Рассылка закрыта
При закрытии подписчики были переданы в рассылку "VIP-версия: комментарии известных людей на актуальные темы" на которую и рекомендуем вам подписаться.
Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.
← Октябрь 2005 → | ||||||
1
|
2
|
|||||
---|---|---|---|---|---|---|
3
|
4
|
5
|
||||
14
|
15
|
16
|
||||
17
|
18
|
19
|
20
|
21
|
22
|
23
|
24
|
25
|
26
|
28
|
29
|
30
|
|
31
|
Статистика
-3 за неделю
Политика в Русском Журнале Политика в Русском Журнале
Информационный Канал Subscribe.Ru |
Политика в Русском Журнале
Сегодня в выпуске
13.10.2005
Прощай, Москва
Московская Система стремительно распадается на фрагменты. Этот факт сегодня уже не требует доказательств. Процесс скидывания активов, причем весьма лакомых, в ближайшие полгода-год может принять лавинообразный характер.
Московская Система стремительно распадается на фрагменты. Этот факт сегодня уже не требует доказательств. На поверхности лежат два главных события: исход первых лиц из Системы, инициируемый рекрутинговым агентством "Администрация президента РФ", и приход внутрь городской экономики, в самый ее нерв, новых экономических субъектов, инкорпорированных в Систему других координат. Но обо всем по порядку.
Первым уютный московский мирок нарушил олигарх Олег Дерипаска, в конце июля оформивший право собственности на гигант строительной индустрии - холдинг "Главмосстрой". На первый взгляд приход в Систему миллиардера, чьи интересы до недавнего времени ограничивались добычей и переработкой сырья, а также автопромом, не выглядел потрясением устоев московской вертикали власти. До Дерипаски в строительную и смежную с ней отрасли уже вошли "Норильский никель" и "Северсталь" ("Москва-Сити"), РАО ЕЭС через близкую к ней инвестиционную ! компанию "Аленор" (строительство бизнес-центров), "Лукойл" через свою пермскую "дочку", Millhouse Capital Романа Абрамовича (возводит бизнес-парк в Крылатском общей площадью 100 тыс. кв. м). Однако случай с Дерипаской - другая история. Олигарх не только посягнул на актив, который молва упорно связывает с руководителем стройкомплекса Владимиром Ресиным, но и получил, что очевидно, согласие на это поглощение со стороны "отцов города".
Номинальным владельцем "Главмосстроя" считалась загадочная структура СПК "Развитие". Однако через несколько "дочек" конечным владельцем этой компании оказались три кипрских оффшора, бенефициаров которых и связывали с членами московской властной вертикали. Именно СПК "Развитие" и был приобретен Дерипаской. И в этом случае эксперты рынка недвижимости почему-то не обратили внимание на "выпадение" из Системы, последовавшее за поглощением СПК, еще одн! ого очень важного члена городской Системы, а именно председате! ля совет а директоров "Развития" Александра Воронина. Его имя никогда не было на слуху, однако именно Воронин выполнял многие, скажем так, деликатные поручения московского правительства. Начать с того, что до 2003 года он возглавлял Управление инвестиционной политики и финансирования из городских источников правительства Москвы. По сей день Воронин оставался и советником Ресина. При этом Воронин, как это нередко принято в московской Системе, совмещал функции чиновника и общественного деятеля с бизнесом на базе своей СПК "Развитие". Какие же таинственные функции, кроме управления "Главмосстроя", выполняла эта компания?
Изначально, еще в конце 90-х, СПК "Развитие" была создана для обеспечения строительных нужд бюджета. Отдельным распоряжением мэрии "Развитию" были делегированы полномочия по расчетам с должниками городской казны. Поэтому часть ее приобретений происходила в ходе реализации взаимозачетных схем. Это тот случай, когда ! в качестве платежного средства выступают долги различных федеральных структур муниципалитету Москвы, на землях которого они находятся. Вот, например, классический пример, как реализовывались эти схемы. Несколько лет назад челябинский губернатор Петр Сумин на заседании своего правительства радостно рапортовал: "На днях была достигнута договоренность о погашении 36-миллионной задолженности транспортников перед энергетиками в результате взаимозачетной операции при участии СПК "Развитие". Подобным образом златоглавая в прошлом году получила около 300 саратовских троллейбусов и два трамвая. В 2003 году корпорации поручено поставить 50 трамвайных вагонов. "Трамвайная программа" СПК "Развитие" обширна и способна растянуться на 10-20 лет". Воронин выполнял такие операции в Карелии и Татарстане, менял долги энергетиков перед угольщиками, продавал векселя и покупал мазут - и все на благо москвичей. И вот несколько недель назад такой ценный рабо! тник был вынут из московской обоймы.
И только затем! "с лучился" Шанцев. Как известно, Валерий Шанцев по статусу являлся вторым человеком в московской властной вертикали. До середины 90-х годов прошлого века он был активистом КПРФ, в 1993-1995 годы входил в состав ЦК КПРФ. В 1996-м Юрий Лужков, предчувствуя приход к власти в Кремле Геннадия Зюганова, пригласил Шанцева на пост вицэ-мэра, дабы задобрить левый лагерь.
На этом посту Валерий Павлинович показал себя опытным административным деятелем. Сначала он тихо и незаметно подмял под себя имущественный комплекс первого заместителя мэра в правительстве Олега Толкачева, потом отнял большой кусок строительных организаций у другого первого зама - Владимира Ресина. К началу 2000 года Шанцев курировал практически весь экономический блок в правительстве, именно на это время и пришелся пик его максимального могущества.
Однако тогда же Юрий Лужков решил создать мини-вертикаль власти, по образу и подобию федеральной. Именно в начале 2000-х он начал процесс по &quo! t;равноудалению" группировок чиновников и стоящих за ними финансово-промышленных групп. Кстати, в то время считали, что у Шанцева сложились прекрасные отношения с главным энергетиком России Анатолием Чубайсом.
На одном из заседаний московского правительства в 2002 году Юрий Лужков устроил разнос Владимиру Ресину, обвинив его в том, что он исповедует "философию зарабатывания денег". Поводом стали фотографии недоделок московских строителей, преподнесенные мэру Шанцевым. Ресин парировал выпад: "Товарищ Шанцев дал вам сфабрикованные материалы". Именно с той поры в отношениях между Ресиным и Шанцевым пробежала черная кошка. В союзники по борьбе с Ресиным Шанцев взял тогда еще малоопытного чиновника Юрия Росляка. Вице-мэр после этой локальной победы возглавил городскую конкурсную комиссию по инвестированию жилищного строительства и комиссию, уполномоченную проводить тендеры по продаже права аренды земельных участков. И сегодня эти две комиссии ! продолжают оставаться ключевыми в московском правительстве, &q! uot;прои зводя" значительную часть бюджета и оказывая влияние на все финансово-промышленные группы в городе.
Однако Лужков посчитал резкое усиление Шанцева угрозой для себя и применил систему сдержек и противовесов. Именно тогда, в 2001-2002 годах, начали набирать вес Росляк и зам. руководителя стройкомплекса Михаил Балакин. Им Лужков и делегировал значительную часть полномочий Шанцева. Довольно быстро пережил локальное поражение и Ресин, также "отщипнувший" часть полномочий Шанцева, например вернув себе комиссию по инвестированию жилищного строительства. К 2004 году фактически Шанцев был отстранен от курирования экономического блока.
Однако тогда же Лужков постарался компенсировать его потери. В это время начался модный сегодня "приход силовиков во власть". Так, первым заместителем Ресина был назначен бывший заместитель министра обороны генерал-полковник Александр Косован, а бывший генпрокурор России Алексей Ильюшенко стал заниматься зе! млей и имуществом в ранге первого заместителя Департамента имущества. Негласно они, а также глава московского УВД Пронин считались "людьми Шанцева".
Гром над Шанцевым грянул еще два года назад, когда его жена, Татьяна Владимировна, ушла с поста заместителя председателя в Московском региональном отделении ФКЦБ. На этом посту она в том числе курировала выпуск ценных бумаг, например облигаций строительных компаний. Именно тогда "Главмосстрой", "Интеко", СУ-155 и другие строительные монстры объявили о выпуске облигаций. Как позднее жаловались чиновники из ФСФР, "Главмосстрой" и СУ-155 почему-то не раскрывали информацию об акционерах компании (хотя эту норму предписывают законы), осуществив выпуск облигаций на свои "дочки". Кто-то тогда заметил в этом "руку Шанцева".
Тем не менее Юрий Лужков смог перегруппировать силы в своей команде, в первую очередь проведя перестановки в строительном комплексе М! оскве. Не стоит к тому же забывать, что вырос и статус Ресина:! практич ески он остался последним старожилом в команде мэра. В августе сего года Владимир Ресин подписал приказ о создании четырех новых управлений в департаменте градостроительной политики, развития и реконструкции Москвы. Это Управление координации и контроля за реализацией инвестиционных проектов, Управление выполнения межрегиональных программ, Управление освоения резервных территорий города и гаражного строительства и Управление инженерного обеспечения и развития. Последняя структура заберет часть полномочий (контроль за исходно-разрешительной документацией строительных компаний) у Александра Косована, зама Владимира Ресина (и, как мы помним, друга Шанцева).
Считается, что новые управления созданы под первого заместителя руководителя департамента Константина Королевского, назначенного на эту должность совсем недавно - в сентябре 2004 года. После этого циркуляра сразу пошли разговоры, что Ресин готовит себе из Королевского преемника. Кстати, поговаривают, что усиление ! Королевского радостно восприняли "зубры" команды Лужкова, ушедшие из реальной политики, но продолжающие оказывать влияние на экономику города, и в первую очередь на строительный рынок: Леонид Краснянский, Олег Толкачев, Борис Никольский и др. В их представлении Королевский выглядит малоопытным чиновником, вынужденным считаться с членами Системы (новоиспеченному чиновнику, выходцу из ДИПСа, чуть более 40 лет). Одним словом, управляемым.
Следует напомнить, что примерно такое же отношение членов команды было несколько лет назад к Михаилу Балакину (владельцу строительного гиганта СУ-155), также заму Ресина. Тогда ему тоже приписывали скорый пост руководителя стройкомплекса. Однако в ходе ловких интриг (по слухам, того же Шанцева и бизнес-леди Елены Батуриной) Балакин вынужден был расстаться не только с политическими амбициями, но и вовсе покинуть чиновничий мир.
