Новости культуры в Русском Журнале Новости культуры в Русском Журнале

В такие холода автору остается лишь затопить камин и предаться воспоминаниям о делах давно минувших дней. Чем он и занимается в этой колонке.

Тема:

Обычная история случилась на прошлой неделе в Эстонии: стало известно, что подростки в очередной раз захватили в отсутствие старших родительский дом. Точнее, не родительский, потому что девочки предпочитают жить у деда с бабкой, благо, жилплощадь позволяет. За этими, знаете ли, внучками нужен глаз да глаз, а не то только отлучись, как код от замка известен уже всей окрестной молодежи... И вот неизвестные юнцы и их несовершеннолетние подружки уже разгуливают по дому, курят табак (или еще чего похуже), пьют ром, вино, ликер и пиво из бара, воруют мелкие вещи, фотографируются в бане, копаются в бумагах деда и теребят фен бабки. Мало того, вылезают на крышу дома, орут там песни, кидают с крыши окурки и даже, страшно сказать, мочатся.

Такая вот история произошла, по сообщению информационных агентств, в официальной резиденции президента Эстонской Республики А.Рюйтеля в Кадриорге (Таллин). Правда, произошла она в октябре, а достоянием гласности стала то! лько на прошлой неделе. По телевизору показали какого-то человека с затененным лицом (не очень понятно, чего он боится, вроде бы в Эстонии голов никому не резали пока), который и поведал всю правду. И пили, говорит человек с затененным лицом, и на столах плясали, и курили кальян, и даже не только табак, может быть, из того кальяна курили. И - о ужас! - как будто бы даже помочились с крыши на Эстонский государственный флаг. Ну или не помочились, но ведь могли бы! По странному стечению обстоятельств в день, когда стало известно о молодежных безобразиях, главные редакторы тринадцати основных эстонских газет призвали А.Рюйтеля сообщить общественности, собирается ли он выставлять свою кандидатуру на пост президента будущей осенью.

Товарищ Рюйтеля по партии объявил такое совпадение неслучайным и заявил, что телепередача, в которой рассказали о шабашах в президентском дворце, ему сомнительна, затененная личность - подозрительна, а вмешательство в личную жизнь - недопуст! имо.

Политики, представляющие другие партии, отреагирова! ли на со общение по-разному. Одни предпочли отделаться словами о том, что нехорошо получилось, и тоже потребовать от дедушки определиться. Другие заявили, что президент ни в коем случае не должен подавать в отставку (хотя таких требований, кажется, никто и не выдвигал). Третьи обеспокоились безопасностью президента. Впрочем, отвечающее за безопасность ведомство тут же сообщило, что руки подростков до ядерной кнопки и планов завоевания Эстонией Антарктиды не добрались.

Президент и его супруга принесли свои извинения и пообещали разобраться с внучками.

Вопрос о том, действительно ли в процессе злонамеренной уринации на крыше президентского дворца был осквернен Государственный флаг Эстонии, повис в воздухе.

Источники:
http://rus.delfi.ee/daily/estonia/article.php?id=12037844
http://ru! s.delfi.ee/daily/estonia/article.php?id=12039403
http://rus.delfi.ee/daily/estonia/article.php?id=12041143
http://rus.delfi.ee/daily/estonia/article.php?id=12041720
http://rus.delfi.ee/daily/estonia/article.php?id=12041079
http://rus.delfi.ee/daily/estonia/article.php?id=12038883
http://rus.delfi.ee/daily/estonia/article.php?id=12038009
http://rus.delfi.ee/daily/estonia/article.php?id=12039529

Вариации:

А вот 1 мая 1981 года в Тарту в воздухе с утра висел теплы! й мелкий дождичек, совершенно какой-то непраздничный, скромный. А днем он рассеялся, солнце выглянуло, запахло летом. И выползли тогда на козырек, что напротив, ужасные люди-историки.

Козырек этот имелся над входом в общежитие на улице Пяльсони, расположенное напротив нашего общежития на улице Пяльсони.

