Последние новости

Самые многообещающие книги ярмарки "Non/fictioNвесна". 2024.
2024-04-05 10:23 bear_bull
Обобщил 25 списков (список списков - в конце сообщения), в которых специалисты рекомендуют свежие книги, представленные на ярмарке "non/fictioNвесна". Получилось 475 книг.
Аналогичный список по прошлой ярмарке здесь.
Итак, топ-30 книг (указано количество списков, в которых представлена книга):

12. Яна Вагнер. "Тоннель"

11. Абрахам Вергезе. "Завет воды"

10. Генри Джеймс. "Другой дом"
10. Алексей Поляринов. "Кадавры"
10. Светлана Тюльбашева. "Лес"
10. Азар Нафиси. "О чем я молчала. Мемуары блудной дочери"

9. Янь Лянькэ. "Когда солнце погасло"
9. Алексей Иванов. "Речфлот: История речного флота Российской империи и Советского Союза"

7. Антония Сьюзен Байетт. "Вавилонская башня"
7. Максим Лео. "Герой со станции Фридрихштрассе"
7. Маттео Пасквинелли. "Измерять и навязывать. Социальная история искусственного интеллекта"
7. Лени Зумас. "Красные часы"
7. Дэниел Мейсон. "Северный лес"
7. Наталия Гинзбург. "Семейный лексикон"
7. Наталия Лебина. "Хрущевка"
7. Саяка Мурата. "Церемония жизни"

6. Хорхе Каррион. "Вымышленные библиотеки"
6. Киран Сетия. "Жизнь жестче. Как философия помогает не отчаиваться в трудные времена"
6. Стивен Уокер. "Первый: Новая история Гагарина и космической гонки"

5. Катя Гущина. "Горький, который хотел летать"
5. Алексей Смирнов фон Раух. "Доска Дионисия"
5. Бенджамин Вургафт, Мерри Уайт. "Искусство вкуса. Кулинарная история человечества"
5. Майи и Рубена Фоукс. "Искусство Центральной и Восточной Европы с 1950 года"
5. Ребекка Куанг. "Йеллоуфейс"
5. Маргарита Шиц, Александр Кобеляцкий. "Люди 1920-х годов. Вопреки утопии"
5. Мариу ди Андради. "Макунаима, герой, у которого нет характера"
5. Эмке Каролин. "Против ненависти"
5. Ася Демишкевич. "Раз мальчишка, два мальчишка"
5. Чарльз Кокелл. "Разговоры с таксистами о жизни и устройстве Вселенной"
5. Анна Шипилова. "Скоро Москва"
5. Д. Антонов, М. Майзульс, Л. Сукина. "Русское Средневековье. Мир идей"


1. Интриги книги; 2. Топ-лист ярмарки Non/fictio№25; 3. Афиша; 4. Форбс; 5. Правила Жизни; 6. TheCity; 7. Сноб; 8. Ведомости; 9. Коммерсант; 10. Российская Газета; 11. Год Литературы-1 и Год Литературы-2; 12. тк Books_Reviews; 13. Фальтер; 14. Buro; 15. Реальное время; 16. РБК; 17. Teatr to go; 18. тк Толще твиттера; 19. Seasons; 20. Медуза; 21. Кинопоиск; 22. Enotable; 23. Blueprint; 24. Прочтение; 25. Культура.

И в заключении несколько ссылок, которые посвящены только детским и подростковым книгам (надо отметить, что и во многих "взрослых" списках детские книги также упоминаются):
1. Teatr to go-дети; 2. Год Литературы-дети; 3. Топ-лист для детей ярмарки Non/fictioNвесна и Топ-лист "Особое детство" ярмарки Non/fictioNвесна;  4. тк Books_Reviews-дети.

P.S. Ну, и вопросы по прошлому аналогичному списку: а кто и что из него читал? Что понравилось, что - нет? Достойны ли книги из такого списка быть в списке лучших книг года? Есть ли смысл в такого рода списках или все это лишь реклама?

Телеграм-канал "Интриги книги"

10 статей о литературе и не только. Апрель 2024 г.
2024-04-04 09:18 bear_bull
Предыдущие 10 статей.

1. В статье "The Ghost of Gabriel García Márquez" ("Призрак Габриэля Гарсиа Маркеса") Джуно Диаз (автор книги "Короткая фантастическая жизнь Оскара Вау") рассказывает о посмертно опубликованном романе Нобелевского лауреата «Увидимся в августе».

2. "Cooking with Franz Kafka" ("Готовим с Францем Кафкой").

3. Liu Cixin: ‘I’m often asked – there’s science fiction in China?’ (В интервью Лю Сицынь - автор книги "Задача трех тел" - рассказывает, что его часто спрашивают, есть ли в Китае научная фантастика?).

4. Interview Teju Cole & Alice Zoo (Теджу Коул - автор книги "Открытый город" - рассказывает о последовательности действий, портретной живописи и взаимодействии изображения и текста).

5. "What Do Crossword Puzzles Really Test?" ("Что на самом деле проверяют кроссворды?" В своей новой книге "The Riddles of the Sphinx: Inheriting the Feminist Legacy of the Crossword" Анна Шехтман выступает за загадки, отражающие более широкий смысл известных знаний).

6. "Computational thematics: comparing algorithms for clustering the genres of literary fiction" ("Вычислительная тематика: сравнение алгоритмов кластеризации жанров художественной литературы": компьютеры уже не только определяют, к какому жанру относится книга, но и делают это разными способами, так что стоит задачи сравнения алгоритмов).