Еще один "экономический гигант", на днях вошедший в строительный комплекс М! осквы - металлург Искандер Махмудов (владелец УГМК). Как это и! принято в "народнохозяйственной системе" города, Махмудов первым делом навестил Тверскую, 13. Именно так до него поступили Олег Дерипаска и Сулейман Керимов, еще один бизнесмен федерального масштаба, владелец нефтетрейдерской компании "Нафта-Москва". Недавно Керимов стал владельцем "Мосстроэкономбанка", через который идут основные расчеты крупных строительных компаний города. В довесок к банку он приобрел и знаменитый "Смоленский пассаж".
Поговаривают, что в начале сентября Юрий Лужков и Владимир Ресин дали "добро" на встраивание структур Махмудова в строительный комплекс Москвы. Владелец УГМК начал скупать строительные компании, близкие к отцам города. В данном случае очевидно что, как и в случае с Дерипаской, Лисиным, Потаниным и др., это обоюдовыгодный процесс: Махмудов получает доступ к высокодоходному бизнесу, а московские чиновники "оптом" конвертируют собственность в деньги "серьезному человеку"! . По слухам, Махмудов пока остановился на трех компаниях стройкомплекса: ОАО "Аремэкс", ОАО "Мосстройкадры" и ОАО "Мосэнергострой". Первые две фирмы интересны тем, что владеют примерно по 40 тыс. кв. м недвижимости каждая (в основном административные здания), а "Мосэнергострой", как и явствует из названия, в основном занимается строительством энергетических объектов (однако в последние год-два эта компания вошла и в жилищное строительство, возводя примерно 20 тыс. кв. м ежегодно). Эксперты оценивают сумму сделки по приобретению этих трех компаний примерно в $150 млн.
Но настоящей "жемчужиной" в московском холдинге Махмудова стало ЗАО "Метровагонмаш", приобретенное им месяц назад. Оборот этой компании, контролирующей не только поставку Московскому метрополитену львиную долю метровагонов, но и выполняющей сервисное обслуживание парка подземки, приближается к $200 млн. Сумма сделки составила около $100 млн.! Поговаривают, что через цепочку подставных фирм "Метрова! гонмашем " владел начальник Московского метрополитена Гаев.
Недавно появились слухи, что московская администрация ищет покупателя и на компанию "Моспромстрой", где правительству города принадлежит чуть менее 24,5% акций, а остальная часть контролируется "группой физических лиц". "Моспромстрою", в частности, принадлежит сеть московских гостиниц "Мариотт". По слухам, уже сейчас 17% акций компании - в руках Сулеймана Керимова.
Однако было бы ошибкой думать, что команда Юрия Лужкова избавляется от контролируемых ею активов "под ноль". Пытливый наблюдатель мог обратить внимание на резкое усиление бизнес-позиций АФК "Система", нередко называемой "кошельком Лужкова". Так, без всякого тендера и аукциона распоряжением правительства Москвы строительное подразделение холдинга, компания "Система-Галс", стала заказчиком мегапроекта "Большой Сити". "Большой Сити" примыкает! к деловому центру "Москва-Сити" и занимает площадь аж 1000 га. На его территории планируется построить более 20 млн. кв. м зданий различного назначения (в основном жилья). Инвестиции в проект оцениваются минимум в $30 млрд., а реализация плана строительства рассчитана на 15-20 лет. Функции заказчика предполагают контроль за освоением территории, что выражается в "приводе" в проект своих инвесторов, строителей, проектных организаций и пр. Кроме того, заказчик, по сложившейся в Москве практике, получает 3-5% от пришедших в проект инвестиций. В последние месяцы "Система-Галс" получила и еще несколько, пусть не мега-, но как минимум суперпроектов: освоение территории НИИИДАР на Преображенской площади (500 тыс. кв. м деловых площадей), строительство делового центра на месте гостиницы "Спорт" (100 тыс. кв. м) и др.
Кроме того, Юрий Лужков принялся активно лоббировать интересы АФК "Система" и на федеральном уровне. Так,! он настаивает на том, чтобы часть средств из новообразованног! о инвест иционного фонда правительства РФ должны направиться на заводы электроники в Зеленограде (контролируемые АФК), вышеупомянутый "Большой Сити", "Олимпийскую деревню - 2", на которые также имеет виды "Система-Галс".
Судя по всему, Юрию Лужкову не удастся оставить на ключевых постах городской администрации верных людей, гарантирующих ему и его команде неприкосновенность их собственности. А потому процесс скидывания активов, причем весьма лакомых, в ближайшие полгода-год может принять лавинообразный характер.
Впрочем, вывод активов членами московской команды может быть, мягко говоря, и более экзотичным. Например, гендиректор компании "Спецвысотстрой" Константин Золотухин на днях был объявлен в федеральный розыск. Ему инкриминируется "увод" 1 млрд. руб. в оффшоры. Стоит добавить, что "Спецвысотстрой" является инвестором и застройщиком высотки "Вертикаль" на Ленинском проспекте, возводимой в ! рамках городской программы "Новое кольцо Москвы". Работы на этом объекте были приостановлены еще год назад. Сотни "дольщиков", теперь называющих себя "обманутыми", в панике. Кроме того, "Спецвысотстрой" является владельцем-монополистом всех высотных кранов в Москве, которые он сдает другим строительным компаниям в аренду. Может, этот случай и исключение, но уж больно замечательно вписывается в Схему.
ПодробнееНовый мировой порядок
Non-fiction: "Под дулами пушек: Демократические мечты и вооруженное вмешательство" Дэвида Риффа; "Новый американский милитаризм: Как американцы поддались искушению войной" Эндрю Дж. Басевича; "Гуантанамо и за его пределами".
At the Point of a Gun: Democratic Dreams and Armed Intervention
by David Rieff
Simon and Schuster, 270 pp., 24.00 $
Под дулами пушек: Демократические мечты и вооруженное вмешательство
Дэвид Рифф
The New American Militarism: How Americans Are Seduced by War
by Andrew J. Bacevich
Oxford University Press, 270 pp., 28.00 $
Новый американский милитаризм: Как американцы поддались искушению войной
Эндрю
Дж. Басевич
A More Secure World: Our Shared Responsibility
Report of the Secretary-General's High-level Panel on Threats, Challenges and Change
United Nations, 2004, 129 pp.
Более безопасный мир: наша общая ответственность
Доклад Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам, учрежденной Генеральным секретарем ООН
Guantanamo!
and Beyond: The Continuing Pursuit of Unchecked Executive Power
by Amnesty International
Report on the United States
May 2005, 164 pp.
Гуантанамо и за его пределами: "Международная Амнистия" продолжает преследование бесконтрольной исполнительной власти. Доклад о Соединенных Штатах.
1.
Те из нас, кто с самого начала выступали против вторжения Америки в Ирак, не могут испытывать удовлетворения от его катастрофических последствий. Напротив: мы должны теперь задать себе ряд весьма неприятных вопросов. Первый вопрос - правомерность "превентивного" военного вмешательства. Если иракская война была ошибкой - "неправильная война в неправильное время" 1, - то почему тогда была правильной война против Сербии в 1999 г.? У той войны, в конце концов, также не было санкции Совета Безопасности ООН. Она также была неправомочным и несп! ровоцированным нападением на суверенное государство, предприня! тым в &q uot;превентивных" целях, повлекшим за собой многочисленные жертвы среди гражданского населения и вызвавшим сильное негодование против осуществивших его американцев.
Очевидное различие - и причина, по которой многие из нас радовались, когда США и их союзники вошли в Косово, - состояло в том, что Слободан Милошевич начал кампанию против албанского большинства Косовской области Сербии; при этом имелись все признаки прелюдии к геноциду. Так что не только США были на правильной стороне, но и вмешательство произошло в нужное время, ведь оно могло фактически предотвратить главное преступление. Вероятные последствия бездействия казались очевидными (на памяти был позор в Боснии и Руанде в самом недавнем прошлом), они далеко превосходили риски, связанные с интервенцией. Сегодня администрация Буша, - которая не может предъявить "оружие массового уничтожения", чтобы оправдать поспешное начало военных действий, - предлагает "дарование свободы Ираку" почти к! ак запоздалую отговорку. А война 1999 года с самого начала была войной ради спасения жизни косовских албанцев.
Однако не все так просто. Саддам Хуссейн (подобно Милошевичу) представлял постоянную угрозу для многих своих подданных, причем не только в тот период, когда уничтожал курдов и шиитов, а мы стояли рядом и наблюдали, но и до самого конца своего режима. Те из нас, кто одобряют гуманитарные вмешательства в принципе - не потому, что они отвечают нашим добрым намерениям, а потому, что они делают добро или предотвращают зло, - не могут, будучи последовательными, жалеть свергнутого Саддама. Те из нас, кто возражают против одностороннего применения грубой силы, должны вспомнить, что десять лет назад мы восхитились бы, если бы кто-то, все равно кто, в одностороннем порядке вмешался, спасая племя тутси в Руанде. И те из нас, кто - на мой взгляд, справедливо - указывают на негативные последствия вмешательства пусть даже с самыми лучшими намерениями в дела других стран, н! е всегда применяли этот подход в случаях, когда мы с нетерпени! ем ожида ли, чтобы вмешательство началось.
Дэвид Рифф ничего не может предложить для выхода из этих затруднительных положений - в его последней книге царит атмосфера разочарования и отчаяния. Однако новый сборник его недавних эссе и докладов выполняет благотворную функцию, напоминая о том, какое все-таки беспокойство могут вселять подобные дилеммы. Многие годы Рифф был видным защитником полномасштабной гуманитарной интервенции - и не просто как повязки на ранах мира. Подобно Полу Вулфовицу и другим он искренне верил в желательность и возможность обеспечения демократических перемен там, где это необходимо. Он включил в этот сборник несколько более ранних эссе, которые простодушно педалируют случаи западного вмешательства: в Африке, на Балканах и в других местах. Теперь, как Рифф признается в своих размышлениях, добавленных задним числом к прежним эссе, у него уже появились сомнения.