Улица Пяльсони была названа так в честь Рудольфа Пяльсона. Кто такой был Рудольф Пяльсон, никто не знал; предполагали, что это  один из немногочисленных эстонских довоенных коммунистов. Потом, после падения СССР, улицу переименовали и она стала называться "Пеплери". Кто такой Пеплер, тоже никто не знает. Может быть, это человек, который убил Пяльсона, а может, человек, которого убил Пяльсон.

Так или иначе на улице Пяльсони располагались друг напротив друга два университетских общежития. В нашем общежитии проживали филологи. В общежитии напротив - историки.

Тогда вообще был порядок. Например, в нашем филологическом общежитии, согласно извес! тным пропорциям, юноши жили на первом этаже, а девушки занимали три верхних. И не было ни смешения полов, ни соблазнительного соседства, как потом, при Горбачеве. Душевых тоже было две. Две душевых на все общежитие: одна женская, другая - сами догадайтесь какая. Правда, на моей памяти один душ обычно был сломан, а иногда ломались оба. Тогда филологи ходили мыться к историкам: у тех душевые были на каждом этаже.

Архитектурный облик этих противостоящих друг другу на улице Пяльсона зданий был сугубо антагонистическим. Наше общежитие, построенное в начале шестидесятых годов прошлого века, отличалось ублюдочным фасадом и скучной одинаковостью комнат (выделялись только угловые). Общежитие историков, построенное в досоветские времена (поговаривали, что раньше там был публичный дом), фасад имело занимательный, хотя и без излишеств, окна - классического золотого сечения и комнаты - с высокими потолками и разнообразных форм. Но главное - там был козырек над входом.

В! нашем общежитии тоже был такой козырек, но он был, во-первых,! гораздо ниже исторического, и, во-вторых, выйти на этот козырек можно было только выпрыгнув из окон некоторых комнат второго этажа. Как помнит читатель, на втором этаже у нас проживали девушки, не склонные особо к выходу на козырек, тем более таким полукриминальным образом. Другое дело - козырек историков. Вполне легальная дверь вела на него из большой комнаты общего пользования, предназначенной, по официальной версии, для коллективных учебных занятий, а на практике служившей местом постоянных пьянок.

Зимой пьянки протекали в этой комнате, а с наступлением тепла перемещались из комнаты на козырек. Отличавшиеся буйством историки вытаскивали туда две огромные акустические колонки, ящики пива, стулья и наслаждались жизнью. Из колонок до утра лилась музыка таких коллективов, как "Дип перпл", "Лед зеппелин" или "Иглз", причем громкость ее была такова, что несколько клопов в нашей 112-й комнате, окна которой выходили на улицу Пяльсони, умерли от р! азрыва сердца.

В общем, это было не самое приятное соседство. Дружбы с историками мы особой не водили, поскольку историки не любили советскую власть. Мы тоже не любили советскую власть (признаюсь, я так и не смог ее полюбить до сих пор), но оттенки нашей нелюбви были разными. Историческая нелюбовь к советской власти включала в себя обязательное презрение к советским оккупантам, среди которых историки числили и нас. Наша же нелюбовь имела оттенок народно-патриотический, мы слушали пластинки со старинными маршами и вальсами, а также с песнями в исполнении Ж.Бичевской. Кроме того, расходились мы в оценках Второй мировой войны, поэтому раздававшиеся за окном иногда надрывные крики "Зиг хайль!" у нас энтузиазма не вызывали.

Так или иначе, а 1 мая 1981 года, в выходной день, историки загуляли. Как только солнце разорвало тучи, историки выползли, как и было сказано, на козырек с пивом и неизбежными колонками. То ли пива было слишком много, то л! и начали рано, но уже в восемь часов вечера один из историков ! упал с к озырька. Приехала карета "Скорой помощи" и подобрала беднягу (у него отлетела часть черепной коробки, но он самостоятельно встал и погрузился в машину, потом ему вставили в голову металлическую пластинку; впоследствии, став довольно значительным чиновником, он вынужден был возить с собой специальную справку, потому что металлоискатели в аэропортах ничего не знали о его героическом прошлом).

