не ложатся спать, а отдыхают сидя, не прерывая практику.

Одним из самых незабываемых как для нашей группы, так и для обитателей этого места было посещение монастыря рядом с городком Янгпачен, недалеко от Лхасы. Когда мы говорим: «недалеко» применительно к Тибету, это может быть несколько часов пути на джипе по тряским грунтовым дорогам. Монастыри Кагью всегда располагались вдалеке от больших городов, в красивых, но труднодоступных местах. Это относится и к главной резиденции Кармап в Тибете Цурпху, и к монастырю Ситу Ринпоче недалеко от Дерге, и к монастырю в Янгпачене. В отличие от них монастыри школы Гелугпа всегда располагались в центре больших городов: например, Потала — дворец Далай-ламы в Лхасе, Таши Лунгпо, резиденция Панчен-лам в Шигаце, большой монастырь в центре города Чамдо и другие.

Монастырь в Янгпачене — пока единственный в Тибете, который поддерживает Кармапу Тхае Дордже. История его такова: раньше это был процветающий монастырь, одна из главных резиденций Шамара Ринпоче. Но когда двести лет назад было запрещено находить и опознавать перерождение Шамарпы, все его храмы и монастыри были переданы школе Гелугпа, включая и этот. В наше время, когда Шестнадцатый Кармапа добился официального признания Шамарпы в эмиграции, начались переговоры о возвращении монастыря в Янгпачене, которые в конце концов увенчались успехом. Сейчас это место принадлежит Шамару Ринпоче, его фото стоит на троне вместе с фотографией Семнадцатого Кармапы Тхае Дордже. Правда, сам Шамарпа ни разу здесь не был. Говорят, один раз он даже проезжал недалеко, по дороге в Лхасу в тридцати километрах от монастыря. Но не смог заехать, поскольку в тот раз у него был статус туриста, а китайские власти строго следят за тем, чтобы туристы посещали только те места, на въезд в которые получили разрешения. Отклонение в сторону на двадцать километров от маршрута может быть расценено как нарушение, за которым последует наказание — штраф и другие неприятности.

Тем не менее Шамар Ринпоче уделяет Янгпачену достаточно внимания. Сейчас там строится новое здание храма, где будет не только место для практики, но и колледж для изучения буддийской философии, а финансируют строительство ученики Шамарпы из Юго-Восточной Азии. В целом, сам монастырь наглядно отражает в себе трагическую историю Тибета последних десятилетий. Правее действующего храма, построенного во времена «оттепели» 80-х, стоят руины старого храма, разрушенного во времена культурной революции, а еще правее строится новый, самый большой и современный. Зрелище одновременно и печальное и радостное.

Монастырь в Янгпачене, как и любой храм в Тибете, «обслуживает» местное население, его монахи исполняют роль психотерапевтов, советчиков и духовных наставников. Они ходят по домам, куда их специально приглашают, общаются с людьми, дают наставления, проводят пуджи и ритуалы, оказывают психологическую помощь. Интересно, что после того как несколько лет назад монастырь был передан школой Гелугпа обратно Кагью, все местное население без вопросов «перешло в Кагью». Большинство тибетцев не относят себя к той или иной школе, уважая, почти обожествляя всех лам, независимо от конкретной школы. Мы привезли с собой несколько фотографий Кармапы Тхае Дордже, чтобы раздать тем, кто хотел бы их получить. Выяснилось, что спрос на эти фотографии огромен по всему Тибету, и в монастыре Янгпачен мы быстро избавились от своих запасов. Причем, фотографии с радостью разбирали не только монахи, но и посетители и хозяева кафе в самом Янгпачене.

В монастыре Янгпачен мы заказали три пуджи для защиты нашей поездки, защиты и процветания монастыря, для процветания России и для устранения препятствий приезда Кармапы Тхае Дордже в Россию. После утренней пуджи мы провели весь день с монахами на берегу соседней реки. Наша группа заказала еду на всех, и остаток дня прошел в замечательном общении между русскими и тибетскими буддистами. Монахи и мы развлекались, поднимая камень, прыгая со скакалкой и перетягивая канат.