Дела идут не так, как следовало бы, и не только в Ираке. Международное право - как и сама О! ОН - было задумано в мире суверенных государств, в мире, где между странами вспыхивали войны, а мир между государствами своевременно достигался с помощью посредничества, и самым важным в мироустройстве после Второй мировой войны было гарантировать неприкосновенность границ и суверенитета. Сегодняшние войны, как правило, возникают в пределах самих государств. Различия между миротворчеством и поддержанием мира - между вмешательством, помощью и принуждением - нечеткие, как нечетки права противоборствующих сторон и обстоятельства, в которых иностранные посредники могут прибегнуть к принуждению. В этом запутанном новом мире благожелательные западные дипломаты и наблюдатели порой оказывались не в состоянии отличить воюющие государства - действующие в рамках обычных дипломатических норм - от могущественных местных криминальных диктаторов, типа лидеров Судана. Переговоры с последними слишком часто равнозначны сотрудничеству и даже соучастию в преступлении.
Что касается Органи! зации объединенных наций ("этой беззубой старой ведьмы&qu! ot;, как выразился Рифф), то она не только не способна предотвратить преступные действия, но своей одержимостью в стремлении сохранить "беспристрастность" и своим протекционизмом по отношению к собственным сотрудникам может иногда способствовать массовым убийствам. В Сребренице, в июле 1995 г., четыреста нидерландских солдат ООН вежливо стояли в стороне, позволив Ратко Младичу и его боснийскому сербскому ополчению перебить семь тысяч боснийских мусульман, мужчин и юношей, "удобно" собранных в одном месте под защитой Организации объединенных наций в "безопасном" районе. Возможно, это исключительный случай, но именно в таких чрезвычайных обстоятельствах международные организации всех видов, какими бы гуманными ни были их намерения, едва ли могут избежать компрометации самих себя, особенно когда великие державы в Совете Безопасности отказываются дать санкцию на адекватную вооруженную поддержку. Если частные благотворительные организации и собственный верхо! вный комиссар ООН по делам беженцев помогают перевозить, обустраивать, снабжать жильем и питанием насильственно перемещенных людей - на юге Балкан, в Восточном Конго или на Ближнем Востоке - то, что они делают: предоставляют жизненно необходимую помощь или облегчают осуществление чьего-то проекта этнической чистки? Слишком часто ответ на этот вопрос будет: и то, и другое.
Рифф идет дальше. Большинство гуманитарных организаций, общественных и частных, по определению предназначены для действия в конкретных чрезвычайных ситуациях. В кризисной ситуации их главная задача состоит в обеспечении немедленной помощи (и защиты собственных людей); у них нет ни времени, ни желания для долгосрочного решения проблемы или для политических расчетов. В результате их легко могут эксплуатировать: жертвы (Рифф особенно недоволен Армией освобождения Косово (UCK), - которой он обычно восхищался, но которая, как ему кажется теперь, всегда склонна к насилию и стремится к принудительному высел! ению оставшихся косовских сербов, - она, в самом деле, не мног! им лучше , чем ее сербские "коллеги"); но прежде всего крупные державы, у кого такие гуманитарные объекты на практике находятся на субподряде и в чьем сотрудничестве они нуждаются.
В той степени, в какой эти гуманитарные организации обеспечивают прикрытие для сомнительной в правовом отношении вооруженной интервенции и ее неизбежных изъянов, они подрывают собственную репутацию и моральное доверие, никогда не достигая своих целей. ООН, согласно Риффу, в ситуациях особого риска стала "де-факто колониальной конторой американской власти", проводя чистку после американских интервенций и "будучи использованной подобно воображаемому бумажному носовому платку... как это обычно делают", по безрадостному описанию одного служащего ООН в Ираке, кого Рифф одобрительно цитирует. Оно может показаться несколько грубым. В конце концов, благотворительные организации в опасных местах знают по горькому опыту, что держаться на правильной стороне оккупирующей власти (дер! жавы) или коррумпированного местного вождя или полицейского - оплатив на короткий срок их лояльность - это единственный способ остаться в данном месте и, стало быть, вообще приносить какую-то пользу.
Разочарованный тон Риффа может приобретать циничную остроту: "...имперские мечты американских неоконсерваторов, подобных Максу Буту или Роберту Кагану, имеют гораздо больше смысла, чем колебания левых гуманистов". Его эссе выдают некоторую поспешность - и в их первоначальной редакции и в последующем переиздании: в Косове, поучает он, "Запад наконец угодил в яму, которую сам и вырыл, пудря мозги рассуждениями о категорическом императиве прав человека". Кроме того, относительно немногое из того, что Рифф говорит о негативных последствиях благонамеренного вмешательства в дела других народов, покажется новым для большинства читателей. Но было время, когда Рифф принял бы такие неприятные побочные эффекты как лучшую часть либеральной доблести: "Наш выбо! р на рубеже тысячелетий, - писал он несколько лет назад, - каж! ется, су зился до выбора между империализмом или варварством". После Ирака, однако, вещи выглядят по-другому, и он с сожалением признает, что "не понял, насколько империализм является варварством или, по крайней мере, может всегда им стать" 2.
Сегодня Рифф не против гуманитарного вмешательства. Но теперь он считает, что мы должны прагматически оценивать каждый случай по его достоинствам и без иллюзий: прежде всего без иллюзии о том, сколько подлинных перемен мы когда-либо сможем осуществить и какой ценой 3. Он все еще верит, что "мы" должны были вмешаться в Боснию раньше и "мы" несем коллективную ответственность за то, что допустили геноцид в Руанде. Как, в таком случае, "нам" решать в будущем - оставаться в стороне или действовать? И кто это "мы", несущие ответственность и способные предотвращать такие катастрофы? "Международное сообщество&quo! t; - что на практике означает Организацию объединенных наций и его различные учреждения помощи и миротворческие силы? Рифф, разочарованный любовник, исполнен презрения к ООН - "только в африканском контексте такое негодное учреждение, как Организация объединенных наций, пассивность которой люди сведущие давно распознали, могло рассматриваться как центр власти", - но ничего лучшего предложить он не может.
"Негодное"? "Пассивное"? В своем презрении Рифф не одинок. Один видный адвокат, специалист по правам человека, работавший в Африке в рамках ООН, обвиняет эту организацию и ее теперешнего генерального секретаря Кофи Аннана в "капитуляции перед злом" в том регионе 4. Неоконсерваторы давно отвергли ООН за бесполезностью: "Организация объединенных наций не является ничьим гарантом. Ее едва ли можно считать существующей, разве что в формальном смысле" 5! . Администрация Буша сознательно назначила своим очередным! послом в ООН человека, презирающего это учреждение. Последняя экспертная "Группа высокого уровня", учрежденная генеральным секретарем ООН, признает неумелое руководство организации в постконфликтных операциях и другие ее недостатки - плохую координацию, расточительность и пустое соперничество между учреждениями. Группа недвусмысленно характеризует печально известную Комиссию ООН по правам человека как страдающую тем, что вежливо названо "дефицитом легитимности".
Но фундаментальная проблема Организации объединенных наций - это не отсутствие эффективности, не коррупция, не дефицит "легитимности". Главная проблема - слабость. У ООН нет полномочий совершать международные интервенции без единогласного одобрения Совета Безопасности, все пять постоянных членов которого обладают правом вето, - и США, по крайней мере, всегда без колебаний пользовались им. Долгое время ООН находилась в тупике, связанном с "холодной войной", и ограничивалась громо! гласными "резолюциями". С 1990 г., однако, роль ООН и ее учреждений возросла, они приобрели особый вид международной легитимности в качестве всемирных миротворцев, миростроителей и сил по поддержанию мира - до такой степени (невообразимой несколько десятилетий назад), что для сотен миллионов людей во всем мире целесообразность американского вторжения в Ирак зависела от успеха или неудачи Вашингтона в получении поддержки, которая была бы зафиксирована во второй резолюции Совета Безопасности 6.
Как подчеркивает "Группа высокого уровня", "коллективно санкционированное применение силы не является, возможно, правилом сегодня, однако оно уже не является и исключением". Но это указывает на вторую слабость. В мире, где нарушение правительствами прав их собственных подданных стало основным поводом для вооруженного вмешательства, акцент Устава ООН на неприкосновенность суверенных государств выглядит довольно ст! ранно. Противоречие между правами отдельных личностей и прерог! ативами государств едва ли представляет собой новый вызов - это было предметом особой заботы Дага Хаммаршельда, генерального секретаря ООН в период 1953-1961 7; но ООН все еще имеет мало ресурсов, правовых или материально-технических, чтобы противостоять ему. Прежде всего, у нее нет ни собственной армии, ни вооруженной полиции. Она, таким образом, предпочла уклоняться от конфронтаций, требующих использования силы, что приводит ее группу экспертов к выводу о том, что "главная причина экономической нерациональности учреждений нашей системы коллективной безопасности заключается просто в нашей неготовности идти на серьезные меры по предотвращению смертоносного насилия".
У той же группы, тем не менее, имеются весьма четкие представления о достижениях Организации объединенных наций. Ее наибольший успех состоял в том, что она убедила и демократов, и тиранов в необходимости, по крайней мере, казаться легитимными, обеспечивая выполнение с! анкций ООН или призывая принять их - как фиговый листок для своих действий. Сегодняшнее присутствие сил ООН по поддержанию мира на всей планете - от Боснии до Абхазии и до Восточного Тимора - может приводить иногда к искаженным и парадоксальным результатам, что Рифф и другие мрачно подтверждают документально; но их отсутствие или присутствие в недостаточных количествах или с неадекватным мандатом почти всегда катастрофичны. Там, где предписание ООН не имеет силу, - из-за того, что мощное нелиберальное государство не терпит никакого вмешательства в свои внутренние дела (как в Чечне или среди уйгуров в Западном Китае), - творятся нехорошие вещи. В целом, результаты деятельности ООН не столь уж плохи. Вот что говорит "Группа высокого уровня":
"Мы пришли к выводу, что успехи Организации объединенных наций в устранении серьезных угроз для международного мира и безопасности гораздо значительнее, чем признается".
Шестнадцать членов группы ООН, рассу! ждающих таким образом, - не кучка левых гуманистов не от мира ! сего. Ср еди них четыре бывших премьер-министра, президент весьма уважаемой Международной кризисной группы (Гарет Эванс, бывший министр иностранных дел Австралии), бывший Постоянный представитель Великобритании при ООН и генерал Брент Скоукрофт, бывший советник по национальной безопасности США при президенте Буше-старшем. Для комитета ООН их заключения освежающе прагматичны, а потому необычайно весомы. Вот их вывод. Сегодня "стремление к международной системе, регулируемой нормами права, усилилось". Такая международная система может быть дееспособной только в том случае, если она поддержана "развитым военным потенциалом", а этим потенциалом ее организацию, учреждения и персонал могут обеспечивать только государства - члены ООН. Если они упорствуют в отказе, это быстро становится явным, как случилось в середине 1990-х годов, когда ООН "поменяла оковы "холодной войны" на смирительную рубашку самодовольства государств-членов и безразличия великих держа! в".
