Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
  Все выпуски  

Новости культуры в Русском Журнале Новости культуры в Русском Журнале


Информационный Канал Subscribe.Ru

Новости культуры в Русском Журнале


Сегодня в выпуске
12.12.2005

Внутренняя свобода в тридцатые годы

Новое издание монографии Лазаря Флейшмана "Борис Пастернак в тридцатые годы", вышедшее в эпоху, когда Пастернак стал признанным "классиком", сравнительно доступно всем желающим. Но и для немногих счастливых обладателей первого издания новая книга не будет бесполезной.

В Петербурге в серии "Современная западная русистика" (агентство "Академический проект") вышла монография Лазаря Флейшмана "Борис Пастернак и литературное движение 1930-х годов". Автор книги, наверное, не нуждается в представлении российскому читателю. Два года назад в том же издательстве была переиздана его книга "Борис Пастернак в двадцатые годы", а издательство НЛО тогда же опубликовало его исследование "В тисках провокации: Операция "Трест" и русская зарубежная печать". Имя Флейшмана известно всем, кого интересует биография и творчество Бориса Пастернака, его вступительной статьей открывается только что изданное 11-томное Собрание сочинений Пастернака, с начала 1990-х статьи о Пасте! рнаке бывшего рижанина, а ныне профессора Стэнфордского университета Флейшмана появлялись на страницах московских журналов и газет. Кроме уже названных работ, нельзя не упомянуть о посвященных Пастернаку выпусках замечательной славистской серии "Stanford Slavic Studies", непременным редактором которой является Флейшман, и прежде всего двухтомного издания студенческих философских конспектов и рефератов Пастернака "Boris Pasternaks Lehrjahre: Неопубликованные философские конспекты и заметки" (Stanford Slavic Studies. Vol. 11, 1996), которое было подготовлено им в сотрудничестве с марбургскими славистами - Хансом-Берндом Хардером и Сергеем Дорцвейлером. Этому изданию предпослано обширное введение - по существу, небольшая монография, где с чрезвычайной подробностью изображается научно-философский контекст Москвы и Марбурга начала 1910-х, когда будущий поэт серьезно готовился к философской карьере. Флейшман организовал несколько крупных конференций, посвященн! ых творчеству Пастернака, - в Иерусалиме в 1985-м, в Стэнфорде! в 1990- м и в 2004-м.

Изданная в 1984 году издательством Иерусалимского университета монография Флейшмана "Борис Пастернак в тридцатые годы" тогда же обратила на себя внимание всех исследователей русской культуры и словесности. Книга была одним из первых опытов совершенно нового подхода не только к Пастернаку и его творчеству, но и вообще к русской литературе, в особенности литературе ХХ века. К началу 1980-х сложилась устойчивая традиция двух как будто изолированных филологических профессий. Одни рассматривали "литературный процесс" страны победившего социализма, другие - занимались уникальными фигурами интеллигентско-диссидентского пантеона, к которым принадлежали Пастернак, Ахматова, Мандельштам, Цветаева, Волошин, Клюев, Хармс и еще несколько авторов. Кроме полити! ческой составляющей этого положения вещей, оно основывалось и на многолетней практике пристального внимания ученых только к вершинам культурных айсбергов, практике медальонно-портретных историй русской литературы, говорившей, по существу, только о "генералах" и "маршалах" от словесности. Книга же Флейшмана полностью погружала Пастернака в окружение позиций, стратегий и писаний не только Ахматовой и Мандельштама, но и Павленко и Панферова, Джека Алтаузена и Алексея Суркова и многих других второго и третьего ранга писателей советской эпохи. Творчество и биография поэта, которого всегда в советские годы обвиняли в "отрыве" от современности, анализировались в подробнейшем образом рассмотренном контексте политической жизни - от деятельности официальных писательских организаций до собственно государственных событий и мероприятий тех лет (от откликов на гибель Н.Аллилуевой, показательных судебных процессов, перелета челюскинцев через Полюс и до подгот! овки новой советской конституции). Флейшман описывал роль в по! ведении и творчестве поэта споров М.Горького и Н.Гронского, Панферова и Ауэрбаха о будущем Союза писателей. Подробно реконструировалась борьба разных сил в партийном руководстве за управление литературой. В монографии демонстрировалась, с одной стороны, принципиальная включенность позиции, поведения и произведений Пастернака тех лет в общественную жизнь, а с другой, внимание тех, кто формировал идеологическую политику, к позиции и мнению Пастернака. Мы хорошо понимаем, что в конце 1970-х начале 1980-х представить себе внутреннюю "кухню" политической и идеологической жизни можно было только по разного рода косвенным свидетельствам и периферийным источникам. Но именно поэтому исследование Флейшмана производило впечатление виртуозного извлечения крупиц правды из газетных отчетов, открытых архивных источников, мемуаров, устных свидетельств и крох достоверных сведений, публиковавшихся за рубежом. В результате все это сложилось в цельную, убедительную картину взаимодействия множ! ества факторов, которые определяли повороты и векторы политики поэта в отношениях с властью и обратно.

