1. Церковные новости. Замечательное по четкости экклезиологическое исповедание. "Исповедание" оо. Константина Федорова и Вениамина Жукова и наш комментарий
2. Святые Новомученики Российские. Священномученик Епископ Сергий (Дружинин)  

___________________________________________________________________________

Здравствуйте!
Напоминаю, что наша рассылка предназначена для тех, кто хотел бы больше узнать об учении и жизни Истинного Православия, а также для членов истинно православных церквей, которые хотят укрепиться в том, что им уже известно и узнать что-то новое. Наши выпуски будут разделяться на "основные", вроде нынешнего, содержащие самую разную информацию общего характера, и "тематические" - посвященные определенной теме, - творениям святых отцов, священным канонам, документам церковной истории и т.д. Возможно будут также специальные выпуски, посвященные целиком какому-то конкретному сюжету.
Со всеми вопросами, замечаниями и предложениями можно обращаться ко мне по адресу: holmogor@ncport.ru.
29.01.2001 
Ваш,
Егор Холмогоров
_____________________________________________________________________________

ЦЕРКОВНЫЕ НОВОСТИ

На сайте Общества ревнителей православного благочестия имени св. Царственных Мучеников размещен еще один документ из серии протестов духовенства по поводу решений последнего архиерейского собора РПЦЗ. Опубликовано "ИСПОВЕДАНИЕ ИСКОННОЙ ПОЗИЦИИ РПЦЗ Верных Чад Митрополита Виталия, Первоиерарха Русской Православной Церкви Заграницей", подписанное отцами Константином Федоровым и Вениамином Жуковым. Документ этот представляет собой, на фоне остальных протестов, документ замечательный, по своей экклезиологической четкости и прямоте тех канонических выводов, которые заслуженные иереи делают из своей позиции. Приводим его полностью, в том виде, в котором он был размещен на сайте.

Преосвященные Архипастыри, всечестные пастыри, боголюбивые иноки и инокини и все верные чада Истинной Церкви Христовой!
Волнения и нестроения, которые происходят в нашей Церкви после Архиерейского Собора, состоявшегося в октябре 2000 года, побудили нас, клириков и мирян Русской Православной Церкви Заграницей, находящихся в России и по всему миру, обратиться к вам, наши архипастыри, возлюбленные собратья и дорогие чада, с данным Исповеданием и с призывом поддержать нашего Первоиерарха митрополита Виталия. Об этом множество писем и посланий со всего света, направляются Архиереям Церкви Христовой. Епископы должны были бы пересмотреть документы, не принятые Полнотой Церкви. Но письма остаются без ответа, а к владыке Митрополиту многие послания не доходят.
Недавнее общение некоторых священников с Первоиерархом привело его в недоумение от услышанного. Владыку митрополита нужно поддержать перед трудностями, которые могут его ожидать на заседании Синода. Господь с Новомучениками и Исповедниками Российскими будут ему сподвижниками на этом тяжелом поприще. И наша совесть заставляет наши сердца присоединиться к Митрополиту.
За минувшие десять лет, увенчавшие кровавый и мученический для Церкви Российской ХХ век, на нашей многострадальной Родине, да и во всем мире, произошло немало перемен. Московская патриархия, получив видимую свободу, начала активно реставрировать храмы и развивать все направления церковно-общественной деятельности. Видимым символом этого процесса стал вознесшийся над Москвой храм Христа Спасителя, крупнейший храм России. Многие русские люди, как в России, так и за границей, с радостью и даже восторгом восприняли все эти перемены, полагая, что в них и состоит процесс подлинного духовного возрождения нашего Отечества, воскресения Святой Руси.
Подобные настроения сказались и на работе нашего Архиерейского Собора, в докладах и в некоторых итоговых документах. Однако многие чада нашей Церкви, как на Родине, так и в рассеянии, задают себе вопрос: не является ли то, что происходит сейчас в России, лишь обманчивой видимостью духовного возрождения... подменой, с помощью которой силы всемирной апостасии хотят прельстить, «аще возможно, и избранных»?
Чтобы правильно ответить на этот судьбоносный для нас вопрос, нужно еще раз определить, что такое Московская патриархия и теперешние Поместные Православные Церкви. В этом определении мы должны опираться на все Священное Предание истинно Православной Церкви Христовой, на учение святых Новомучеников и Исповедников Российских, на исповедание гонимой Катакомбной Церкви и на заветы наших блаженно почивших отцов-Первоиерархов Митрополитов Антония, Анастасия и Филарета. Начнем с самого, как может показаться, второстепенного обстоятельства. Почему наша Церковь, начиная с1927 года и по сей день, не могла признать законным официальное руководство Московской патриархии, и никогда не подчинялась ему? Да потому, что митрополит Сергий (Страгородский), вынужденный устроить противоестественный союз Невесты Христовой с антихристом в лице безбожной советской власти и злодея-Сталина, узурпировал церковную власть, захватил то, что ему не принадлежало. Церковный переворот Сергий произвел вопреки прямым указаниям и обличениям своего непосредственного начальника, Местоблюстителя Патриаршего Престола Митрополита Петра (Полянского) и против большинства архиереев Русской Церкви, выразивших ему свое категорическое несогласие. Более того, и это самое страшное, Сергий пошел на безоговорочный разрыв с Новомучениками и Исповедниками Российскими, назвав их политическими преступниками, осудив их священный подвиг, подвергнув их кощунственным каноническим прещениям, которые, конечно же, пали на главу самого основоположника сергианства.