Однако буйных историков не остановило это нехорошее предзнаменование. Они принесли на козырек еще пива и стали подпевать группе "Квин" танцуя. Долго ли, коротко ли, наступила ночь.

Ночи в Эстонии в мае светлые. Поэтому, когда ближе к полуночи историки в своем воодушевлении дошли до совершеннейшего берсеркства, содрали с фасада здания советский флаг (благо, к флагштоку с козырька имелся прямой доступ), кинули флаг на землю и стали на него дружно мочиться прямо с козырька, за этими кощунственными действиями могли наблюдать все жители филологического! общежития, окна которых выходили на улицу Пяльсони.

"Во дают!" - сказали мы. Не то чтобы деяние историков встретило наше полное сочувствие. Мы вообще тогда не пили и в других эту привычку осуждали. Но антисоветские струны в наших сердцах безобразный поступок историков, пожалуй, затронул.

Надо сказать, что наша комната соседствовала с холлом общежития. В этом холле, например, зимой регулярно проводились дискотеки, так что без музыки и в холодное время года мы (равно как и наши клопы) не скучали. В холле также располагался единственный телефон, тогда еще абсолютно бесплатный. И вот 1 мая 1981 года мы услыхали, как за стеной по этому телефону разговаривает наша однокурсница Тамара М. Описание Тамары М. я, с позволения читателя, опущу, потому что ничего в ней интересного не было: две руки, две ноги, какие-то волосы, нос... Обычная девушка.

К несчастью, окна комнаты Тамары М. выходили тоже на улицу Пяльсони. И вот теперь Тамара М. звонила в милицию и! , задыхаясь от слез, сообщала об ужасном антисоветском поступк! е истори ков и, возможно, фашистов. Когда Тамара М. повесила трубку и эхо ее шлепанцев стихло в коридоре, двое из нас, не сговариваясь, выбежали на улицу Пяльсони, перебежали ее, поднялись на второй этаж общежития историков и проникли в комнату, предназначенную для коллективных учебных занятий.

Комната являла собой печальное зрелище, от описания которого я тоже, пожалуй, воздержусь. Нашим глазам предстали историки и их подруги. Тоомас - впоследствии известный медиамагнат. Пееп - впоследствии лидер политической партии. Маркус - впоследствии менеджер крупной компании. Эва - впоследствии многодетная мать. Рихо - впоследствии действительно историк. Всех не запомнил.

- ****, ***, поскорее отсюда, потому что там одна ** позвонила в милицию! - так сказали двое из нас историкам, стараясь выговаривать слова медленно и отчетливо.

И *** очень быстро **** оттуда, так что, когда приехала милиция, она обнаружила лишь поверженный советский флаг, который бр! езгливо сапогом отодвинула подальше от проезжей части, чтобы не мозолил глаза.

В 1981 году тов. А.Рюйтель, заместитель председателя ВС ЭССР, член ЦК КП ЭССР и по совместительству секретарь того же ЦК КП ЭССР по сельскому хозяйству, стал заодно уж, до кучи, и председателем Эстонского общества защиты природы. До избрания же г-на Рюйтеля президентом Эстонской Республики оставалось двадцать лет.

Вот я и думаю, кто же из героев майской вечеринки копался в своей памяти, придумывая детали истории о дворце в Кадриорге? Тоомас? Пееп? Маркус? Рихо? Но уж точно не Эва. За Эву я поручусь.

Комментарии:

Vvagr

А в конце июля того 1981 года в Таллин попали мы - веселая компания выпускников 7-го класса, возвращающихся из летнего математического лагеря в Пыльгасте. Под мудрым руководством старшего товарища, выпускника 9-го класса, было решено провести одну из ночей на аутентичных крышах Вышгорода. Путь на крыши был начат с какого-то амбара на улице! имени Длинной Ноги, кажется. Преодолев пару рискованных коньк! ов, мы у же обнаружили себя на высоте примерно пятого этажа. В те далекие времена у нас, молодых, не было с собой ни выпивки, ни магнитофона с колонками, ни даже гитары. Только дудочка, кажется. Мой товарищ выделялся на фоне не слишком темного ночного неба мефистофельским профилем, кругом поднимались в небо башни и шпили, под ногами похрустывала черепица, спешно положенная к Олимпиаде-80 прямо на железные крыши. Осыпаясь, она с приятным звоном раскалывалась о булыжники внизу. Флагов вокруг заметно не было, да и желания что-либо осквернить не наблюдалось. Так мы и досидели до рассвета. Эстонские крыши с тех пор вызывают самые положительные эмоции.

