Новости культуры в Русском Журнале / Московские странности

Когда я узнал, что в Москве собираются построить монорельсовую дорогу, меня это сильно заинтересовало. Более того, обрадовало. Дело в том, что с подросткового возраста монорельс у меня ассоциировался с чем-то из счастливого будущего: про этот вид транспорта писали в журналах "Наука и жизнь" и "Знание - сила", на рисунках, снабжавших статьи, изображены были поразительные каплевидные вагоны, несущиеся по проложенным высоко над улицами эстакадам.

Кроме того, интерес к надземным дорогам, наверно, вполне естественен для москвича. У нас общественный транспорт стремились закопать глубоко под землю, подземные поездки неотъемлемая часть московской жизни, а чтобы ездить над землей - этого не было. Но хотелось-то ехать высоко: недаром на проектах великих авангардных архитекторов 20-х вместе с дирижаблями и аэропланами очень часто присутствуют надземные дороги.

В 70-е метро начало выходить на поверхность. Но мы катились по плоскому, а не на высоте. Конечно, выбраться из туннеля под открытое небо было приятно, однако на картинки из упомянутых журналов это все же похоже не было.

И я помню, как поразило меня зрелище надземки, когда я оказался в Париже во второй половине 80-х. Там, как известно, почти половина линий метрополитена проложена по виадукам, и когда едешь по ним, город воспринимается совсем по-иному, чем привычный с уровня улицы. Хотя жителям домов, мимо которых катаются вагоны метро, не позавидуешь. Особенно когда от окна вагона до твоего собственного - можно почти рукой дотянуться, как это происходит, например, возле станции "Пасси".

Потом к надземным линиям городского транспорта я привык - и в Париже, и в Берлине. В Западном Берлине, кстати, была занимательная штука - не знаю, существует ли она до сих пор. В 80-е в ФРГ затеяли строить футуристическую сверхскоростную дорогу для поездов на магнитной подушке. Для начала построили экспериментальный отрезок длиной километра в полтора в Берлине. Убедились, что поезда на магнитной подушке катиться могут, хотя на маленькой дистанции разогнаться до захватывающей дух скорости и не способны. А кроме того, выяснили, что строительство такой дороги обошлось бы в чудовищную сумму, и затею забросили.

А фантастические монорельсовые поезда без вагоновожатых в Токио я видел только по телевизору, потому что в Японии не бывал. Видевшие рассказывают, что впечатление на самом деле сильное. Я же на монорельсах только пару раз прокатился на короткую дистанцию между терминалами необъятного аэропорта во Франкфурте. Ну и ничего особенного.

Итак, в Москве начали строить монорельсовую дорогу, причем рядом с моим домом, а живу я недалеко от станции "Тимирязевская". Изображение этой линии даже появилось на схемах московского метро года два назад.

Но было непонятно, когда построят? Что это будет такое? Куда и зачем на этой штуке ездить?

Потом по телевизору объявили, что монорельсовая линия заработала, а в доказательство показали, как по ней проехался мэр со свитой. Вскоре и я решил последовать примеру Лужкова.

В прошлом августе оказался на ВДНХ, то есть в ВВЦ, на Московской книжной ярмарке. Иду обратно, к метро, и натыкаюсь на станцию монорельсовой линии. И думаю: вот здорово, сейчас, чем через город с двумя пересадками ехать, прямиком почти до дома докачусь. И узнаю наконец, что есть этот монорельс.

Подхожу к павильону, на ступеньках сидит рабочий в робе с эмблемой Метростроя и жует чебурек. Я его спрашиваю, работает ли линия. Он на меня смотрит как на полного дурня и говорит: "Да ты что, издалека?". Я, не теряя надежду, осведомляюсь, когда откроется станция. На что слышу: "А хер его знает"

Я пошел в привычное метро, а потом повода еще раз испробовать монорельсовую дорогу как-то не случалось. Да и не было известно, работает ли она. А некоторое время назад я ехал на машине мимо Останкина и увидел, что по эстакаде что-то такое синего цвета катится. И решил в выдавшийся свободным день, в субботу, совершить целенаправленную экскурсию от одного конечного пункта монорельса до другого. И обратно.

Повел я себя почти как москвичи середины 30-х, отправлявшиеся под землю, чтобы подивиться невиданным подземным чертогам и проехаться с неслыханной скоростью по темным тоннелям, от парка Сокольники до Парка имени Горького.

Про некоторую абсурдность первой линии московского метрополитена написано и сказано уже очень много, так что рассуждать не к месту. Но на самом деле, по этой линии как бы предлагалось ездить из одного места отдыха в другое, что не совсем понятно с точки зрения городской функциональности. Линия монорельса меня тоже удивляла долей странности: почему ее проложили именно от ВДНХ до "Тимирязевской", а не по какому-то другому маршруту? Ответа на этот вопрос у меня нет до сих пор, хотя у планировщиков наверняка имелись какие-то резоны. Но сходство в загадочном выборе конечных точек первой линии метро и первой (или, возможно, навсегда единственной?) линии монорельса, с другой стороны, свидетельствует о связи времен и о том, что к Москве, возможно, и не должны применяться рациональные урбанистические решения, уместные в других мегаполисах.