7. "Learning Lessons From the Cyber-attack. British Library cyber incident review" ("Извлечение уроков из кибератаки. Рассмотрение киберинцидента в Британской библиотеке").

8. "Tolstoy’s search for truth: ‘The Kingdom of God’" ("Лев Толстой в поисках истины: "Царство Божие". Приведено вступление к новому изданию перевода книги «Царство Божие внутри вас" на английский язык).

9. "God forbid that a dog should die’: when Goodreads reviews go bad" ("Не дай Бог, чтобы собака умерла»: когда отзывы на Goodreads становятся плохими").

10. ‘We didn’t expect this phenomenon to last’: France’s comic-book tradition is hitting new heights" ("«Мы не ожидали, что это явление продлится долго»: традиция чтения комиксов во Франции достигает новых высот").

Телеграм-канал "Интриги книги"

За какими книгами стоит сходить на Non/fictioNВесна-2024.
2024-04-03 09:39 bear_bull

На этой неделе открывается Международная ярмарка интеллектуальной книги "non/fictio№весна". 10 книг, которые, с моей точки зрения, представляют на выставке наибольший интерес (неупорядочены):

1. Салман Рушди. "Город Победы" (пер. Анны Челноковой, изд. АСТ, Corpus). Нужны ли тут комментарии?

2. Эрнан Диаз. "Доверие" (пер. Дмитрия Шепелева, изд. Строки). Мои комментарии здесь.

3. Роберто Боланьо. "Дикие сыщики" (пер. А.Мазурова, изд. АСТ, Астрель СПб). По мнению некоторых экспертов - лучшая книга автора

4. Ральф Эллисон. "Невидимый человек" (пер. Елены Петровой, изд. МИФ). Книга представлена, наверное, во всех списках лучших книг. Уже давно классика

5. Антонио Муньос Молина. "Бельтенеброс" (пер. Елены Горбовой, изд. Поляндрия. No Age). Издательство продолжает нас радовать книгами это выдающегося автора.

6. Колм Тойбин. "Мастер" (пер. Елены Калявиной, изд. Иностранка). Еще одна живая классика из топ-списков.

7. Пол Линч. "Песнь пророка" (пер. Марины Клеветенко, изд. Иностранка). Букеровский лауреат-2023.

8. Антониу Лобо Антунеш. "Слоновья память" (пер. Екатерины Хованович, изд. Ивана Лимбаха). Писатель мировой величины со своим оригинальным стилем. Лауреат множества премий. У нас книга выходила в журнале "Иностранная литература".

9. Абрахам Варгезе. "Завет воды" (пер. Марии Александровой, изд. Фантом Пресс). Через 15 лет после "Рассечения Стоуна" автор, похоже, создал еще один шедевр.

10. Саша Станишич. "Волк" (пер. Ольга Теремкова, изд. самокат). Всегда радует, когда большие писатели пишут и для подростков. Радует вдвойне, когда такие книги издают и у нас.

P.S. Напоминаю и десятку книг с прошлой Международной Ярмарки Интеллектуальной Литературы "non/fictio№25".

Телеграм-канал "Интриги книги"

Пять лучших книг о геополитике.
2024-04-02 09:54 bear_bull
Выбрано адмиралом Джеймсом Ставридисом - автором (совместно с Эллиотом Акерманом) романа «2054», вышедшего в марте.

1. Под редакцией Robert B. Strassler. "The Landmark Thucydides" ("Знаковый Фукидид", 1996)
История Фукидида о Пелопоннесской войне (431-404 гг. до н.э.) представляет собой лучший рассказ о мощном геополитическом конфликте. Афинам, доминирующей морской державе, бросает вызов Спарта, выскочка на суше. Чтобы доминировать в Древней Греции, два города-государства полагаются на сложные системы альянсов, на умелых дипломатов, на военную мощь и меняющиеся цели. Война длится почти три десятилетия и вынуждает почти все остальные города-государства выбрать чью-либо сторону. Ад поглотил их всех. Это историческое произведение одновременно идеалистическое («Считая счастье плодом свободы и свободы доблести, никогда не уклоняйтесь от опасностей войны») и прагматическое («Сильные делают то, что хотят, а слабые страдают потому что должны»). Рассказывая о войне, которая причинила глубокий урон обеим сторонам, Фукидид дает нам изречение для наших смутных времен: «Ход войны невозможно предвидеть, и ее развитие обычно диктуются импульсом момента».

2. Барбара Такман. "Августовские пушки" (1962).
Шедевр Барбары Такман рассказывает о начале Первой мировой войны в Европе. История того рокового лета разворачиваются среди безумия, бюрократии, эгоизма и ненависти. За четыре коротких года события, изложенные в книге, неумолимо ведут к концу Австро-Венгерской империи, разрушению Османского мира и последним деяниям русских царей. «На часах истории был закат, — пишет Такман, — и солнце старого мира садилось в угасающем сиянии великолепия, которого больше никогда не увидишь». Это поучительная геополитическая история, в которой военно-промышленный комплекс по существу требует войны. Эта история олицетворяет то, как человеческий разум беспечно следует планам и предопределенным взглядам: «Ничто так не утешает военный разум, как максима великого, но мертвого генерала». Тема Такман проста, хотя и пугает: бесконечные просчеты, ошибочное общение, ложные рассказы и простая глупость в сочетании с почти умышленным упрямством (все это можно предотвратить) стали причиной миллионов смертей.