Главы книги Флейшмана посвящены как раз поворотным точкам в этих отношениях "предельно крайних двух начал" (слова Пастернака из стихов И.Сталину). В главе "Черный год" анализируются литературные и общественные обстоятельства гибели Маяковского, факторы, загонявшие писателей в творческий и жизненный тупик. Главы "На закате РАППа" и "Оттепель" посвящены борьбе литературных группировок за право олицетворять позицию партии в литературе. Постановление ЦК о роспуске литературных организаций - и, прежде всего, РАППа в 1932-м, - воспринимавшееся как знак либерализации и предвестие возможности какой-то творческой и издательской свободы, сыграло в судьбе Пастернака двоякую роль. С одной стороны, партийное руководство начало более благосклонно воспринимать поэта, но это, в свою очередь, вызвало во много раз возросшие критичес! кие нападки на него тех, кто в его возвышении видел угрозу сво! ему поло жению. Глава "Выход в Грузию" описывает роль грузинских связей поэта - и, прежде всего, его дружбы с Паоло Яшвили и Тицианом Табидзе - в сближении позиции Пастернака и руководства страны. Пастернаковские переводы грузинских стихов о Сталине, несомненно, обратили на него внимание вождя. В главе "Арест Мандельштама" тщательно рассмотрены свидетельства о знаменитом звонке Пастернаку Сталина. Анализируя все нюансы этого разговора, ответы Пастернака, вопросы вождя, дальнейшие комментарии слушавших рассказы Пастернака об этом, Флейшман категорически не соглашается с тем, что поэт мог быть недоволен своими словами и поведением. Главы "Съезд писателей" и "Поездка в Париж" посвящены той сложной линии поведения Пастернака в ситуациях, когда он, с одной стороны, склонен был достаточно серьезно оценивать суть мероприятия, но, с другой - настойчиво уклонялся от участия в нем, если это участие противоречило его представлениям о свободе, совести, отв! етственности перед современниками и историей.

В 1936 и 1937 годах от Пастернака несколько раз добивались подписей под коллективными письмами, требовавшими расстрела обвиняемых на серии показательных "политических" процессов. Пастернаковский отказ играть по правилам иногда оказывался более чем результативным - в 1936-м, после того как Сталин внимательно изучил стенограммы выступлений Пастернака на "дискуссии" о формализме, эта кампания была прекращена (Флейшман писал об этом подробно и убедительно задолго до того, как обнаружилась стенограмма с пометами Сталина в кремлевском архиве).

Книга 1984 года при всей ее не только фактической, но и методологической значимости оставалась многие годы практически недоступной даже специалистам. Покойная Галина Андреевна Белая, основательница Историко-филологического факультета РГГУ, требовала от студентов знакомства с ней, и им приходилось отыскивать ксерокопии, переходившие от кур! са к курсу. Новое издание, вышедшее уже в эпоху, когда Пастерн! ак стал признанным "классиком" (ЖЗЛ, множество изданий "Доктора Живаго", 11-томное собрание сочинений, ежегодная премия имени Пастернака, Дом-музей в Переделкине), сравнительно доступно всем желающим. Но и для немногих счастливых обладателей первого издания новая книга не будет бесполезной. Проделанная Флейшманом работа с источниками позволяет гораздо "объемнее" увидеть и обстоятельства эпохи, и позицию Пастернака.