А время оргий пришло на следующий день, когда мы в Пирите перелезли через забор олимпийского комплекса, купили в баре за обычные рубли баночное пиво KOFF и отправились с ним в городскую баню. Подозреваю я, что это было мое первое пиво.

Сергей Кузнецов

Эта история, помимо ее очевидных художественных достоинств, е! ще прекрасна тем, что позволяет задуматься над тем, что СССР если и была империей, то очень странной.

Лично мне трудно представить английских студентов, предупреждающих о приближении полиции индусов, помочившихся на британский флаг. Можно было бы сказать, что история, рассказанная Лейбовым, показывает, что "русские оккупанты" не воспринимали СССР как "свою" империю, скорее, тоже чувствовали себя оккупированными.

Еще есть версия, что мочиться на флаг - магическое действие, ставящее своей целью (вполне достигнутой) развалить-таки империю. И в этом отличие осквернения, произведенного эстонскими студентами много лет назад, от осквернения, (якобы) совершенного эстонскими школьниками недавно. Уж у внучек президента и их друзей никаких магических целей точно не было!

Евгений Ч.

Совершенно невозможно думать о произошедшем в Кадриорге как о реальных событиях. Все знакомые мне эстонцы отличались предельной практичность! ю и логичностью в мыслях и поступках. Взять хоть случай, произ! ошедший со мной в Пярну лет шесть назад. Ехал я в Таллин автобусом. Вышел в Пярну и, памятуя о необходимости дозаправки, решил спросить в привокзальном киоске плитку черного шоколада "Калев". Пожилая эстонская продавщица внимательно выслушала мою просьбу, окинула рассеянным взглядом прилавок и тихо, но твердо произнесла: "У нас только коричневый".

Т. Данилова

И ничего нет нового на свете, и что было, то и будет. Цитата заведомо неточна, а неточность продиктована темой, попранием святынь то есть. Такие темы, между прочим, ведут себя свободно весьма, то есть ветвятся, резвятся и норовят выскользнуть из пределов приличия. Попрание святынь - это то ли разновидность медийного приема, то ли индустрия с неслабым оборотом. Сейчас, прямо в эту минуту, вовсю попирают святыни в кинотеатрах, где идет фильм "Гордость и предубеждение", который был снят с целью попрания классического романа Джейн Остин. Почти любая экранизация есть попрание авт! ора литературного произведения сапогами сценариста, режиссера и актеров. Или не только сапогами.

Попирать - это очень серьезный жанр. Но некоторые недостаточно серьезно относятся к ответственной задаче. К примеру, Виктор Топоров, недавно испражнившийся рецензией на некий телесериал. Собственно, телесериал для Топорова есть повод попрать врагов, а заодно объявить исходник попыткой виртуального погрома. Если успеешь попрать первым, получится модно, почетно плюс некоторый дивиденд и даже аплодисменты. Топоров не успел. Но в чем, товарищи, причина его неудачи?

Все больше людей приходит к мысли о том, что попрание надо бы выделить в особый жанр и судить именно как жанр, то есть учитывать художественное решение, новаторские приемы (есть/нет), режиссуру, актуальность, медийный и политический отклик, ну и так далее. Пора отсечь дилетантов, желающих развлечься и/или сшибить грошик. Иной раз кажется, что дилетантское, беспомощное попирание ставит целью не свержение ! святынь, а, напротив, оживление интереса к ним. И здесь отчетл! иво прос леживается шкурный интерес таких, с позволения сказать, попирателей: они попросту заботятся о том, чтобы с объектом попирания, не дай бог, ничего не случилось и чтобы можно было попрать одно и то же несколько раз, теми же или похожими действиями или словами.