3. Джон Льюис Гэддис. "О большой стратегии" (2018).
Чтобы понять глобальную геополитику, нам необходимо оценить, как все средства национальной мощи – дипломатические, экономические, военные, культурные, географические – могут быть интегрированы для продвижения интересов нации. Джон Льюис Гэддис акцентирует внимание на боевых действиях, которые часто определяют геополитические водоразделы: «Великие стратегии традиционно ассоциировались с планированием и ведением войн». Он приводит примеры глобальных сценариев во времени: от персидского вторжения и поражения от рук греческих городов-государств до долгого заката холодной войны. Он указывает на ошибки высокомерия и эго, начиная с того, как Юлий Цезарь перешел Рубикон и заканчивая неудачами Линдона Джонсона во Вьетнаме. Он обнажает высокомерие попыток устранить препятствия без реалистичного взгляда на результат, такие как неудавшаяся испанская армада Филиппа II и безрассудное вторжение Гитлера в Россию. Не все лидеры терпят неудачу в выполнении огромной задачи по созданию работоспособной большой стратегии. Гэддис аплодирует геополитическим способностям римского императора Августа и канцлера Германии Отто фон Бисмарка. «Проверка хорошей теории, — пишет он, — заключается в ее способности объяснить прошлое, поскольку только в этом случае мы можем доверять тому, что она может рассказать нам о будущем». Этот небольшой, но запоминающийся том превосходно справляется с испытаниями, раскрывая геополитику прошлого и позволяя нам предугадывать мир грядущий.

4. Генри Киссинджер. "Мировой порядок" (2014).
Хотя книга Генри Киссинджера была опубликована почти десять лет назад, читается она так, будто вырвана из сегодняшних геополитических заголовков и сильно приправлена реальной политикой: «Государство — это хрупкая организация, и государственный деятель не имеет морального права рисковать своим выживанием ради этических ограничений». Киссинджер, ученый, дипломат и бывший госсекретарь, умер в 2023 году. Заядлый организатор систем, в этой книге он анализирует отдельные принципы, которые обеспечили большую часть мировых геополитических структур: европейскую Вестфальскую государственную систему, исламский порядок, ориентированный на религию в качестве центра структуры, централизованную структуру власти в Азии с центром в Китае, а также глобальную систему взаимосвязанных организаций, таких как ООН, Всемирный банк и Международный валютный фонд, в которых после Второй мировой войны доминировала Америка. Хотя книга лучше всего рассказывает о формировании конкурирующих мировых геополитических держав в узнаваемую систему, она не является простым гимном прагматическому реализму. «Идеалисты не обладают монополией на моральные ценности, — заключает Киссинджер. - Реалисты должны признать, что идеалы также являются частью реальности».

5. Дж. Р. Р. Толкин. "Властелин колец" (1954-55).
Как трехтомный фэнтезийный роман Дж. Р. Р. Толкина попал в список книг о геополитике? Это тонко замаскированный роман с отсылками ко Второй мировой войне. Поставьте Гитлера на роль злого Саурона, позвольте Муссолини быть волшебником Саруманом и создайте героический союз, чтобы противостоять им. Хоббиты — мирные люди, которых Толкин представил в своей предыдущей работе, — несут большую часть истории. Но остальные герои книги являются геополитическими хозяевами этой истории. И что это за история: огромная сила зла ищет контроль над разрушительной технологией; в сопротивлении сформировался протертый и состоящий из фракций союз; ужасная серия сражений на равнинах, в горах и реках; и уроки сложной дипломатии, экономического удушения, изысканного предательства и контроля над разумом. «Властелин колец» является и предостережением об опасностях мира, когда мы слышим от древнего эльфийского лорда Элронда: «Пусть не ходит во тьме тот, кто не видел наступления ночи». Хоббиты изо всех сил стараются оставаться наивными и невинными. В какой-то момент Фродо, их случайный лидер, говорит: «Бесполезно отвечать на месть местью: она ничего не излечит». Может быть и так. Но геополитический урок «Властелина колец» заключается в борьбе со злом всем своим сердцем и душой и в создании на этом пути всевозможных альянсов.

Телеграм-канал "Интриги книги"

Вопросы из "Что? Где? Когда?"
2024-04-01 12:50 bear_bull
Вчера в очередной игре "Что? Где? Когда?" прозвучало три вопроса так или иначе связанных с книгами:

1. В начале 20 века в Англии вышел сборник историй с иллюстрациями Чарльза Робинсона. Это иллюстрация к истории об одной старушке. Мы эту историю знаем, правда, главная героиня там не старушка. Кто изображен на портретах, которые мы от вас скрыли?
2. К какому жанру писатель Самюэль Батлер отнес любое человеческое творение, будь то живопись или даже литература или музыка?
3. Ты вдруг понимаешь, что по правую руку их уже остается меньше, чем по левую, и хочешь замедлиться, но всё равно летишь вперед. О чем речь?

Ответы:
1. "Маша и три медведя"
2. Автопортрет
3. О книге.