За последние полтора десятилетия были открыты и опубликованы многочисленные документы, в том числе донесения НКВД о настроениях среди писателей, переписка Сталина с Горьким, письма самого Пастернака к Сталину, стенограммы выступлений на заседаниях и пленумах правления Союза писателей, фрагменты следственных дел и внутренней переписки следователей, руководства Союза писателей, министров и ответственных работников ЦК ВКП(б); все эти документы позволили убедиться, что в целом реконструкция, проделанная Флейшманом, была абсолют! но точной. Тем не менее исследователь счел необходимым для нового издания своей книги проделать не менее тщательный анализ вновь открытых документов и с еще большей убедительностью продемонстрировать, насколько важным было для самого Сталина руководство всеми мероприятиями, проходившими в области культуры и словесности, насколько тщательно отслеживались все шаги писателей и какую роль в этой ситуации играл Пастернак. Причем в книге не только скрупулезно учтено множество свидетельств, документов, мемуаров, - Флейшман темпераментно и аргументировано спорит о значении событий и личностей тридцатых годов со многими публикаторами и интерпретаторами новейших материалов. (Например, с Л.Максименковым, книга которого "Сумбур вместо музыки" подробно описывает идеологические кампании 1936 - 1938-го годов, однако, по мнению Флейшмана, автор придает чрезмерно большое значение фигуре П.Керженцева и недооценивает роль Сталина).

На фоне всех открытых за последние годы свидетельств итоговый вывод Флейшмана о постоянном отстаивании Пастернаком личной независимости, принципиальной внутренней свободы каждого его шага, решения и произведения представляется еще более убедительным и не менее удивительным, чем в первом варианте книги.

Подробнее
Женская сексопатология

Интересно, что существительное "власть" в русском языке - женского рода. Скучно писать о Путине.

Тема:

Как сообщают индийские СМИ, на свете есть много всякой ерунды.

Например, жизнь британских подданных Бернарда и Джойс Роджерс. В 1967 году они поженились и жили в законном браке вплоть до 1991 года, когда Бернард сменил пол и стал Бернадеттой. Впрочем, и после этого Бернадетта и Джойс продолжали сожительствовать.

Благодаря новым гуманным законам физик-пенсионер, женщина, смог вновь оформить законные отношения с Джойс лишь в этом году. Правда, предварительно пришлось развестись, но закончилось все хорошо.

С чем мы и поздравляем Бернадетту, физика-пенсионера.

Источники:
http://www.hindustantimes.com/news/7242_1569995,00180007.htm

Вариации:

"Женская сексопатология" Абрама Моисеевича Свядоща, культовая книга нашего детства, отчего-то всегда сама открывалась на странице, где был и! зображен трансвестит. Трансвестит этот был сфотографирован для научных целей, он стоял на казенном сером фоне в женских чулках с поясом, но совершенно без штанов. Вид у трансвестита был, прямо скажем, дурацкий. Какое отношение имел трансвестит к женской сексопатологии, осталось для меня загадкой; скорее всего, дело было в сложных подковерных издательских интригах и коллизиях, связанных с советскими законами, строго каравшими сексопатологию мужскую, но снисходительно взиравшими на женские странности.

Вообще же книга Абрама Моисеевича Свядоща была прекрасна. Истории болезней излагались в ней очень выразительно (чего стоит, например, эпическая деталь "...в этот момент больная почувствовала несносное половое влечение, не проходившее в течение следующих десяти лет"!), хотя и завершались печально и стандартно: назначением аминазина.

Мы взялись перечитывать книгу Абрама Моисеевича Свядоща в 1991 году, мутном и непонятном. Книга обнаружилась в московско! й квартире одной девушки, которая отбыла по делам в Ригу, а ме! ня пусти ла пожить к себе на Кутузовский. Немедленно в доме завелся Ицкович. Он произвел ревизию имеющейся литературы, безошибочно нашел книгу Абрама Моисеевича Свядоща и попятил ее. Несколько месяцев спустя, когда Ицкович приехал в Питер провожать в Америку Женю Б., книга была при нем. Ицкович ходил по Питеру с книгой Свядоща, читая из нее вслух. Проводив Б., мы отправились на Староневский к Инчику, пили там водку и в какой-то момент, впечатленные прекрасной прозой Абрама Моисеевича Свядоща в мастерском исполнении Ицковича, позвонили в справочную службу "09" и узнали телефон знаменитого советского сексопатолога. Мы хотели сообщить Абраму Моисеевичу, что считаем его лучшим современным прозаиком, но не дозвонились. Должно быть, Свядощ был на даче. До 19 августа оставалось примерно два месяца. Влажно было в Питере.

На фоне грустных аминазиновых историй в книге Абрама Моисеевича ярким пятном выделалось повествование о Дедушке-Лесбияне. Этот дедушка, насколько я помню, бы! л вполне нормальный член социалистического общества и даже, кажется, офицер. Он прилично жил вплоть до выхода в отставку, воспитывал детей, а впоследствии и внуков. Выйдя же в отставку, расслабился, стал ходить по дому в женском халате, вязать на спицах, зачесывать волосы назад и забирать их в клубок, а внукам наказал, чтобы они называли его "бабушкой". Тогда дети бывшего офицера сдали его в психиатрическую клинику, но (сюрприз!) вследствие плохого состояния печени дедушки аминазиновое лечение ему назначено не было. Интересно при этом, что дедушка никогда не испытывал влечения к лицам мужского пола, но испытывал, напротив, устойчивое влечение к лицам пола женского.