После выделения попрания святынь в отдельный жанр ценители неизбежно придут к выводу, что попранием должны заниматься профессионалы, чуждые личных мотивов и политических пристрастий. Повышения профессионализма добиться несложно. К примеру, взимать штрафы за недостаточно грязные методы попрания и за их однообразие. Попрание должно быть признаваемо несостоявшимся при отсуствии у попирающего личных или политических мотивов. Постмодернизм не оправдал возлагавшихся на него надежд ввиду избыточной даровитости его адептов. Поэтому следует растить и лелеять кадры попирателей: растерянных, мелких, злобненьких, грязных.

Поиском кадров следует охватить базары, вокзалы и, разумеется, пивные. Неплохо заглядывать в в! узы и ПТУ. Работы много, работы хватит всем!

Анна Оршанская

"По стене к башне шла стертая, выветрившаяся, еле заметная лестница. По-обезьяньи, на четырех конечностях я пересек освещенную часть стены и вдруг испытал знакомый страх, когда, спасаясь от луны, прижался плечом к башне. Я стоял, прижавшись к башне, смотрел на поблескивающий внизу булыжник и накачивал себя, накачивал, как будто можно было что-то вернуть".

Василий Аксенов. "Пора, мой друг, пора".

Летом 1996 года в эту самую башню на элементарной средневековой улице Лабораториуми еще вполне можно было залезть. Сейчас уже - нет.

Кстати, врал, по-моему, лирический герой писателя Аксенова - никакая плотская любовь в этом месте решительно не была возможна: там из полу все время торчат каменюки высотой в пол-локтя и устроиться на этом деле, заботливо накинув его плащиком, не удалось б! ы даже заправскому йогу. На толстом пружинном матрасе, может, ! и получи лось бы, но матрас по узенькой полуобвалившейся лесенке хрен затащишь. Ну, мы-то не любиться и полезли.

Мы полезли по писательским местам водку сангрией запивать и предаваться беседам о высоком. И предавались в течение примерно 0,75 на 3 литра. В три же одухотворенных рыла.

А потом мы тоже, наверное, вышли на улицу Широкую, а на улицу Длинную выходить не стали, купив в киоске еще полтора литра джин-тонику и, прихлебывая его по дороге, оказались на Тоомпеа, у здания эстонского парламента по имени рийгикогу. Тогда еще можно было купить алкогольный напиток в киоске и пить его прямо на улице. Сейчас - уже нет. На Тоомпеа начались у нас разброд и шатание - подруга Ю. теребила розы и скрывалась за дерево, подозревая, что розы на Тоомпеа обязательно должны быть под сигнализацией. Друг О. осуждал идею спуститься без альпинистского снаряжения по отвесной городской стене. Идея была моя. В конце концов подруга Ю. все-таки сорвала несколько государственных бутонов. А ! меня стошнило на стену парламента. Так закончился этот вечер, в который нам удалось дважды приобщиться к святыням - взлелеяв литературную и поправ, совершенно, впрочем, незлоумышленно, политическую. Где-то неподалеку, очевидно, сияла духовность.

А вместо выводов и обобщений здесь будет еще одна цитата, правда, из совершенно иного источника:

Палачи работали на лобном месте без передышки. Оттуда неслись вопли и крики. Великий визирь посылал к палачам все новых и новых грешников, и они уже образовали длинную очередь - старики, женщины и даже десятилетний мальчик, изобличенный в дерзком и вольнодумном увлажнении земли перед эмирским дворцом. Он дрожал и плакал, размазывая слезы по лицу. Ходжа Насреддин смотрел на него с жалостью и негодованием в сердце.