В результате, новообразованная сергиевская церковь поставила себя вне церковного общения, вне ограды Церкви Христовой, которая, в лице катакомбных исповедников, изрекла ей грозную анафему. После сергиевского переворота и образования безбожниками своей карманной церкви в лице Сергия и его преемников, всю Полноту Православной Российской Церкви составили Катакомбная Церковь на Родине и Зарубежная Церковь в рассеянии. Все наши Соборы 30-80-х годов свидетельствовали об их неразрывном духовно-каноническом единстве, выражением которого является поминовение «Православного епископства Гонимыя Церкве Российския».
Итак, Московская патриархия, осужденная Новомучениками, анафематствованная катакомбниками, отвергнутая русским разсеянием, не является ни «Матерью-Церковью», ни «частью Русской Церкви». Она является неканоническим образованием, расколом, учиненным митрополитом Сергием (Страгородским) ради союза с безбожной властью. Хотя ныне Московская патриархия и не исповедует сергианства в его «чистой», наиболее грубой, форме, но весь ее епископат и клир, унаследовав дух первородного компромисса - сергианства, ни в чем не изменил свою незаконность и посему не может быть признан законным. Московская патриархия, даже до сего дня, продолжает оставаться не- каноничной и незаконной, а посему «частью» Апостольской Церкви являться не может.
Но дело не ограничивается лишь незаконностью администрации Московской патриархии. За те семь с лишним десятилетий, которые прошли со времени раскола митрополита Сергия, Московская патриархия сумела превратиться в еретическую организацию. Такова, впрочем, судьба всякого раскола. Противление Церкви Христовой, нарушение соборности, приводит к постоянной лжи и к появлению богословского обоснования такого противления и нарушения. А богословское обоснование раскола, всегда есть ересь. Самой первой по времени ересью Московской патриархии стало учение о том, что «всякая власть», в том числе власть антихриста, - «от Бога», поэтому христиане должны ей повиноваться и подчиняться. Митрополит Сергий в принципе не принимал смысла мученичества. Тем более он был противником мученичества от советской власти, претворяя Церковь в земную организацию, как общественный институт.
Второй ересью Московской патриархии стал экуменизм, преданный анафеме Архиерейским Собором РПЦЗ в 1983 году. Сейчас сергиане пытаются лавировать, как бы пересматривая свои прежние «грубо» экуменические взгляды. Но тот факт, что они не приносят церковного покаяния в этой ереси и даже формально не выходят из Всемирного совета церквей и других экуменических организаций, а наоборот даже подписали в 1993 г. т.н. Баламантское соглашение с Ватиканом о взаимном признании церквами-сестрами, говорит о том, что они по-прежнему верны этой ереси. Экуменизм это «универсальная ересь», всеересь, которая является апокалиптическим сплавом всех ересей, когда-либо бывших в истории Церкви, с целью уничтожения истинной Христовой Церкви. Поэтому нет смысла подробно останавливаться на обзоре более мелких, так сказать, «частных» ересей, которых придерживается Московская патриархия.
Мы убеждены и заявляем об этом во всеуслышание, что члены нашего Архиерейского Собора поторопились,
заявив, что Московская патриархия в какой-то мере отказалась от сергианства. Ее нынешнее признание декларации Сергия «документом, имеющим относительное историческое значение», отсутствие покаяния в сергианстве и даже формального снятия незаконных прещений с Новомучеников, наконец ее высокомерное и презрительное отношение к Истинной Российской Церкви, которую патриархия именует не иначе как «так называемая» и «карловацкий раскол», - все это говорит о том, что сергианство живо. Оно лишь приспособилось, мимикрировало под реалии нынешнего исторического момента.
По совести, мы должны также признать, что Московская патриархия совершила кощунственную «канонизацию» Новомучеников и Исповедников Российских, в том числе Царственных Мучеников. Патриархия этой «канонизацией» в точности совершила то, в чем Господь наш Иисус Христос обличал современных Ему фарисеев - украсила гробницу пророков, в убийстве и поругании которых, сама же принимала непосредственное и активное участие. К тому же, в сонм «канонизированных» святых, включены «правые оппозиционеры», осудившие сергиан, а также сами сергиане, извергшие из сана наших Новомучеников. Такое абсурдное сочетание патриархийной «канонизации» является очередным обманом русского народа. Более того, возможность обращаться с молитвой к Новомученикам Российским открыла народу не Московская патриархия, (как написано в нашем Архиерейском Соборном Послании), а сам мученический подвиг этих святых, которые были прославлены нашей Церковью в 1981 году. Молитва русского народа к этим святым никогда не прерывалась с самого первого дня их мученического подвига, а усилила и умножила ее именно зарубежная канонизация.