Телеграм-канал "Интриги книги"

Почему "Фрикономика" не смогла трансформировать экономику.
2024-04-01 10:37 bear_bull
Статья в "The Economist", посвящённая фрикономике, делает вывод, что примененный подход был забавным, но в настоящее время потерял популярность:

""Экономика — это изучение человечества в повседневной жизни" ("занимается исследованием нормальной жизнедеятельности человеческого общества", как написано в нашем переводе от 1983 года). Так начинаются «Принципы экономики» Альфреда Маршалла - учебник XIX века, который помог создать общий язык, которым экономисты пользуются до сих пор. Утверждение Маршалла о том, что экономика изучает «повседневное», было заявлением о намерениях, а не результатом изучения прошлого. Дисциплина намеревалась серьезно отнестись к некоторым из самых неотложных вопросов человеческой жизни. Как мне оплатить счета? Чем я зарабатываю на жизнь? Что произойдет, если я заболею? Смогу ли я когда-нибудь выйти на пенсию?

В 2003 году газета « Нью-Йорк Таймс» опубликовала профиль Стивена Левитта, экономиста из Чикагского университета, в котором он выразил совершенно иную точку зрения: «По мнению Левитта, — говорила статья, — экономика — это наука с отличным инструментарием для получения ответов, но имеется серьезная нехватка интересных вопросов». Левитт и автор статьи Стивен Дабнер вместе написали книгу «Фрикономика». В их книге о повседневной жизни было совсем немного. С помощью зарисовок о мошенниках-борцах сумо, о торговцев крэком с минимальной заработной платой и о Ку-клукс-клане - организации сторонников превосходства белой расы, авторы исследовали, как люди реагируют на стимулы и как использование новых данных может раскрыть, что на самом деле ими движет.
«Фрикономика» имела успех. В списках бестселлеров она занял место чуть ниже «Гарри Поттера». Как и комиксы Marvel, эта книга породила целую вселенную: колонки в "New York Times", подкасты и продолжения, а также подражателей и критиков, полных решимости опровергнуть  аргументы. Это был пик волны книги, обещавших причудливый, но строгий анализ вещей, который общепринятые взгляды упускали из виду. 7 марта Левитт, который для многих стал образцом экономиста, объявил о своем уходе из академических кругов. «Мне здесь не место», — сказал он.

Во время своей академической карьеры Левитт писал статьи по прикладной микроэкономике. По его собственному скромному мнению, он был «сноской в статье о «революции достоверности». Это относится к использованию статистических приемов, таких как анализ инструментальных переменных, естественных экспериментов и разрывов регрессии, которые предназначались для выявления причинно-следственных связей с использованием данных. Он популяризировал методы таких экономистов, как David Card, Guido Imbens и Joshua Angrist, которые вместе получили Нобелевскую премию по экономике в 2021 году. Идея заключалась в том, чтобы использовать особенности в данных для моделирования случайностей, которые ученые обнаруживали в контрольных экспериментах. Например, для оценки влияния дополнительного года обучения на заработную плату использовались произвольные даты начала школьных семестров.

Отличием подхода «Фрикономики» было применение методов к «скрытой стороне всего», как гласил слоган книги. Работа Левитта была сосредоточена на преступности, образовании и расовой дискриминации. В самой противоречивой главе книги утверждается, что общенациональная легализация абортов в Америке в 1973 году привела к падению преступности в 1990-е годы, поскольку большое число нежеланных детей не появились на свет, и они не выросли подростками-правонарушителями. Это была классика жанра для умников: непоколебимый социолог, использующий данные, чтобы прийти к противоречивому выводу, и не уклоняющийся от оскорблений. Однако это было неправильно. Позже исследователи обнаружили ошибку в программе и указали, что Левитт использовал общее количество арестов, которое зависит от численности населения, а не уровень арестов, который не зависит. Другие отметили, что снижение количества убийств началось среди женщин. Возможно, большую роль сыграли разводы по обоюдному согласию, а не легализация абортов.

Другие экономисты, в том числе James Heckman, коллега Левитта в Чикаго и еще один лауреат Нобелевской премии, были обеспокоены упрощением. «Мило» — так он описал такой подход в одном из интервью. Возьмите документ о дискриминации в «Слабом звене», игровом шоу, в котором участники голосуют за удаление других участников в зависимости от того, считают ли они, что они тратят деньги из-за их неправильных ответов (в начале игры) или являются конкурентами для получения призового фонда, правильно отвечая на них (на следующей стадии). Это предоставило возможность Левитту посмотреть, как наблюдения за компетентностью других людей связано с расизмом и сексизмом. Хитрый замысел, но, возможно, имеющий ограниченное значение для понимания более широких экономических результатов.

В основе критики Хекмана лежала идея о том, что специалисты-практики таких исследований обращают внимание на «внутренние достоверности» (гарантируя, что оценки эффекта некоторых изменений были правильно оценены), а не на «внешние достоверности» (применимы ли оценки в более широком смысле). Вместо этого Хекман считал, что экономисты должны создавать структурные модели принятия решений и использовать данные для оценки параметров, объясняющих поведение внутри них. Дебаты стали токсичными. По словам Левитта, Хекман зашел так далеко, что поручил аспирантам разобрать на части работу автора «Фрикономики» для выпускного экзамена.