- Поистине он опасный преступник, этот мальчик! - громко рассуждал Ходжа Насреддин. - И нельзя достаточно восхвалить предусмотрительность эмира, оберегающего свой трон от подобных врагов, которые тем! более опасны, что прикрывают молодостью лет подозрительное на! правлени е своих мыслей. Не далее как сегодня я видел еще одного преступника, худшего и ужаснейшего в сравнении с этим. Тот преступник - ну, что бы вы могли подумать? - он совершил еще большее под самой стеной дворца! Любое наказание было бы слишком легким за подобную дерзость, разве вот посадить его на кол. Я только боюсь, что кол прошел бы через этого преступника насквозь, как вертел через цыпленка, ибо ему, преступнику, исполнилось всего-навсего четыре года. Но это, конечно, как я уже говорил, не может служить оправданием.

Леонид Соловьев. "Возмутитель спокойствия".

Дима Фон-Дер-Флаасс

Говорят, в каждой студенческой группе был стукач. Говорят, обычно его легко вычисляли. Не знаю, не помню. Наверное, тогда это было неинтересно.

А вот с тоталитаризмом мы активно боролись. ! А именно мы добывали и читали подрывную литературу. "Улитка на склоне" в фотокопии, добытая на одну ночь: человек десять садились в одной комнате и передавали друг другу странички. А "Один день Ивана Денисовича", увы, был в "Роман-газете", на листочки не разберешь. Поэтому я не успел. Так с тех пор и не прочитал. Зато в список литературы, нужной мне для реферата по философии "Экспериментальная теория познания" (я хотел написать его на материале научной фантастики), я среди всяких Лемов, Днепровых и Шекли вставил "Сказку о Тройке". Наш философ, имевший огромную домашнюю библиотеку, все эти книжки мне принес - и ксерокс с того номера "Ангары" тоже.

Вот таков был мой вклад в борьбу с тоталитаризмом.

А помочиться на Государственный флаг, каюсь, нам в голову не пришло: флаг служил одеялом на лежанке в вычислительном центре для тех, кто заработается до ночи. Как сказал поэт:

Днем работая на благоНашей доблестной страны,
Ночью сплю под красным флагом!
Не померной ширины.

BorisL

Мой первый учебный год в высшем учебном заведении должен был начаться с месячной поездки на картошку в деревню Подвязново.

За день до моего предполагаемого отъезда родители отправились на юг в счастливой уверенности, что квартира будет стоять пустая и ничего с ней не случится.

На следующее утро я остался в постели и вызвал на дом врача. Вместо участкового пришла молодая практикантка.

"Здравствуйте, девушка, проходите!" - радостно приветствовал я ее. "Я вам не девушка, а Татьяна Абрамовна!" - возмущенно ответила мне практикантка и выписала освобождение от картошки по состоянию здоровья.

Так, впервые в жизни я стал "флэтором". Об этом я узнал от Веринова, которому позвонил поделиться радостью. Веринов сказал мне, что я теперь "флэтор" и что они с Поляковым выезжают за телками и вечером будут у меня.

С Вериновым я познакомился накануне, на концерте рок-группы ! "Рубиновая атака". Концерт происходил на первом этаже блочной девятиэтажки в заведении под названием "Комбинат ритуального обслуживания". Как меня туда занесло, мне сейчас трудно себе объяснить.

С Поляковым я был тогда не знаком. Еще меньше с телками. Я представлял себе, как они выглядят, и слыхал о том, что с ними делают, но не знал, где их берут.

Весь день я очень волновался.

Вечером пришли Поляков с Вериновым и телками.

На Полякове с Вериновым были фирменные джинсовые костюмы и джинсовые кепки. Веринов был жгучий брюнет, а Поляков, наоборот, яркий блондин. В руках у них были большие бутылки с напитком, который назывался "Розовое крепкое".

Телок было две. На вид они ничем не отличались от обычных средних школьниц или учащихся ПТУ. Держались телки скованно, смотрели подозрительно и в основном молчали. Мне показалось, что я телкам не понравился.

Мы все уселись за кухонный стол и стали пить "Розовое креп! кое". Мы с Поляковым и Вериновым пили "Розовое крепк! ое" , рассказывали друг другу еврейские и антисоветские анекдоты и все больше друг другу нравились. Телки пили вместе с нами, но смотрели все подозрительнее и ничего не говорили.