Аналогия государственной власти и мужского начала заложена, видимо, уже в основном мифе, и политкорректные вольтерьянцы зря против этого говорят. При этом характерно, что общество (город, страна) в индоевропейской традиции описывается чаще как персонаж женский. По-русски, во всяком случае, это - с! овершенная норма, матушка ли Русь, жена ли, но уж никак не муж! и не от ец; страны, название которых мужского рода, - это экзотические бахрейны-ираны с высокими нефтяными трубами и густонаселенными гаремами. Ну или вечно дразнящий воображение недвижный Китай.

Этим экзотическим обрезанцам предшествует, конечно, Рим, латинская мама не зря трансформировалась в России в образ чисто конкретного папы.

Власть, как жених в фольклорной свадьбе (обряд которой ориентирован вообще на невесту), приходит из-за синя моря, из-за темна леса. Варяжский вопрос, до сих пор не дающий покоя национально озабоченным людям, наглядно обозначает эту коллизию.

Интересно при этом, что существительное "власть" в русском языке - женского рода. Скучно писать о Путине.

Комментарии:

Алиса Зюс

У меня есть друзья. Чудесные прекрасные друзья. Мы давно знакомы и, в общем, я как-то никогда не давала повода подумать, что не отвечаю за свои слова или что-то там.

И тут вдруг случилось счастье. Случилось, в общем, случайно -! кто ж мог подумать и т.д., но тем не менее.

Приезжаем в гости, они нам абсент, мы им сливовицу. Все радуются, договариваются дружить домами. И в коридоре слышу: "...вы к нам непременно приезжайте, это я тебе по-мужски говорю..."

Хина Члек

Кстати, Свядощ известен также и как специалист по технике гипноза. См. предложение о продаже книжки.

Говорит ли это о сравнительной легкости излечения ощущения женщины в сравнении, например, с излечением ощущения физика-пенсионера? Труднее ли вывести пациента из наполеоновского или властного бреда, чем избавить от желания примерить юбку?

Про аминазин мне рассказывала подруга-медсестра: его кололи в детдомах для успокоения самых неудобных воспитанников. Возможно, что это страшилка, фактов у меня нет.


Обс удить тему, вариации или комментарии || Ознакомиться с чужими комментариями


Подробнее
Земля в блокноте

Гигантские изменения во всех сферах общественной и политической жизни в России за последние два десятка лет сильнейшим образом повлияли на судьбы миллионов детей и изменили само понимание "детства" в нашей стране.

Часть вводная

Маша, вся школа и людоед

Здесь, во вводной части, говоря о взаимоотношениях маленьких детей с социумом, мы постараемся понять, о каких взаимоотношениях может идти речь. То есть, есть ли у социума какой-нибудь особенный взгляд на детей, а у детей на социум. А может быть, речь идет о чисто механическом взаимодействии - есть, к примеру, среда и объект1.

На юридическом языке слово "дети" означает "несовершеннолетние"; то есть, ребенок - это не вступившее в свои права, незаконченное юридическое лицо.

К детям можно относиться как к маленьким, незаконченным взрослым, а можно - как к другим, не похожим на человека и непонятным. Разные культуры, и даже разные исторические фазы одной и той же культуры оба эти отношения демонстрируют. Средневековые изображения детей, даже младенцев, представляют собой уменьшенные копии взрослых. Возрождение научилось изображ! ать на руках Мадонны настоящих младенцев, но на светских работах придворных живописцев высокородные инфанты остаются взрослыми карликами и в XVIII веке. Возможно, они и были такими: люди так смотрели на них, а они на себя - как в зеркало. Совсем маленький ребенок говорит о себе в третьем лице.