Итак, я пошел кататься на монорельсе. Шел, сперва по тоннелю, захламленному ларьками, потом вышел под солнышко, отправился дальше, по вещевому рынку, сквозь разномастные магазинчики и мимо какого-то "молла". Оказался на пустынной площадке, на задворках рынка, фланкированной сортирными будками "Тoi&Тoi". Подошел к павильону и увидел, что монорельс работает с 10.00 до 16.00.

Уже замечательно по полной бессмысленности расписания. Это - дорога для бездельников, ни на работу из дома, ни с работы домой на ней не доедешь, можно кататься в свое удовольствие.

Я - бездельник, московский турист по Москве, время - три часа с небольшим.

В павильоне - пустота. Тетенька трет шваброй и без того небывало чистый для московского общественного транспорта пол. Открыты все три окошка кассы, там сидят три дамы в форменных каскетках, продают транспортные документы. Проезд стоит 50 рублей, что для расстояния от Дмитровки до ВДНХ немало даже по европейским меркам. Я беру билеты в два конца - как потом выясняется, совершенно напрасно, мог бы и за полсотни туда и обратно прокатиться. Не из Ада в Рай или наоборот ездил, а всего только по короткой хорде на севере Москвы.

Поднимаюсь на эскалаторе западного образца, с металлическими ступеньками и стеклянными бортиками. На перроне из пассажиров - я один. Зато имеются два охранника, милиционер, девушка в форменной каскетке и с круглым красным щитком на палочке, а также мужчина в форме с эмблемой московского монорельса, ковыряющий что-то отверткой в стене.

Куда-то вдаль загибаются пути - на самом деле, с одним рельсом. Висят и ничего не показывают табло с надписью "время до прибытия следующего поезда".

Минут через пять на перроне появляется еще один пассажир, молодой парень. Ждем. Он меня спрашивает: "А поезд-то будет?". Ответить я ему ничего не могу. Постепенно начинают подтягиваться другие ездоки на монорельсе. Почти все с детьми, почти все с фотоаппаратами и видеокамерами, по-праздничному оживленные. Общим числом человек пятнадцать. Снимаются на фоне уходящих вдаль путей, с любопытством заглядывают вниз, под край платформы. Тишина, щебечут воробьи.

Еще минут через десять среди служителей монорельса начинается оживление. И вот - из-за поворота показывается синий вагон, медленно приближается. Медленно подъезжает. Раскрываются двери, выходят пассажиры, человек десять, почти все с детьми. Поезд отъезжает, разворачивается на круге и оказывается у другого края платформы. Половина приехавших входит обратно в поезд.

Выглядит он как трамваи, катающиеся по городам Германии, но вагончики зачем-то разделены на купе, как в старых английских поездах. Рассаживаемся, едем. По маршруту "Тимирязевская" - "ул. Милашенкова" - "Телецентр" - "ул. академика Королева" - "Выставочный центр" - "ул. Сергея Эйзенштейна".

Едем мы почти как в детской игре "...ехали с орехами, и под горку - бух!". Почему-то очень медленно, медленнее трамвая, идущего по Бульварному кольцу. Монорельсовое устройство пробирается по траектории с грохотом и как-то неуверенно, будто боясь сорваться вниз.

Пассажиры фотографируют друг друга, своих детей и то, что за окном; дети, как им положено, липнут носом к стеклам. Смотреть в общем-то не на что: зады пивного завода, склады, промзона, кооперативные гаражи, автосервисы и автомойки, заросли бурьяна и растения, почему-то москвичами называемого "новозеландской гречихой", улицы, прохожие внизу, автомобили, магазинчики "24 часа". На расстоянии - жилые дома советской поры. Хорошо, что на расстоянии, не как в Пасси, а то людям там жить стало бы вовсе невозможно.

На станции "ул. Милашенкова" не выходит и не входит никто. Но на перроне - милиционер, охранники и девушка с щитком на палочке. На станции "Телецентр" тоже пустынно, но зато, отъезжая от нее, есть возможность полюбоваться на почти бесконечный фасад телецентра, на пыльные окна, затянутые фольгой, на прилепившиеся, словно ядовитые опята, к потрескавшейся бетонной стене, телевизионные тарелки. Это зрелище того стоит: не с асфальта, задрав голову, смотришь на фабрику тупых электронных кошмаров.