Знали ли вы...
Ни один из спорящих не выиграл. Революция доверия пожирала своих собственных детей: последующие статьи часто опровергали результаты, даже если, как в случае с работами, популяризированными «Фрикономикой», у них была загробная жизнь в виде анекдотов на коктейльных вечеринках. Проблема распространилась и на остальную профессию. Недавнее исследование, проведенное экономистами Федеральной резервной системы, показало, что менее половины опубликованных статей, которые они рассмотрели, могут быть повторены даже при помощи самих авторов. Противоречивые результаты Левитта вышли из моды, и экономисты в целом стали более скептически настроены.
Однако более предпочтительные подходы Хекмана имеют и свои собственные проблемы. Структурные модели требуют допущений, которые могут быть столь же неправдоподобными, как и любой причудливый квазиэксперимент. К сожалению, многие современные исследования используют огромные объемы данных и методы «революции доверия» для повышения надежности результатов, чтобы прийти к очевидным выводам. Многовековые вопросы экономики так же интересны, как и всегда. Инструменты для их расследования все еще находятся в стадии разработки."

Телеграм-канал "Интриги книги"

Умные деньги: как изменилась судьба футбольного клуба «Брентфорд».
2024-03-29 10:01 bear_bull
Simon Kuper - обозреватель The Financial Times - рассказывает о книге Alex Duff "Smart Money: The Fall and Rise of Brentford FC" ("Умные деньги: падение и взлет футбольного клуба «Брентфорд»"), в которой автор описал, как Мэтью Бенхэм использовал статистические данные, чтобы вывести футбольный клуб в Премьер-лигу:

"Однажды в 2005 году, когда маленькому футбольному клубу из Брентфорда угрожала администрация, человек по имени Мэтью Бенхэм позвонил в офис клуба и спросил, чем он может помочь. В итоге он выдал клубу анонимный кредит. Бенхэм, профессиональный игроман, который вырос, поддерживая «Брентфорд», решил использовать статистические данные, чтобы поднять этот клуб, расположенный в западном Лондоне, в Премьер-лигу.
История Брентфорд является ближайшим футбольным эквивалентом «Moneyball» Майкла Льюиса, классического рассказа о том, как стесненная в деньгах команда «Окленд Атлетикс» использовала статистические расчеты для побед в бейсбольных матчах. История Брентфорда только и ждала, чтобы ее рассказали. Жаль, что в "Smart Money" Алекс Дафф, опытный журналист и местный житель, выросший на поддержке клуба, рассказал об этом поверхностно, не особо углубляясь в суть вещей.

Основанный в 1889 году, «Брентфорд» практически всегда был клубом пригородного района. Они черпали свою поддержку на улицах белого рабочего класса вокруг Гриффин-парка, их территории до 2020 года, где на каждом углу были пабы. У них был краткий период расцвета в тогдашнем первом дивизионе до и после Второй мировой войны, отмеченный необдуманным турне по нацистской Германии в 1937 году. После вылета в 1947 году они пережили 70-летний период спада. В 1960-х годах они почти объединились с «Куинз Парк Рейнджерс».

Дафф рассказывает обо всем этом с усердием репортера, проработавшего 15 лет в Bloomberg News, но как бы издалека, без особых подробностей. Иногда он позволяет своим исследованиям продемонстрировать многое, например, историю о моде на портер в довоенном Брентфорде. Имеется и хороший портрет сербского председателя клуба, иммигранта 1970-х годов, владельца итальянским рестораном в Голливуде, который часто посещали Элизабет Тейлор и Пол Ньюман.
По сей день Брентфорд арендует тренировочную площадку у 700-летней Mercers' Company, которая спонсирует (и это очень британская история) дорогую частную школу Святого Павла. Казалось бы, неизменное отсутствие потенциала у клуба было прекрасно выражено в речевке фанатов КПР в 2018 году: «Вы всего лишь автобусная остановка в Хаунслоу». Но к тому времени Бенхэм уже творил свое тихое волшебство.
Бенхэм вырос недалеко от Итонской школы, где преподавали его родители. Он начал следить за «Брентфордом», потому что это был ближайший к его дому профессиональный футбольный клуб, находившийся всего в 17 милях. Он изучал физику в Оксфорде, затем «стал звездным трейдером деривативов» в Сити, прежде чем занялся спортивными азартными играми.

Здесь можно было заработать деньги, потому что букмекеры неправильно рассчитывали коэффициенты на футбольные матчи. Кванты (аналитики данных) разработали более точные методы оценки истинной формы клубов. Они оценивали не только результаты, которые зависели от воли случая: влетел ли мяч от штанги или нет. Бенхэм какое-то время работал в синдикате, которым управлял Тони Блум, прежде чем поссориться с ним, как пишет Дафф, видимо, в результате «спора по поводу использования собственной модели ставок».

Блум использовал свое состояние, чтобы возглавить футбольный клуб «Брайтон», и опередил Бенхэма в выходе в Премьер-лигу. Тем временем Бенхэм основал собственную игорную компанию Smartodds на Хайгейт-роуд в Лондоне.
Как только его кредиты Брентфорду превратилась в полномасштабное поглощение клуба, он поставил перед своими квантовыми сотрудниками новую задачу: они должны не только предсказывать результаты матчей, но и пытаться выиграть их за Брентфорд. Они выявляли недооцененных игроков и разработали новую тактику.
Одним из многих недостатков, которые они заметили в футболе, было пренебрежение стандартами (в основном угловыми и штрафными), на которые приходится около 30% всех голов. Многие клубы их практически не тренировали. Для Бенхэма это выглядело так, как будто студент не удосужился подготовить 30% экзаменационных вопросов, поэтому Брентфорд нанял итальянского тренера по стандартам. Благодаря превосходному интеллекту они стали регулярно побеждать более богатых противников. Им также удалось получить прибыль от трансферов при выходе в Премьер-лигу.

