1. "Упельсинкины новости" / Вместо предисловия

2. С. Головащенко. Развитие "религиозной жизни" в Европе и Украине: к вопросу о соответствии / Точка зрения

3. Рик Корниш. Краткие очерки богословия / Книжные обзоры

4. Одной строкой...

 

Рада приветствовать всех читателей очередным Выпуском рассылки "Современное религиоведение". В сегодняшнем Выпуске читайте статью Сергея Головащенко "Развитие "религиозно жизни" в Европе и Украине: к вопросу о соответствии", а также информацию о книжных новинках.

Ваши анонсы, ссылки, а также материалы, которыми Вы бы хотели поделиться с нами, присылайте, пожалуйста, на e-mail: info@upelsinka.com

До конца августа планируется к выходу еще один Выпуск рассылки.

2. Точка зрения

Сергей Головащенко,
кандидат философских наук,
доцент Национального университета
"Киево-Могилянская академия" (г. Киев, Украина)

Развитие "религиозной жизни" в Европе и Украине:
к вопросу о соответствии

Тематика дискуссий (в т.ч. круглых столов и конференций разного масштаба), на которые тут, в Украине, бывают приглашаемы профессиональные исследователи религии, на протяжении многих последних лет определяется конгениальным совпадением. В частности, преобладают проблемы общественного функционирования религии и ее институтов, взаимодействия религии и политики, проблемы церковно-государственных и межконфессиональных отношений (1). Интересно было бы, на мой взгляд, специально проанализировать как внутренние, так и внешние факторы, вызывающие к жизни именно такую проблематику и определяющие ее доминирование в отечественных исследованиях религии (2).

И тут мы смогли бы увидеть, с одной стороны, заинтересованность общественно-государственную (как в случае с тематическими круглыми столами, в последнее время регулярно организовываемыми Департаментом по делам религий при украинском министерстве юстиции), так и заинтересованность иностранных спонсоров, которые в конце-концов, и дают средства на большую часть международных конференций по религиозной тематике в Украине (и дают их на проведение конференций по большей части на тему свободы совести и религиозной свободы).

Принимая во внимание особенно этот второй фактор, мы все, со всеми нашими традиционными и не очень верованиями, со всеми нашими предпочтениями и предрассудками, межконфессиональными и межцерковными конфликтами и надеждами на их разрешение (и с безнадегой по этому поводу тож), очень возможно, уже давно являемся объектом такого себе "мониторинга" со стороны "мирового сообщества", его явно и не очень явно уполномоченных структур. Как-то там у нас будет развиваться "религиозная обстановка", "религиозная среда", "религиозная жизнь", пр.? причем от ответа на этот и целый ряд сопутствующих вопросов очевидно будет зависеть и судьба Украины у всяческих "вступлениях", "вхождениях", "членствах" и т.д. Итак, если констатировать исходную позицию, то она выглядит следующим образом: за нами следят и нами интересуются в совершенно конкретной плоскости, в частности, не позволяя "академическим" и не очень "академическим" религиоведам напрасно отвлекаться на всякие там "теоретическо-методологические", "семиотические" и разные иные "кабинетные" глупости.

Но что мы можем взять из этой ситуации, из этой довольно-таки пассивной пресуппозиции, кроме поддержания контактов с правительственными чиновниками, зарубежных научных контактов и освоения смет международных конференций? То есть, я спрашиваю, что мы все по содержанию и по смыслу можем из этого иметь? Для более плодотворного поиска ответа на этот вопрос стоило бы нам совершить некий "рефрейминг" отмеченной пассивной пресуппозиции, или по-простому говоря, "сменить позу". Причем таким образом, чтобы, сменив позу, посмотреть на ситуацию под новым углом зрения - главное, чтобы голова и глаза тут были выше других частей тела. Итак, если мы выпрямляемся, "восстаем" (а "восставать", или же "воскресать", в эти дни сам Господь велел особенно), что же мы тогда сможем увидеть? А сможем мы увидеть вещи интересные и эвристически довольно ценные.

Во-первых, увидим, что в Украине таки-то есть политика (в отличие, кстати, от некоторых соседних стран, где кабинетная теория volens-nolens и не всегда от хорошей жизни определяет интересы исследователей). И, поскольку в Украине политика таки-то есть, то роль религиозного фактора в ней и роль политического фактора в развитии религиозной жизни, религиозной среды и т.д. непременно должна стать объектом пристального внимания и многоаспектного изучения.