Совесть христианская также не может согласиться с подписанным членами нашего Архиерейского Собора письмом «Его святейшеству, святейшему патриарху Сербскому Павлу», в котором есть такие слова: «Будучи вашими братьями по крови и по вере, мы всегда дорожили евхаристическим общением между нашими Церквами-сестрами и желаем сохранить утешение этого общения до конца времен»... «Мы просим Ваше Святейшество, не отстранять нас от литургического общения с Вами, ибо мы все желаем вместе с Вами едиными усты и единым сердцем вечно славить Спасителя нашего - Христа Бога.» Действительно, многострадальный сербский народ нами горячо любим. Но так же как русский народ погибает, будучи обманут сергианско-экуменической Московской патриархией, так страдает и сербский народ, официальная иерархия которого «и сама не входит, и народ не пускает» в лоно Истинного неповрежденного Православия. В свое время Сербская Церковь оказала гостеприимство нашим иерархам-изгнанникам во главе с Блаженнейшим Митрополитом Антонием (Храповицким). Но надо иметь в виду, что современная Сербская патриархия, всегда признававшая МП, отступившую от истинного Православия, не имеет уже отношения к той Истинной Сербской Церкви, которая когда-то, не боясь советской власти, покровительствовала и заботилась о РЗЦ. Сегодня официальная Сербская церковь - часть экуменического «мирового православия», во главе которого стоят, борющиеся друг с другом за первенство, Москва и и Константинополь. Та церковь, которая является частью экуменического «православия», нам не может быть «сестра». К тому же, Сербская патриархия состоит почти во всех экуменических организациях, в том числе во Всемирном совете церквей, и на практике участвует в экуменизме еще активнее, чем Московская патриархия. Поэтому, сохраняя горячую любовь к сербскому народу и всячески ему сопереживая, мы должны совершенно оградиться от ехваристического общения с официальной Сербской патриархией, как причастной ереси экуменизма. Конечно, в Сербии есть истинно-православные христиане, с которыми мы и должны иметь духовное единство. Такого же мнения следует придерживаться и об официальной Грузинской патриархии. Грузинская патриархия, хоть и вышла формально из Всемирного совета церквей, но продолжает состоять в общении со всеми экуменическими патриархатами.
Мы также поражены безоговорочным признанием «канонизаций», совершаемых Московской патриархией, с автоматическим включением в наши святцы «канонизированных» ею лиц. Этим решением Собора признается каноничность Московской патриархии. Из этого вытекает, что мы должны были бы признать себя раскольниками и принести покаяние перед сергианами.
При исследовании соборных документов становится ясно, что на нашем Соборе были приняты определенные меры для сближения с МП, как с подлинной Русской Церковью. Причем, употреблялась ложная оценка ее действий. Если посмотреть пройденный путь с первого определения в 1994 г., что Московская патриархия есть часть Русской Церкви, если вспомнить, как Вл. Марк дважды встречался с Патриархом Алексием, как он же подписывал с архиеп. Феофаном Германским в 1997 г. "Заявление" от имени единой Русской Православной Церкви (указывая лишь в скобках составные части - МП и РПЦЗ), то мы легко убедимся, что новый курс, появившийся на нашем Соборе, не есть случайность, а результат продолжительных последовательных действий. В письме к Патриарху Павлу наши епископы прямо объявили, что «должно произойти желанное сближение и, даст Бог, духовное соединение между двумя расторгнутыми частями Русской Церкви - находящейся на Родине и попавшей заграницу. Просим Ваше Святейшество содействовать этому.» Однако, когда поступили протесты со стороны верующих, участники Собора пытались заверить, что нет прямого указания на соединение с МП… тогда же по отношению к некоторым священнослужителям стали применяться санкции.
С глубокой тревогой за будущую судьбу нашей Церкви, мы, поддерживающие Первосвятителя Русской Православной Церкви Заграницей, веря что Он отвечает перед Богом за верность Истинному Православию Своей Церкви и всех своих чад, а не за сохранение любой ценой внешней церковной организации (в последнем случае он ничем не отличался бы от митрополита Сергия), во всеуслышание заявляем следующее:

1. Памятуя о примере, святых Новомучеников и Исповедников Российских, следуя заветам блаженно почивших Первоиерархов, сохранивших верность Истинному Православию, мы заявляем, что не можем признать за истину Послание Архиерейского Собора РПЦЗ от 13/26 октября «Возлюбленным чадам Церкви, во Отечестве и в разсеянии сущим», письмо Архиерейского Собора РПЦЗ «Его святейшеству, святейшему патриарху Сербскому» Павлу и Резолюцию Архиерейского Собора РПЦЗ по определенным докладам.
2. Свидетельствуем перед лицом всего мира, что мы полностью и безоговорочно признаем анафематствование на ересь экуменизма в том виде, в котором она сформулирована в Соборной анафеме 1983 года. В связи с этим, мы не состоим в молитвенном общении ни с одной церковью, участвующей в экуменическом движении, состоящей во Всемирном совете церквей или имеющей какое-либо каноническое общение с еретиками-экуменистами.
3. Мы отмежевываемся от экклесиологии, которая учит, будто Церковь Христова состоит из «больных членов» - экуменистов и «здоровых» - истинно-православных. Таким образом, приверженцы этой теории допускают пребывание в Церкви Христовой одновременно и еретиков, и православных. На самом деле, все члены земной Церкви Христовой, плоть носящие и в мире живущие, являются «больными», а Церковь - лечебница их душ – одна. Однако, войти в эту благодатную лечебницу могут лишь православные, а не еретики, которые сознательно не принимают благодатного лекарства церковных Таинств.
4. Свидетельствуем свою верность исповеднической позиции духовно - единой Катакомбной и Зарубежной Церквей по вопросу о статусе Московской патриархии. Исповедуем, что Московская патриархия есть раскол и ересь, что она не является частью Единой Святой, Соборной и Апостольской Церкви. Ее воссоединение с Православием возможно лишь через покаяние и ПРИСОЕДИНЕНИЕ к Истинной Церкви. Никакого компромиссного «воссоединения» или «соединения» с МП быть не может, ибо такое «соединение» означало бы простое присоединение к еретическому сообществу. Исходя из вышесказанного, совершенно неприемлемо принятие какой-либо «широкой автономии» от еретического и раскольничьего сергианского сообщества, называющего себя «Матерью-Церковью». Интересно было бы представить себе в Церковной истории факт принятия православными «широкой автономии», например, от иконоборцев еретиков (8-9ое столетие).