С другой стороны - "устами младенца глаголет истина" (ср. евангельское "Будьте, как дети, иначе не войти вам в Царствие Небесное"); традиционные представления о причастности младенцев высшему знанию, "настоящему миру", в котором все так просто и зримо, что и не различить сквозь туманы иллюзий, навеянные логикой взрослых. В этих фольклорных формулах слышны обмолвки о Золотом Веке (или о райских садах до "грехопадения"): вначале все хорошо, а потом портится. Таким образом, детям как бы приписывается другое качество, другой, нечеловеческий статус2. Они думают иначе, говорят на других, непонятных языках, и! х улыбка другое значит. (В гениальной книге "Мэри Поппинс! " л овко находит форму миф о всезнании и таинственной инаковости младенцев, и четко указан трагический момент утраты этого качества - дети забывают все, что знали, и превращаются в маленьких сюсюкающих идиотов, похожих на взрослых, едва у них прорежется первый зуб.) Кстати, многие дети лет пяти-семи боятся младенцев, именно потому, что вроде и человек, а ближе посмотришь - не то. Оно тебя не понимает (а ты его), и явно замышляет опасное. Такое, что может оказаться разрушительным для твоей личности.

В современных школах детской психологии представлены параллельно: концепция "ребенка как маленького взрослого"3, "ребенка как tabula rasa" - беспомощного младенца, способного лишь повторять урок за воспитателями, и то не всегда удовлетворительно в силу врожденных дефектов, и, наконец, "ребенка как черный ящик" - "мы видим, что у ребенка есть внутренний мир, но то, что в нем творится, для нас закрыто&! quot;. До начала эпохи психоанализа исследователи не обсуждали этих вопросов. У фрейдизма же на детство точка зрения прикладная: это время, когда комплексы закладываются в подсознании человека, чтобы оттуда управлять его волей. Поэтому взрослый не может помнить по-настоящему, как он был ребенком: в интересах укрепления комплексов его память об этом должна быть вытесненной. Отсюда "черный ящик": я категорически не помню себя ребенком, значит, и другого ребенка не смогу понять. (Есть ветвь психологической науки, у которой этот ящик полупрозрачный с двумя отделениями. В каждом взрослом живет ребенок, и в психотерапевтических занятиях с детьми врачу или исследователю очень важно не разбудить ребенка в себе. Иначе дети легко сговорятся, и у обитателя взрослого отделения никакого контроля над процессом не останется.)

Первый в мире Институт Детской Психопатологии основал в 1912 г. в Киеве русский медик Иван Алексеевич Сикорский, отец знаменитого авиаконструктора. Н! а Сети его имя упоминают в основном в связи с тем, что он откр! ыл причи ны заикания. В свое время он выступал экспертом в деле Бейлиса, и заключение дал невыгодное для обвиняемого. За это передовая интеллигенция отвернулась от Ивана Алексеевича. А он к тому же, будучи горячим поклонником поэзии Тараса Шевченко, утверждал, однако, что украинского языка отдельно от русского не существует, доказывал же это с помощью любопытной теории психологии языка. Всякому слову, он говорил, предшествует умственный образ или представление; так, "для русского ума или для русской мысли ДВОЕДУШНЫЙ человек - это человек с двойной душой; для немца zweiherzliche, oder zweizungige Mann, т. е. человек с двойным сердцем или двойным языком; для француза это homme double, faux, dissimule, т. е. двойной, фальшивый, притворный человек". Анализируя эти образы, предшествующие слову, Сикорский приходит к выводу, что русский и украинский языки слишком близки, чтобы их разделять, и всякое такое разделение будет искусственным.

Этимология слов в языке в больш! ой степени случайная вещь, в силу многих заимствований, да и "двоедушный человек" сейчас не говорят. Но в применении к детскому словотворчеству идеи психологии языка, кажется, были бы очень уместны - потому, что оно совершается на глазах, а пресловутые мыслеобразы иногда появляются на бумаге, как Бяка-Закаляка Кусачая, и только потом называются словом.

До сих пор взрослые изучали детей не для того, чтобы лучше понять детей, а для того, чтобы больше узнать о взрослых. (Например: откуда берутся взрослые душевные болезни, как сделать так, чтобы ваши дети выросли успешными, как воспитать правильных членов общества взрослых, и возможно ли сделать это в детстве, или все равно с годами "гены возьмут свое".) Это естественно: людей всегда занимает то, что приложимо непосредственно к ним - как известно, исторические романы и фантастические рассказы из будущего на самом деле пишутся о настоящем. Вероятно, если бы у детей были свои ученые, они из! учали бы взрослый социум исходя из своих насущных интересов, н! апример: как следует действовать, чтобы в такое не превратиться. А если бы у детей были писатели, они, возможно, изображали бы иногда взаимодействие детей с социумом. Так это и происходит, потому что писатели у них есть.