Во-вторых, мы увидим, что между Украиной и остальным миром (и Европой ближайшим образом) существует та разновидность "расстояния", или "пространства", которая может быть определена скорее как "путь", нежели как "стена". И совсем не какие-то субъективные установки типа "желания-нежелания" определяют заинтересованность нами со стороны мира ко всему прочему еще и с религиозной точки зрения, но объективная неизбежность того, что Украина тот "путь" таки-то пройдет и то "расстояние" таки-то преодолеет.

А в-третьих, мы увидим (и об этом стоит сказать отдельно), что оценивает нас мир (и Европа в первую очередь) на основе определенной системы критериев, исторически выработанных там в качестве индикаторов "цивилизованности-нецивилизованности" (а одновременно - и в качестве меток "свой-чужой", следует признать и это). Объективно же эти критерии являются показателями "общности опыта" - исторического, культурного, духовного; общности опыта, которая ныне делает практически возможным взаимопонимание под эгидой определенной системы ценностей (3). В частности, это:

- Признание особенной роли христианской, иудейской и исламской традиций в утверждении "цивилизационной идентичности" Европы;

- Наличие длительного (еще со времен Реформации та Контрреформации) специфического опыта общественной трансформации религиозной жизни Европы - от существования в условиях т. наз. "универсальной Церкви" в сторону функционирования т. наз. "конфессиональных церквей"; трансформация эта связана с институционализацией поликонфессиональности;

- Возникновение специфической формы "культурной секулярности", которую вовсе не случайно в последнее время обозначают отдельным термином "лаичность". Лаичность считается общим достоянием Европы; уважение лаичности и ее поддержка совместимы с различными формами церковно-государственных отношений. При этом право на свободу вероисповедания необходимо сопоставляется с целой системой прав и свобод человека;

- Существенным следствием "культурной лаичности" является то, что взаимное отделение религиозных институций (а это в Европе, как правило - "конфессиональные церкви") и государства не исключает, а предусматривает признание общественной роли религии и осуществление различными способами церковно-государственного и церковно-общественного сотрудничества;

- Еще одно существенное следствие "культурной лаичности" - признание того, что т. наз. "символическая укорененность" (специфически религиозная форма социализации и обретения идентичности) индивидов является драгоценным ресурсом, особливо в демократиях, чьи светские институты способны переживать кризисы и вызывать разочарование со стороны людей;

- Необходимая внимательность к разным формам религиозного радикализма, нарушающим права и свободы человека, все ж не должна помешать европейским обществам признавать ценность и действенность предыдущих пунктов.

В то же время констатируем, что ради трезвого взгляда на мир и ради надежности экспектаций на будущее стоит отбросить поверхностно-обобщающие стереотипы о "Западе" и "Европе" и внимательно присмотреться к наличию существенных отличий в подходах к разрешению религиозных вопросов, скажем, между Италией и Германией, между Грецией и Бельгией, между Великобританией и Францией. Совершенно справедливо, что вдумчивый анализ этих отличий-особенностей помог бы отказаться от упрощенных представлений о специфике Украины в этом контексте, а также яснее осознать реальный вызовы и эффективнее искать ответы на них. Ведь именно специфика Украины в этом контексте интересует нас наиболее всего.

И дело тут не только в том, в какое мере мы "похожи" или "не похожи" на Европу (ведь Европа тоже различна) в каких-то конкретных институциональных проявлениях функционирования той самой "религиозной жизни". Дело скорее в том, в какой степени украинское общество вместе с его религиозно-церковной составляющей объективно готово быть если уж не "конгруэнтным" к определенным европейским институтам религиозной жизни, то по крайней мере "конгениальным"(реально, а не декларативно) относительно определенной системы ценностей в этой сфере. Ведь перспективы и общественного развития, и политической эволюции в начале XXI столетия, как отмечено аналитиками, концентрируются именно вокруг ценностей.