Сегодня Бенхэм, чье состояние оценивается в 300 миллионов долларов, является предпоследним по благосостоянию владельцем клуба Премьер-лиги, однако его клуб, скорее всего, снова выживет в этом сезоне. Когда Брентфорд встречается со своим духовным близнецом -  Брайтоном в самой конкурентной лиге мира, он и Блум избегают друг друга.
Это увлекательная история, но Дафф рассказывает ее, имея неясное видение реальности. Похоже, он никогда даже не встречался с замкнутым Бенхэмом. «Moneyball» Льюиса работает, потому что «Окленд А» предоставим ему доступ ко всем своим областям. "Умные деньги" — это на самом деле упущенная возможность."

Телеграм-канал "Интриги книги"

Cколько стоит человеческая жизнь?
2024-03-28 09:34 bear_bull
Писатель Eliane Glaser в своей статье в "The Guardian" знакомит нас с только что вышедшей книгой Дженни Климан "The Price of Life: In Search of What We’re Worth and Who Decides" («Цена жизни: сколько мы стоим и кто это решает»). Это захватывающее исследование как оценивают стоимость человеческой жизни - от здравоохранения до киллеров:

"В начале мая 2020 года губернатор Нью-Йорка Эндрю Куомо был вынужден ослабить Covid-ограничения. «Чем быстрее мы вновь откроемся, тем ниже экономические издержки, но тем выше человеческие издержки, потому что тем больше жизней будет потеряно, — сказал он в телеобращении. - Всё возвращается к вопросу о том, сколько стоит человеческая жизнь. Это настоящая дискуссия, которую никто не признает открыто или свободно, но мы должны это сделать».
Этот табуированный вопрос находится в центре захватывающей книги. Мы можем воздерживаться от обсуждения этого вопроса, но за закрытыми дверями постоянно подсчитывается цена человеческой жизни. Так кто же принимает решение, с какой целью и по каким критериям? И что эти цифры говорят о том, кто и сколько стоит?

В своей первой книге «Секс без людей, мясо без животных. Кто проектирует мир будущего» журналистка и телеведущая Дженни Климан рассказала о встречах с учеными и предпринимателями, работающими на переднем крае технологических инноваций. В новой книге она вновь ищет человеческие истории, которые делают обезличенное понятным, и берет интервью у тех, кто держит алгоритмические весы, и у тех, чья жизнь находится на волоске.

Какова цена за чью-то голову? Климан ужинает с бывшим наемным убийцей. Он не хочет говорить о цифрах, но она узнает, что  в Великобритании вознаграждение в среднем составляет около 15 000 фунтов стерлингов. Она слушает душераздирающие истории о вьетнамских женщинах, проданных в Великобританию в качестве домашних рабынь. Она навещает родственников Рэйчел и Пола Чендлеров, пары пенсионеров из Танбридж-Уэллс, которые были похищены сомалийскими пиратами во время морского путешествия в 2009 году. Британское правительство отказалось платить выкуп, поэтому паре пришлось договариваться об этом самостоятельно. Средний мировой спрос на услугу в 2021 году составил 368 901 доллар.
Директор американской компании, торгующей донорскими телами (около 5000 долларов без учета доставки), настаивает на том, что его трупы используются только для медицинских исследований; иные могут оказаться манекенами для краш-тестов или подопытными кроликами для пластики носа. Некоторые тела покупают (через посредников) британские университеты, которым требуются дефицитные части тела для курсов анатомии: голова может стоить около 600 долларов.
Климан посещает завод Lockheed Martin в Форт-Уэрте, штат Техас, где производятся истребители F-35 - самое дорогое вооружение в мире. Чтобы подсчитать цену унесенных жизней, Климан делит стоимость самолета – около 110 миллионов долларов – на приблизительное количество людей, которых он убил. Ответ, по ее признанию, по меньшей мере неточный, но он поднимает вопрос, почему существует такая огромная машина для убийств.

Можно было бы ожидать, что страхование жизни даст более правильные цифры, но выплаты зависят только от внесенных премий. Актуарии оценивают вашу вероятную продолжительность жизни, а не то, сколько вы стоите. Управление по компенсации криминальных травм выплатит семьям жертв убийств 11 000 фунтов стерлингов. Больше платят за серьезную травму, которая влечет за собой пожизненный уход.
После теракта на Лондонском мосту в 2017 году семьи погибших имели право на установленную законом компенсацию, но те, кто пострадал от фургона, которым управляли нападавшие, получили миллионы от компании по прокату автомобилей Hertz. Выплаты по коммерческому страхованию сами по себе сильно различаются: они компенсируют не потерянную жизнь, а затраты – практические и эмоциональные – для тех, кто всё это перенес.
Климан показывает, как цены зависят от социального статуса, места проживания, рыночных условий и чистой случайности. Хотя некоторые различия демонстрируют несправедливость, другие - менее значимы и их труднее сравнивать. Как признает Климан, 200 фунтов за наем убийцы или 500 долларов, заплаченные за девочку-невесту в Афганистане, на самом деле являются мерой отчаяния. И когда мы добираемся по принципу сверху вниз до более абстрактного распределения ресурсов, необходимого сопоставления одной жизни с другой, эта книга дает наиболее удовлетворительные ответы на философские вопросы, поставленные с такой вдумчивой ясностью в начале.