С любовью и смирением, призываем всех Архипастырей, вернуться на исконную позицию РПЦЗ и исповедовать Святое Православие в Любви и Истине Христовой. Пастырей, монашествующих и мирян умоляем отмежеваться от тех решений Архиерейского Собора 2000 года, которые противоречат исконному исповеданию нашей Церкви, сохранив верность традиции и преданию наших отцов. С теми, которые считают Московскую патриархию «частью Русской Церкви», считают Сербскую патриархию «Церковью-сестрой» и имеют каноническое общение с экуменистами (что прямо противоречит анафеме 1983 года) и кто укоренится в этом новом курсе, мы вынуждены будем с горечью в сердце прервать молитвенное общение, «оградив себя». Пусть Господь наш Иисус Христос, через своих православных архиереев, судит всех нас на будущем законном Соборе Поместной Православной Российской Церкви и на Страшном Своем Суде.
Протоиерей Константин Федоров
Подписи:
Протоиерей Вениамин Жуков
27/14 Января 2001 года
День памяти, Св. Равноапостольныя Нины, просветительницы Грузии

Для того, чтобы достичь предельной четкости, хотелось бы, выразив безусловное согласие с занятой авторами позицией, сделать несколько уточнений.

1. Авторы послания говорят: "Московская патриархия, получив видимую свободу, начала активно реставрировать храмы и развивать все направления церковно-общественной деятельности... Многие русские люди... с радостью и даже восторгом восприняли все эти перемены, полагая, что в них и состоит процесс подлинного духовного возрождения нашего Отечества, воскресения Святой Руси". Нам кажется, что связывать определенный подъем настроений в среде русских людей хоть в какой-то мере с деятельностью Московской патриархии не совсем верно - эта деятельность осуществляется давно и курс ее в общем неизменен (так, "канонизация" Святых Царственных Мучеников была предрешена еще году в 1994, однако тогда же было ясно, что ее максимально постараются отдалить и максимально принизить), подъем связан прежде всего с действиями светской власти в России, с середины 1999 года ощутимо повернувшей курс в сторону от "Нового Мирового Порядка" к определенному национальному возрождению. В ослабленной степени повторилась ситуация 1945 года, когда внешний успех советской власти был многими приравнен к духовному и религиозному возрождению во Отечестве, чувство церковное было подменено чувством национальным. В том, что Путин представляется народу авторитетным национальным вождем нет никакой заслуги Московской патриархии и, если верны сведения о том, что канонизация новомучеников была совершена МП по воле государственной власти, то можно сказать, что МП тащится в хвосте процесса, а никак не руководит им. Зарубежные архиереи не имели бы никакой вины, если бы, приветствовав новую власть в России, пожелали ей успехов в государственном строительстве и призвали ее обратиться к подлинному Православию. Вместо этого, архиереи РПЦЗ стали расшаркиваться перед Московской патриархией и выдавать ей ничем не заслуженные "авансы", которых она не оправдает, а если и оправдает, то только под давлением все той же власти. Другими словами, определенное общественно-политическое настроение, определенные надежды на изменение к лучшему во внешнем положении России, были трансформированы в чудовищные экклезиологические выводы. Тем самым архиерейский собор РПЦЗ фактически занял сергианскую позицию, -  увязал течение церковной жизни с деятельностью государственной власти.
Таким образом - никаких оснований говорить о "духовном возрождении" русского народа не имеется. Возможно говорить только об укрепившейся надежде на изменение к лучшему в общественно-политическом положении России, однако это изменение может пойти и по церковному, и по внецерковному и по антицерковному пути - примеров укрепления могущества Византии при императорах-еретиках (например - иконоборцах) было немало и таковые внешние успехи никогда не побуждали святых отцов примиряться с ересями этих императоров и идти на "сближение" с еретической иерархией.
2. "Хотя ныне Московская патриархия и не исповедует сергианства в его «чистой», наиболее грубой, форме, но весь ее епископат и клир, унаследовав дух первородного компромисса - сергианства". Это мнение представляется несколько поспешным - сегодняшняя Московская патриархия исповедует сергианство в его чистейшей, "дистиллированной" форме, до которой митрополиту Сергию еще было далеко. Как отмечал в 1934 году Блаженнейший Митрополит Антоний в письме сергианину Архиепископу Виленскому Елевферию: "Вам же удивляюсь, что, будучи на свободе, Вы принимаете участие в разрушительных для Церкви актах наравне с плененными Иерархами, для которых самое пленение их служит некоторым извинением". Сегодняшнее сергианство Московской патриархии является "неизвинительным" и не заслуживающим не только канонического снисхождения, но и человеческого понимания, поскольку вынуждено не страхом и немощами, но только и всецело любоначалием, корыстью и еретическими убеждениями сергиан нового поколения. Сегодняшние формы сергианства намного грубее прежних - раньше власти приходилось понуждать серигианскую иерархию на злые дела, теперь же ей приходится понуждать ее даже на добрые. Мрачный парадокс ситуации, когда давление ФСБ сыграло свою роль в "канонизации" Новомучеников, - является закономерным следствием прогрессирующего развития сергианства. Нынешнее сергианство - это сергианство "не страха ради иудеска", а сергианство убежденное в том, что существуют только два мотива для действия иерархии - корысть или приказ светского начальства. Это уже "смерть вторая".