Вот, например, как в сказке шестилетней Марины "Путешествие в желтые горы" представлены отношения ребенка (Маша) и социума (вся школа):

Ивдруг вся школа не исключая Маши обрасли перьями и взвились в воздух. Всей школе это не очень панравилось но Маша летела выше всех. Все сразу дагадалиси, и не стали спрашивать. Учитель географии не мог догнать Машу. Хотя их нес очень сильный ветер.

- Маша спустись в низ кричял учитель географии. Но Маша не хотела спускатся. Всю школу несло и наконец принесло.

- Вся школа обрадовалась что они прилетели в жолтые горы. они даже хотели законьчить пахот.

- Но Маша сказал! а что ей нравица в жолтых горах не смотря на то что там жывет людоед.

Социум, как видно, представляет собой инертную массу, которая противится всем интересным начинаниям, но в конце концов оказывается управляемой, и даже способной под грамотным руководством победить двух людоедов.

Этим мы завершаем вводную часть.

Часть актуальная

Далматинец Сережа и другие герои нашего времени

В этой части речь пойдет о резких переменах в общественной жизни последних лет и о том, как это сказывается на детях.

Однажды социум перевернулся, и из него посыпались дети

Гигантские изменения во всех сферах общественной и политической жизни в России за последние два десятка лет сильнейшим образом повлияли на судьбы миллионов детей и изменили само понимание "детства" в нашей стране.

В разные времена в разных культурах понятие "детства" определялось по-разному. На это, как мы уже говорили, влияло мн! ожество факторов. Не в последнюю очередь на восприятие детства! детьми и взрослыми влияет доступ к экономическим и материальным благам. А количество детей в семье определяет, сколько времени родители посвящают детям, какие решения принимают относительно их воспитания, что, в свою очередь, отражается на социализации детей в обществе.

Начнем с последнего, с количества. Детей в России стало меньше. Если 1992 году их было 44,5 млн., то сегодня приблизительно 30-32 млн. "Приблизительно", потому что никто точно не знает, сколько у нас детей. Никто не может сказать, сколько в стране беспризорных - официально 700.000, неофициально 2 миллиона, а, может, быть четыре, как утверждают другие источники. Но одно понятно: с 1992 года Россия потеряла 12-14 млн. детей, и, даже по оптимистическому прогнозу, количество детей в нашей стране будет уменьшаться в среднем на 100 тыс. человек в год в течение следующих десяти лет. Причин тому несколько и они широко известны, основные: неувереннос! ть родителей в завтрашнем дне, обнищание широких слоев населения, все возрастающая алкоголизация мужского, а теперь уже и женского населения, огромное количество абортов (мы делим первое место с Румынией), всеобщее уныние и безнадега.

Если о детях 70-80-х можно говорить, как о более-менее однородной социальной общности, то сегодня социальное и экономическое расслоение среди детей почти такое же огромное, как и среди современных взрослых. Но одно объединяет всех сегодняшних детей и отличает их от детей 70-80х - это беспрецедентное вторжение рекламных технологий, коммерческих образов в жизнь почти каждого ребенка. Даже дети-бомжи, практически исключенные из товаро-денежных отношений и промышляющие собиранием алюминиевых проводов и мелким воровством на станциях, и те мечтают о брэндовой продукции и о брэндовом образе жизни. Так они рассказывают друг другу.

Показательно изменение российского теле! видения за последние два десятилетия. До конца восьмидесятых о! сновная функция телевидения была образовательная и идеологическая: дети смотрели по телевизору фильмы про отважных пионеров, мультфильмы про дружных лесных зверей и учебные программы - много учебных программ (четвертый канал советского телевидения так и назывался - "Учебный"). Начиная же с 90-го года, когда коммунистическая риторика, к тому времени уже предельно формальная и выхолощенная, была окончательно отброшена, образовательная функция телевидения стала стремительно замещаться коммерческой, идеологическая же функция никуда не пропала. Дети конца восьмидесятых оказались в совершенно других условиях, чем их сверстники из прошлых лет. Перед ними был новый мир, с его непонятными даже для многих взрослых законами. Они, подобно Оле из сказки "Королевство Кривых Зеркал", как будто сами попали в другой мир, но не понарошку, не по-сказочному, а взаправду и надолго. И не Оля изменила это Королевство, а Королевство переварило и Олю, и Яло, и всех остальных.

Какие! же они, российские дети? О чем они думают, чего вообще хотят? Давайте посмотрим.