Последователи филантропического движения, известного как эффективный альтруизм, считают, что благотворительные пожертвования должны определяться хладнокровной количественной оценкой выгод, а не листовками с изображением раненого щенка, разложенными по почтовым ящикам. Эффективные альтруисты отдают предпочтение помощи незнакомцу на другом конце света, а не бездомному на вашей улице, если это принесет вам больше пользы. Они расскажут вам, как спасти жизнь всего за 4500 долларов – при условии, что это жизнь в Африке, потому что здесь спасение жизни стоит дешевле. Один из защитников, размышляя об оптимальном возрасте для спасения жизни человека, говорит: «Я думаю, что моя высшая ценность — это смерть восьмилетнего ребенка».

Национальный институт здравоохранения и передового опыта Англии и Уэльса (Nice) также должен быть беспристрастным, но на службе нуждающейся в деньгах Национальной системы здравоохранения, а не на совести миллиардеров. Его обсуждения увлекательны и происходят в основном вне поля зрения общественности. В Nice используется мера под названием Qaly: год жизни с поправкой на качество. Один Qaly означает один год жизни с хорошим здоровьем и стоит 20 000–30 000 фунтов стерлингов. Если лекарство будет стоить столько же или меньше за каждый дополнительный год хорошего здоровья, которое оно обеспечивает пациенту, то Nice его одобрит.

Климан повстречалась с матерью ребенка с редким генетическим заболеванием, возраст которого незначительно превышал возрастной предел для доступа к самому дорогому лекарству в мире. Она обратилась к Nice через средства массовой информации, и организация уступила, показав свое человеческое лицо. Организация должна примирять конкурирующие интересы одного человека и целого коллектива – как выразилась мать: «Я понимаю, что не существует бесконечного запаса денег, но когда это твой ребенок…» Эта напряженность значительно усугубляется рыночным капитализмом. «Пока фармацевтические компании работают ради прибыли, — отмечает Климан, — жизнь будет иметь свою цену».
Ее книга представляет собой ошеломляющее исследование внутренней и взаимозаменяемой ценности, напоминающее фунт плоти Шейлока и его путаницу с дукатами и дочерями из "Венецианского купца". Сначала вы сожалеете о применении к людям жестких критериев, затем вы  вспоминаете, что денежная стоимость сама по себе эластична. Климан выбрала призму, через которую можно получить количественную оценку чего угодно в обществе, которое управляется данными, а также плюсы и минусы анализа издержек и прибыли. Удивительно, но цифра Qaly, представленная Nice, была взята практически с потолка: это относительная мера, произвольный инструмент для сравнения. «Опасность возникает, — замечает Климан, — когда люди относятся к жетонам так, как будто они действительно представляют реальную цену человеческой жизни».

Обсудив затраты и выгоды от карантина, Эндрю Куомо заблокировал вопрос. «Для меня, говорю я, человеческая жизнь… бесценна, и точка», — заявил он. Риши Сунак - канцлер в тот период - также пообещал «сделать все возможное». Но «все возможное» тоже имеет свою цену. Разделите стоимость изоляции на количество спасенных лет жизни, и вы получите 300 000 фунтов стерлингов: в 10 раз больше порога Qaly. Если вы свято отвергнете эти суммы, приняв их за холодный расчет, отмечает Климан, то больше людей может погибнуть сейчас или в будущем. Установление цены на жизнь может быть приравнено к эксплуатации, но иногда это способ быть справедливым."

Телеграм-канал "Интриги книги"

Будущее «коммунистического капитализма» в Китае.
2024-03-27 09:57 bear_bull
Мартин Вольф — главный экономический обозреватель газеты "Financial Times" в своей статье ставит актуальный вопрос: убивает ли в Китае Си-изм (от Си Цзиньпин) Дэн-изм (от Дэн Сяопин). В своем ответе Вольф опирается на недавно опубликованную книгу David Daokui Li "China’s World View" («Китайское мировоззрение»). Автор - видный профессор экономики, получивший образование в Гарварде и преподающий в Университете Цинхуа. Людям, интересующимся Китаем, будь то ястребы или голуби, следует внимательно прочитать эту ценную книгу:

"Каково экономическое будущее Китая? Этот вопрос поднимает множество проблем, в частности, главные на текущий момент: сохраняющийся макроэкономический дисбаланс в Китае, угроза сокращения численности населения и ухудшение отношений с важными частями внешнего мира, прежде всего, со все более недружественными США. Но под всем этим скрывается более глубокий вопрос: неужели «коммунистический капитализм», это, казалось бы, противоречивое изобретение Дэн Сяопина, с неизбежностью угасает при Си Цзиньпине? Будет ли режим Китая костенеть и, в конце концов, рухнет, как это произошло с Советским Союзом?
Я рассмотрел некоторые из этих вопросов в серии колонок, опубликованных в прошлом году. На прошлой неделе, вскоре после возвращения из моего первого недельного визита в Пекин и Шанхай с 2019 года, я пересмотрел структурные макроэкономические проблемы Китая и выразил обеспокоенность по поводу возможного повторного возникновения дестабилизирующих глобальных дисбалансов. в это статье я пытаюсь  затронуть гораздо более важный вопрос: убивает ли Си-изм Дэн-изм? Ряд информированных людей, с которыми я встречался, были крайне мрачны, особенно в отношении перспектив частного сектора. Но будут ли такие проблемы в конечном итоге решены?