3. Хотелось бы предостеречь от чрезмерно тесной связи исповедания церковной позиции с личностью Митрополита Виталия. Спору нет, верным из числа клириков и мирян РПЦЗ хочется представить свою позицию как "послушание" Первоиерарху, а не какое-то "раздорничество". Это понятно и твердая личная позиция Митрополита по многим вопросам внушает уважение. Но рискнем напомнить, что именно полтора десятилетия управления Владыки Виталия сделали возможным то, что было бы немыслимо, попросту непредставимо в 1985, при Митрополите Филарете. Происшедшее на архиерейском соборе стало возможно при непосредственном участии или попустительстве Митрополита, пришедшего к возглавлению РПЦЗ в качестве представителя консервативного крыла епископата, но не проявившего, увы, твердости своих предшественников. О горестных фактах совершающегося в РПЦЗ отступления писали и Блаженной Памяти Епископ Григорий, и наш Первоиерарх Архиеп. Валентин и многие внутри и вне РПЦЗ. Радостно, что Владыка Митрополит остановился перед последней чертой, и молим Бога, чтобы он удержал с собой если не всех, то многих, но хотелось бы предостеречь наших братьев в РПЦЗ от того, чтобы опираться на того, кто сам нуждается в опоре. Связать церковное движение в РПЦЗ исключительно с личностью Митрополита крайне рискованно, поскольку если отступникам удастся сломить его волю и заставить его окончательно отступить от Истины, то многие из возложивших на Первоиерарха свои упования рискуют пойти не за Истиной, а за Митрополитом.
____________________________________________________________________________________

СВЯТЫЕ НОВОМУЧЕНИКИ РОССИЙСКИЕ

Виктор Антонов (Санкт-Петербург)
Священномученик Епископ Cepгий (Дружинин)

«...истинное Православие через Церковь, разоряемую большевиками, приведет к нашей победе над вратами ада»
Епископ Сергий

Два епископа: Димитрий (Любимов) и Сергий (Дружинин) руководили в Ленинграде церковной оппозицией митрополиту Серию (Страгородскому) после его роковой декларации 1927 г. Митрополит Иосиф (Петровых), возглавивши противников этой декларации, находился под домашним арестом в Моденском монастырь и потому окормлять свою паству мог только через своих епископов на местах.
О владык Димитрии церковные историки располагают некоторым числом сведений и свидетельств, хотя не все они еще опубликованы. О его же собрате и помощнике — епископе-исповеднике Сергии, их во много раз меньше и они хуже документированы. В справочнике митрополита Мануила читаем: «Выходец из простецов. Образование получил домашнее. Воспитывался в Сергиевской пустыни... Там же, вероятно, был пострижен в монашество и рукоположен во иеромонаха... был настоятелем той же пустыни в сане архимандрита, а затем исполнял пастырские обязанности при станции, в двух верстах от монастыря».
Родился будущий епископ, в миру Иоанн Прохорович Дружинин, в 1863 (1858 г. — в анкете ГПУ) году в с. Новое Село Бежецкого уезда, в семь крестьянина Тверской губернии. «Отец мой — писал на следствии епископ — продал свой надел в Тверской губернии и... купил, совместно с другими, участок земли в Ярославской губернии, где прожил до своей смерти. В семь нашей было много ушедших в монастыри, и я сам с 12 лет стал бывать в мужских монастырях, в которых находились родственники моей матери. Когда мне исполнилось 18 лът (в 1881 г. — В.А.), я, по совету и настоянию своих двоюродных сестер, монахинь Воскресенского Новодевичьего монастыря (в Петербурге — В.А.), ушел на Валаам. Условия послушания в этом монастыре были столь тяжелые, что мне, по слабому состоянию здоровья, они были не под силу.
Поэтому, вскоре, я, по совету настоятеля, перешел в Сергиевскую пустынь..., где послушником пробыл около 6 лет. Первоначально я был определен под руководство старца Герасима, в мipy богатого помещика Загребы, ушедшего в монастырь после окончания университета,... и находился при нем после принятия пострига в течение 10 лет до смерти Герасима... Затем, будучи уже иеродиаконом, я перешел под начало архимандрита Варлаама, а за его смертью — под руководство игумена Агафангела, из бывших помещиков Ярославской губернии... и после его смерти — к настоятелю, архимандриту Михаилу. 0бщение мое с перечисленными руководителями укрепило меня в истинном Православии, монашеской жизни, послушании духовной власти и преданности престолу... С момента принятия пострига я проживал в покоях настоятеля и выполнял обязанности: в начале помощника ризничего, а впоследствии и ризничего».
Как явствует из сказанного, деревенский паренек, самостоятельно изучивши грамоту, прошел прекрасную школу монашеского послушания у наследников свят. Игнатия (Брянчанинова), под началом которого пустынь в середине прошлого века достигла высокого духовного уровня. Научившись аскетическому деланию, о. Сергий был в 1898 г. рукоположен в иеромонахи и, вскоре, сам, в довольно молодом возрасте, стал духовным наставником.