В то же время международная система в существующем виде не жизнеспособна, если отдельные государства-члены, о которых идет речь, вместо этого хотят использовать свои ресурсы в одностороннем порядке. На практике есть только одно государство - член ООН, которое имеет возможность делать это последовательно и во всемирном масштабе, и "Группа высокого уровня" ясно дает понять, что она думает об этом:
"...в мире, где существует ощущение наличия множества возможных угроз 8, риск, которому могут подвергнуться глобальный порядок и предусматривающая отказ от интервенции норма, на которой этот порядок по-прежнему зиждется, попросту слишком велик, чтобы признать законность односторонних превентивных действий, отличных от коллективно одобренных действий".
Иными словами, "мы" в моем вопросе о будущих вмешательствах может быть только международным сообществом наций. Но "Группа высокого уров! ня" Кофи Аннана не заблуждается относительно фактов между! народной жизни:
"Для того чтобы сложился новый консенсус по вопросам безопасности, необходимо прежде всего добиться понимания того, что главными действующими лицами, которые борются со всеми стоящими перед нами угрозами - как новыми, так и старыми, - по-прежнему являются отдельные суверенные государства".
2.
Итак, мы, проделав полный круг, возвращаемся к моей отправной точке. Существует большое количество отдельных суверенных государств. Но только одно из них, Соединенные Штаты Америки, имеет и желание, и средства для поддержания международного вооруженного вмешательства и содействия его осуществлению. Разумеется, это было очевидно и раньше, однако совершенно не вызывало беспокойства у международного сообщества, а многих - успокаивало. Мало того, что США, как казалось, разделяли гуманитарные и демократические цели различных учреждений и альянсов, которые они помогли создать в 1945 г., но они к тому же управлялись политическим классом, кот! орый видел преимущества политики самоограничения, веря вместе с Гарри Трумэном, что
"всем нам следует осознать - независимо от того, как велика наша сила, - что у нас вовсе нет права поступать всегда так, как нам нравится" 9.
Великие державы, конечно, не филантропы. США никогда не прекращали преследовать национальные интересы, как их понимали сменяющие друг друга администрации. Но в течение десяти лет после окончания "холодной войны" США и "международное сообщество" - как оказалось, случайно - разделяли общий набор интересов и целей; действительно, американское военное превосходство подкрепляло все виды либеральных мечтаний для улучшения положения в мире. Отсюда энтузиазм и надежды 1990-х годов, отсюда и сегодняшние недовольство и разочарование. Ибо США при президенте Джордже У. Буше решительно не разделяют интересы и цели международного сообщества. Многие в этом сообществе сказали бы, что все д! ело в том, что сами Соединенные Штаты изменились беспрецедентн! ым и вес ьма пугающим образом. Эндрю Басевич согласился бы с этим мнением.
Басевич - выпускник военной академии "Вест-Пойнт", ветеран войны во Вьетнаме и консервативный католик, профессор международных отношений в Бостонском университете. К его голосу прислушаются даже в кругах, как правило, невосприимчивых к критике. Его работы должны приводить их в замешательство. Доводы его непросты, они опираются на детальное знание об изменениях в американской армии, начиная с войны во Вьетнаме, о милитаризации стратегического политического мышления и о роли военных в американской культуре. Но вывод, который он делает, ясен. Соединенные Штаты, пишет Басевич, превращаются не только в милитаризованное государство, но и в военное общество: страну, где вооруженная мощь служит мерой национального величия, а войны, или их планирование, является достойным (и вполне) обычным проектом.
Почему министерство обороны США в настоящее время содержит 725 официальных американских военных ба! з за пределами страны и 969 внутри нее (не говоря уже о многочисленных секретных базах)? Почему США тратят на "оборону" больше, чем весь остальной мир? В конце концов, ведь нет же никаких существующих или вероятных противников, кого могли бы запугать или победить во время "звездных войн" ракетная оборона или ядерное оружие, разрушающее бункеры. И все же наша страна одержима войной: слухи о войне, образы войны, "преэмптивная" война, "превентивная" война, "хирургическая" война, "профилактическая" война, "перманентная" война. Как президент Буш объяснил на пресс-конференции 13 апреля 2004 г., "наша страна должна продолжить наступление и оставаться в наступлении".
Среди демократических государств только в Америке солдаты и другие военнослужащие, одетые в форму, вполне естественно смотрятся на политических групповых фотографиях и в популярных фильмах. Только в Америке гражданские жители охотно п! окупают дорогие армейские автомобили для шопинга в городских п! редместь ях. В стране, которая уже не лидирует в большинстве других областей человеческой деятельности, война и воины стали последними устойчивыми символами американского господства и американского образа жизни. "В войне, как кажется, - пишет Басевич, - кроется подлинное сравнительное преимущество Америки".
Басевич хорошо выявляет интеллектуальные корни культа терапевтической агрессии, цитируя среди прочих неподражаемого Нормана Подхореца (у Америки международная миссия, она никогда не должна "возвращаться домой"). Он также суммирует реалистичную картину войны, связанной с ожесточающейся борьбой страны за контроль над поставками горючего. Соединенные Штаты потребляют 25% всей нефти, ежегодно добываемой в мире, притом что разведанные запасы их собственной нефти составляют менее 2% от общих мировых запасов. Эту борьбу Басевич называет "Четвертой мировой войной": соперничество в схватке за лидерство в стратегических, богатых энергоносителями регионах,! таких как Ближний Восток и Средняя Азия 10. Она началась в конце 1970-х годов, задолго до официального окончания "Третьей мировой войны" (то есть "холодной войны").
На этом фоне сегодняшняя "глобальная война с терроризмом" является одним из сражений, возможно, второстепенного значения, среди потенциально неограниченного числа сражений, которые США будут вынуждены (или сами сочтут необходимым) вести. Все эти сражения будут выиграны, потому что США - монополист в области самого передового оружия, и они могут быть приемлемы для американского народа, потому что, по мнению Басевича, то же вооружение, особенно авиация, вновь придали войне "эстетическую респектабельность". Но обозримого конца у самой войны не предвидится.
Бывший солдат, Басевич весьма обеспокоен последовательной милитаризацией американских международных отношений и искажением традиционных воинских ценностей его страны в во! йнах, сопряженных с завоеваниями и оккупацией. Ясно, что он не! склонен терпимо относиться к заграничным авантюрам Вашингтона, имевшим идеологическую подоплеку: моральные затраты самих США с лихвой перевешивают сомнительные выгоды для иностранных получателей 11. Ибо самая глубокая озабоченность Басевича связана с тем, что ближе к дому. В милитаризованном обществе диапазон приемлемого мнения неизбежно сужается. Оппозиция "главнокомандующему" немедленно объявляется lese-majeste; критика становится предательством. Басевич одобрительно цитирует Мадисона, писавшего в 1795 г., что никакая нация не может "сохранить свою свободу в условиях непрерывной войны" 12. "Полномасштабное господство" начинается как пентагоновское клише и заканчивается как проект, подлежащий исполнению.
Хотя я считаю, что Басевич прав, когда видит в войне ядро проблемы, в современном американском политическом климате есть нечто большее, чем просто культ оружия. Нере! спубликанское почитание нашего президентского "лидера" сильно мешает американцам увидеть поведение своей страны таким, каким его видят другие. Последний доклад "Международной амнистии" - в котором не говорится ничего, о чем остальная часть мира уже не знала бы или во что не верила бы, но который был отклонен и высмеян президентом Бушем, - именно об этом. Соединенные Штаты "выдают" (т.е. похищают и передают) преследуемых подозреваемых государствам третьей стороны для допроса и пыток вне досягаемости американского закона и прессы. В число стран, которым мы перепоручаем эту задачу, входят Египет, Саудовская Аравия, Иордания, Сирия (!), Пакистан - и Узбекистан. Там, где передача трудно выполнима, мы импортируем квалифицированных следователей из-за границы: в сентябре 2002 г. китайская "делегация" в ходе своего визита была приглашена принять участие в "допросе" этнических уйгуров, содержавшихся под стражей в Гуантанамо.
В а! мериканских следственных центрах и тюрьмах в Ираке, Афганистан! е и зали ве Гуантанамо были убиты по крайней мере 27 "подозреваемых". В это число не включены внесудебные, экстерриториальные "целевые убийства": практика, начатая Бенито Муссолини убийством братьев Росселли в Нормандии в 1937 г., энергично продолжаемая Израилем и теперь взятая на вооружение администрацией Буша. Доклад "Международной амнистии" содержит перечень 60 засвидетельствованных методов содержания в заключении и методов допроса, обычно применяемых в американских исправительных учреждениях, в частности в Гуантанамо. Они включают погружение в холодную воду, имитирующее утопление, принудительное бритье волос на лице и теле, пытки электрическим током, унижение (например, уринирование на заключенного), сексуальные издевательства, насмешки над религиозной верой, подвешивание на кандалах, физические нагрузки, ведущие к истощению (например, перенос камней), издевательскую имитацию казни.
Все эти методы знакомы студентам Восточной Европы 1950-х годов! или Латинской Америки 1970-1980-х - включая официально зафиксированное присутствие "медицинского персонала". Но американские следователи применяют и новинки. Один способ заключался в насильственном обертывании подозреваемых - и их Корана - в израильские флаги: великодушный жест нашему единственному безусловному союзнику, гарантирующий, однако, что новое поколение мусульман во всем мире будет отождествлять обе страны и ненавидеть их с одинаковой силой.
Все эти методы - и многие, многие другие, регулярно использовавшиеся в Гуантанамо, в Кандагаре и Баграме в Афганистане, в Аль-Каиме, Абу-Граибе и в других местах в Ираке - противоречат Женевским конвенциям и Конвенции ООН против пыток, хотя все они были подписаны США (в январе 2002 г. даже британская Секретная разведывательная служба обязывала свой персонал в Афганистане не принимать участие в "негуманном или унизительном обращении" с заключенными, практиковавшемся их американскими союзниками, чтобы ! британцы не навлекли на себя уголовную ответственность) 13.