Сережа

Блеклое сиреневое утро. Суббота. Только что продравшие глаза граждане лениво выползают из подъездов и медленно бредут кто куда. Огромный безрукий инвалид с мутным взглядом под сросшимися сплошной дугой бровями монотонно идет в гастроном за "опохмелином". В правой культе пакет с логотипом торговой сети "Седьмой Континент". Слева в кустах сдавленно скулит собачонка, инвалид медленно поворачивают тяжелую, будто ржавую трехтонную крейсерскую пушку, голову и выстреливает в застрявшую в строительном мусоре собаку злобным матом, и тут же спотыкается об бордюр. Долго и вязко матерится, поднимается, ловит культей улетающий пакет, отряхивается и уходит. Собака приглушенно лает и убегает.

На детской площадке около подъезда сосредоточенно копаются в песочнице несколько детей, рядом две мамаши уединились в разных концах скамейки: одна монотонно жмет на од! ну и ту же кнопку мобильного телефона - играет в игру, другая ! спокойно заполняет пустые клетки очередного сканворда в дамском журнале.

И вот из подъезда стремительно выбегает Сережа, сразу на детской площадке начинается оживленное движение: Сережа то лепит песочные кубики с одним мальчиком, то играет в самолетик с другим. Но бегает он как-то странно - почему-то все время норовит высунуть язык и опуститься на четвереньки. Вот он играет с моей дочкой.

- Сколько тебе лет? - спрашиваю его.

- Шесть! И я отличный щенок-далматинец, купите меня!

Сережа считает, что он храбрый щенок из популярного американского мультфильма "101 далматинец". Что бы он ни делал, он постоянно соотносит свое поведение с героем любимого мультфильма. "А как бы поступил в этой ситуации щенок-далматинец, а что бы он сказал?" На свое имя Сережа откликается не сразу и нехотя бредет домой, на спине его курточки нашивка из любимого мультфильма.

Каждый новый диснеевский мультфильм - это не просто рисованное кино, но и целая империя ! товаров и услуг, выпущеннных под одним товарным знаком. Предметы с символикой из любимого мультфильма помогают детям переживать особенно запомнившиеся сцены вновь и вновь. Я встречал Сережу несколько раз - он всегда ходит в рубашках и куртках с символикой любимого мультфильма. Влияние кассовых мультфильмов на детей и на их будущую жизнь колоссально: бывает, что огромное желание ребенка отождествлять себя с любимыми героями приводит к временному кризису идентичности, а привычка воспринимать любой товар, помеченный логотипом из мультфильма, как родной, делает детей уязвимыми для рекламных бомбежек в будущем.

Витя

Витя отрывисто здоровается и сразу же бежит к компьютеру. Другие дети что-то радостно рассказывают ему: про только что родившихся котят, про новые лыжи. Витя рассеянно слушает их и не слышит - все его внимание сосредоточено на другом. Витя проверяет все возможные папки, находит все возможные игры и начинает в них играть. Так Витя делает каждый раз,! когда приходит к кому-нибудь в гости. Конечно, если компьютер! включен

Любой разговор Витя обязательно переводит на обсуждение компьютерных игр или их героев. Ему девять лет, но он уже убил десятки тысяч монстров, пролетел три раза до Альфа Центавры и обратно, сотни раз объехал Землю на быстром джипе. Виртуально. По ночам Вите снятся кровавые сцены расправы на Марсе. "Он кричит и стреляет во сне," - жалуется его младший брат, тоже игрок, правда, начинающий. Витины родители считают, что это нормально, "возраст такой", "мальчик учится обращаться с компьютером, узнает, как работают программы".

Компьютерные игры появились относительно недавно - лет двадцать назад, но литературы, в которой описывают степени и разновидности игровых зависимостей, вышло уже немало. Чему учат ребенка компьютерные игры, в особенности симуляторы и "стрелялки"? Прежде всего, они приучают его к себе, как наркотики. Дети играют в новые игры или слегка измененые версии старых. Штурмуют одни и те же, или очень похожие, уров! ни из раза в раз. И тупеют от множественных повторений.

Алина

Две восьмилетние девочки в разноцветных платьицах и белых бантах играют на детской площадке в "дочки-матери". На скамейке разбросаны платья для кукол, всякие застежки, заколки, кукольные туфельки уже почти потерялись в траве. Девочки сердятся, ругаются: белобрысые кукольные волосы никак не хотят расчесываться, на кукольные губки не ложится мамина помада, миниатюрная сумочка все время слетает с кукольного плечика, а туфельки, как мы уже знаем, почти потерялись. Девочки суетятся и спорят друг с другом из-за нарядов, каких-то прищепок. Одна из девочек рассерженно швыряет куклу на землю, но тут же поднимает и бережно кладет на место.