Несколько раз мы встречали группы паломников — «простиральщиков» из пяти-семи мужчин и женщин, идущих в Лхасу. Первый из группы обычно везет тележку со скарбом и едой, за ним остальные участники группы передвигаются, делая три шага и одно простирание, еще три шага и еще простирание. Так эти группы могут передвигаться месяцами и даже годами, в зависимости от того, откуда они вышли. И в дождь, и в холод они упорно движутся к своей цели. Обычно это Лхаса или Джоканг — первый в Тибете буддийский храм, основанный королем Сонгценом Гампо в VII веке. Перед этим храмом постоянно совершают простирания, различные ритуалы и медитируют несколько десятков мирян. По дороге паломники питаются цампой — жареной ячменной мукой, cмешанной с масляным чаем. До сих пор цампа — очень популярная еда у тибетцев, кстати, весьма вкусная и полезная. Тибетцы, как и паломники вроде нас, стараются присоединиться к «заслуге», зарабатываемой таким нелегким путем, делая пожертвования, которые помогают «простиральщикам» докупать цампу, чай и, возможно, одежду, которая быстро рвется, ведь дороги в Тибете, мягко говоря, не очень гладкие.

Тибетская сансара

Несмотря на гонения, начавшиеся во времена культурной революции, буддизм в Тибете вполне жив. С 80-х годов было восстановлено множество монастырей, и сегодня практикующих можно встретить везде — и в храмах, и на улицах. Монахи делают пуджи, миряне — практики нёндро или подношения в монастырях и храмах. Возможно, второе является для многих главной практикой, вместе с преданностью ламам, воспитанной в них с детства. В буддизме принято делать подношения Буддам, выражая тем самым свое почтение, а значит, стремление перенять просветленные качества, стать Буддами. Поэтому подношения можно считать частью буддийской практики. Мы отдаем что-то ценное, чаще всего материальное, а значит, непостоянное, желая обрести что-то вневременное, гораздо более ценное — высшие качества ума.

Все алтари в популярных местах паломничества усыпаны подношениями. Мелкие купюры достоинством в 0,1 юаня (около 34 копеек), валяются перед статуями Будд, перед алтарями и тханками, в пещерах ими оклеены стены, часто можно видеть деньги на полу и целые «тазики для подношений» перед монахом, совершающим пуджу. Монахи, ответственные за сбор подношений, из сотни мелких купюр собирают пачки, на которые тибетцы обменивают свои десятки и потом подносят по одной бумажке каждому алтарю, каждому Будде, которых в больших монастырях может быть не одна сотня.

Другой вид подношений, распространенный в Азии, — подношение огня. В зависимости от возможностей, оно выполняется по-разному: зажигаются свечи (как в китайских храмах), благовония, включающие в себя и подношение запаха, или, как принято в Тибете и некоторых других странах, подносится огонь масляных ламп. Поэтому практикующие покупают и зажигают небольшие лампадки, наполненные маслом. Поскольку при большом потоке людей этих лампадок может быть слишком много, в Тибете изобрели другой способ: они зажигают одну большую лампаду, а все желающие просто подливают туда масло. Они приносят с собой термосы с горячим жидким маслом и добавляют понемногу в каждую лампаду. Иногда это приобретает поистине забавные формы, превращая духовную практику даже не в ритуал, а в «духовный супермаркет», где «покупатели» бегут, спешат сделать подношение одному Будде, чтобы затем перебежать к следующему алтарю. Подобные сцены мы наблюдали в Шигаце — второй столице Тибета.

Главный храм Шигаце — Таши Лунгпо — резиденция Панчен-лам. В отличие от Поталы, превращенной в музей, Таши Лунгпо — полноценно действующий монастырь. Ведь на место изгнанного Далай-ламы китайцы поставили именно институт Панчен-лам, чтобы эффективнее управлять тибетским народом, уважающим власть и величие духовных учителей. Правда, последняя попытка китайцев навязать Тибету в качестве Панчен-ламы перерожденца, назначенного компартией, вместо мальчика, признанного Далай-ламой, но исчезнувшего, оказалась успешной лишь условно. 95% тибетцев не признают коммунистического ставленника истинным Панчен-ламой, но вынуждены подчиняться, помещать его портрет в храмах и монастырях, и даже ходить на посвящения, которые он иногда проводит, приезжая в Шигаце.