Те же методы нарушают и американский закон. "Черная дыра в законодательстве", позволяющая твориться таким вещам, была вызвана поразительным по циничности заявлением, что эти деяния совершены в отношении иностранных подданных на территории, где США не обладают полным суверенитетом (тут мы готовы подтвердить права Кубы на владение заливом Гуантанамо), и не подпадают под юрисдикцию ни американского законодательства, ни американских судов. Эти 70 000 задержанных, содержащихся в настоящее время вне США, могут находиться в тюрьме без связи с внешним миром, пока ведется "глобальная война с терроризмом", которая, возможно, растянется на десятилетия.
Пожалуй, наиболее угнетающий аспект этой мрачной истории - явное презрение, с каким администрация Буша отвечает на критику. Частично это связано с тем, что сама критика стала столь редкой. За отдельными исключениями - особенно великолепен Сеймур Херш из "The New Yorker&qu! ot; - американская пресса опозорилась, не поняв угрозы, представляемой этой администрацией, и не пытаясь противостоять этой угрозе. Запуганные до степени молчаливого соглашательства, газеты и телевидение в США, не проводя тщательного исследования и не бросая вызова исполнительной власти, позволили ей игнорировать закон и нарушать права человека. Не желая дразнить сверхмогущественное правительство, журналисты, ведущие расследование, активно соучаствовали до иракской войны в распространении сообщений о наличии у Ирака оружия массового уничтожения. Ученые мужи и комментаторы призывали к войне и глумились - как продолжают глумиться и сейчас - над зарубежными критиками или отколовшимися союзниками. "Международная амнистия" и другие иностранные правозащитные группы выполняют теперь работу внутренних средств информации, ставших пассивными и сервильными.
Не столь удивительно тогда, что администрация и ее служащие с таким презрением обращаются с публикой (включая зак! онодательный орган). На слушаниях сената в январе 2005 г. Альб! ерто Гон салес, еще до его назначения министром юстиции и генеральным прокурором США, подробно объяснял собравшимся сенаторам, что поскольку международная Конвенция против пыток подчиняется американскому законодательству, Четырнадцатая поправка к американской конституции применяется только к штатам, а не к федеральному правительству, а Пятая поправка не относится к иностранцам, задержанным за границей, Соединенные Штаты не имеют никаких юридических обязательств в части "жестокого, негуманного или унижающего обращения с иностранцами за границей". "Меньшие братья плодятся без Закона..."
В марте 2005 г. в документе об американской Национальной оборонной стратегии было открыто заявлено: "...нашей силе как государства-нации будут постоянно бросать вызов те, кто применяет стратегию слабых, использующих международные форумы, судебные процессы и терроризм". Это уже ясно показывает, кого и что мы расцениваем в качестве наших врагов. Все же госсекретарь Конд! олиза Райс отметила в том же месяце, 14 марта 2005, что "слишком немногие... знают о том значении, которое мы придаем международным учреждениям и верховенству закона". Воистину так.
3.
Историки и ученые мужи, воодушевленные успехами американской империи, слишком быстро забыли: чтобы родилась империя, сначала должна умереть республика. В более длительной перспективе ни одна страна не может вести себя по-имперски - жестоко, высокомерно, попирая закон - за границей при сохранении республиканских ценностей дома. Ибо будет ошибкой предполагать, что одни лишь учреждения спасут республику от злоупотреблений властью, к которым неизбежно приводит империя. Создают и рушат республики не учреждения, а люди. И в Соединенных Штатах сегодня мужчины (и женщины), принадлежащие к политическому классу страны, потерпели неудачу. Конгресс кажется неспособным воспрепятствовать концентрации власти в исполнительной ветви; действительно, за немногими исключени! ями, он активно и даже с энтузиазмом способствовал этому проце! ссу.
Немногим лучше судебная власть 14. "Лояльная оппозиция" в целом чересчур лояльна. Похоже, от Демократической партии действительно нечего ожидать. Ее лидеры, опасаясь, чтобы их не обвинили в нарушении консенсуса по вопросу о "порядке" и "безопасности", теперь стремятся подражать республиканцам и даже превзойти их в своих агрессивных установках. Сенатор Хилари Клинтон, вероятный кандидат партии на президентских выборах в 2008 г., недавно откровенно заискивала перед собравшимися членами Американо-израильского комитета по политической деятельности (AIPAC) 15.
На внешних границах американской империи, в Братиславе или Тбилиси, мечта о республиканской Америке все еще жива, она подобна слабеющему свету от далекой, умирающей звезды. Но даже там растут тени сомнения. "Международная амнистия" приводит несколько дел задержанных, которые "просто не могли ! поверить, что американцы способны так поступать". Это подлинные слова, сказанные мне албанским приятелем в Македонии, а македонские албанцы имеют серьезные основания причислять себя к лучшим друзьям и безусловным почитателям нашей страны. В Мадриде испанский дипломат весьма преклонного возраста, придерживающийся скорее консервативных взглядов, недавно выразился по этому поводу так:
"Мы выросли при Франко с мечтой об Америке. Та мечта давала нам мужество мечтать о лучшей Испании, а позднее и строить ее. Все мечты исчезают, но не все мечты должны превращаться в кошмар. Мы, испанцы, кое-что знаем о политических кошмарах. Что происходит с Америкой? Как Вы объясните Гуантанамо?" 16
У американцев есть трогательная вера в неуязвимость их республики. Большинству из них даже в голову не могло бы прийти, что их страна может попасть в лапы развращенной олигархии; что их политическая система, как выразился Эндрю Басевич! , "коррумпирована до основания и функционирует вопреки ду! ху подли нной демократии". Но ХХ столетие научило большинство других народов мира не быть слишком самоуверенными. И то, что видят иностранцы, глядя через океаны на сегодняшние США, далеко не обнадеживает.
Ибо в современной западной истории имеется прецедент для страны, чей лидер использует национальное унижение и страх, чтобы урезать общественные свободы; для правительства, которое делает непрекращающуюся войну инструментом государственной политики и устраивает пытки ее политических врагов; для правящего класса, который преследует порождающие раскол социальные цели под вывеской национальных "ценностей"; для культуры, которая утверждает свою уникальную судьбу и превосходство и поклоняется военному искусству; для политической системы, в которой господствующая партия манипулирует процедурными нормами и грозит изменить законодательство, чтобы развязать себе руки; где журналисты запуганы до того, что признаются в своих ошибках и под нажимом приносят публичное покаяние! . Европейцы в особенности испытали на себе такой режим в недавнем прошлом, и у них есть для него название. И название это - не "демократия".
У тени, падающей на американскую республику, есть некий смысл: краткая эра согласованных международных вмешательств уже заканчивается. Это не имеет никакого отношения к противоречиям или парадоксам гуманитарных предприятий. Это последовательная дискредитация Соединенных Штатов. Американцам трудно понять, что многие люди в мире уже не видят в США силу добра. Страна делает неправильные вещи и имеет неправильных друзей. Во время "холодной войны" США на всякий случай также поддерживали множество сомнительных режимов. Но тогда в их выборе была известная логика: Вашингтон поддерживал антикоммунистических диктаторов, ведя антикоммунистическую "холодную войну": таков raison d'etat. Сегодня мы вступаем в союз с наиболее зверскими, терроризирующими весь мир тиранами в целях войны якобы против зверского террори! зма и тирании. Мы торгуем подобием демократии с бронетранспорт! ера, дви жущегося со скоростью пятьдесят миль в час, и называем это свободой. Это заходит уж слишком далеко. Мир теряет веру в Америку.
Это, как первым признал бы Дэвид Рифф, не хорошие новости. Ибо ядро неоконсервативных аргументов несет в себе фундаментальную истину: благосостояние Соединенных Штатов Америки обладает неоценимой важностью для здоровья всего мира. Если США будут выхолощены и превратятся в огромную военную оболочку без демократической души или сущности, ничего хорошего в этом не будет. Только США в состоянии обеспечивать тяжелую (зачастую вполне в буквальном смысле) гуманитарную помощь в мире. Мы уже видели, что бывает, когда Вашингтон просто еле волочит ноги, как это было в Руанде и как это происходит в Дарфуре сегодня. Если США перестанут доверять как силе добра, мир не остановится. Другие будут все еще протестовать и делать добрые дела в надежде на американскую поддержку. Но мир станет гораздо безопаснее для тиранов и проходимцев - как у них дома, так и за гр! аницей.
Ибо США не заслуживают сегодня доверия: их репутация и положение дошли до самой низкой точки в истории и не скоро улучшатся. И на горизонте нет никакой замены: европейцы не будут принимать вызов. Холодный душ недавних референдумов во Франции и Нидерландах по всей вероятности устранил на последующие годы Европейский Союз в качестве эффективного международного политического игрока. "Холодная война" действительно закончилась, но закончился и момент "пост-холодной войны" надежд. Международная анархия, так заботливо предотвращавшаяся двумя поколениями просвещенных американских государственных деятелей, вскоре может охватить нас снова. Президент Буш видит "свободу" на марше. Хотелось бы разделять его оптимизм. Я вижу, как восходит зловещая луна.
15 июня 2005 г.
Примечания
1 Tony Judt, "The Wrong War at the Wrong Time", Th!
e New Yo
rk Times, October 20, 2002.
2 Последнюю сводку наших достижений в Ираке, см., например, Zvi Bar'el, "Why Isn't Iraq Getting on Its Feet?", Haaretz, June 3, 2005. Автор приходит к выводу, что "масштабов институциализированной коррупции под американским управлением, а теперь под управлением нового иракского правительства, мы, видимо, никогда не узнаем. Следователи не выезжают
на место преступлений для тщательного изучения улик, потому что это сопряжено с риском для их жизни, а министры в новом иракском правительстве назначают близких друзей, чтобы быть спокойными за их верность".
3 Такова идея и книги The Dark Sides of Virtue: Reassessing International Humanitarianism (Princeton University Press, 2004) Дэвида !
Кеннеди (David Kennedy), международного адвоката в Гарварде. Кеннеди обвиняет международных гуманитарных деятелей - адвокатов, врачей, учреждения помощи, наблюдателей в ходе выборов, и т.п. - в фетишизации их собственных структур и практики. Они с большой легкостью склонны, как он полагает, идеализировать и "идолизировать" собственную работу, так что в итоге игнорируют или приуменьшают и зачастую негативные результаты своих усилий (собственными программами обеспечивая прикрытие для диктаторов и им
подобным), и альтернативные, более радикальные решения и политику, находящиеся вне сферы их компетенции.
4 Kenneth Cain, "How Many More Must Die Before Kofi Quits?" The Observer (London), April 3, 2005. То, что ООН действительно капитулировала перед злом в Руанде не вызывает сомнений, см.: Romeo Dallaire, Shake Hands with the Devil: The !