Алина сидит на скамейке напротив и сосредоточенно читает журнал "Cosmopolitan". Вся эта мышиная возня вокруг кукол, помады и прищепок нисколько ее не трогает. Ее внимание полностью захвачено журналом. Алина всего на три года старше девочек, в ! мае ей исполнилось 10, но разница между ней и теми, кто суетит! ся на др угой стороне площадки - огромна.

Алина одета по последней моде: кремовые туфельки, короткая вельветовая юбка и вельветовая же курточка. Алина выглядит и ведет себя намного старше своего возраста. Если бы она не была нашей соседкой по подъезду, я бы подумал, что она намного старше. Но нет, ей только десять.

Что же заставляет российских девочек, подобных Алине, вслед за своими западными сверстницами, по сути, отказываться от своего детства и перенимать привычки и схемы поведения взрослых? Американская журналистка Alissa Quart в книге "Branded - the buying and selling of teenagers", отвечая на этот вопрос, рассказывает, что сегодняшние дети находятся в безостановочном водовороте рекламы, новостей из мира моды, которые настолько заполняют их сознание, что они уже с раннего возраста приучены следить и следовать за глянцевыми образцами. И не знают как ! можно иначе. Многим девочкам их детские тела кажутся несовершенными, потому что не соответствуют модным стандартам. Так, в Соединенных Штатах ежегодно проводится около ста тысяч пластических операций среди детей до 18 лет, самые распространенные: изменение формы носа, липосакция, увеличение грудей.

Стремление "переделать свое тело" передавалось детям и в другие времена, например, как рассказывает историк Joan Jacobs Brumberg в книге "The Body Project: An Intimate History of American Girls", девочки в викторианской Англии с самого раннего возраста носили корсеты не только, чтобы сохранить девственность, но и для придания фигуре более модной по тем временам формы.

Но никогда раньше дети не презирали так сильно свои детские тела, никогда так не стремились исправить, подкрасить, модифицировать их, чтобы придать им наиболее коммерчески успе! шную форму.

Часть заключительная

Где иск ать карандаш

Детство - хитрая тема. Заглядываешь внутрь себя - да, вот таким я был смешным человечком: это любил, а это не любил, вот об этом думал, когда мне было шесть, лет, а об этом еще и знать не знал. А может, уже знал? А может, все, что я вспоминаю о себе шестилетнем - это всего лишь мои взрослые представления о том, каким я должен был быть? Ребенок ускользает, ребенок прячется, взрослый думает, что поймал ребенка в сетку вещания спутникового телевидения или на коммерческий крючок, а ребенок улыбнется и на все недоуменные вопросы ответит :

рисунок Люси Милько- А где речка?

- Гуси выпили.

- А где гуси?

- Улетели в теплые края.

- А где теплые края?

!

- Карандашом зачеркнули.

- А где карандаш?

- В метро потерялся.

- А где метро?

- Под землю убежало.

- А где земля?

- А Земля у тебя в блокноте нарисована!

Примечания:

Вернуться1

Отношения взрослого с социумом фольклор, как известно, представляет в виде взаимодействия субъекта со средой или стихией, как в:

Гудит, как улей,
Родной завод,
А нам-то х*ли,
Е*ись он в рот!

Вернуться2

О новорожденном в народе говорили "Бог дал", и это представление о том, откуда берутся дети, сохранилось по сей день. Так, Е.Г. рассказывала: У знакомой ! парикмахерши родился сын, назвали Богданом. Я поздравила, гово! рю - так ое редкое имя. - "Ну, - отвечала мать, - ведь нам-то его уж точно Бог послал," - "Как так?" - "А мы и презерватив использовали, и таблетки, а он все равно."

Вернуться3 А.К. решила прослушать курс психологии. После нескольких лекций на вопрос о том, какова же современная точка зрения на детскую психологию, она отвечала: - Современная точка зрения на детскую психологию заключается в том, что детей не существует.

Подробнее

Поиск по РЖ
Приглашаем Вас принять участие в дискуссиях РЖ
© Русский Журнал. Перепечатка только по согласованию с редакцией. Подписывайтесь на регулярное получение материалов Русского Журнала по e-mail.
Пишите в Русский Журнал.

Subscribe.Ru
Поддержка подписчиков
Другие рассылки этой тематики
Другие рассылки этого автора
Подписан адрес:
Код этой рассылки: russ.culture
Архив рассылки
Отписаться
Вспомнить пароль

В избранное