В этой связи приходится признать, что:

- Опыт трансформации "универсальной Церкви" в "церковь конфессиональную" (поликонфессиональность) для Украины до сих пор остается проблемой. Формально для всех одинаковая поликонфессиональность вовсе не одинаково воспринимается разными субъектами процесса. И явные или скрытые претензии на эксклюзивность (а скрытые, как известно, ничем не лучше явных) демонстрируют не только банальную жажду власти, эдакую "волю к власти". Демонстрируется и то, что общественно-политический, социо-культурный, да и духовно-религиозный опыт Украины совсем не является однородным, как неодинакова история ее отдельных регионов и частей ее народа. Следствием этой ситуации стал не так давно (во время нашумевших у нас и за рубежом президентских выборов) еще раз подтвержденный факт, что разные конфессии (и даже разные юрисдикции в рамках одной конфессии) реально представляют разные традиции социального и культурного развития, разные "позиции выбора" относительно перспектив нашего общества. Вот и выходит, что опора, по сути, на разные формационные модели развития (а в Украине это и архаичные "доиндустриальные", "индустриальные" и "постиндустриальные" модели) определяет также и разнообразие конфессиональных позиций по поводу поликонфессиональности, государственно-церковных отношений, участия в распределении власти в обществе и т.д.

- Опыт "культурной лаичности" для Украины также оказывается ныне проблемой. Это в значительной мере объясняется тем, о чем я говорил только что. Невзирая на длительный опыт институциональной секуляризации ( а с ним, в частности, связан наболевший вопрос о реституции церковного имущества), Украина и ныне - недостаточно светская страна. Речь идет как раз о той уже упомянутой "лаичности", которая является измерением не институциональной секулярности, а персональной, личностной свободы - свободы от манипуляций со стороны духовно-властных структур, свободы прежде всего в реализации права на волеизъявление и манифестацию в сфере совести и вероисповедания.

Где признаки этой недостаточной светскости? Не претендую сейчас на полноту анализа и изложения. Но вот, например: не только лишь религиозность, но и принадлежность к определенной конфессии продолжает у нас оставаться (прежде всего, в некоторых формах идеологии, претендующих на всеобщее - нациотворческое и государственническое значение) существенным признаком, своего рода "визиткой" "национальности", в т.ч. в смысле "гражданства". И это вовсе не та "символическая укорененность индивидов", которая является результатом личностного выбора и реализации свободы совести. У нас чаще всего в таких случаях идет речь о "национальной церкви", о "единой поместной церкви" и в том же духе. Но ведь тогда речь идет снова именно о господстве "структур", о "власти структур". Мало того, что такие идеологемы являются проявлением плохо скрытых (или плохо скрываемых) эксклюзивистских претензий остатков "универсальной Церкви" , которая сама по себе есть атавизм в контексте европейской эволюции. Кроме того, такие идеологемы - фактический эвфемизм для концепта "государственной церкви", традиционно наиболее свойственного православному сегменту европейской цивилизации и ныне весьма проблематичного с точки зрения основных европейских ценностей в сфере свободы совести и религии.

Другой пример - в сфере образования (прежде всего государственного, которое по закону должно быть светским): идеологическая подготовка и обоснование внедрения религиозных предметов в государственной средней школе, а также "теологии" (или "богословия"? - с этим тоже не все еще ясно) в высших государственных учебных заведениях. Конечно же, это отдельный и большой вопрос. И он, нужно признать, слишком уж перегружен моралистической составляющей: ну как же можно, заботясь о национальном, культурном, моральном возрождении, пренебречь воспитанием традиционной духовности и моральности, помощь в котором предлагают религиозные организации? (4) В то же время не можно не видеть и других еaster eggs в этой ситуации, в частности:

- Исключительной проблематичности (с нашей-то историей идейных взаимоотношений между конфессиями) в определении культурно-идеологического (читай: конфессионального) основания для введения, скажем, религиозной этики в средней школе, или богословия в школе высшей;

- Объективной реальности (очень может быть, для кого-то и желательной, принимая во внимание значительно подорванную в советский период религиозную инфраструктуру и стремление это как-то компенсировать) использования ресурсов и инфраструктуры государственной школы не только для воспитания и просветительства, но и для катехизации, а в случае с вузовским богословием - и для подготовки церковных кадров.