Failure of Humanity in Rwanda (Carroll and Graf, 2004), и обзо!
р Гая Ло
усона (Guy Lawson) в The New York Review, May 26, 2005. Но Кофи Аннан и его коллеги в ООН ни в коем случае не являются единственными виновниками - более чем достаточная ответственность лежит и на Брюсселе, и на Париже, и на Вашингтоне.
5 Charles Krauthammer, "The Unipolar Moment", Foreign Affairs, Vol. 70, p. 25, цитируется в: Andrew Bacevich, The New American Militarism, p.
84.
6 Кое-что США могли бы обеспечить, если бы приняли рекомендации инспекторов ООН и разрешили продолжать инспекцию, но администрация Буша решительно воспротивилась этому.
7 См., например: Kennedy, The Dark Sides of Virtue!
, p. 258.
8 "Группа высокого уровня" вносит в список шесть групп угроз мировому сообществу, из которых "терроризм" представляет только одну. Остальные пять - это экономические и социальные угрозы (например, нищета и экологическая деградация); межгосударственные конфликты; внутренние конфликты (включая геноцид и другие преступления); распространение, потеря или использование
ядерного, биологического и химического оружия; транснациональная организованная преступность.
9 Public Papers of the Presidents of the United States: Harry S. Truman, 1945 (US Government Printing Office, 1961), p. 141.
10!
Мы находимся на Ближнем Востоке, предполагает он, п!
очти по
той же причине, по какой Уинстон Черчилль убеждал своих коллег утвердиться там сто лет назад, когда британский флот осуществил переход от кораблей с силовыми установками на угле к судам с двигателями на дизельном топливе. Winston S. Churchill, The World Crisis (1923), p. 136, цитируется Басевичем: The New American Militarism, p. 191.
11 Возможно, по этой причине Басевич решительно
несправедлив к генералу Уэсли Кларку (Wesley Clark), обвиняя его за ведение войны (в Косове) и ее последствия, хотя его полномочия были весьма ограниченны. Другая точка зрения представлена в: David Halberstam, War in a Time of Peace: Bush, Clinton and the Generals (Scribner, 2001).
12 "Разросшиеся военные учреждения, - напомнил нации Джордж В!
ашингтон в своем прощальном обращении, - неблагоприятны для свободы... и их следует расценивать как особенно враждебные для республиканской свободы".
13 См.: Guantanamo and Beyond: The Continuing Pursuit of Unchecked Executive Power, p. 90.
14 В документах,
приведенных в докладе "Международной амнистии", сообщается о многочисленных случаях, когда судьи, назначенные начиная с 2000 г., обычно выносили решения, оправдывающие обращение администрации с задержанными в ходе "войны против терроризма".
15 В своей речи 24 мая 2005 г., обращенной к членам AIPAC, Клинтон воспользовала!
сь случаем, чтобы осудить Сирию, Иран, организации "Хамас!
",
"Хесболла" и палестинские "террористические структуры", и с энтузиазмом приветствовал выбор темы ежегодной конференции организации: "Израиль. Американская ценность".
16 Беседа в Real Instituto Elcano, Мадрид, 14 октября 2004.
Перевод А.Б. Григорьева
ПодробнееПобеда стерильности
В Доме музыки прошел антитеррористический форум журналистов "Будущее без терроризма, терроризм без будущего". Почему такого рода акции у нас удаются редко? Почему на форуме для журналистов выступал только один журналист? Форум молчит.
5 октября в Театральном зале Дома музыки в Москве прошел антитеррористический форум журналистов "Будущее без терроризма, терроризм без будущего". Почему такого рода акции у нас удаются редко? Даже трудно привести примеры успешных действий в этой сфере. Попробуем разобраться в причинах. Но для начала - сценарий.
Инициатор форума - Институт развития прессы (ИРП), калька существовавшего в 1993-1996 годах Российско-американского информационного пресс-центра, занимавшего тогда уютный особнячок в Хлебном переулке, приятно поражавшего в те неустроенные годы отечественную клиентуру нездешней стерильностью. Эта стерильность, как родовое пятно, узнается во многих жестах организации.
Данный проект - только начало. Он должен способствовать объединению общественных сил в борьбе с терроризмом, усилению борьбы общества с террористической угрозой, инициировать широкое, квалифицированное освещение ср! едствами массовой информации вопросов борьбы с терроризмом".
Начало оказалось слабым. Неприятные сюрпризы начались сразу. Из тридцати ожидаемых гостей участие в обсуждении приняли только пятнадцать. Пленарное заседание начал Леонид Млечин.. Он тоже удивился тому, что зал заполнен лишь на треть. Первым выступавшим был Рауф Саад, посол Арабской Республики Египет в России. Он ритуально подтвердил центральную роль ООН в борьбе с терроризмом. Ритуально пожурил бесконтрольные СМИ, своими провокациями нередко способствующие разжиганию терроризма.
Сценарий нарушил депутат Государственной думы Геннадий Гудков, в списках участников не значившийся. Депутата Гудкова переполняли гражданские чувства. Депутат Гудков поделился с собранием своей программой и предъявил свой счет обществу и власти. Счет депутата Гудкова заключается в том, что терроризм сегодня безадресный и направлен против случайных людей. На руку террористам бездействие общества и социально-экономическая не! устроенность. Большая вина лежит на государствах, которые прид! ерживают ся "двойных стандартов в политике". Государства не должны терпеть террористов и закрывать глаза на их злодейскую неисправимую природу, как открыто поступает Великобритания по отношению к Закаеву, за что она и поплатилась во время лондонских терактов. Для борьбы с терроризмом надо понять, что "доктрина терроризма - борьба за деньги и власть, а не религия. Депутат Гудков заявил, что СМИ должны говорить правду, но "не популяризировать и не героизировать терроризм", не называть имен террористов. А ключевую роль в борьбе с терроризмом обязана сыграть церковь, миссия которой - разоблачить террористов на религиозном уровне". Правда, что это за религиозный уровень, депутат Гудков не разъяснил.
Эта пьеса, видимо, не предполагала интриги, конфликтов. Все участники изящно соглашались друг с другом, слаженно ведя дело к кульминации. После Гудкова слово взял Асаминеу Бедание, посол Федеративной Демократической Республики Эфиопия в РФ. По его мнению, с ! террористами надо бороться путем лишения их источников финансирования и подрыва их идеологической основы. Кроме того, нельзя поддерживать правительства, "за которыми прячутся террористы".
Следующий выступавший - Жан-Шарль Бертонне, министр-советник Посольства Франции в РФ. По его словам, из-за борьбы с терроризмом нельзя забывать о демократических правах человека. Чтобы преуспеть в этой борьбе, надо успешно сочетать принципы государства и ведение диалога с мусульманским миром.
Далее по сценарию происходило соревнование в дефинициях, что должно было способствовать преодолению террористической опасности. Израильский пресс-атташе М. Бродски определил террор как "сознательный и планомерный удар по гражданскому населению с целью добиться политических целей". Затем слово взял представитель Турции, заявивший, что современный террор нельзя путать с угрозой, анархией и простыми покушениями. На этом закончилось обсуждение первой проблемы, которая ! была определена как "Международный терроризм и экстремизм! : новые вызовы XXI века. Опасность и масштабы международного терроризма и поиск эффективных методов противодействия".
Кроме перечисленных выше к обсуждению были приглашены М.В.Маргелов, председатель комитета СФ РФ по международным делам, и И.В.Баринов, председатель подкомитета ГД по законодательному обеспечению борьбы с терроризмом и транснациональной преступностью. Но ключевой вопрос: "Что такое транснациональная преступность?" - так и остался непроясненным.
Г-н Млечин милосердно объявил второй проблемный акт: "Ответственность российской власти за разработку эффективных мер противодействия терроризму на национальном, региональном и международном уровнях. Создание и внедрение технологий продуктивного социального партнерства государства и общества в интересах укрепления национальной безопасности". А.С.Куликов, заместитель председателя комитета ГД по безопасности, подробно объяснял, какие поправки следует внести в законодательство, какие поправки у! же внесены и как они повлияют на ситуацию. "Терроризм неискореним", - на этой оптимистической ноте Куликов завершил выступление.
Предчувствие катарсиса побудило организаторов сразу перейти к третьему акту - "Будущее без терроризма: роль и ответственность делового сообщества в поддержке программ противодействия террористическим угрозам". Заявленные для обсуждения Е.М.Примаков, президент Торгово-промышленной палаты, и А.И.Вольский, почетный президент Российского союза промышленников и предпринимателей, так и не появились. Однако вместо них достойный ответ от лица делового сообщества дала С.Б.Зангеева, президент Национального фонда малого и среднего предпринимательства. Ее выступление было довольно убедительным, но почти все касалось необходимости поддержки малого и среднего предпринимательства. Однако уже в конце своей речи г-жа Зангеева объяснила, почему малый и средний бизнес так важен в борьбе с терроризмом: бизнес предоставляет рабочие места, сни! жает безработицу, а значит, и социальную напряженность.
! Странная "забывчивость" участников усилила протестную составляющую акции, но увела от темы. Форум получился антиправительственный, антимонопольный, какой угодно, но не антитеррористический. Подмена еще больше усилила бессмысленность. После выступал Б.Н.Малахов, заместитель директора Департамента информации и печати МИД РФ. Он рассказал о сотрудничестве России и ООН в борьбе против терроризма. По его словам, существует много соответствующих документов и резолюций, в том числе утвержденных по инициативе России. Главная же проблема заключается в том, что правила и предписания эти не выполняются.
А.А.Аслаханов, советник президента РФ, подчеркнул бездействие властей в вопросе борьбы с терроризмом. Например, В.В.Путин говорил о необходимости создания единой информационной базы данных о террористах, но так ничего и не было сделано. Аслаханов также объяснил, что не следует обвинять журналистов в неправильном или некорректном освещении событий. Ведь им никто толком и не объяс! нял смысл слова "шахид", не обозначал степень вреда, который они могут причинить своими заявлениями.
Последним перед антрактом выступавшим был гость из Украины А.И.Дичек, председатель правления неправительственной организации "Международное антитеррористическое единство". Он рассказал о программе борьбы с террористической угрозой, составленной их организацией. Программа эта включает все сферы человеческой жизнедеятельности.