Дэн Сяопин положил конец длительной экономической стагнации Китая:
На графике показан реальный ВВП Китая на душу населения, в $, в ценах 2011 года по паритету покупательной способности

Возможно, самое поразительное наблюдение, которое сделал автор книги Ли заключается в том, что «с 980 по 1840 год - начало современной истории Китая», доход на душу населения снижался. Древний Китай оказался в мальтузианской ловушке. Эта картина даже хуже той, что показана в работе Angus Maddison. Даже после 1840 года эта мрачная реальность не стала сильно ярче. Только после «реформы и открытости» Дэн Сяопина ситуация изменилась.

Насколько сильно упадет замедляющийся рост в Китае?
График реального ВВП Китая на душу населения, среднегодовой рост за предыдущие десятилетия (%).
Освободив частную экономику, начав опираться на рыночные силы и открывшись для мировой экономики, Дэн создал условия для необыкновенной трансформации. Тем не менее, подавляя требования демократии на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, он также усилил контроль со стороны коммунистической партии. Он изобрел новую политическую экономику: результатом стал сегодняшний Китай.
Так ли он устойчив? Книга Ли на этот вопрос однозначно отвечает «да». По сути, автор утверждает, что политическую систему Китая следует рассматривать не как советскую, а как модернизированную форму традиционного китайского имперского государства. Это состояние отеческое. Государство несет ответственность за людей, но не подотчетно им, за исключением одного фундаментального момента: если оно потеряет поддержку масс, оно будет свергнуто. Его задача – обеспечить стабильность и процветание. Но при этом государство не пытается управлять всем из центра. Это было бы безумием в такой огромной стране: управление децентрализуется до местных уровней. Коммунистическую партию, утверждает Ли, следует рассматривать как национальную партию Китая.

Спад в недвижимости привел к падению доли частных инвестиций.
График доли частного сектора в инвестициях в основной капитал Китая (%).
С этой точки зрения режим Си представляет собой не отказ от целей эпохи Дэна, а, скорее, попытку исправить некоторые проблемы, созданные его опорой на динамичный капитализм, а именно: повсеместную коррупцию, растущее неравенство и ущерб окружающей среде. Проблемы также включают критику со стороны новых плутократов из защищенных областей политики, особенно Джека Ма из Alibaba. Власти Китая обеспокоены монополиями и нестабильностью финансов не меньше, чем представители западных стран. Прежде всего, утверждает Ли, фундаментальной целью остается экономическое развитие. Просто сейчас есть и другие цели, усиливающие партийный контроль, социальное обеспечение, культурное развитие и защиту окружающей среды.

Увеличение доли возобновляемых источников энергии впечатляет.
Диаграмма доли потребления первичной энергии в Китае.
Эпоха Дэн действительно оставила после себя множество проблем. Вина за это частично лежит на относительной пассивности Ху Цзиньтао и Вэнь Цзябао. Но во многом это связано с тенденцией к коррупции, присущей рыночной экономике, зависящей от административного произвола. Однако склонность Си к централизации принятия решений явно не улучшила ситуацию. Централизация рискует создать паралич или чрезмерную реакцию. Примером паралича является неспособность достаточно быстро переключиться с зависимости от недвижимости на другую сферу экономики, в то время как неспособность вовремя ослабить карантин из-за Covid является примером чрезмерной реакции. Управление политически ориентированной экономикой, у которой есть множество целей просто сложнее, чем экономикой, у которой есть одна цель - рост. Напористая политика Си Цзиньпина также ухудшила отношения с западными политиками.

Выбросы в Китае, по прогнозам, сократятся в 2024 и 2025 годах
Диаграмма годового изменения выбросов от ископаемого топлива и цемента (млн тонн CO2).
Таким образом, происходящее можно рассматривать как попытку справиться с трудным наследием эпохи Дэна в гораздо более сложной мировой обстановке. Также можно утверждать, что восстановление Си Цзиньпином партийного контроля совершенно рационально. Альтернативное движение к независимой правовой системе с устоявшимися правами собственности и более демократической политической системой было слишком рискованным. В стране такого размера и уровня развития, как Китай, это могло бы создать хаос. Консервативная альтернатива Си должна выглядеть гораздо безопаснее, даже если она может убить экономическую курицу, несущую золотые яйца.

Капитализация фондового рынка Китая стагнирует по отношению к ВВП.
График стоимости фондового рынка в % от ВВП.
Рассматривая перспективы Китая, не следует сосредотачиваться главным образом на очевидных проблемах: падении цен на недвижимость, чрезмерный долг, избыточные сбережения, старение населения и враждебность Запада. Со всем этим может справиться страна с человеческими ресурсами и потенциалом роста, как у Китая, пусть и с трудом.
Более серьезный вопрос заключается в том, обречен ли в эпоху централизации, осторожности и консервативности Си Цзиньпина взрывной рост  Дэна или неизбежен возврат к стагнации? Если люди начнут верить, что динамизм недавнего прошлого утерян навсегда, тогда возникнет риск скатывания надежд по нисходящей спирали разочарования. Но сила 1,4 миллиарда человек, желающих лучшей жизни, чрезвычайно мощна. Остановит ли это хоть что-то? Подозреваю, что ответ по-прежнему «нет»."

Телеграм-канал "Интриги книги"