В Стрельне, неподалеку от пустыни, летом в своем дворце жил великий князь Димитрий Константинович (1860-1919 гг.), а в Павловске — его старший брат Константин Константинович (1858-1915 гг.) со своим многочисленным семейством. Будучи очень благочестивыми людьми, они часто бывали в обители на богослужениях. «После служб — вспоминал епископ Сергий, — гости иногда заходили к настоятелю, и мне приходилось их принимать, угощать чаем и монастырским хлебом. По выбору и назначению великого князя (Димитрия — В.А.), я был назначен совершать богослужения во внутренней дворцовой церкви в течение лета, а с 15 августа по 21 мая — в Павловском дворце». Оценив достоинства молодого иepoмoнaxa, великий князь Константин Константинович, после двух лет службы, просил его от лица всех «Константиновичей» стать их духовником. Это произошло в Павловском дворце перед Пасхой, очевидно, 1900 г., ибо, по словам Сергия, он был великокняжеским духовником целых 18 лет, до ареста весной 1918 г. большинства членов этой ветви Романовых. Только один раз он надолго разстался с ними, когда в 1904-1905 гг. был послан в Маньчжурию, в действующую армию.
Таким образом, судьба иеромонаха Серия оказалась тесно связанной с участью Константиновичей. «После февральской революции, во время безпорядков, королева эллинов Ольга Константиновна,... предлагала уехать с ней в Грецию. Я от её предложения отказался и заявил, что желаю оставаться со своей братией и в годину смуты, а не только в то время, когда мне приходилось ездить на великокняжеских автомобилях».
В это время архимандрит Сергий был настоятелем Троице-Cepгиевой пустыни. На должность настоятеля он был назначен в 1915 г. митрополитом Петроградским и Ладожским Владимиром (Богоявленским), будущим священномучеником, по рекомендации великого князя Дмитрия Константиновича, хотя ризничий упорно отказывался в пользу наместника — иеромонаха Иоасафа. Рекомендация великого князя ударила по настоятелю сразу после февральского переворота: 25 монахов с целью «оздоровления атмосферы монастыря» написали на него митрополиту Вениамину (Казанскому) донос, объявив в нем Серия «ставленником бывшего великого князя Дмитрия Константиновича, митрополита Питирима и Распутина».
Поддержанная местной «прогрессивной» интеллигенцией недовольная братия, в этом доносе из 22 пунктов упрекала, среди прочего, архимандрита в том, что он «заставил всю братию подписать бумагу на преосвященного Антония (Грановского — В.А.), который 6 лет страдал за свободу в этой святой обители и просился на покой обратно сюда же», т.е. не допустил снова в пустынь известного будущего обновленца. Сторонники Сергия в ответ напечатали в «Петроградском листке» (18 марта 1917 г., №66) опровержение и послали обер-прокурору письмо, в котором говорилось: «О. Сергий пользуется среди местного населения всеобщим глубоким уважением ...имеет строгость, но строгость справедливую... единственно к порядку».
После проведенного разследования, показавшего, что строгость действительно была справедливой, взбунтовавшейся братии пришлось покаяться и взять назад свои кляузы. «Демократическиё мятеж» против настоятеля кончился полным провалом, и он остался на своем месте еще 2 года. В 1919 г. монахи пустыни все же изгнали строгого начальника, и он перешел служить в приходскую церковь преп. Андрея Критского, стоявшую у вокзала станции Володарская, близ Стрельны.
О дореволюционных годах архимандрит Сергий вспоминал с самым теплым чувством: «Так как государь в Рождество и на второй-третий день Пасхи принимал придворное духовенство, то я встречался и с ним... В Рождество 1916 г. виделся с ним в последний раз и довольно долго беседовал. От облика царя у меня осталось впечатление, что это был человек кроткий, смиренный, удивительно скромный… в обращении, более, чем деликатный, с приятным взглядом». Отречение Государя он поэтому «встретил с огромным сожалением, скорбя за помазанника Божьего», а большевицкий переворот «восприял как тягчайшее бедствие для страны, означающее гибель прежней России».
Обладая духовным зрением, старый монах не поддавался политическим инсинуациям своего времени, распространяемым врагами престола. «В «распутиниаду» — вспоминал он, — я не верил... Моим духовным сыном был камердинер самого царя, прослуживший у него 24 года, некий Иван Васильевич. Однажды, на исповеди, я задал ему вопрос: верно ли, что говорят о пьянстве царя, Распутине и царице. Камердинер мне поклялся, что все это — ложь, и этого мне было достаточно». А ведь до сих пор имя Распутина используется для клеветы на монархию и Царственных мучеников!
Прямота и твердость были отличительными свойствами Сергия. «В момент изъятия церковных ценностей я встал на позицию Патриарха Тихона и считал, что... изъятие явилось актом грубого насилия и произвола со стороны соввласти». Но в другой ситуации он выразился о самом Патриархе довольно сурово: «Мне жаль было Тихона за его раскаяние перед соввластью (в июне 1923 г. — В.А.), и я считал, что Тихон проявил больше уступчивости, чем полагалось». Как теперь видно, эта оценка была верной, ибо уступчивость патриарха в дальнейшем действительно облегчила чекистам проведение их антицерковной политики.
В первой половин 1920-х годов архимандрит Сергий не играл заметной роли в жизни Петроградской епархии. Вот какое впечатление произвел он на прот. Михаила Чельцова, видного церковного деятеля того времени: «С ним я познакомился в 1920 г. Он мне показался скромным, тихим, обиженным, забитым. Я возымел к нему большую симпатию и жалость. Во время его постоянных сетований на тяжесть для него приходской работы, на униженность его положения, опозоренного изгнанием из Сергиевой пустыни, на возможность неприятностей — даже до ареста — от его прежних подчиненных из монастырской братии, я постоянно всячески старался утешать его. Как-то незаметно для себя сблизился с ним и решился помочь ему».