А потом - красота, на пару минут. Внизу Останкинский пруд, и отлично видно, как стелятся по дну водоросли, а между ними поблескивают банки и бутылки. В отдалении - до того не виданный мной с высоты розовенький Останкинский дворец и куртины его парка. Картинка - почти как у Добужинского, только куда ярче и натуральнее. И пробегает, обгоняя монорельсовый экипаж, трамвай - трогательно маленький сверху.

На "ул. Академика Королева" - тоже никто не входит и не выходит, девушка с щитком на палочке - стоит, а охранники и милиционер - прогуливаются.

И начинается ВДНХ. С незаметной скоростью вращается колесо обозрения: в его кабинках кто-то сидит и наверняка снимает наш монорельс. Торчит шпиль главного входа в мистический универсум ВВЦ. Вдали - серебристый купол павильона "Космос". Поблескивает металлической обшивкой стрела памятника первому искусственному памятнику Земли. На ярко-зеленом газоне дремлет маленький человек, подложив себе кулак под щеку. Громыхая, устройство останавливается на станции "Выставочный центр". Никто не выходит, никто не входит, служащие - на месте, а внизу - муравейник торговлишки, и глухо доносится бумканье какой-то попсы. Какой именно - неизвестно. Окна в монорельсовом устройстве не открываются, видимо, для того, чтобы пассажиры из них не швырялись пустыми бутылками в лежащих и ходящих понизу.

Конечная станция, "ул. Сергея Эйзенштейна". Выходят все. Слева - обросший грязью павильон СССР, построенный ужасным архитектором Мндоянцем на Всемирной выставке в Монреале в 1967, а затем нам возвращенный благодарными канадцами. Справа - постамент "Рабочего и колхозницы", обросший сорняками, выглядящий вполне как руина с рисунков Пиранези, но зачем-то обтянутый камуфляжной сеткой. Охочему до пафосных странностей Эйзенштейну этот объект понравился бы точно.

Поезд разворачивается на круге. Половина пассажиров уходит, их место занимают другие (с детьми и камерами), я вместе с ними отправляюсь на станцию "Тимирязевская".

Колесо обозрения, кажется, застыло навсегда. Или прошел цикл, одна юга сменилась на другую? Какая разница, ведь время столь быстротечно, что его нет вовсе.

На "ул. академика Королева" не входит и не выходит никто.

На подъезде к станции "Телецентр" пробегает трамвай, обгоняет монорельс. Тот же самый, что минут десять назад? Почему он едет в другую сторону? Какая разница?! Кроме того, что времени не существует, направления тоже исчезли. Только стелятся бутылочного цвета водоросли в Останкинском пруду, меж ними проблескивает мусор, красуется розовый дворец, да что-то вещают опята из телецентра.

На станции "Телецентр" в вагон входят два пассажира, очевидные телевизионщики, хоть и не тащат с собой "Бетакамы". По их лицам, безнадежно безразличным, видно: они такого уже насмотрелись в трубку видоискателя, что ни монорельс, ни тем более пришествие Мессии их тронуть не способно. Им бы из одной точки несуществующего хронотопа добраться в другую, вот и все пироги.

Трюх-трюх-трюх с орехами - "Тимирязевская", станция моего отправления. Выходим. Милиционер, охранники, девушка с палочкой. У выхода тетенька драит пол шваброй, а человек в форме ковыряется отверткой в стене. Площадка перед павильоном - пустынна.

Время 16.05. Навстречу мне идет парень, спрашивает: "Монорельс это здесь?". Я ему отвечаю: "Здесь, но закрыто" - "А когда откроется?". И тут я, вместо того, чтобы сказать, что откроется завтра в 10.00, говорю: "А я знаю?".

Это нехорошо, потому что парень все равно побежал к входу. Я только позже понял, что мой ответ был вызван неосознанным воспоминанием о сцене, которую я видел давным-давно в Одессе.

Мы ехали с приятелем, исконным одесситом, в трамвае. По трамваю ходил контролер, старый еврей в очень толстых очках и монотонно-мелодически вопрошал: "Ваши билэтики... ваши билэтики... ваши билэтики...". Когда очередь дошла до меня, я билетик предъявил, но мой приятель ни с того ни с сего задал вопрос-коан: "А зачем?".

Контролер пристально на него взглянул сквозь запотевшие линзы-бочонки и гениально ответил: "А я знаю?"

И пошел дальше, качая головой и возглашая свой кадиш про билетики.

Зачем, на самом деле, все это - билеты, монорельс, время и пространство? Одесский контролер справедливо ответил - перед лицом Б-га или действительности, называйте это как хотите, ответа нет.

И неизвестно, катается ли московский монорельс с 10.00 до 16.00 или в какие-то другие часы? Всегда он скрежещет и ползет так медленно, и таков ли его постоянный маршрут? Более того, точно ли Останкинский дворец выкрашен в розовый цвет? И не крутится ли колесо обозрения на ВДНХ со скоростью центрифуги в центре подготовки космонавтов? А я знаю?