Атмосфера в монастыре Таши Лунгпо оставила тяжелое впечатление у многих из нас. Толпы туристов вместе с тибетцами бегут по этому огромному городу-монастырю: первые фотографируют все, что могут; вторые спешат оставить подношение каждому алтарю, статуе, ступе, или монаху, делающему пуджу, чтобы быстро перебежать к следующей ступе или статуе. Многие бегут, держа термосы с маслом наперевес, подливая понемногу в каждую масляную лампу, иногда оставляя в качестве подношения у алтаря мелкие деньги. Бесконечный поток быстробегущих страждущих производит впечатление скорее обязательной работы или формального ритуала, чем религиозной практики. Вряд ли во время всех этих манипуляций люди осознают, что и зачем они делают. Преданность любым ламам, признанным иерархами, и ступам с их останками подменяет здравый смысл. Здесь мы встретили толпы самых напористых паломников, желающих проникнуть внутрь и выйти наружу из храма. Чтобы попасть в популярные храмы, нужно сначала потолкаться минут 5–10 в давке на входе.

Монахи этого монастыря исполняют роль охранников и смотрителей, гоняя предприимчивых туристов, желающих сфотографировать то, за что не заплачено. В этом монастыре, наверное, самые высокие цены на фотографирование и видеосъемку в Тибете. За разрешение фотографировать внутри каждого из 10–15 храмов монастыря нужно заплатить от 10 до 20 долларов, за видеосъемку каждого храма — порядка 200 долларов. Это все дополнительно к билету, который сам стоит около 10 долларов. Несложно подсчитать, что для спокойного фотографирования храмов (делая хоть один, хоть 10 снимков в каждом), необходимо оставить 150–200 долларов только за право снимать. Если не платишь, монахи могут легко прервать съемку, иногда довольно грубо — они раздражены «находчивыми» туристами не хуже любого охранника на рынке. В одном из храмов мы заметили монахов, сидящих на полу и играющих в карты, что помогало им коротать неистраченное на туристов время. Все вместе напомнило нам, с одной стороны, «фабрику благословения» (если оно здесь осталось) и сбора подношений, с другой стороны — Диснейленд, развлекательный центр для зевак.

Бросить все и уехать в Тибет?

После длительных поездок на джипе по тряским дорогам и святым местам у меня осталось двойственное впечатление о Тибете. С одной стороны, приехав в самое сердце Тибета, к пещерам и монастырям, в которых медитировали великие йогины, можно вдруг оказаться несчастным, например, от того, что китайские власти не выдают разрешения на посещение какого-нибудь важного для каждого буддиста места, или найти тысячу других поводов для неудовольствия, если ты изначально настроен на критику. С другой стороны, даже в местах, где нет ничего особенного, в безликих новых городках Тибетского автономного региона по пути в Лхасу, где стоят бесчисленные гарнизоны китайской Народно-освободительной армии, можно было почувствовать благословение места, гор, долин и рек, и просто переживать радость момента.

Ведь счастье или несчастье не зависят от того, где мы находимся и что нас окружает. Это внутреннее состояние, которое зависит лишь от того, как мы воспринимаем окружающий мир, точнее, от того, насколько объективно мы видим его и себя в нем. Где бы мы ни находились, Просветление ближе к нам, чем наша собственная кожа. Ведь в каждый момент времени мы можем воспринимать все как нирвану — состояние, где все радостно и волшебно просто потому, что оно есть, либо как сансару — где полно забот и хлопот, от которых не скрыться даже в Тибете.

Поэтому, несмотря на то что последнюю тысячу лет Дхарма сохранялась именно в Тибете и здесь жили и медитировали многие просветленные учителя, нет необходимости ехать сюда за счастьем. Важнее осознать суть Учения, которое уже пришло в западный мир. И все-таки, попав в Тибет, сразу понимаешь, что нелегко глубоко понять опыт великих медитаторов прошлого, прикоснуться к нему, не побывав здесь и не испытав этого благословения. Сразу чувствуешь, что сама природа этих мест и общая обстановка способствуют глубоким внутренним изменениям, и медитация — естественное состояние, в которое погружается каждый, просто приехавший сюда. Насколько этот опыт изменит человека, зависит только от него самого.

Анатолий Соколов, Санкт-Петербург, 40 лет. Принял буддийское Прибежище у Ламы Оле в 1989 году. В 1996 году Лама Оле попросил его ездить с лекциями.
Источник — Портал Буддизм.ру

При перепечатке данного материала ссылка на рассылку "Буддизм сегодня" и портал Буддизм.ру обязательна.

Пожалуйста, помогите нам сделать рассылку лучше - заполните эту анкету. Ваше мнение для нас очень важно.

Книги и журналы о буддизме вы можете приобрести в интернет-магазине http://www.dharma-shop.ru/

Информационный партнер рассылки - туристическая компания White Umbrella - http://www.white-umbrella.ru/

Редакция рассылки: buddhism.today@gmail.com