Когда "Розовое крепкое" стало заканчиваться, Веринов поднялся из-за стола и поманил меня за собой вслед. "Чувак! - сказал он мне. - Классные телки!" Я согласился. "Все в кайф, чувак!" - сказал мне Веринов. Я опять согласился. "Значит, так, - сказал Веринов, - мы с Поляковым жеребцы стоялые, мы берем одну, ты - другую, и вперед!"

В этот момент я как-то до конца осознал, что наконец-то у меня появились настоящие друзья, меня всего как бы пронзило чувство ни с чем не сравнимой благодарности и к нему, и к Полякову, и мне захотелось его как-то выразить, сказать им, что ли, но тут меня очень затошнило и я ретировался в ванную.

Когда я вернулся, диспозиция изменилась. В квартире было три комнаты - две смежные и одна изолированная. Двери в изолиро! ванную комнату и дальнюю смежную были закрыты. В проходной и на кухне было пусто. Я прилег на диван в проходной комнате и задремал.

Через час или два я проснулся. Из-за соседней двери доносилось отчетливое: "Бу-бу-бу". Я прислушался: "Когда-то же надо наконец попробовать", - бухтел Поляков. "Это вредно для здоровья так долго не начинать. Ну и что, что мальчик в армии? Когда он приедет еще из армии? А со мной тебе повезло..." Я опять задремал.

Второй раз я проснулся, потому что кто-то громко закричал: "Отдай юбку!", и в комнату влетел Веринов с юбкой в руках. За окном было уже почти светло. Веринов посмотрел на меня полубезумным взглядом, покрутил в руках юбку и вышел из комнаты. Все стихло и из-за соседней двери стало опять долетать: "Бу-бу-бу... Мальчик в армии... бу-бу-бу... приятно... бу-бу-бу... полезно для здоровья... бу-бу-бу-бу... бу-бу-бу...  бу-бу-бу...".

Больше мне ! не спалось, я вышел на балкон и закурил. Рассветное летнее утр! о, ранни й, совсем еще теплый сентябрь в Москве, половина солнца уже выглянула из-за соседней десятиэтажки.

Через минуту на балконе появился Веринов. "Чувак, ты насиловать умеешь?"- спросил меня он. "Я не знаю, я никогда не пробовал", - честно признался я. "Чувак! Мы сейчас пойдем и ее изнасилуем!" - Веринов смотрел на меня светло-светло, и что-то такое было в его глазах, что-то такое было...

И я подумал: вот мы, два друга, ужасно молодые и такие красивые, встречаем рассвет на московском балконе, вокруг любимый город и такая огромная жизнь впереди. А из-за соседней двери слышалось поляковское "бу-бу-бу...".

Веринов и Поляков прожили у меня до самого родительского приезда. В последний день мы честно пытались убрать квартиру, и даже какие-то телки (не те, другие) приходили нам помогать. Ничего не помогло, потому что кое-что в квартире нельзя было починить или отмыть, и к тому же через три дня к нам домой пришел участковый милици! онер разговаривать с родителями по поводу заявления соседей.

Зато в это же время на картошке в деревне Подвязново случился чудовищный инцидент. Посреди ночи пьяные студенты украли советский флаг прямо с флагштока, торчащего посреди площадки для комсомольских линеек. Через несколько дней флаг был где-то найден. Поперек полотнища было написано неприличное слово. По результатам расследования многие студенты были отчислены, на двоих заведено уголовное дело. Если бы меня на каком-нибудь Страшном суде спросили, где бы я был, окажись я в деревне Подвязново в ту ночь, я бы честно ответил: "С друзьями!"

Ранним утром 21 августа 1991 года я с женой и двумя детьми улетал из России. Обратных билетов у нас не было. Накануне вечером, 20 августа, мне позвонил Веринов. "Чувак!" - проорал он в трубку телефона-автомата. - "Быстро собирайся и давай к Белому дому. Чувак! Тут такие телки! Они дают прямо на танках..."