После перерыва по всем правилам кольцевой композиции вступил в полемику с депутатом Гудковым (помните такой персонаж в первом акте?) В.В.Гущин. По мнению Гущина, терроризм имеет конкретное политическое содержание. Он направлен против граждан, чтобы "поднять нас против своей власти".
Традиционно выдержав амплуа "deos ex machina", И.Хакамада подчеркнула необходимость воспитания толерантности у российских граждан, а также предупредила об опасности маскировки ситуации под международными ярлыками. &quo! t;Тупики лабиринта", в котором мы блуждаем, пугающе реали! стичны.< /p>
Гарнирной скороговоркой прозвучали темы ксенофобии, роли институтов гражданского общества в формировании системы безопасности общества. В дискуссии приняли участие Н.Н.Мосинцев-Озеранский, президент Всемирного благотворительного фонда "Дети и молодежь против терроризма и экстремизма", А.И.Шумилин, директор Центра анализа ближневосточных конфликтов, Э.Лозанский, президент Американского университета в Москве. А.В.Милехин, генеральный директор компании "Ромир-Мониторинг". Эркам Туфан Айтав, генеральный секретарь международной неправительственной организации "Платформа-Диалог-Евразия", призвал бороться с терроризмом, опираясь на церковь, которая должна объяснять, что терроризм не имеет под собой религиозной основы, а ислам и терроризм несовместимы .
Форум завершил видеомост между Владикавказом (который был представлен мэром Беслана и руководителями Республики Северная Осетия - Алания) и студией агентства РИА "Новости" в лице С.! Кара-Мурзы. Апофеоз официоза и общих слов.
Мораль сей басни такова: профессиональные журналисты должны сообщать правду, но соблюдая при этом этические нормы, не калеча психику людей. Профессиональные журналисты должны уметь и рыбку есть, и обществу в нужных пропорциях информацию доставить.
Высказывались и нетривиальные идеи. Для воспитания этнической веротерпимости г-н Куликов предложил показывать в передаче "Спокойной ночи, малыши" не только русские сказки, но и сказки других народов. А самым плодотворным и поистине сенсационным было предложение главы издательского дома "Веселые картинки" Юлии Вороновой опубликовать в журнале детские рисунки о бесланской трагедии.
Все завершилось. Нестыковки стали привычной частью российского политического общепита. Стерильность победила. Но почему на форуме для журналистов выступал, по сути дела, только один журналист? Зачем было тратить средства на организацию форума, на телемост с Владикавказом и ст! удией РИА "Новости"? Форум молчит. Не дает ответа.! p> Подробнее
Политэкономия гражданского антитеррора
Дефицит общих смыслов резко сужает пространство возможного. Безъязычие - удобная среда бессилия. А потому таким трудным, вязким был в этом году политический процесс.
Кровь Беслана и Общественная палата
Президент Путин появился на телеэкранах прошлой осенью ровно через десять дней после завершения бесланского штурма. То, что он тогда сказал и сделал, вызывает вопросы до сих пор. За прошедший год было много обсуждений и критики "реформ 14 сентября". Но лишь считаное число из них являлось попытками объяснить, почему Путин считает их своим ответом на бесланский вызов. И то в основном это было явным притягиванием за уши: мол, "укрепление государства позволит более эффективно бороться с терроризмом".
Ситуация зашла в тупик. Лояльные граждане задают вопросы о том, "зачем это". Нелояльные вместо вопросов выдвигают обвинения: "Путин цинично использовал Беслан для укрепления личной власти". Хотя на самом деле такое обвинение - тот же самый вопрос "зачем", только высказанный в привычной для них манере. Более года этот ! немой вопрос висит в воздухе.
Ответы же неудовлетворительны. В логике "укрепления власти" можно еще понять, зачем отменили прямые выборы губернаторов - угроза распада страны, явно обозначенная бесланской схемой "Дзасохов-Аушев-Масхадов", требовала политического ответа. Но зачем в этой логике отменять депутатов-одномандатников, если именно они, беспартийные лоббисты местных интересов, формировали в парламенте большинство? Зачем, наконец, плодить очередные консультативные структуры вроде Общественной палаты? Клапаны для выпуска пара? Где бы еще столько пара найти в нашей системе?
В этом контексте единственным политическим успехом "реформ 14 сентября" стало переключение внимания - они стали повесткой дня, их начали обсуждать и тем самым свою миссию в качестве экстренной терапии бесланской травмы худо-бедно выполнили. ! Это не отменило сосущего непонимания - просто вытеснило его в ! сферу по дсознания, откуда оно пробивается наружу в самых неожиданных местах. Случилось что-то страшное, власть ответила чем-то непонятным - и мы теперь живем в этом непонятном, которое отгораживает страшное полупрозрачной стенкой. Контакт с реальностью утерян - остается или плыть по течению, или нервически дергаться - что, в сущности, одно и то же.
Дефицит общих смыслов резко сужает пространство возможного. Безъязычие - удобная среда бессилия. А потому таким трудным, вязким был в этом году политический процесс.
Террор и террористы
Сила террора в том, что враг всегда остается неназванным и ненайденным. "Аль-Каида" - это фейк формата "мистер Инкогнито"; "Басаев" - псевдоним того же рода. Сказать, что причина террора в Басаеве - значит сказать, что ее нет. В этом смысле антикремлевский агитпроп имеет даже некоторое преимущество - он-то определяет в качестве причин террор! а все же более реальные объекты - такие, например, как "политика власти в Чечне" или "коррупция в силовых структурах".
В результате выстраивается более-менее связная картина реальности. У нас есть проблема. Проблемой является власть. Проблему мы не лечим, и потому она, будучи запущенной, рано или поздно приводит к катастрофам. На самом деле это более правильная схема, чем та, которую предлагает агитпроп официозный: там предлагается посыпать голову пеплом, погрозить кулаком, послать проклятья "этим нелюдям" и жить дальше так, как будто ничего не случилось - просто произошло очередное стихийное бедствие: "беда стряслась". Но беды-то продолжают "стрясаться", и все время приходят как бы ниоткуда, "от Басаева", и тебе приходится либо констатировать бессилие, либо переходить на позицию "во всем виновата власть" - по крайней мере, хоть в какой-то степени рациональную.
Проблема в том, что мы по! ка еще не поняли, что борьба с террором - это не то же ! самое, ч то борьба с террористами. Эта последняя - нужная и обязательная забота власти и силовых ведомств; но крайне важно отдавать себе отчет в том, что, даже если будут уничтожены все без исключения террористы, это не приведет к прекращению террора.
Дело в том, что террор как таковой - это инструмент сам по себе безличный, он не закреплен за узкой группой носителей, его может использовать в принципе кто угодно. В новых захватчиков, взрывников и смертников будут превращаться вчерашние обыватели, и это неизбежно будет так при любом масштабном конфликте - до тех пор, пока сама террористическая схема в принципе будет эффективной. А сегодня она - сверхэффективна.
Соответственно борьба с террором есть не поиск и ликвидация злодеев, которые используют это общедоступное сегодня оружие, а поиск и ликвидация самого оружия. Иначе говоря, создание ситуации, при которой издержки от терактов будут превышать их результат.
Абсолютная шкала
Сверхэффективность террора - это сверхвыгодное соотношение "издержки/результат". При помощи одного-единственного успешного теракта можно сломать общественный строй в стране, поменять власть, изменить соотношение сил в мире и т.д. - сделать то, чего не может даже атомная бомба. Она тоже эффективна, но очень дорога - и при создании, и при хранении, и при "эксплуатации". Террор к тому же еще и гораздо дешевле.
Секрет эффекта в мультиплицирующемся типе поражения. Нанеся непосредственный удар по нескольким десяткам или сотням человек, можно опосредованно превратить в жертву второго порядка весь остальной многомиллионный социум. Заложник или погибший от взрыва только прямая жертва. Власть, которая несет всю тяжесть удара, - жертва второго порядка. Но главная цель и главная жертва - это "обычный человек", который поневоле становится зрителем события.
То, что он тоже жертва, заметно только тогда, ! когда в момент теракта появляются всеобщие вопросы: "а ес! ли б теб я?", "а если бы твоего ребенка?". Тем самым внезапно оказывается, что заложники не те несколько сот, которые в школе или театре, а все, каждый из нас. Принцип тот же самый, как при выборах в парламент, где всего несколько сот человек говорят от имени страны, представляют ее. Те, кого захватывают, оказываются своего рода "народными депутатами" в особого рода парламенте, выборы в который организовал террорист посредством выбора объекта атаки.
Схема "каждый мог бы быть заложником" потенциально не так уж и неуязвима. К примеру, если представить себе систему, в которой на содержании общества находятся 500 человек "профессиональных заложников", вся обязанность которых состояла бы в том, чтобы в момент Х пойти и заменить собой тех, кто был захвачен (рисковая профессия, но на самом деле мало чем отличается от армейского спецназа), эффект "представительской" схемы был бы в такой системе куда меньшим. Правда, воплотить идею! "профессиональных заложников" невозможно, поскольку ни один террорист никогда не согласится на такой обмен - он всегда будет настаивать на собственном монопольном праве выбора жертвы. И выбирать будет действительно самых ценных, причем по абсолютной ценностной шкале, по которой дети, конечно же, важнее, чем какие-нибудь депутаты или правозащитники.
И тем не менее именно эта дистанция между непосредственными жертвами (теми, кого физически захватывают или убивают) и главной целью (миллионами тех, кого заставляют отождествлять себя и своих близких с захваченными или убитыми) является слабым местом террористической схемы. Разрыв этой связи превращает любой теракт в рядовую и довольно некрупную боевую операцию. К тому же дорогостоящую и бессмысленную с военной точки зрения, поскольку непосредственной ценности в качестве военного ресурса объект поражения (какая-нибудь школа, театр, гражданский самолет и т.п.) не представляет.
Но как она может быть разорван! а?
< i>Социальные институты как инструмент антитеррора
Мультиплицирующий эффект террора достигается через медиа. В мире плотных коммуникаций теракт сразу становится событием # 1, а теракт длящийся, обрастая средними и мелкими поводами, комментариями, событиями становится вообще единственным медиасобытием, напрочь исключающим все остальные.
Три года назад, во время "Норд-Оста", наблюдение за медиаэффектом теракта привело к ошибочному выводу: если "заткнуть" мегафон теракта - СМИ, то эффект будет ослаблен. На самом деле в современном мире это тупиковый путь: перекрытие кислорода для медиа приводит только к тому, что вместо обычной медиасреды, в которой ты хоть что-то можешь, сама собой создается среда альтернативная, в которой ты не можешь уже ничего.