Итак, если отвлечься от доминантно моралистической позиции в этом вопросе, то придется предусмотреть по крайней мере возможность сопоставления путей его решения с мерой светскости нашего многоконфессионального общества. Когда восстановление разоренных ресурсов и инфраструктуры религиозных организаций (в т.ч. инфраструктуры религиозного образования и воспитания) будет происходить в согласии с принципами светскости государства и его институтов, будет происходить как восстановление сил самого церковного организма. Что, в свою очередь, будет способствовать становлению новой культуры межконфессионального сосуществования, развитию её в культуру межконфессионального сотрудничества.

Кстати, как бы парадоксально это не звучало, не таким уже и абсурдным выглядел хотя бы такой критерий своевременности введения теологии в нашей высшей школе: этому придет время, когда уважаемые представители разных церквей на этом не будут настаивать так, как это ныне случается. Не будут настаивать именно благодаря достаточности собственных ресурсов и инфраструктуры дл я развития богословского образования и подготовки церковных кадров. Или хотя бы благодаря наличию в обществе ясных перспектив движения к такой достаточности. Это и будет признаком той необходимой степени светскости, при которой общество "выдержит" теологию в высшей школе. Уже как сугубо культурный феномен, открытый для свободного избрания, изучения и рефлексии (и критической рефлексии в том числе).

Тема европейского опыта в области религиозной жизни как зеркала, в которое нам еще всматриваться и всматриваться, открыта для обсуждения. Как уже было сказано - для более глубокого осознания меры ответственности за те или иные решения вопросов, касающихся свободы совести как на уровне государственного законодательства, так и на уровне школы и других институтов украинского общества.

Примечания:

1. Этот опыт демонстрируют как основной промотор проведения международных и всеукраинских религиоведческих форумов - Украинская ассоциация религиоведов, так и другие научные центры в Киеве и в целом по Украине.

2. И сравнить эту картинку с соответствующим состоянием дел за границей, как на Востоке, так и на Западе. В этой связи довольно непривычно для меня было недавно побывать на такой, совсем теоретической, с достаточно "кабинетной" проблематикой, религиоведческой конференции в российском Санкт-Петербурге. Мало того, что секция, посвященная религии и политике, была там лишь одной из семи и при том наименьшей; мало того, что удалось мне побывать на секциях и по философско-методологическим проблемам религиоведческих исследований, и по истории и антропологии религии, и по социологии религии, и по проблеммам исследования религиозной личности - еще и самому посчастливилось на секции по проблемам герменевтики священных текстов высказаться по поводу путей "помещения" священного текста в поле научно-религиоведческого дискурса. Вот было утешение для "академически" настроенного ума!

3. Ирония судьбы и одновременно добрый знак (такая себе "добрая весть") состоит в том, что очередное сообщение ("месiдж", как модно сейчас говорить) об этих критериях и ценностях пришло в Украину совсем недавно. Имею в виду буквально на днях опубликованный киевским издательством Дух i Лiтера украинский перевод книжки француза Jean-Paul Willaime под названием Europe et religions. Les enjeux du XXI-e siecle (в украинскому варианте: Жан-Поль Вiллем. Европа та релЁгii Ставки XXI-го столЁття). Из этого "послания: все мы еще раз получили хорошую возможность познакомиться с интересной и эвристически полезной версией представления существенных певних признаков и тенденций европейской "религиозной жизни" - в разнообразии культурных, политических и духовных коннотаций самого понятия "европейский".

4. Заранее, кстати, проводя переподготовку педагогических кадров в рамках церковных и церковно-общественных структур. Я и сам по приглашению таких структур преподавал на подобных педагогических курсах. Как-то сейчас будет?

3. Книжные обзоры

Рик Корниш. Краткие очерки богословия. - СПб., Изд-во "Шандал", 2006. - 256 с. (Серия "Вникай в учение"). ISBN: 5-93925-110-2

Книга написана для тех, кто жаждет более глубоких знаний, чем те, что может дать назидательное "чтение на каждый день", но не готов приступить к самостоятельной проработке серьезного учебника по богословию. Она состоит из ста коротких уроков, каждый их которых посвящен одному из основополагающих учений христианства и на ознакомление с которым уйдет не более пяти минут, и является доступным и увлекательным введением в христианское богословие.

Источник: Официальный сайт изд-ва "Шандал"

4. Одной строкой...

Библейские компьютерные программы - http://www.biblesoft.narod.ru

Форум "Загадки истории и археологии" - http://www.artezian.org/_forum/index.php