По просьбе прихожан, прот. Михаил принялся энергично хлопотать перед патриархом Тихоном о хиротонии Сергия во епископа, сперва Красносельского, а потом Нарвского. Он неоднократно писал об этом деле, а в октябре 1924 г. лично просил о нем в Москве патриарха. В поддержку этой просьб было собрано 30 тысяч подписей.
Однако Епископский совет, возглавляемый епископом Венедиктом (Плотниковым), возражал против хиротонии. К епископу прихожане направили особую делегацию, но он отклонил её ходатайство, «сославшись на то, что нужды в епископе не имеет и что кандидат не соответствует своему назначению... Преосвященный пригласил к себе архимандрита Сергия и упрашивал его не домогаться епископства». Патриарху советом был послан доклад, в котором, в частности, говорились: «неуказание территориального объема власти епископа (а лишь "приходы, которые его признают") грозит большими последствиями». В конце доклада была даже высказана угроза «уклониться от дальнейшего духовного руководства eпapxией», если патриарх отклонить возражение совета.
Это противодействие не повлияло на Тихона, и он, незадолго до чекистского на себя покушения в ноябре 1924 г., рукоположил Сергия.
Так как кафедру новый викарный епископ не получил — Нарва находилась на территории Эстонии (позже поэтому он иногда именовался Копорским), то он, по его собственным словам, в Ленинграде «служил по приглашениям: в Измайловском соборе... в Синодальном подворье, в церкви (Покровской — В.А.) на Боровой», но чаще всего в своем прежнем храме на Володарской, где продолжал и жить в доме Мельникова. Питерский епископат его вежливо игнорировал, считая малообразованным «простецом» и себе не равным, а кое-кто в нем даже усматривал некую «купеческую расчетливость».
О декларации митрополита Сергия 1927 г. епископ Нарвский узнал «от свящ. Сергия Тихомирова, моего духовного сына, который, приехав на исповедь, заявил, что "с митрополитом Сергием никакого общения иметь нельзя, т.к. он предатель Церкви и иуда"». Не нужно было убеждать долго человека, полагавшего, что «советская власть — власть безбожная... и поддержать безбожную власть — это значить стать самому безбожником». Поскольку заместитель патриаршего местоблюстителя «в своей декларации поддерживал советскую власть и повел Церковь Христову по ложному пути на погибель», то, посоветовавшись с apxиeпископом Димитрием (Любимовым), священниками Никитиным, Верюжским и Андреевым, епископ Сергий «сознательно перешел к этой группе, чтобы вместе с ними встать на защиту истинного Православия и, если потребуется, умереть».
По собственному признанию, поначалу епископ все-таки «смалодушествовал». В конце 1927 г., он, вместе с епископом Димитрием, подписал акт отделения от митрополита Сергия, убедившись, «что новое направление и устроение русской церковной жизни, им принятое, ни отмене, ни изменение не подлежит». Через несколько дней на Сергия был наложен запрет в служении, и он, «устрашенный наказашем, заявил епископу Николаю (Ярушевичу), что отмежевывается от раздорников». Мужества ему придало очень яркое обращение митрополита Иосифа. Владыка вернулся к единомышленникам и 25 янв. 1928 г. заместителем местоблюстителя был за это лишен сана епископа.
Епископ Сергий в известной мере держался в тени до ареста в 1929 г. правящего архиепископа Димитрия (Любимова), после чего, по указу митрополита Иосифа (Петровых), вступил в управление. «От митрополита Петровых я получал все указания и инструкции; ко мне со всего СССР приезжали члены нашей организации с просьбой о посвящении их в сан священника или архимандрита... Сколько и кого я посвящал, не помню». Ближайшим помощником Сергия стал ключарь Спаса-на-крови прот. Никифор Стрельников (см. «Пр. Жизнь» №2, 1995 г. — ред.).
Поскольку «решено было как можно больше переманить в нашу организацию деревенских церквей для объединения вокруг них и воспитания крестьянства в нашем истинно православном духе», и условия для этого были, «т.к. проводимые в деревне раскулачивание и коллективизация, закрытие церквей, непосильные налоги породили среди крестьян озлобленное отношение к советской власти», то особенно много епископ Нарвский занимался сельским духовенством, посвящая, назначая, перемещая, в основном из приходов, присоединившихся при Димитрии. Так, в село Надба на Псковщине был послан иepoмонах Феодор, в село Уторгощи Лужскаго района — иеромонах Варсонофий.
Церковная политика за полтора года правления Сергия расценивалась его сторонниками как осторожно-формальная, поскольку сам епископ «ни в какой мере не сочувствовал тому, чтобы иосифлянско-дмитриевская организация превратилась в организацию антисоветскую». Если перевести эту фразу с жаргона следователя-чекиста на нормальный язык, то она означает, что Сергий был против политизации иосифлянского движения. У него к тому же не было авторитета владыки Димитрия и потому «с вопросами обращались или к Иосифу, или к Советову», доверенному лицу митрополита Иосифа в Ленинграде. Положение епископа осложнялось также отношением к нему почитателей заключенного Димитрия, которые «считали только его носителем истинного Православия».