Урок Беслана: "закрывать" медиа нельзя. Медиа должны оставаться как ед! иное открытое пространство активных операций, не только для террористов, но и для тех, кто им противостоит. Виртуальная среда - такое же поле битвы, как и физическое пространство теракта; во всяком случае, как минимум столь же важное.
Однако для того, чтобы такие операции, такие действия в принципе были возможны, это пространство ни в коем случае нельзя оставлять пустым. Бесланская катастрофа - это катастрофа одиночества власти. В коммуникативном пространстве трех сентябрьских дней существовала только она и противостоящая ей антивласть в лице террористов. И они вдвоем выясняли между собой вопрос о господстве. Вся прочая цветущая сложность социальной организации - партии, национальности, региональные сообщества, бизнес, "третий сектор" и т.д. - попросту "слились", превратились в несущественные, не важные для сюжета подробности поляны, на которой происходило главное действо. Не было субъектов, которые могли бы выступить в роли самостоятельного! союзника власти.
Так победить нельзя. Войны выигрывают! не арми и и тем более не главнокомандующие - их выигрывают государства. Весь социум, вся система его институтов участвуют в войне, и еще неизвестно, что окажется более важным фактором победы - наличие в войсках новейших типов оружия или традиционно принятый в данной культуре тип отношения к смерти и увечьям.
Изменить систему - значит трансформировать поле битвы таким образом, чтобы оно само стало причиной поражения для врага. Изменить себя - так, чтобы атака противника более не достигала цели. В данном случае - населить поле союзниками, активными участниками процесса, достаточно сильными для того, чтобы давать самостоятельный политический ответ на любой вид вызовов.
Именно в этом реальная причина того поворота политического курса, который был оформлен в реформах 14 сентября.
Решения 14 сентября
Сегодня, более чем через год после президентского указа, уже можно различить основные направления! , на которых создаются новые политические субъекты:
- "партизация" общества - создание невиртуальных общероссийских политических партий;
- регионализация политики - создание самостоятельных региональных политических сообществ;
- институализация "третьего сектора" - создание постоянно действующей внепартийной политической силы.
В результате на поле возникают три новые для нашей политики типа массовых политических сил. Это реальные партии (взамен московских диванных медиапартий 90-х), это локальные социумы, сгруппированные вокруг региональных парламентов, и, наконец, институционально оформленный в Общественной палате "третий сектор".
1. Партийные машины
"Партизация" - прямое и неизбежное следствие отмены одномандатных округов, укрупнен! ия минимума списочного состава партий и поднятие минимального ! проходно го процента, а также нового статуса партийного большинства в региональных парламентах. Все это делает невозможным старую схему существования партий, в которой партия представляла собой узкую тусовку владельцев того или иного политического бренда, поддерживаемого по медийной технологии и продаваемого по франчайзингу региональным бизнес-структурам. Сегодня партия вынуждена становиться массовой не только по списочному составу, но и по реальной представленности в различных точках России - а значит, партийные лидеры обязаны находить формы привлечения и удержания низового актива (который до последнего времени воспринимался как обременение и лишняя головная боль).
Реальная партия означает реальные действия. В экстремальной ситуации теракта для медиапартий старого образца единственной возможной формой партийного действия могло быть заявление лидера, а единственно возможной целью такого действия - набор очков и капитализация партийного бренда. Отсюда известное гнусное к! лише "пиар на крови", которым политики привыкли клеймить друг друга - и тоже в целях саморекламы.
Сегодня пришло время наложить моральное табу на любую попытку обвинить кого-либо в "пиаре на крови". Коль скоро любой теракт сам по себе, безусловно, является политическим событием, никакая политическая сила не имеет права самоустраняться от предъявления позиции по его поводу - или же она не является политической. Партии обязаны предложить, в первую очередь собственному активу, формы деятельного участия в антитерроре, понимаемом как общенациональная задача.
2. Региональная политика
Вопреки распространенному мнению, "парад суверенитетов" начала 90-х вовсе не был процессом возникновения региональных политикумов. Напротив, он оказался процессом их ликвидации де-факто. Региональный правитель, если он не полный дурак, мог легко обеспечить себе и несменяемость, и статус главного "хозяина" всего, что есть ! в регионе. Центральная власть ему была нужна как источник дота! ций и ка нал для сброса негатива (поскольку в сознании населения никогда не было различения на уровни власти - региональная власть всегда воспринималась как подчиненная кремлевской); однако никакой реальной власти над ним она не имела. Но и жители региона, формально главный источник власти губернатора, фактически не имели никакой возможности с ним что-либо сделать - поди попробуй смени Лужкова в Москве через процедуру выборов! В этом, собственно, и состояла формула большинства российских "ханств".
Реформы 14 сентября сломали этот тренд. Теперь губернатор является результатом компромисса двух центров силы - Кремля и регионального парламента. При этом у российского президента есть в запасе ход конем, а у регионального парламента - фига в кармане: хотя закон и прописывает возможность роспуска ЗС и назначения новых выборов в него, понятно, что издержки от использования этого инструмента таковы, что президент его может физически применить только в крайнем, запредельном слу! чае. Кроме того, именно партийное большинство ЗС теперь прописано законом как источник кандидатур на место губернатора. А это значит, что губернатор более не "хан" региона, хозяин всего и вся, а публичный представитель сложно организованного регионального политического субъекта, который, собственно, и становится главным центром принятия решений в регионе.
Вовсе не случайно в Северной Осетии после бесланского теракта сменщиком Дзасохова стал Теймураз Мамсуров - бывший до этого спикером парламента РСО. Губернатор-"хан", каким был Дзасохов, не мог восприниматься как центр консолидации местного общества в кризисной ситуации - на него лишь сваливают вину "за все", а он, в свою очередь, перепасовывает ее далее по адресу - в Москву. В то время как человек, за которого представленная в парламенте местная элита чувствует свою ответственность как за собственный "политический проект", даже если он "варяг", не сможет взять и выйт! и из игры: попросту не дадут. Не Москва - так свои.
&nb! sp;
< p>3. Вместо аристократииИз всех решений, принятых в прошлом году, только создание Общественной палаты можно считать шагом по-настоящему антидемократическим. Представительный орган, формируемый в обход "всеобщего, равного и тайного", отделенный довольно толстой перегородкой от парламентской и партийной политики, но при этом нагружаемый функцией контроля за важнейшими процессами в обществе, - это безусловный вызов идеалам "либерте" и особенно "эгалите". Скорее, в этом есть что-то феодальное - король дарит кого-то милостью, те, в свою очередь, дарят некоей милостью еще кого-то и т.д.
Собственно, оно таковым и является: Общественная палата - это институт, обозначающий границы политического; живое свидетельство того, что партийная и территориальная политика - это еще не вся социальная жизнь. Что есть темы, которые безусловно привлекают массовый интерес, но при этом не могут быть автоматически, без критических потерь конвертирован! ы в политические. И что есть компетенции и авторитеты, автоматическая "приписка" которых к партиям убивает или серьезно деформирует их качество.
Кондитер Коркунов на предложение войти в "Единую Россию" ответил, что он очень уважает эту партию, но проблема в том, что его конфеты едят как ее сторонники, так и противники, а он не хочет потерять ни тех, ни других. На самом деле многие из тех, кто вошел - и кто еще войдет - в Общественную палату, могли бы сказать о себе ровно то же самое: их социальная роль не может быть автоматически конвертирована в партийную; они как бы "вне" партий - но не вне политического процесса.
Общественная палата - это субститут дворянского собрания в обществе без аристократии; попытка как-то решить проблему вопиющего отсутствия в нашем социуме общепризнанных гражданских статусов и компетенций.
Во время "Норд-Оста" некий депутат от "Яблока" вещал на "НТВ" о том, что "! ;требования террористов - это требования всего российского общ! ества&qu ot;. В тот момент больше всего хотелось бросить чем-нибудь в экран - не из-за террористов даже, а из-за одной только привычки походя, как само собой разумеющееся, говорить от лица "всего общества". Из чего автоматически следует, что выразителем общественных требований, видимо, при определенных условиях вполне может быть Мовсар Бараев.
Из формулы депутата можно понять остро негативную реакцию многих оппозиционеров-правозащитников на Общественную палату. Они-то были полностью убеждены, что они и есть те, кто представляет все общество, без различия на краски и оттенки, и в этом качестве и на этих основаниях ведут диалог с "властью". Простая и незамысловатая схема политической системы России: есть Власть (естественно, в той или иной степени "антинародная"), и есть Общество в их лице, которое пытается заставить ее себя слушать. Главный системный недостаток этой схемы в том, что она игнорирует реально существующую сложность россий! ской общественной жизни, сводя ее к бинарной конструкции - простой, а потому невероятно уязвимой для бараевых.
Общество должно иметь собственный голос, отличный от голоса десятка профессиональных борцов с режимом, если, конечно, мы не считаем, что никакой другой повестки дня, кроме этой вечной борьбы, у этого общества не существует. Здесь, как нигде, очевидно, что вопрос нормального функционирования нашей социальной системы и вопрос ее защищенности от разрушительной атаки - это буквально один и тот же вопрос.
Заключение
Террор - это стрельба, заложники, трупы, запредельный ужас: то, что находится за гранью обыденного. Думать о терроре и антитерроре в категориях социальности непривычно. Это так же трудно, как объяснять советскому школьнику (чтобы он не убежал на Северный полюс), почему его "пятерки" в школе в каком-то смысле столь же важный вклад в общее дело, как и экспедиция полярников (хотя на определенном гориз! онте понимания становится ясно, что в масштабах страны "п! ятерки&q uot; и в самом деле важнее). Но это - все та же схема мультипликации эффекта события, развернутая в обратную сторону: миллионом небольших дел изменить себя и свой мир, свое пространство жизни таким образом, чтобы одно-единственное катастрофическое событие никогда не могло в нем состояться.
ПодробнееПоиск по РЖ
Приглашаем Вас принять участие в дискуссиях РЖ
© Русский Журнал. Перепечатка только по согласованию с редакцией. Подписывайтесь на регулярное получение материалов Русского Журнала по e-mail.
Пишите в Русский Журнал.
Subscribe.Ru
Поддержка подписчиков Другие рассылки этой тематики Другие рассылки этого автора |
Подписан адрес:
Код этой рассылки: russ.politics Архив рассылки |
Отписаться
Вспомнить пароль |
В избранное | ||