Еще до ареста Димитрия часть двадцатки Спаса, главнаго собора иосифлян, утверждала, что Серию «доверять нельзя», видя в нем конформиста. Новый настоятель собора, о. Александр Советов, поддерживал это надуманное утверждение. «После ареста епископа Димитрия все были удивлены, что аресту не подвергся епископ Сергий (Дружинин), считали, что он продался ГПУ... его стали бояться». После посещения Моденского монастыря священниками Викторином Добронравовым, Николаем Ушаковым и Алексием Вознесенским, митрополит Иосиф летом 1930 г. «в десяти заповедях на имя Сергия предложил ему ограничить свои права в управлении».
В этих заповедях, ради мира в епархии и безопасности самого владыки, митрополит предложил ему только служить и молиться, «сверх того — ничесоже», т.е. епархией не управлять. Зная довольно резкий характер Сергия, Иосиф посоветовал ему в заповедях: «Будьте ко всем равно снисходительны, ласковы, уважительны». Одновременно он требовал у о. Викторина и его сторонников: после принятия владыкой Сергием этих заповедей прекратите всякую травлю на него», предупреждая строго: «те, кто не с ними (епископами Сергием и Василием Каргопольским), тот и не со мною». Тем самым, Иосиф отдалился от радикальной группы священников, которые «призывали не регистрировать церкви в советских учреждениях и объявили регистрацию преступной и греховной», раньше времени толкая иосифлян в катакомбы.
В своем приходе в Стрельне, владыке тоже пришлось испытать неприятности. Так как служивши вместе с ним свящ. Василий Вишневский к иосифлянам не присоединился, то приход раскололся. Тогда Сергий пригласил на собрание первого, выступившего на защиту истинного Православия свящ. Измаила Рождественского, который пришел не один, а с прихожанами Стрельнинской церкви» и «кафедральный» храм остался за епископом.
Следуя заветам Патриарха Тихона, оба владыки, Димитрий и Сергий, активно рукополагали не только во иереи, но и во епископы. В Пантелеимоновской церкви Александро-Ошевенскаго подворья на Пискаревке, они осенью 1928 г., тайно, за закрытыми дверьми, хиротонисали во епископа Серпуховскаго врача Бутырской тюрьмы Михаила Александровича Жижиленко. После ареста еп. Димитрия, Сергий наметил «для сохранения истинного Православия» тайные хиротонии трех местных архимандритов: Никона (Катанскаго) «как окончившего два высших учебных заведения», Алексия (Терешина) из Александро-Невской лавры и Клавдия (Савинскаго) из Киево-Печерского подворья. Но осуществить это не удалось.
Будучи искренним человеком, владыка Сергий не скрывал своих политических симпатий. «Он, естественно, тяготел к старым временам и не мог симпатизировать новому советскому правительству, — замечает митрополит Иоанн (Снычев), современный историк МП. Но какой, спрашивается, истинный архипастырь мог симпатизировать безбожной власти, безжалостно уничтожавшей историческую Poccию? «За его (государя) убийство, за убийство наследника я ненавижу большевиков — мужественно признавался владыка чекистам, — и считаю их извергами рода человеческого... у власти в настоящее время собрались со всего мира гонители веры Христовой. Русский православный народ изнывает под тяжестью и гонениями этой власти...».
Вполне понятно, что идеалом государства для епископа Серия была монархия, ибо «истинное Православие может существовать только при монархе... Только монархический строй может возстановить порядок в разоренной России». Эти слова не утратили своего значешя и до сего дня. Владыка Димитрий тоже считал, что «законной властью может быть только царская власть».
Проводя запланированный второй этап «ликвидации истинно-православных», объявленных «контрреволюционной монархической организацией», которая якобы стремилась «к подрыву и свержению советской власти путем вооруженного возстания», 7 дек. 1930 г. ОГПУ арестовала епископа Сергия вместе с епископом Каргопольским Василием (Докторовым) и группу ленинградских иосифлян числом в 75 человек. Следствие, которое вел А.В. Макаров, известный «специалист по религиозным делам», тянулось довольно долго — обвинительное заключение состоялось 30 мая 1931 г., а приговор судебная коллегия ОГПУ вынесла 8 окт. того же года. По нему владыка Сергий получил 5 лет тюрьмы.
Ровно через год после ареста он прибыл в Ярославский политизолятор, где уже сидел архиепископ Димитрий, и в нем провел весь срок, за исключением трехмесячного пребывания (21 янв.-26 апр. 1935 г.) в тюремной больнице московских Бутырок. Когда срок кончился, особое совещание ОГПУ отправило Сергия 7 окт. 1935 г. в 3-летнюю ссылку в Иошкар-Олу. Там, во время «великой чистки» и настигла владыку-исповедника чекистская пуля — 17 сент. 1937 г. он был разстрелян в местной тюрьме по стандартному тогда обвинение в «фашистском заговоре». Реабилитацию всех осужденных на процессе «истинно православных» советская власть произвела только в 1989 г., незадолго до своего падения (владыка Сергий прославлен со святыми новомучениками в 1981 г. — ред.).
Почти 75 лет было владыке Сергию, когда его постигла мученическая кончина за веру православную и Церковь Христову. Он умер, как и жил, с убеждением, что «истинное Православие через Церковь, разоряемую большевиками, приведет к нашей победе», к обетованной Христом победе над «вратами ада».
(Православная Жизнь. №2 (554) февраль 1996. с. 3-9)